Часть 1. Рыболовы-любители

Андрей Антонов

С В Е Ч А

фантасмагорическая повесть

Книга 1

Омск

«Амфора»

2010

ББК 84(2Рос-Рус)6-4

УДК 821.161.1

А90

Художник А. Антонов

Антонов А.

А90 Свеча. Книга 1. – Омск: Амфора, 2010. – 212с., ил.

Четверо друзей отправляются за город, на дачу. Случайная встреча наполняет выходные дни невероятными приключениями. События оказываются связанными со странным случаем, произошедшим с одним из героев много лет назад во время прохождения службы в армии. Его рассказ навевает и остальным друзьям воспоминания о необычных происшествиях, участниками которых довелось им быть самим. Отдельные истории, объединенные авторским замыслом, не нарушают целостности главной линии и лишний раз напоминают о том, что мир не так прост, как нам кажется.

© Антонов А.Б., 2010

© Антонов А, Б., иллюстрации, 2010

Посвящается друзьям

моего детства и юности

Часть 1. Рыболовы-любители

Глава 1

Знакомство с главными героями.

Необычная встреча, без которой не случилось бы этой истории.

«Рота, подъем! Выходи строиться!»

Из всех дам я бы взял в попутчицы удачу,

хоть она и капризная барышня…

Дачный поселок находился километрах в тридцати от города. Когда машина съехала с трассы на проселочную дорогу, слева потянулись строения кирпичного завода, а справа — желто-зеленый пе鬬заж казахстанской степи. Водитель, мужчина лет тридцати, высокий, с военной выправкой, кареглазый брюнет, явно был в настроении. Он громко шутил по любому удачному поводу. Рядом, на пассажирском месте, сидел Герман, с которым они дружили с первого класса. Блондин в потертой джинсовой куртке, подчеркивающей голубизну глаз, искренне реагировал на каждую шутку громким заразительным смехом. На заднем сиденье старенькой, но еще очень бодрой «двенашки» сидели двое — симпатичный черноволосый казах с внешностью аристократа, ровесник двух первых, и парень помоложе, тоже брюнет. Он был не только моложе, но и гораздо смуглее остальных. Темные вьющиеся волосы и большой рот делали его похожим на латиноамериканца. В общем, было три к одному — три брюнета, один блондин.

Когда последняя крыша кирпичного завода проплыла и исчезла, показались неясные очертания дачных домиков. Дорога становилась все хуже и хуже. Машину то и дело подбрасывало на кочках, постукивали стойки амортизаторов, напоминая, что пора подумать о ремонте. Большие литые диски, обутые в низкую резину, да и весь так называемый «обвес» — бамперы и пороги не от завода-производителя — все это мало подходило для экстремальной езды по пересеченной местности. Смех и шутки стали слышаться реже. То слева, то справа, как тест на реакцию водителя, неожиданно возникали ямки и кочки и бросались под колеса. Примерно в двух километрах от первого дачного домика друзья увидели одинокую женскую фигуру. Услышав звук работающего двигателя, женщина оглянулась и остановилась.

— Щас тормозить будет, — догадался Владимир — так звали водителя.

— Тут идти осталось… прогуляется, — не поднимая головы, посоветовал парень с курчавой шевелюрой, тот, что был моложе остальных. Непонятно, как ему удавалось читать, но он даже не оторвал глаз от книги.

— А что, Олежка, возьмешь даму на коленки, — пошутил Талгат, сидевший рядом с ним, — если не баба-яга, конечно.

— Слушай, а ты угадал! — воскликнул Герман, когда машина поравнялась с женщиной, которая уже несколько минут стояла с поднятой вверх худой, костлявой рукой, торчавшей из широкого, опустившегося вниз рукава.- Глянь-ка!

Это была очень пожилая, можно сказать, старая женщина. Шея не держала голову, подбородок торчал вперед. Густые лохматые брови, крючковатый нос и какая-то странная, сильно поношенная одежда, похожая на монашескую.

