Хотела разразиться длинным постом, но… решила не марать бумагу зря. Вчера посмотрела новый сериал «Волшебники», потому что… устала от чтения книг… И пропала… На самом деле вывела для себя некоторую психологическую форму оценки произведений искусства. Я человек увлекающийся, порой у меня очень сильно сносит башку. Редко, но метко. Если мне что-то нравится, то нравится настолько, что я не могу оторваться, ловлю каждое слово, каждое движение актеров на экране, обдумываю, впускаю в себя настолько глубоко, что фильм или книга становятся частью меня. Из-за этого часто возникает желание догоняться фанфиками, потому что годной ботвы мне всегда мало. А ботва к слову была самого высшего качества. То есть прямое попадание. Что понравилось? Прежде всего мистическая атмосфера, легкое покалывание страха, ожидание эпической развязки (а там она-таки была на все сто!!!), в которой ни с кем церемониться не станут. И герои. Почти как родные, свои. Вот то ощущение от людей я пытаюсь передать. Они не суперумны и не суперсильны, они по сути мало что знают, они делают глупости, иногда просто эпические, иногда они сомневаются в себе, плачут, сходят с ума и даже режут вены. Эта боль, ощущение потерянности, разочарования от самого себя и от жизни, которое приходит со взрослением, светлая добрая Нарния превращается в мрачную и зловещую Филлори, в которой предают и умирают по-настоящему, а благодетельный гениальный автор может оказаться чудовищем.
За всю мировую историю практически каждое произведение искусства было либо завалено уничижительными рецензиями, либо просто обойдено вниманием современников, хотя многие из этих работ впоследствии признавались шедеврами. И мы не знаем, сколько ещё гениальных творений писателей, художников, композиторов не дошли до нас, будучи непонятыми и непринятыми в свое время.
И здесь нет никакого заговора, историй зависти или мести. Просто, по поводу критериев в искусстве (и мало, кто способен спокойно относится к такому факту): всё, что творится людьми, изначально ущербно и несовершенно, потому что сами люди ущербны и несовершенны. Нет великих гениев, каждое произведение которых – шедевр, не терпящий критики. Нет, везде есть ошибки, шероховатости и недочеты. Искусство субъективно: создается субъектами и воспринимается субъектами, поэтому объективных критериев для оценки нет. Всё находится в пространстве обсуждения, а воспринимается человеком в примитивной категории – нравится/не нравится: первичная эмоциональная реакция правого полушария мозга. И лишь затем, при написании рецензии включается левое полушарие, которое подбивает базу логической аргументации, всего лишь обслуживая первое необдуманное эмоциональное суждение.
Посему, не стоит бояться собственного уникального мнения, если оно идет вразрез с общепринятым. Если, к примеру, считаешь Маркеса или Фолкнера дегенеративными клоунами, накарябавшими убогую хрень, в попытках реализовать на бумаге собственные перверсии и поток
В США несколько штатов взбунтовались, когда ихний президент выставил условие: или делаете туалеты для мальчиков, которые считают себя девочками и девочек, что считают себя мальчиками и будет вам щастье, или гос.финансирования не видать, как своих ушей без зеркала.
В Европе с туалетами, если судить по новостям, все в порядке, там в школах начали вводить новую форму. Если раньше была форма для мальчика и форма для девочки, сейчас форма с брючками и форма с юбочкой. Одевай, какую хочешь. Кроме того, в США же, кажется, уже рассматривается вопрос об официальном введении третьего пола. То есть Он, Она и Оно. Официально!
Не буду о том, как лично я к этому отношусь, оно и так известно, что негативно, и чтобы эта зараза в мою страну не пролезла, а там, хоть потоп. Ну и очень забавно сие выглядит на фоне многомиллионной эмиграции товарищей с Востока. Но это отдельная песня.
Я о вот чем:
А не стоим ли мы на пороге зарождения нового человечества? Где половой признак уже не будет иметь никакого значения и, собственно, как понятие, пропадет. Забавная мыслишка, в принципе.
Это, как принято считать, идея спасения. Через Иисуса Христа и концепцию рая и ада.
Опуская неприятные для натуралов подробности приговора Христу, вынесенного еврейским судом, зададимся вопросом — а от чего спасать?
И что означает сама форма такого спасения?
