Момент истины.

Сон, который оказался совершенно бессмысленным, приснился Норману в ту ночь. Поначалу, этот сон только неясными ритмами бился через его мозг и тело, словно отдалённая барабанная дробь, возможно; головная боль не мучила бы его этим утром, если бы на его спокойное забвение не рухнул нездоровый сон. Нога нервно упиралась в край койки, ему же начало казаться, будто он жмёт на педаль газа своей несчастной фуры; быстрые, беспощадно жрущие глаза огни били в них с такой силой, что он видел с огромнейшим трудом, сонная дымка окружала его кругозор, пожирая попутные здания и машины. Кто-то бешено вопил ему с тротуаров: "Остановись, безумец!". Но, насколько бы это не выглядело нелепым, сон всё длился и длился, он пинался во сне, машины беспокойно сигналили ему вслед, позже их пожирал Туман. Заметив это, Норман сильно перепугался не только своей скорости, но и того, что Туман пожрёт и его.

К счастью, сон прекратился, когда Норман вышиб деревянную фанеру с койки. Та громко рухнула на пол, перепугав Нормана практически до смерти. Нога дико болела, а неприятный осадок после кошмара долго гложил его и оставлял без сна. Проснулся он в три часа ночи и, когда опомнился от кошмара, вновь вспомнил о Ней. Он так несчастен и убит. Этот кошмар оставил впечатления, которые поначалу казались неизгладимыми — по-крайней мере, они глушили воспоминания убывшего дня.

Не в силах более заснуть, он вышел на свой балкон. Жил он на одиннадцатом этаже в многоэтажном доме. Вид из его квартиры был просто до безумия красив. По крайней мере, он очень сильно любил ночные огни города. Тут он вспомнил, как когда-то он и она безмолвно смотрели на звёздное небо и забывались в объятиях друг-друга. В этот момент он очень сильно захотел пафосно затянуться сигареткой. Хотя до этого он никогда и не курил, зато видел в нуарных кинофильмах, как это делают матёрые герои. Он всё дальше и дальше начал забываться; прошло сорок минут с того момента, как он встал и вышел сюда. Казалось, что ещё чуть-чуть, и он заснёт. Он грезил теми приятными и тёплыми для души моментами, но тут на него впервые напало ощущение, будто что-то извне его души пытается с ним заговорить. Этот голос был ему неприятен, но с давности знаком — его мама всегда говорила его не слушать и вечно пресекать.

Не он ли подал ему эту отвратную идею?

Он так и простоял на том балконе до рассвета. Как они и любили делать это вместе. Просто Норман был мягким и любил формальности. Когда солнце взошло, он пошёл за стулом, поставил его на балкон, закрыл глаза и заснул. Утренние лучи уничтожили кошмары, витавшие в воздухе, и теперь в нём царило перемирие.

Но… всегда ведь есть одно чёртово "но", которое вечно разрушает все чудесные иллюзии.

Но он так и не смог оттолкнуть от себя этот тёмный голос, что шептал ему о способе выполнения плана.

У него никого и не осталось, кроме этого чертова голоса, что говорил с ним.

В очередной раз Норман проснулся к обеду от того, что ему пришла проклятая СМС. И ничего хорошего в ней не было. Он поднялся со стула и пошёл за телефоном. После прочтения СМС телефона уже не было. Он выбросил его. Он больше ему не был нужен. И телефонная будка уже была не нужна. И жизнь? Нет. Жизнь ему была нужна. Но только нужно было, чтобы она преобразовалась, изменилась. И он уже обговорил с НИМ об этом.

Он потратил все деньги, которые у него "залежались", на провизию и сигареты. В этом путешествии ему не один раз захочется закурить. Когда он объехал все магазины, на улице было уже темно. Процесс пошёл. Даже ЕЙ бы не удалось его остановить. Затащив все тяжёлые сумки наверх, он вернулся к балкону. Уже пришла ночь. Она была совершенно неспокойной: близился сезон гроз и ливней.

Для того, чтобы завершить план, ему осталось выполнить один пункт. Один мелкий и блестящий пункт, на котором висит брелок, в который заключена ЕЁ фотография.

Ему явно трудно сбросить ключ вниз. Ведь если он это сделает, то не сможет выйти из квартиры естественным путём, разве только разломав эту дверь. Но если он сбросит его, то он полностью изолируется от общества. Хотя после этого только на общество у него и останется надежда. Он надеется, что за ним кто-нибудь, да и придёт. Только когда за ним придут, он уже не будет Норманом.

— МууЖАЙсЯЯЯЯ! — прошипел голос внутри него, практически приказывая.

Не успел он решиться, как ключ выпал из его рук — выпал из-за неожиданности.

— Проклятая потаскуха, — прошептал он про себя.

Сделав это, он ужаснулся. Он никогда не говорил такого про НЕЁ, сколько бы раз они не ссорились. Словно это сказал не он, но кто-то его устами.

Ключ был брошен. Всё было предрешено.