Часть 10. Договор с дьяволом

Часть 10. Договор с дьяволом

Глава 1

«Я не собираюсь вас грабить». Человек в черном плаще. Подпись кровью.

Будет и на нашей улице праздник.

Надо быть осторожнее в своих

мечтах. Неизвестно, за счет каких

потерь они могут осуществиться.

— Ладно, парни, расскажу. Только это моя личная интерпретация событий, может, все и не так было, как мне кажется.

Примерно за год до этих событий произошло вот что. Я выступал на республиканских соревнованиях, прошел всех: кого по очкам, кого нокдауном, кого за явным преимуществом. Остались вдвоем. Мой соперник был из Караганды. Мы уже провели один бой, и я с трудом выиграл у него по очкам. Если честно, это была очень спорная победа. Я чувствовал, что он не уступает мне в технике и даже превосходит в скорости. Вот удары у меня были мощнее. Но я не мог отправить его даже в нокдаун, не говоря уже о нокауте. Мы с Лехой были примерно одного возраста, с разницей не больше чем в один год. Он был выше меня и худее. Наверное, у него, как говорят, были тяжелые кости, потому что выглядел он гораздо легче своего веса, да и на спортсмена мало походил — еле заметно выделялись мышцы.

Как я ни старался колотить его, он стоял, как оловянный солдатик, и обязательно отвечал ударом на каждый мой удар. В третьем раунде я пропустил боковой и ушел в нокаут.

После этого случая я решил во что бы то ни стало поставить нокаутирующий удар. Целый год я издевался над грушей, еще больше над своими спарринг-партнерами, но нокаута так и не получалось. Я тягал железо, ел как на убой, набрал массу и даже перешел в другую весовую категорию. Наконец очень редко, но начал отправлять своих соперников в нокаут. Мне было мало этого, я решил добиться того, чтобы мой первый достигнувший цели удар был последним. Эта мысль захватила меня полностью, просто стала «идеей фикс». Я не мечтал стать лучшим боксером, не собирался попасть на чемпионат мира. Я просто хотел выигрывать одним ударом, неважно, на каких соревнованиях. Забыв обо всем, что мешало, я занимался и занимался. А нокауты получались все так же редко. Тогда и произошло это невероятное и роковое событие.

Был я на пятом курсе сельскохозяйственного института. Если сказать, что учился — значит соврать. Все зачеты ставились автоматически, а на экзаменах я всегда «выбирал» билет, который знал. От меня требовалось только «высоко нести спортивную честь» учебного заведения. Вы прекрасно знаете, что спортсмены никогда не страдали (не знаю, как сейчас) от проявления чрезмерного усердия в учебе.

Поступил в «сельхозку» в двадцать три года, пройдя армию и поработав в родном совхозе, где и начал заниматься боксом. Так что, когда я оканчивал институт, мне было без нескольких месяцев двадцать восемь. Я дружил с замечательной девушкой по имени Роза. Девчонка и впрямь была похожа на благоухающий цветок — тонкая, хрупкая и очень яркая. Когда мы гуляли с ней по улицам города, мне всегда льстило, что мужики, увидев ее, сворачивали шеи. Наша дружба длилась уже три года, я познакомился с ее родителями и возил на смотрины к своим. В общем, мы собирались пожениться.

Как-то раз, выйдя из спортзала, я присел на лавочку, в очередной раз одолеваемый мыслями о том, что мне никогда не удастся отработать такой удар, о котором я мечтал больше всего на свете. В сквере было пусто и пасмурно. Время позднее, уже стали загораться уличные фонари. Как обычно, загорелись не все. Фонарь, стоявший рядом с лавкой, на которой сидел я, глядя себе под ноги, не горел и тоже стоял, понуро опустив голову.

Вдруг в глубине сквера, в той стороне, где был освещенный участок, я заметил одинокую фигуру человека. Мужчина был одет в длинный, до самых пят, плащ темного, скорее всего, черного цвета и такую же черную шляпу с прямыми полями. Черный силуэт не двигался, и было абсолютно непонятно, куда он смотрит. Мне показалось, что на меня. Я не ошибся: постояв еще немного, человек медленно направился в мою сторону. Руки его были в карманах плаща, шел он очень ровно, еле заметно покачивая плечами. Все это было похоже на сцену из фильма про разведчиков или шпионов. Я вообще не из робкого десятка, а в то время мне казалось, что я справлюсь с любым и даже не с одним, однако при виде приближающейся загадочной фигуры мне стало жутковато. Чтобы не оказаться в невыгодной для себя позиции, я встал с лавки, но мужчина, не дойдя шагов пять, остановился и сказал спокойным, низким, с приятной хрипотцой голосом:

— Не беспокойтесь, молодой человек, я не собираюсь вас грабить. Тем более, я знаю, что вы боксер и у вас отличный удар левой. Садитесь, пожалуйста.

