А как хорошо начиналось

Странная парочка сидела на ветке, болтая ножками. Болтали грустно, судя по печальным личикам.

Один весь беленький: беленькая одёжка, беленькие волосики, беленькие же крылышки за спиной. Второй — весь чёрненький, впрочем, само личико было тоже беленькое.

Извечных соперников сейчас впервые объединяла не только общая грусть, но и одна мысль на двоих: «А как хорошо всё начиналось!»

Фортуна — дама капризная и непредсказуемая, а потому поворачивалась лицом то к одному, то к другому, даруя по очереди радость победы. Беленький, в случае победы, повинуясь своей беленькой природе, сдерживал торжество за выражением смиренным и даже сострадательным, а чёрненький был более искренен в своих эмоциях: показывал язык, хлопал в ладоши и даже крутил хвостиком. Ах, да! — у чёрненького был ещё и хвостик.

Но никогда Фортуна не поворачивалась спиной к обоим сразу.

Причиной их грусти стал подопечный Иван Иванович — мужчина, находящийся в том возрасте, о котором говорят — седина в бороду, бес в ребро.

Бороду Иван Иванович не носил, а рёбра имелись, и чёрненький решил не упускать свой шанс. Нырнув подмышку мужчине, он замолотил кулачками по этим самым рёбрам в тот момент, когда в кабинет вошла секретарша Зинаида Семёновна.

Зинаида Семёновна не была длинноногой девочкой — такую бы супружница Ивана Ивановича не позволила бы ему иметь даже в качестве уборщицы, но выглядела довольно привлекательно, куда привлекательнее его кикиморы, как про себя он часто называл свою жену.

«Смотри, смотри! Ах, какая краля! — застучал кулачком чёрненький в тот момент, когда Зинаида Семёновна поставила на стол подносик с чашечкой кофе. — Как же ты раньше её не замечал? Где же глаза твои были? Ведь, хороша, а?»

Иван Иванович поднял глаза от бумаг и впервые глянул на секретаршу не рабочим взглядом.

«Повезло кому-то, — вздохнул он, но тут же вспомнил, что секретарша не замужем, — не то что моя… кикимора…» — и он улыбнулся секретарше.

В это время беленький, прохаживаясь среди цветочков на подоконнике, почуял что-то неладное, оглянулся, ахнул, и в мгновение ока взгромоздился на привычное место, аккурат, рядом с правым ухом.

«Что это на тебя нашло? — возмущённо зашептал он. — Ты ведь, батенька, женат! Поди, скоро годков тридцать будет… не изменял, не гулял — тебя все в пример ставят!»

«В пример-то ставят, да другие, — снова стукнул в бок чёрненький, — а сама жёнушка ни во что не ставит. Тычки, пинки, ругань, никакого уважения! Смотри-смотри! На стульчик села, ножку на ножку закинула — Шарон Стоун — да и только!»

А Иван Иванович уже и сам не сводил взгляда с Зинаиды Семёновны.

«Моя так ни разу не смотрела… что я видел-то? Ни-че-го! Тряпкой с ней стал. Даже сын — и тот не уважает. Из-за него и жил с ней. А теперь? Сын давно вырос, сам уже женат… ради чего терплю-то?..»

«Как ради чего?! — возмутился беленький. — Жизнь у тебя долгая. Потерпеть ещё придётся, конечно, зато… как это? А! Претерпевший же до конца спасётся! А там… райские кущи! Гулять будете с жёнушкой средь них под ручку. Не смотри на неё! Вон сколько бумаг на столе — в них и гляди!»

«Представил перспективу? — засмеялся чёрненький. — Не будь дураком! Вся жизнь пройдёт, а ты даже страсти не познаешь. Ах, какое это сладкое чувство!»

«А подумать… — вздохнул Иван Иванович, — так все женщины одинаковы. Моя-то до свадьбы тоже была и нежная, и покладистая. А потом? А у этой вон какие ногти. Когти! От моей лишь синяки, а эта, если что, так порвёт в клочья такими когтями-то. Да и какая хозяйка тогда из неё? Как она ими готовить-то будет?..» — и он уткнулся носом в бумаги.

Беленький радостно хлопнул в ладошки, правда, тут же спохватился и сочувственно посмотрел на чёрненького, а тот сплюнул и послал себя к себе же.

Между тем, Иван Иванович, склонившись над бумагами, продолжал размышлять:

«Если с кем и было мне хорошо — так это с маменькой. Она и сейчас всё зовёт меня, жалеет, сердешным кличет… а уж готовит как!..»

И в его воображении встала уютная квартирка, тишина и покой. Вот, он приходит с работы и, откушав маменькиного борща, ложится на диванчик и лениво начинает щёлкать пультом…

Утром Иван Иванович подал на развод, выбрав серенькое.