“КЛЕЩ” НА СЕРДЦЕ

https://youtu.be/uMzc0cWVmL8?feature=shared

Нельзя было сказать, что Олеся всерьез верила в сглаз, порчу и все прочее. И больше того, ее всегда удивляли люди, которые искренне верили в это. Такой, например, была ее собственная тетя, которая вечно бегала по каким-то “бабкам”, снимая сглаз, который неизменно кто-то снова на нее накладывал… И, тем не менее, сама наша жизнь иногда создает нам такие ситуации, что начинаешь невольно задумываться над тем, насколько все это может быть реально…

Однажды Олеське все-таки случилось пообщаться с бабушкой, которая, якобы, “лечила руками”. Не известно, насколько хорошо она лечила на самом деле, — по крайней мере, в плане исцеления Олеське она не слишком помогла. А вот психологом она при этом оказалась действительно отменным, и этого у нее было не отнять. Она как-то незаметно сумела разговорить Олеську, и, после этой их беседы, ей действительно немного полегчало. В психологическом плане. Может быть, просто потому, что она получила возможность выговориться, а кто-то ее выслушал и не осудил…

В том числе, эта бабушка и сама рассказала Олесе одну историю, показавшуюся ей довольно занимательной. И даже весьма познавательной.

Эта бабушка поведала, как однажды ее подруга привела к ней своего внука, мальчика лет шести с виду, который вдруг в один прекрасный момент, ни с того, ни с сего, перестал есть. Еще накануне он с завидным аппетитом уплетал все, что было не приколочено, — а сегодня его вдруг как вырубило. И он вообще перестал есть. Ну, вот хоть убей!.. — не ест, и все!.. Сразу похудел, побледнел, ослаб, прозрачным стал… И бабуля притащила его к своей подруге, умеющей лечить руками, — на исцеление…

А та, посмотрев на бедного мальчика своим внутренним оком, — или как это там у них называется, — сразу же узрела, что у него нарушена аура, — или что-то в этом роде. По ее словам, она увидела, что у него как будто клещ впился в сердце, и высасывает из него все жизненные соки… Естественно, она тут же рассказала об этом бабушке мальчика и объяснила, что его кто-то сглазил. А потом она начала с ним работать, снимать этот самый сглаз, — и это ей, разумеется, в конце концов, удалось. К счастью, сглаз был наложен не сильный, — возможно, кто-то просто сделал это случайно, а вовсе даже и не целенаправленно пытался погубить невинного ребенка.

После излечения, разумеется, мальчик снова стал кушать, окреп, поправился, а его бабушка, после долгих раздумий, догадалась о том, кто именно мог его сглазить.

Оказывается, к ним в дом частенько захаживала ее старая подруга, у которой тоже имелся в наличие внук примерно такого же возраста. И вот, глядя, как этот мальчик с удовольствием съедает все, что находится в поле его зрения, она каждый раз с завистью восклицала: “Ну, надо же, как ваш Васенька хорошо кушает!.. А наш Петенька вообще ничего не ест!.. И не заставишь!..”

И, после очередного такого визита, в один не слишком прекрасный день, Васенька кушать перестал… Напрочь…

После этого рассказа Олеся осталась в некотором замешательстве. И на ум сразу же пришли некоторые факты ее собственной биографии…

У ее новорожденного сына всегда был просто отличный аппетит. При этом он, к счастью, никогда не был толстым, — никаких вам там щечек-яблочек, складочек и перетяжек на ручках и ножках. Просто сразу же после рождения он стал довольно быстро расти, — да и вообще был мальчиком достаточно крепким и крупным.

Олеся рано начала его прикармливать, поскольку молоко у нее почти сразу же пропало. И он всегда с удовольствием кушал все, что она ему давала. Только ротик открывать успевал, как галчонок.

Любой нормальный человек радовался бы такому хорошему аппетиту ребенка, — тем более, что он, повторюсь, никогда при этом не был толстым. Но именно это почему-то являлось предметом постоянного недовольства Олесиной мамы. Она, в очередной раз, была разочарована тем, что внук оказался совсем не таким, как ей почему-то хотелось и представлялось.

Еще в один из самых первых визитов к ним в гости, — а Сашке было тогда всего месяца полтора, — мама смотрела на своего первого внука с плохо скрытым ужасом в глазах, смысла которого Олеся тогда еще не понимала, — как на некое диковинное насекомое. А потом, когда они с бабушкой возвращались домой, мама не удержалась и заявила ей:

— Господи, ну и ребенок!.. Мои дети такими не были!..

А бабушка, по простоте душевной, была очень наивным человеком. Точнее, она всегда была бесхитростной, — что на уме, то и на языке. Олеська, кстати, возможно, именно от нее унаследовала свою собственную непосредственность и бесхитростность. Так вот, — бабушка рассказала ей о маминых словах в следующий же визит, чем, если признаться честно, причинила весьма ощутимую боль.

Мол, в ответ на такие странные слова дочери бабушка тут же возразила ей:

— Да что хоть ты такое говоришь, Марина?.. Нормальный ребенок!..

Мама поджала губы и недовольно промолвила:

— Я же не говорю, что он ненормальный!.. Я просто говорю, что мои дети такими не были!..