Услышав звуки тихого бархатного голоса, я снова сел, почувствовав какое-то особенное состояние внутреннего комфорта, тревога и депрессия улетучились.

— Вы что, знаете меня, мы с вами знакомы? — я стал вглядываться в черты незнакомца. Как я уже говорил, фонарь не горел, да и человек стоял не очень близко, поэтому лица его почти не было видно. Смутно, как во сне, я разглядел тонкий греческий нос, такие же тонкие, правильной формы губ. Под шляпой, надвинутой на лоб, я не видел глаз, зато даже в темноте были видны черные стриженые усики и маленькая аккуратная бородка, как у героя книги Александра Дюма.

— Вы меня не знаете, а я вас знаю. Я всех знаю, — сказал мужчина. Что он имел в виду под словом «всех», я тогда не догадывался и решил, что он говорит о боксерах.

— Присаживайтесь, — предложил я ему. Мужчина не двинулся с места, проигнорировав мою деликатность, и снова заговорил, лаская слух звуками своего голоса и непонятным образом успокаивая нервы:

— У меня, собственно, к вам предложение. У вас хороший нокаутирующий удар.

— Вы что, тоже боксер? Или бывший боксер? — удивился я. — Простите, я не вижу вашего лица.

— Я уже говорил: вы меня не знаете. Я не боксер, но в боксе разбираюсь. Я во всем разбираюсь, — снова похвастался он.

Я решил, что он из подпольного клуба, где проводятся бои за деньги. Тогда только-только пошли слухи о таких незаконных предприятиях. Мне это было неинтересно, я хотел только одного — нокаутирующего удара, поэтому сразу заскучал и, чтобы поскорее отвязаться от незнакомца в черном плаще, решил сказать ему об этом и уже открыл было рот:

— Я не…

Но знаток бокса не дал мне высказаться, опередив словами:

— Никто не собирается заманивать тебя в подпольную секцию, скажу больше: то, что в вашем городе есть такой клуб, — вранье. Здесь тебе не Америка. Лет через восемь будет — это точно, но не раньше. «Он сказал: „в вашем городе“ — значит, не местный,- догадался я, — Чего же он хочет? Переманить меня в другой город»?

— Не ломайте голову, юноша, мое предложение совершенно другого рода — я хочу предложить вам осуществление вашей мечты.

В тот момент я даже не обратил внимания на то, что он читает мои мысли. Я не успевал подумать, как он уже отвечал. Все происходящее начало казаться мне удивительным сном и почему-то совсем не хотелось просыпаться. Странный человек время от времени называл меня то на «вы», то на «ты», потом подошел ко мне вплотную и подал руку:

— Предлагаю перейти на «ты», — сказал он. Я встал и протянул свою. Его кисть была очень горячей — просто раскаленное железо, но боли я почему-то не почувствовал.

— У тебя жар?- спросил я и подумал: «Может быть, он просто бредит?»

— У меня нет температуры, это у тебя руки холодные. Он был так близко, что я смог заглянуть в его черные, без зрачков, глаза, смотревшие на меня в упор. В тот момент мне показалось, я понял, что он собирается мне предложить, и почувствовал, что не смогу отказаться.

— Ермек, — как полагается в таких случаях, представился я.

— Я знаю,- снова сказал незнакомец, напомнив о том, что он все про всех знает. — А я Шэт, — представился он в свою очередь, назвав странное имя.

— Американец, что ли?

— Нет, кличка такая, — с заметным беспокойством ответил новый знакомый и сразу перешел к делу:

— Я предлагаю договор. Ты ведь хочешь овладеть техникой нокаута? Хочешь с одного удара валить любого? Это твоя мечта?! Я могу научить тебя! Чем ты готов пожертвовать ради этого?! — Шэт говорил быстро, негромко и вкрадчиво, его слова лились, как музыка. Сознание мое помутилось, как будто он сам нанес мне нокаутирующий удар, и я нахожусь в бреду, но этот бред был сладок для меня. Мне показалось, что я сплю, и тогда я решил хотя бы во сне осуществить свою несбыточную мечту.