Учитывая, скорее всего, реальную историчность действа, можно выдвинуть следующие гипотезы:
1. Иисус был казнён как самый обычный преступник, в соответствии с иудейскими законами.
2. Иисус Христос был принесён в жертву богу(?!)
3. Христос был принесён в жертву дьяволу…
Первая версия наиболее вероятна, но мы вынуждены ее отбросить, иначе пришлось бы отбросить и все христианство, как идеологию.
С точки зрения христианской нравственности, следует отбросить и последнюю версию, так как в таком случае дело уже пахнет сатанизмом.
Итак — идеологически выдержана и логически хоть как-то обоснована только версия номер два.
Но ведь мы помним, что в христианстве Иисус сам считается богом в человеческом образе.
Следовательно — он мог всех спасти (от чего угодно) одним словом, одним усилием воли. Зачем заниматься всей ерундой типа страданий и мучений, терпеть издевательства, пережить позорную смерть на кресте и проч. Бог же всесильный, он может всё. Зачем такие искусственно создаваемые трудности — сошествие на Землю и 33-летняя жизнь в человеческом облике, окончившаяся таким концом -жертвой самому себе? На божественные деяния мало походит.
Бог, воплотившийся в Иисусе, мог бы сделать что-то более значимое:
1. Уничтожить дьявола (если,
Из капли получится море.
Выживают все или никто.
Оружие — враг даже для своего владельца.
Больше отдавай, меньше бери.
Сначала другим, потом — себе.
Наблюдай, слушай и учись.
Всему свое время.
Пой каждый день
Используй воображение.
Ешь, чтобы жить, а не живи, чтобы есть.
Найди свет.
© Джеймс Гарни «Динотопия»
Сегодня 22 июня.
Ровно в 4 часа. 75 лет назад. Других слов не надо…
Подскажите, пожалуйста, источник, в котором можно прочесть, как охраняли кареты в дальнем путешествии со знатными особами в средние века. Интересует численность охраны, если сопровождаемым лицам грозит опасность.
такие
Жеводанский зверь
В период с 1764 по 1767 годы французскую провинцию Жеводан (ныне департамент Лозер) терроризировало существо, внешне напоминающее огромного волка. Известно, что за три года безжалостный волк-людоед, которого все считали оборотнем, совершил 250 нападений, 119 из которых привели к смерти. Убийства продолжались несколько лет, и даже король Луи XV отправлял сотни профессиональных охотников устраивать облавы на зверя, но их старания не увенчались успехом. Говорят, что убил его в итоге местный охотник – освященной серебряной пулей. И в желудке зверя нашли человеческие останки.
Критика — это когда критик объясняет автору, как сделал бы он. Если бы умел.
Карел Чапек
У каждого была такая ситуация: друг-писатель просит оставить отзыв на книгу, но написать правду рука не поднимается — ведь обидится же! А человек хороший. Как быть? Ведь вас попросили помочь и, возможно, наставить на путь истинный. Солгать невозможно. Но и написать все, как есть, тоже нельзя. А может, вы просто не знаете, что сказать? Вот о максимально бескровном разрешении этой дилеммы и поговорим.
У меня целая папка разнообразных статей, ждущих перевода, но вот вчера нашла еще одну — и перевожу вне очереди. Потому что актуально до зубовного скрежета. Итак, 8 правил написания честного отзыва, которые позволят вам сохранить хорошие отношения с автором.
Главный герой книги и фильма — молодой человек со славянскими корнями по имени Одд Томас в исполнении Антона Ельчина. Томас обладает даром, доставшимся от матери, который позволяет ему видеть призраков и злых духов, которые питаются страхом и собираются рядом с теми, кто несет смерть. Призраки указывают Томасу на своих убийц, а местный шериф, знающий о его даре, расследует эти дела и наказывает преступников. Но однажды в городок Томаса приходит чужак, вокруг которого злые духи так и роятся…
В общем-то тот факт, что фильм сделан по первой книге (из шести, причем запланированы они были до написания первой) откладывает отпечаток — масштаб событий не очень большой. Никакого вселенского зла. Чтобы в последующих книгах было где развернуться.