— «Бичевок» я еще не возил, — сказал Владимир и, слегка прибавив скорости, проехал мимо.

— А мне кажется, простая бабка, посмотрим, на кого ты будешь похож в ее возрасте. Я думаю, на Фредди Крюгера, — упрекнул сидящий рядом Герман.

— Нет, я, пожалуй, пострашней буду, — Владимир скорчил ужасную физиономию: скосив глаза и изобразив зловещую улыбку, посмотрел в зеркало заднего вида. При этом нос его изогнулся и почти коснулся верхней губы. Друзья засмеялись, и «двенашка» весело въехала на дачную улицу.

Участок размещался на шести сотках, как впрочем, и все дачи вокруг. Несколько яблонь со времени их посадки заметно подросли и обзавелись густой раскидистой кроной. Пока трое друзей готовили рыбацкие снасти, Талгат успел переодеться в дачное обмундирование и прилег под одной из таких яблонь. Ветви давно не подрезали, и они образовали вокруг ствола подобие шатра. Темно-зеленая листва полностью скрывала нашего героя от остального мира. Чистый дачный воздух, ощущение покоя и безопасности сморили Талгата, он начал дремать. Голоса друзей, легкое шуршание листвы, стрекотание кузнечиков и щебетание птиц на соседнем участке слились в легкую успокаивающую музыку.

— Мне, короче, расчет опоры высоковольтки подсовывает, думал, я не в курсе, хотел, чтобы я подписал… — слышался в хоре голос Владимира.

— Я его спрашиваю: «Вы по сантехническим работам с кем договор подписывали?»…- голос Германа

— Да на поршнях нагар с палец! — голос Олега.

— А как потом сантехника с опоры снимали?- незнакомый женский голос.

— Я в него поршнем от КамАЗа запустил, он и спрыгнул сразу!- непонятно чей голос.

— Он, наверное, спрятался где-то…- голос Олега.

Послышались неторопливые шаркающие шаги, чьи-то руки осторожно раздвинули ветви… И вдруг! — Талгат в ужасе прикрылся рукой — та самая старуха, которая голосовала на дороге, закричала ему прямо в лицо голосом Владимира: «Рота, подъем! Выходи строиться!» На плацу играл духовой оркестр…

Медленно, очень медленно возвратилось сознание. «Понятно, что меня разбудило, — решил Талгат и, похлопав себя по нагрудным карманам, достал мобильник. — Странно, связи нет и непринятого вызова нет». Широко зевнув, он выбрался из-под яблони.

Глава 2

Удачная рыбалка. «Когда закончил он рассказ, то в зале все уже рыдали».

Все стремится к равновесию.

Смеялся — плачь, плакал — смейся…

Пройдя метров сто по неширокой дачной улице, друзья вышли на извилистую тропинку. Прячась в желто-зеленой, местами высохшей траве, тропинка быстро бежала вниз к небольшому песчаному плесу, ограниченному с двух сторон плотными зарослями камыша. Река в этом месте была спокойная, неширокая, и ее легко мог переплыть даже начинающий пловец. Друзья спустились на пляж.

Рыбалка намечалась не промысловая, а «для души». Кульминацией мероприятия должна была стать вечерняя уха, и каждый член компании чувствовал себя как-то по-особому счастливо в предвкушении «официальной части» и от того, что есть возможность два дня отдохнуть от города, забыть хоть ненадолго накопившиеся проблемы. Как будто все плохое осталось там, за чертой асфальта, и перестало существовать, как только машина спустилась на степную дорогу.

— Талгат, а ты что так испугался, когда я тебя разбудил? — спросил Владимир, — приснилось что-то?

— Ты прикинь, Вольдемар (Талгат переделывал имена на западный манер, как когда-то дворяне произносили их на французский лад), я лежу, слушаю вашу болтовню. Слышу, ты крадешься, как Чингачгук. Хотел подшутить, думаю, гаркну неожиданно. Вдруг на меня бабка как заорет! Ну, та, что сегодня на дороге тормозила… Потом телефон зазвонил. Я думал, крыша поехала!