— Я готов пожертвовать чем угодно! — воскликнул я. И тут меня осенило, мне показалось, что я догадался, с кем разговариваю. Испугавшись своих мыслей, я закричал:

— Ты хочешь заполучить мою душу?!

— Послушай, Ермек, успокойся, мне не нужна твоя душа, что за бред ты несешь? — мужчина снова заговорил медленно. — Я просто хочу научить тебя удару, тебе придется на время забыть подружку, друзей и родителей. Только и всего. Любая мечта требует усилий и жертв. Нужен всего месяц. Согласен один-единственный месяц не видеть их всех?

Я задумался. Что такое месяц? Родителей я и так не вижу по полгода, с Розой тоже редко встречаемся, тем более ей сейчас тоже некогда — диплом на носу. Ну, а друзья никуда не денутся, подождут. Зато потом…

— Хорошо, я согласен, — наконец ответил я и пожал его горячую руку.

— Тогда надо подписать договор, — серьезно сказал Шэт и достал из внутреннего кармана плаща свернутый вчетверо лист.

— Вот здесь, — указал он, разгладив бумагу на лавке.

— А чем расписаться, ручка есть?- спросил я, стараясь разглядеть то, что написано. Мужчина посветил зажигалкой, и я быстро пробежал глазами текст договора. Суть его сводилась к тому, что я обязуюсь не видеться с вышеперечисленными людьми в течение месяца, а взамен овладею нокаутирующим ударом страшной силы. Я не стал поименно проверять, с кем я обещал не видеться каких-то тридцать дней.

— Так чем расписаться? — снова спросил я.

— Без проблем, — сказал Шэт и крикнул: «Эй, парни, ручка есть?!» Тут я заметил группу из трех человек, идущих в нашу сторону. Когда они подошли, Шэт вдруг исчез, наверное, спрятался в темноте за моей спиной, испугавшись выпивших парней.

Тем временем один из них подошел ко мне совсем близко и с вызовом спросил:

— Ну и че, курить есть?

— Нет, ребята, я не курю. Я хотел у вас ручку на минутку попросить, — очень дружелюбно ответил я, глядя по сторонам, надеясь увидеть Шэта за каким-нибудь деревом. Вдруг сверкнул яркий свет, и я почувствовал страшную боль — парень воспользовался тем, что я расслабился и ударил меня головой в нос. Удар был очень сильный — я упал через лавку, стукнувшись локтем о ее край. Быстро придя в себя, вскочил на ноги. Парней уже не было, зато Шэт стоял с обломком тоненькой кленовой ветки. Как ни в чем не бывало, он подошел, наклонил мне голову назад и обмакнул конец ветки в бегущую из носа кровь.

— Ну вот, — протянул он мне ветку, — расписывайся.

— А куда пацаны побежали, не видел? — спросил я, поставив автограф.

— Ты их не догонишь. Иди домой, ложись спать, — ответил он и протянул носовой платок.

— А когда тренироваться начнем? — во рту чувствовался соленый вкус крови.

— Завтра все узнаешь. Наш договор вступает в силу завтра, — ответил он, посмотрел на часы и добавил: «О-о-о! Уже сегодня, время-то — начало первого». Я наклонился к лавке, чтобы взять свою спортивную сумку, а когда вновь обернулся, то увидел, как Шэт торопливо уходит в том направлении, откуда появился.

— Шэт! А во сколько?! Где?! — крикнул я вдогонку.

— Завтра, все завтра, — еле слышно ответил он и, не оборачиваясь, исчез в конце аллеи.

Проснувшись, я сразу вспомнил о вчерашнем приключении. Все представилось в совершенно ином свете. Вспомнил мужчину в черном плаще. Теперь он казался мне странным, даже не вполне нормальным. Что за договор такой? Глупости какие-то. Как я мог серьезно говорить об этом? А он тоже молодец — сразу струсил, когда пьяная компания подошла. И это он собирается учить меня? Вспомнив про нос, я осторожно прикоснулся к нему пальцами и совсем не почувствовал боли. Тогда я встал и, натянув трико, пошел по коридору общежития в умывальник. Мне встретился Витька — мой друг и сосед по комнате.