Сам автор Дин Кунц был без ума от сценария с самого начала, что уже несколько настораживало. Потому что сами авторы, выдвигая требования к сценарию, часто излишне усердно держатся за первоисточник, не понимая, что элементы, удачные в тексте, на экране не сработают. Чего только стоит история с «Чернильным сердцем», когда сама автор — немка — сначала сказала, что немецкий кинематограф не подходит для ее книги совсем. Потом подбирала актеров. Кошмарила продюсеров придирками. Следила за съемками. Фильм в итоге успешен не был, и продолжение остались только в книгах.
Стивен Соммерс тоже казался подходящей кандидатурой — режиссер ужастиков для тех, кто ужастики не любит. Таких как первая Мумия. Казалось бы, кандидатура подходящая.
При системе голосования, которая на ККП (Конкурс Крупной Прозы) второй год: оценивать произведения баллами не будем:
«Как можно, талант оценить?!»
Зато каждый, написавший рецензию, получает в копилку эти самые баллы, которые раздает понравившимся произведениям…
При такой системе меня тревожит не только процесс, но и результат.
Да, я люблю вас, те, кто просто любит творить, создавать другие миры, проживать со своими героями новые приключения… И получать от этого радость.
Я люблю вас, те, кто отдает себя творчеству, вкладывая в него душу и не заботясь о том, кто и что скажет. Потому что для матери ее ребенок всегда хороший и любимый. За просто так. Потому что. Можно принять совет по воспитанию, если он во благо, но этот совет не огорчит и не заставит рыдать и страдать. Ребенок есть ребенок — дети всегда вырастают.
Я люблю вас, те, кто умеет наслаждаться чтением своих и чужих книг, не исходя ядом, потому что этого не позволяет чувство совести — чужие дети ведь тоже лучшие для своих родителей, разве можно про них сказать грубо «он — уродец?». Нет, конечно). Даже, если так оно и есть. (Кроме случаев, когда это дитя больно заразной болезнью и представляет опасность для жизни других детей)
Я люблю вас, те, кто, даже когда им скучно и все внутри горит от нереализованных строк и строф, не пытается обижать других, у которых все хорошо).
Я люблю, вас, графоманы. Я сама графоман). Мы все разные, но нас объединяет одно — любовь к слову, к фантазии. Любовь, а не ненависть, не взаимные претензии, проистекающие от собственных неудач или глупых детских обид.
К чему я? Нет-нет, я не призываю жить мирно — для кого-то это, видимо, невозможно. Увы. (Эти кто-то, просто не графоманы...) Давайте просто жить. Заниматься СВОИМ делом. Ведь времени на то, чтобы творить, реализовать себя — на самом деле не так уж
В обчем так:
раз пошла такая пьянка, режь последний огурец когда кто-то уходит, кто-то же и приходить должен, нет? а фиквам, свято место пусто не бывает
ненуачо, у мну есть долги невыплаченные прошлогодние, щас как выплачу!
Тири, Мэл, исчо кто… (напомните склеротику, обесчаю всем напомнившим сразу вычеркнуть из списка тех, кому я должен, если этот список найду вдруг) трепесчите, я иду!
ненувы понили?
Я снова выставляю Хвост на конкурс !!!
Могут ли слова от частого употребления стереться как обувь или одежда? В процессе создания текстов появляются свои любимчики, которых начинаешь затискивать как кота помимо его воли. Сначала они нравятся своей звучностью, особенно в новых сочетаниях. Но спустя какое-то время уже смотришь на них с подозрением: что-то с ними явно не так. Будто и не существует их вовсе (странно, что Word не подчеркивает).
В итоге, некоторые слова у меня теперь вызывают чувство брезгливости, словно уже протерты до дыр. Принимаешься от них избавляться, заменять другими – новыми любимчиками. (Тут уже читатели начинают жаловаться: «не знаю таких слов, верни прежние!»; «нет слова “планида”, замени “согбенный” на “сгорбленный”!) А старые ты уже спрятал пылиться в чулан, как выцветшие забытые игрушки, доставать обратно как-то несерьезно. И ведь в принципе слов в языке не так уж и много, по крайней мере — благозвучных и широко используемых. Вдруг закончатся?
Джойс в итоге изобрел свой собственный язык. И весь мир ужаснулся: «что он наделал?!» И сам черт сломит ногу в этих «Поминках…», которые и перевести на другие языки невозможно.
Тем более поражают авторы, что лудят один увесистый том за другим. Будто бы ходят по улице в обносках, от которых отрываются полусгнившие