ПРАВА ИЛИ ОБЯЗАННОСТИ?..

https://youtu.be/QokKIxyXynU?feature=shared

Олесина семья никогда раньше не была религиозной. От слова вообще. Олеся даже не помнила никаких упоминаний о Господе Боге в их социалистическую бытность. Впервые эта тема как-то всплыла, когда ей исполнилось двенадцать. Именно в тот момент ее мама вдруг вспомнила, что дети у нее некрещеные, — да и она сама, кстати, тоже, — и решила исправить это упущение. Олесиному брату на тот момент было лет шесть. Эта торжественная, наверное, церемония не вызвала у Олеси ровным счетом никаких особых эмоций, — ну, решила мама, так решила; значит, так тому и быть!.. И в ее памяти запечатлелся один лишь, в принципе, весьма незначительный момент.

Поскольку сама Олесина мама, судя по всему, тоже была необычайно далека от церкви на тот момент, то она и понятия не имела о том, что женщинам при ее посещении нужно надевать платок. Это вдруг выяснилось перед самым входом в церковь, и они обе дружно и лихорадочно стали искать, чем можно повязать голову. И тогда, увидев это, к ним подошла пожилая женщина, помогающая — или прислуживающая — при церкви. Она помогла Олесиной маме правильно повязать платок, а по поводу самой двенадцатилетней Олеси сказала, что он ей не нужен.

— Девушкам не надо прикрывать свои волосы, — пояснила она, — они могут ходить прямо так! Платок повязывает только замужняя женщина. Вы же знаете, наверное, что раньше на Руси вообще не принято было, чтобы женщина показывала свои волосы. Было даже такое выражение: опростоволоситься. Это как раз об этом. А вот молодым девочкам, пока они еще не замужем, можно ходить в церковь без платка!

Олеся тогда запомнила это на всю жизнь. И была необычайно удивлена, когда в последующие годы вдруг выяснилось, что голову платком при входе в церковь необходимо повязывать всем представительницам женского пола, начиная с младенчества. А у Олеси в ушах, даже спустя несколько десятилетий, все еще звучали слова той женщины, и это каждый раз вводило ее в ступор.

Олеся представления не имела о том, правда это или же нет. Она никогда не испытывала особого желания серьезно разбираться в церковных правилах и канонах, и они так и остались для нее тайной за семью печатями. Но ее до сих пор передергивало, когда она видела несчастных пятилетних девочек в балахонах до земли и обмотанных платками, которых их, очевидно, глубоко и искренне верующие родственники тащат за собой в церковь. В то время, как рядом с ними идут довольные жизнью мальчики и мужчины в нормальной одежде.

Наверное, это изначально и стало Олесиным камнем преткновения в отношениях с православной церковью, чьи традиции и обряды она просто не в силах была понять, принять и разделить. Ну, хоть убейте, — а это всегда казалось ей просто-напросто унизительным. Да, ей не повезло уродиться женщиной в мире, принадлежащим мужчинам, — и это было ее главной ошибкой. Причем, она сдуру появилась на свет еще в те ветхозаветные времена, когда об эмансипации еще никто даже и не слышал, — по крайней мере, в их провинциальном городке с доисторическими нравами и обычаями. Тем не менее, Олеся даже в самом раннем детстве ненавидела эту незавидную и унизительную роль, навязанную ей матушкой-природой, — или окружающими людьми, — только потому, что на ее теле отсутствовал один-единственный соответствующий орган.

Их с братом изначально воспитывали совершенно по-разному, несмотря на то, что они, вроде бы, росли в одной семье и в одинаковых условиях. Но у Олесиного брата были все права. Он был мальчик; ему принадлежал весь этот мир, и поэтому ему было позволено все, что его душенька пожелает. Все самое лучшее и вкусное — ему, — ведь он должен правильно расти, развиваться и получать все необходимые витамины. Хорошее образование — тоже ему, — ведь ему предстоит многого добиться в этой жизни; родители верят в него и рассчитывают на него. Все нажитое непосильным трудом в виде квартиры, машины и гаража, разумеется, достанется именно ему, — ведь у него же должен быть начальный капитал, который добрые и заботливые родители ему с удовольствием обеспечат. И, естественно, не дай Бог, чтобы этот будущий мужчина хотя бы кружку за собой помыл!.. Такое даже в страшном сне представить себе было невозможно!.. Ведь как раз для обслуживания этих божественных существ и придуманы женщины. Бабы. Тупые и недалекие, ни на что больше не годные. К коим как раз и относится его глупая старшая сестра. А он, мальчик, всегда имеет право отдыхать и наслаждаться жизнью.