— Сбой программы, — сумничал Олег, — а вообще, если учесть, что Вольдемар у нас уже почти Фредди Крюгер, то они с бабулей из одной команды. А что, твой мобильник ловит? — обратился он к Талгату. — Тут, вроде, связи нет, — Олег достал телефон и посмотрел на экран. Все проделали то же самое. Сигнала не было.

— Здесь, вопреки логике, связь бывает только в дождливую погоду, и то не всегда, — сказал Владимир, насаживая червяка на крючок.

— Ура-а-а! С почином, господа! — Герман вытащил первого чебака, совсем небольшого, — в этом месте крупная рыба никогда и не водилась. Он долго рисовал в воздухе острием бамбукового удилища, пытаясь поймать летающий над головой солнечный зайчик, наконец это ему удалось, и рыбка плюхнулась в пластиковый бидон, наполненный речной водой.

— Самое странное, — продолжал в это время Талгат, — кажется, я и не спал вовсе. Могу пересказать, что говорил каждый из вас. Хотя, знаете, сон с таким количеством событий, как, например, «Война и мир», можно увидеть за доли секунды…

— Иди сюда, родной! Или, как говорят америкосы, иди к папочке!- теперь Олег подсек и сразу поймал правой рукой чебака крупнее. Немного крупнее. Всегда кажется, что рыба тяжелей, до того момента, пока не снимешь ее с крючка. Видимо, рука, оттого что долго держит удочку, чувствует минимальное изменение веса.

— Господа рыболовы, — торжественно провозгласил Олег. — Как говорил один мой знакомый, «у меня был аналогичный случай», я имею в виду игры разума. Если пожелаете, расскажу. Только не сейчас — вечером. Рыба нас слышит. Когда я вспоминаю это, выражаясь высоким слогом, «кровь стынет в жилах». — Олег ловко бросил рыбу в горловину бидона, находящегося от него в полутора метрах. Бидон булькнул и проглотил добычу. Парень довольно тряхнул курчавой шевелюрой.

К вечеру начался настоящий клев. Следуя законам равновесия, налетела туча комаров. Друзья, как назло, забыли мазь, а идти на дачу не хотелось. Примерно через час, когда все надавали себе достаточно пощечин, уничтожив не один десяток комариного племени, бидон почти доверху наполнился чебаками и окунями. Первый пункт из списка мероприятий был выполнен на совесть. Следующим непременным пунктом шло купание. Река в этом месте почти не имела течения, вода нагрелась за день, и мужчины еще долго плавали и дурачились, наслаждаясь ощущением свободы и теплым приемом тихой речки. Было уже около одиннадцати, когда они наконец отправились на дачный участок.

Поднявшись по склону оврага той же тропинкой, что привела к реке, веселая шумная компания двинулась по проезду, пересеченному в нескольких местах перпендикулярно идущими улицами. Кое-где, прорываясь на свободу сквозь крашеный штакетник забора, торчали кусты малины и смородины. В других местах это был шиповник, жасмин или барбарис. Герман отстал шагов на десять, когда остановился на одном из пересечений улиц, пытаясь поймать сигнал на мобильный телефон. Он крутился на месте, поднимал руку с телефоном вверх, вытягивал в сторону. Это было похоже на регулирование движения на оживленном перекрестке. И вот на экране появились две черточки. Герман обрадовался, хотел нажать кнопку вызова и вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Оторвав глаза от экрана, посмотрел в конец улицы, пересекающей ту, по которой они двигались, и вздрогнул: в тупике, на фоне густых деревьев, стояла знакомая фигура. Это была бабка, просившаяся в попутчицы. Ни глаз, ни выражения лица он не видел — было слишком далеко, но чувствовал — старуха смотрит на него. Из-за наступивших сумерек картина выглядела особенно зловеще, да еще и художественное воображение разыгралось. «Когда я вспоминаю это, кровь стынет в жилах», — вспомнились слова Олега. Оправившись от оцепенения, Герман окликнул друзей и замахал рукой, но когда все трое подбежали к нему и он повернулся, чтобы указать на старуху, ее уже не было.