— Ты где вчера нажрался? Ничего не соображал, хорошо, в ментовку не забрали, — улыбнулся он, быстро проходя мимо, на ходу вытираясь полотенцем. Было уже начало девятого, и он боялся опоздать на первую пару.

Я подошел к выстроившимся в ряд раковинам и посмотрел в зеркало. Никаких следов вчерашнего происшествия на лице не было. Уж кому как не мне знать последствия удара в нос — сильная опухоль вначале и синяки под обоими глазами потом. Ничего не было! Это было мое привычное лицо! Никаких изменений: ни в худшую, ни в лучшую сторону!

Быстро ополоснув голову холодной водой и почистив зубы, я бегом побежал обратно. С Витькой мы столкнулись, когда он уже собирался уходить. Я запихал его назад в комнату и, притворив дверь, с волнением спросил:

— А у меня с лицом все нормально вчера было?

Витька удивленно посмотрел на меня и, отстранившись немного, сказал:

— Да нет, как раз не нормально.

«Значит, все-таки, было»,- успокоился я, но Витька добавил:

— Я хочу сказать, ты выглядел как ненормальный. Ну, даешь! Ты что, курил что-то? То-то, я смотрю, вроде запаха нет, а как пьяный.

— Да не курил я ничего и не пил! Ты мне скажи, лицо не побитое было?!

— Вообще-то оно у тебя редко бывает не побитое, но вчера я ничего не заметил. А что, на улице подрался?

— Да. Нет, — я заволновался и не знал, что ответить. К счастью, Витька торопился и не стал меня допрашивать.

Когда он вышел, я бросился шарить по карманам, вспомнив про платок, оставшийся у меня после ухода Шэта. Я точно помнил, как я засунул его в карман куртки, чтобы при встрече вернуть его владельцу. Помню, подумал: «Надо постирать и вернуть».

Платка нигде не было, и вообще не было ни одного доказательства того, что все произошло на самом деле. «Значит, все-таки, просто сон», — сделал я вывод, решил плюнуть на все, облегченно вздохнул и успокоился.

Я уже перестал вспоминать свой странный сон, снова вошел в ритм. На другой день, в четыре часа, пришел на тренировку с намерением забыть о своей идее и просто заниматься боксом — без фанатизма. «Не все становятся Мухаммедами Али, и вообще, пора подумать о дипломе», — решил я. Но на этой тренировке произошло событие, которое снова заставило меня вспомнить о человеке в кожаном плаще.

Тренер зашел в раздевалку, когда я зашнуровывал кеды. Специальную обувь выдавали только на соревнованиях. Сергей Петрович — наш тренер, сел рядом. Это был мужчина среднего роста, лысоватый. Весь его вид выдавал в нем боксера: приплюснутый кривой нос, сломанное ухо, верхняя губа, сбоку перечеркнутая шрамом. Если бы не добрые, зеленые с желтизной, глаза, он, пожалуй, сгодился бы на роль свирепого пирата. Светлая короткая челка слегка прикрывала глубокие морщины на лбу, выдававшие возраст. Ему было под пятьдесят. Синяя трикотажная олимпийка облегала крепкую мускулистую фигуру без признаков лишних жировых отложений — для своего возраста он выглядел очень неплохо.

— Слушай, Ермек, — заговорил он со мной, — там из «Динамо» парня одного прислали, хотят, чтобы ты с ним побоксировал. Его к каким-то соревнованиям готовят. Просили поработать. Он тебя немного тяжелей.

— Степанов, что ли?

— Да, Ермек. Сам знаешь — боец серьезный.

— Сергей Петрович, можно подумать, вы не знаете, к каким соревнованиям его готовят. Меня, значит, вместо груши, а он на «Республику» поедет?

— А тебе не хочется с нормальным партнером поработать? Или ты струсил?

Мне стало обидно. Обидно, что на мне ставят крест, и кроме как в «мальчики для битья» я уже не гожусь. Обидно, что тренер, знавший меня не первый год, подозревает меня в трусости. Уже совсем забыв, я вдруг снова вспомнил то наваждение, и мне стало еще обидней от мысли, что мечте моей никогда не сбыться.

— Хорошо, Сергей Петрович, я поработаю, но… Хотел сказать: я решил завязывать с боксом, — в сердцах выпалил я.