У его непутной сестры, напротив, прав не было никаких, — ведь она же будущая женщина, и должна была привыкать к осознанию этого с пеленок!.. Зато у нее было очень много обязанностей. Просто немеренно. И, в первую очередь, она обязана была любить прибираться в квартире, готовить и ухаживать за своими мужчинами, которые пока представали перед ней в образе отца и брата. К тому же, она просто обязана была стать доброй, послушной и милой, всем угождать и под всех подстраиваться, — иначе на ней никто и никогда не женится, и она так и помрет никому не нужной старой девой. При этом ей, разумеется, не нужно было ни образование, ни начальный капитал. Зачем все это глупой бабе, если все, что от нее по жизни требуется, — это удачно выйти замуж, благодаря своей красоте, кротости и расторопности. Это и есть та самая женская доля. И Олеся была обязана просто смириться с этим и не мечтать ни о чем другом, потому что все остальное для нее в этом мире было недоступно.

Олеся всегда, даже в самом раннем детстве, осознавала, что просто родилась не в то время и не в том месте. Она и тогда яростно протестовала против этих всех воистину средневековых устоев и не желала с ними смиряться. Но тогда ей еще очень трудно было решиться и пойти против всех, — а в особенности, против своей семьи. Мама всегда воспитывала ее очень жестко и даже жестоко, и она уже в зародыше сурово подавляла любой бунт, который еще только намеревался назреть где-то в глубине души.

Олесе потребовалось немало лет на то, чтобы научиться жить по своим законам, не обращая ни малейшего внимания на всех остальных и напрочь игнорируя их мнение. Если бы она изначально оказалась чуть разумнее и умудрилась бы родиться на пару десятков лет попозже, в эпоху гендерного равенства, для нее все было бы гораздо проще. Правда, до нашей страны это самое гендерное равенство еще толком и не дошло, — а теперь и вообще, вероятнее всего, будет забыто и похоронено, поскольку теперь у нас снова в приоритете возврат к традиционным ценностям. Но тогда сама Олеся хотя бы теоретически знала бы о том, что такое возможно, и не ощущала бы себя, благодаря своим убеждениям и принципам, абсолютно белой вороной.

Правда, ту глухую провинцию, в которой Олеся проживала, эмансипация и гендерное равенство не затронули даже краешком. И обитающие здесь бедные женщины по-прежнему считают, что единственный смысл их жизни — это прикрепиться к каким-нибудь более или менее приличным штанам и раствориться в них полностью, забыв обо всем. Возможно, в других, более крупных городах дело обстоит как-то и по иному. Но здесь все осталось так же, как и сто лет назад.

Но, тем не менее, Олеся со временем просто научилась быть самой собой. И стала вести тот образ жизни, который, в принципе, в окружающем ее мире больше свойственен мужчинам. Ей всегда приходилось много работать. Но зато в выходные она отдыхала, — и это было святое. Да, у нее, — к сожалению, наверное, — никогда не было стерильной чистоты в квартире. У нее просто не было ни времени, ни сил ее наводить, а класть свою жизнь на алтарь домашнего хозяйства она никогда не собиралась. Да, чаще всего она питалась тем, что легко приготовить, не считая нужным все выходные напролет варить борщи и жарить котлеты. Вместо этого она предпочитала много гулять, заниматься спортом, читать, играть в компьютер, в конце концов. И даже в плане отношений с мужчинами она также сразу же четко разграничивала правила. Ее принципиально никогда не интересовало ни совместное проживание, ни даже потенциальное замужество. Только ни к чему не обязывающие встречи, приятные для обоих. И все.

Потенциальные кавалеры, по обыкновению, выпадали в осадок от подобных условий. Олесю это только смешило.