— Она только что стояла там, под деревом! Она смотрела на меня!

— Кто стоял? Кто смотрел?

— Та бабка! Клянусь!

— Ну и что? Наверное, где-то здесь ее дача, — предположил Олег.

— Я же говорил, «бичевка». Шарится, ищет, где что украсть. Расслабься, Гера, — сказал Владимир, и друзья продолжили путь.

Чтобы уха была гуще, Талгат добавил немного перловки, взятой для прикорма рыбы, и теперь все с большим удовольствием уничтожали кулинарный шедевр, сочиненный общими усилиями. Талгат, правда, претендовал на эксклюзивное авторство, но все его доводы разбивались о неприступную стену из таких аргументов, как чистка картофеля и поход за зеленью.

Небольшой дачный домик составляли всего две комнаты. Первая, остекленная по периметру большими решетчатыми окнами, играла роль прихожей, кухни и столовой одновременно. Здесь же находилось дополнительное спальное место, представляющее собой старый раскладной диван. Вторая комната — непосредственно спальня и гостиная. В ней было одно окно с видом на участок. Войдя в калитку, нельзя было пройти незамеченным. Комната была больше первой, вдоль трех стен стояли современные односпальные кровати с деревянными прямоугольными спинками, у четвертой стены — высокий, под самый потолок плательный шкаф. Свободным оставался только центр помещения, да и тот занимал журнальный столик.

Друзья сначала расположились на открытой веранде, обвитой диким виноградом, но так как был уже конец августа и ночи становились прохладнее, примерно в час ночи мужчины перебрались в дом и продолжили ужин в кухне-столовой.

— Заседание продолжается, — объявил коротко подстриженный черноволосый Владимир, взяв на себя обязанности председательствующего. Он слегка захмелел, что можно было сказать и об остальных участниках застолья — компания собиралась поддержать уже пятый или шестой тост, — предлагаю выпить за Великое переселение народов, о коем я думал, пока мы перебирались с веранды в кухню.

После крика «Ура!», которым сопровождался каждый сказанный тост, начался экскурс в историю. Друзья вспомнили о падении Римской империи, германских племенах, о том, откуда появилось обидное прозвище «варвар», вспомнили бесстрашных викингов и еще более кровожадных гуннов, от набегов которых и началось движение Европы. Пользуясь случаем, в шутку попрекнули Талгата возможным родством со свирепым Аттилой, о происхождении которого до сих пор спорят историки, известно только, что у него были тюркские корни. Именно он был главным предводителем гуннов. «А погиб из-за бабы, — сокрушенно вспомнил Олег исторический факт, — его убила невеста в первую брачную ночь, юная германка». Тема Великого переселения долго не могла исчерпать себя, наконец Владимир крикнул:

— Брэк! Господа присяжные, поступило предложение…

— От кого поступило?

— От меня. Прошу поставить на голосование. Кто за то, чтобы выслушать обещанный рассказ Олега Николаевича? Талгат Хамитович, прошу наполнить бокалы. Кто «за», прошу выпить. — Все дружно выпили, включая Олега Николаевича. — Олег Николаевич, ваше последнее слово, — продолжал Владимир.

Герман снял со стены гитару и с чувством запел:

Когда закончил он рассказ,

То в зале все уже рыдали…

И со слезами на глазах

Свой судьи приговор читали…

— Не очень веселая история, — предупредил Олег и как-то переменился в лице: заметно протрезвел, в глазах появилась тревога, даже еле заметный страх, навеянный воспоминаниями. Его состояние неожиданно передалось другим, друзья перестали шутить и приготовились слушать.