— Ну, парень, успокойся, — обнял меня Петрович и, похлопав по спине, сказал: — Я вот всю жизнь завязываю — и никак. Не так это просто. А ты — хороший боксер, будет и на нашей улице праздник…

Глава 2

Цена успеха. «Раньше надо было читать». Расторжение контракта.

Если есть возможность не сделать

больно — не делай. Зачтется — в другой

раз не сделают больно тебе.

Степанов и, правда, был серьезный боец. Одного со мной роста, но гораздо накачаннее и быстрее. Если честно, я побаивался его. Конечно же, я слышал о нем. Говорили, что он берет сериями ударов, которые проводит с такой скоростью, что соперник не успевает реагировать. К тому же внушительная мышечная масса делает его удары, скромно говоря, очень чувствительными.

Когда мы вышли на ринг, он как-то очень нагло посмотрел на меня и улыбаясь сказал:

— Не ссы, убивать не буду, просто поработаем.

Я не увидел в его светлых глазах ни малейшего волнения. Поначалу он действительно боксировал спокойно: серии ударов были легкие и не очень быстрые. Но потом, когда почувствовал, что и я могу кое-чем удивить, начал работать жестче и быстрее. С каждой атакой все труднее становилось держать удары, уходить я просто не успевал. Это становилось каким-то шквалом, и я понял, что пора давать отпор. В какой-то момент Степанов нанес очень сильный прямой удар, от которого я не успел ни уйти, ни закрыться. На долю секунды я словно выпал из реальности, и в это мгновение мне вспомнился человек в черном плаще, обещавший научить сокрушительному удару. Тут же я увидел, что правая челюсть противника открыта. Я нанес резкий боковой левой, начиная удар с движения корпусом. Все произошло так быстро, что я не успел ничего понять. Когда пришел в себя, увидел, что передо мной стоит Петрович, а Степанов лежит, закатив глаза.

Минут пять его приводили в чувства, наконец нашатырный спирт сделал свое дело. Сергей Петрович довольно улыбался, хотя и побитого парня ему тоже было жалко. Что поделаешь, таковы законы этого жестокого спорта.

Не буду утомлять вас рассказами о том, какие чувства я переживал, но когда через пару дней снова заявился «динамовец», желая реванша, я послал его в нокаут уже на третьей минуте. Стало происходить невероятное: я просто выбирал удобный момент и наносил единственный удар: боковой, левой. Больше не требовалось. Дошло до того, что однажды послал в нокаут партнера из полутяжелой весовой категории. Обо мне начали ходить легенды. Но потом…

Сначала я не замечал того, что мой друг и сосед по комнате не появляется в общежитии. Я и сам приходил в последнее время только ночевать. Попытался вспомнить, когда видел его в последний раз — это было наутро после встречи с человеком в плаще. Мы учились на разных факультетах, я справился о нем у его сокурсников и узнал, что он поехал домой, но автобус попал в аварию и Витька лежит в больнице с какой-то травмой. Твердо решив, что через пару дней обязательно съезжу и навещу его, я отправился на тренировку.

Но не успел я выполнить свое намерение, как мне преподнесли еще один сюрприз. Однажды вечером, после тренировки, я позвонил Розе. Трубку взяла мать и долго расспрашивала о моих успехах в учебе и спорте. Она непривычно искренне интересовалась всем и, когда я начал терять терпение, сказала, наконец, главное — Роза выходит замуж. Но не за меня, иначе я узнал бы об этом первым. Вот это был удар! Таких ударов мне не приходилось получать даже на ринге! Я пытался встретиться с ней, но она избегала меня, ее мама разговаривала со мной исключительно через дверь или по телефону. Отец Розы и так был неразговорчив, а теперь вообще лишил меня удовольствия слышать его голос.

Я не ходил на тренировки уже три дня — просто не было моральных сил. Тогда решил съездить к Витьке в больницу. В регистратуре мне сообщили, что его выписали. Дома у него вообще никого не оказалось, соседи сказали, что Витькина мать уехала к нему. Но ни в общежитии, ни в институте он так и не появился.

Во мне начала просыпаться тревога, я стал догадываться, что происходит, и, чтобы развеять свои подозрения, решил съездить в совхоз. Там меня ждал очередной удар, более страшный — отец скоропостижно скончался от сердечного приступа. Подсчитав, я понял, что это случилось на следующий день после того как был заключен договор с незнакомцем. Маму увезла к себе сестра — тетка Джамиля. Я был уверен — если поеду к тетке, то не найду ни ее, ни мамы.