С тех пор так и повелось. К счастью для всех, мама навещала их не слишком часто. Но во время каждого своего визита, глядя на внука по-прежнему с ужасом в глазах, мама пускалась в пространные рассуждения о том, что вот ее дети были худенькими, — в чем душонка держалась!.. Они у нее совсем ничего не кушали, кричали постоянно, — за маму цеплялись, — ползунки-распашонки на них подвязывать приходилось, — вот такие они у нее были крохотные… А Олесин ребенок такой большой, и он так много ест… Да нет, конечно же, это хорошо, наверное, — и ей все так говорят… Но ей просто дико на это смотреть…

Интересная подмена понятий и весьма оригинальная оценка окружающей действительности, — если уж говорить начистоту…

Саше был год и два месяца, когда он вдруг перестал есть. Просто перестал, — и все!.. Еще вчера разевал рот, как птенчик, и хватался за ложку, а сегодня вдруг стал сжимать зубы, отворачиваться от любой пищи и закатывать дикие истерики. И это — тот самый дружелюбный общительный ребенок, который ранее подобных истерик никогда не устраивал, а целыми днями только смеялся…

Более того, — если Олеське каким-то чудом удавалось накормить его хоть немножко, его тут же начинало тошнить. Порой даже от глотка воды…

Через две недели такой жизни у Олеськи крышу начало сносить, и она кинулась по врачам. Но никаких проблем со здоровьем у Саши обнаружено не было. В больнице ее заверили, что он — совершенно обычный нормальный здоровый ребенок, — и пока еще даже не исхудавший. Ну, а то, что он перестал кушать, — возможно, вы его просто перекармливаете. Порекомендовали попросту оставить его в покое. Мол, проголодается — догадается…

Не проголодался. И не догадался.

Эта проблема растянулась на много лет. Олеся иногда реально не понимала, за счет чего он живет, — потому что при этом, как ни странно, ее ребенок не выглядел ни истощенным, ни исхудавшим. Он словно не чувствовал вкуса еды и не понимал ее смысла. Даже всякие вредные вкусняшки, которые просто обожают другие дети, и от которых родителям приходится оттаскивать их чуть ли не за уши, — чипсы, конфеты, мороженое, — залеживались у них месяцами и приходили в негодность.

Самое удивительное было то, что Саша даже и не привередничал больше, и от еды не отказывался, — такое имело место только в первые несколько недель после того, как все это началось. Да и тошнить его, к счастью, практически перестало. Он просто словно сам не понимал, зачем нужно есть. Над ним, в буквальном смысле слова, необходимо было стоять часами, напоминая ему о том, чтобы он не отвлекался, а ел. И вот, пока смотришь на него, он послушно пытается что-то жевать, но стоит только отвернуться от него, — и все, он тут же забывает о еде.

Иногда, когда, случалось, в выходной день у них завтрак плавно перетекал в ужин, Олеся не выдерживала, хватала ложку и начинала его кормить, — уже довольно взрослого на тот момент и, разумеется, умеющего есть самостоятельно. Ее это, в принципе, даже и не раздражало; они с Сашкой оба смеялись, превращая все это в шутку. К стыду своему, Олеся почему-то никогда даже и не переживала по этому поводу. У нее всегда была твердая уверенность, что все это пройдет, когда Сашка повзрослеет, а пока нужно просто постараться не делать из этого трагедию.

Да и сам Сашка тоже не сказать, чтобы сильно комплексовал по этому поводу. Ну, если хочет мама покормить его сама, — пусть кормит!.. Так быстрее получился!.. И никаких проблем!..

Зато реакция Олесиной мамы на все это была крайне негативной. Она буквально билась в истерике и вопила, что, мол, кого ты растишь?.. Он, типа, даже и поесть-то у тебя самостоятельно нормально не может; что же ты дальше-то с ним будешь делать?!

Если бы Олеська была самой обычной стандартной мамашей, то она, наверное, тоже рвала бы на себе волосы от стыда и беспокойства за своего непутного сына, который, по словам любящей и заботливой бабушки, даже и пожрать-то нормально не мог. Но Олеся, очевидно, и сама была на тот момент уже не слишком адекватной, — с точки зрения общественной морали, разумеется. И она давно уже научилась воспринимать своего ребенка таким, какой он есть, — а не пытаться соорудить из него нечто другое. А потому относилась к подобным его особенностям с юмором, не сомневаясь в том, что он их, рано или поздно, перерастет, — вопреки мрачным и нелицеприятным прогнозам своей дорогой матушки. В принципе, так и получилось, — и, в конечном счете, она оказалась совершенно права.

Саше было десять лет, когда они окончательно перестали общаться с его бабушкой. Так уж получилось, и изменить что-то было уже невозможно… Это решение далось Олесе нелегко, но другого выхода для себя на тот момент она уже просто не видела. И, — совпадение это или нет, вот в чем вопрос?.. — некоторое время спустя, она вдруг, к удивлению для самой себя, обнаружила у своего ребенка просто зверский аппетит. Внезапно он словно прозрел и понял вкус еды. И разом превратился в самый обыкновенный молодой растущий организм…

А еще через пару лет Олеся как раз и услышала от той бабульки историю про сглаз. И нельзя было при этом сказать, что она поверила в нее на все сто процентов. Возможно, все это было просто совпадение. Возможно…

Только ей, признаться честно, до сих пор немного страшновато даже задумываться об этом…