В принципе, — а ведь это было как раз то, что обычно мужчины предлагают женщинам. И бедные женщины без проблем это проглатывают и чувствуют себя необычайно счастливыми уже от самого факта наличия в их жизни мужчины. И любят, и ждут, и надеются, и верят. Годами. А вот сами мужчины, когда им предлагают нечто подобное, бывают просто в шоке от такой наглости. Ведь они по жизни привыкли считать себя вершиной мироздания; они — независимо, кстати, от возраста, внешних данных, материального благосостояния и даже семейного положения — искренне уверены, что любая только и мечтает заполучить их в свое распоряжение, особенно, когда они, типа, намекают на свои серьезные намерения. А тут — такой облом по полной программе…

При этом не стоит ошибочно предполагать, что с годами и под влиянием сложных обстоятельств Олеся стала полной мужененавистницей. Вовсе даже нет. Просто она всегда желала быть равным полноценным партнером, а не обслугой и даже не сексуальным объектом. Она всегда наивно желала, чтобы ее признавали таким же человеком, личностью, с равными правами и обязанностями.

Не совсем понятно, наверное, какое все это имеет отношение к церкви, да?.. А самое прямое. Олесю никогда нельзя было назвать атеисткой в буквальном смысле слова, но в седого сердитого и даже злого старичка, сидящего на облаке и мечущего молнии во всех неугодных, она, хоть убей, не могла поверить. При этом она не сомневалась в том, что Бог есть. Она всегда ощущала его незримое присутствие в своей жизни, в окружающем мире, всегда чувствовала его помощь и поддержку. Помощь и поддержку, — а не наказание и страх. Олесе всегда казалось, что всей ее судьбой руководит некая высшая сила, которую, наверное, действительно не постичь разумом обычного человека. И руководит, и помогает, и ведет по жизни, и поддерживает.

Но Олеся никогда, — ну, хоть убей, — не готова была поверить в то, что этой силе действительно может быть дело до того, юбку она надела сегодня или брюки, повязала голову платком или нет, накрасилась или же вообще не стала пользоваться косметикой. Для того высшего разума, которым представлялся ей Господь Бог, все эти мелочи должны были быть просто несущественны. Она всегда считала, что Бог — он у нас в душе. Да, твои поступки и мысли имеют значение. Но не платок, завязанный, чтобы скрыть твои волосы, соблазняющие и искушающие благочестивых мужчин, не способных контролировать свои эмоции, в храме.

Так называемая сильная половина человечества всячески подчеркивает свою слабость и неумение держать себя в руках и обвиняет во всем этом подлых женщин. Да ладно!.. У сильного всегда бессильный виноват, — так, кажется, сказал известный классик?.. Но об этом никто почему-то даже и не задумывается.

А вот у Олеси имеется с детства некий дефект конструкции, и поэтому она не может следовать всем этим общепринятым правилам. Возможно, иногда у нее и появляется желание зайти в ту же церковь. Но для этого сначала нужно надеть благочестивую юбку и повязать на голову платок. А этого она делать не будет просто принципиально. И не сменит удобные джинсы на бесформенный балахон, — чтобы угодить, — нет, не Богу, потому что ему на самом деле все это безразлично, — а людям, которые придумали все эти правила и условности, — а также платки, балахоны, паранджи и хиджабы, — только для того, чтобы лишний раз указать глупой и слабой женщине ее подчиненное и униженное положение в этом мире. В мире, до сих пор принадлежащем мужчинам. И эти хозяева жизни все еще желают, чтобы глупые, безвольные и бесправные, — несмотря на то, что на дворе давно уже двадцать первый век, — самочки, чаще всего просто по-прежнему не способные еще выжить самостоятельно, закутывались поплотнее, чтобы скрыть свое грешное естество, и прислуживали своим хозяевам.

А сейчас и вовсе повсюду агитируют за возвращение к традиционным ценностям, вроде семьи и усиленного деторождения. Замечательно!.. Бабы должны четко знать свое место, а также свою роль и предназначение в этом мире. Иначе у них есть риск остаться одинокими и никому не нужными.

Хотя… А кто сказал, что это плохо?.. Снова мужчины?..

В общем, — да здравствует эмансипация и гендерное равенство!..