Я сидел на могиле отца и рыдал, не в силах сдерживать слезы, чувствуя себя виноватым в его смерти. Теперь мне стало страшно за маму, за всех родных и близких. Хотелось только одного — разорвать проклятый договор.

Не знаю, сколько времени прошло, начало темнеть, а я все сидел у могилы и не знал, куда мне идти и что делать. Казалось, что мир опустел, я остался совсем один — маленький и беззащитный. Я прилег рядом с могилой на траву и, кажется, начал дремать, потеряв последние силы.

Вдруг услышал поблизости шепот, будто говорили несколько человек. Я открыл глаза, приподнялся и сел. Темно-серые сумерки окутали окрестности, было довольно темно, и только на горизонте вырисовывались черные силуэты совхозных крыш. Постепенно глаза привыкли к темноте, и я стал различать металлические полумесяцы надгробий, которые, словно голодные птенцы, распахнули свои пасти, глядя в небо. Мне было жутко от сознания того, где я нахожусь, но еще страшней стало, когда я, оглядываясь по сторонам, вдруг увидел какие-то тени, которые словно стояли вертикально и колыхались, волнуемые легким вечерним ветерком. Приглядевшись, я различил в них очертания двух человеческих фигур. Теперь это были уже не просто тени, а объемные тела — черные и прозрачные. Я видел сквозь них оградки могил и звезды, загорающиеся на небе. Руки и ноги не слушались, скованные страхом, я сидел неподвижно и прислушивался к шепоту, доносившемуся со стороны темных прозрачных фигур. В какой-то момент вдруг увидел сквозь колыхающиеся тела еще одну фигуру. Я сразу узнал его — это был человек в черном плаще. Я собрался крикнуть ему что-то, но тут начал различать слова, которые шептали эфемерные существа, колеблемые усилившимся ветром.

— Почему ты не приехал на мои похороны? — шепотом спросил отец. Я узнал его. Правильнее будет сказать — я понял, что это говорит именно он.

— Я не знал, не знал! Это все он! — показал я на человека в плаще.

— А я тоже умер, — вдруг сказал Витька. — В больнице. И ко мне ты не приехал.

Мой товарищ был вторым призраком, который непонятным образом тоже оказался здесь. Меня колотило от страха, а тут еще Витька протянул мне черную, словно облепленную миллиардом мизерных мошек руку, и предложил:

— Пойдем с нами.

— Не могу, я ведь живой, — еле выговорил я.

— А ты хочешь? — спросил отец. Я лишился дара речи и принялся молиться о том, чтобы это был сон. Чтобы это все было сном, с самого начала, когда я решил, что больше всего на свете мне нужен нокаутирующий удар. Отец с Витькой тянули ко мне прозрачные руки. Ужас охватил меня и заставил попятиться. Я пятился, не смея отвернуться и побежать. Сердце замерло в груди, когда я наткнулся на кого-то спиной. Резко обернувшись, увидел Шэта.

— Ты нарушаешь договор, — упрекнул он.

— Я хочу расторгнуть его.

— Ишь ты! А сколько времени прошло? У меня есть еще три дня, ты не сможешь встретиться ни с кем, кто был в списке.

— Дай посмотреть список, — попросил я.

— Раньше надо было читать, теперь какая разница? Ты получил свое. Разве не ты говорил, что готов на все ради своей мечты? Если это тебя успокоит, то скажу: ты не первый, кто загадывает желание, не задумываясь о том, какой ценой оно сбудется. Вот, послушай.

Одна девушка очень любила читать. Она мечтала лечь на диван, читать и никуда не торопиться, чтобы никто не мешал. Девушка занималась гимнастикой, у нее совершенно не было времени. Я помог ей: однажды на тренировке она сломала позвоночник. Теперь лежит и читает, никто не мешает ей.

Еще пример. Человек жил в нищете и очень хотел стать богатым. Он ничего не умел делать хорошо, не имел ни образования, ни профессии, к тому же был ужасно ленив и хотел стать богатым просто так, не прилагая никаких усилий. Ну что ж, он стал богатым — умерла мать от тяжелой болезни и оставила дорогую квартиру. Мать была единственным родным человеком, и он, как и ты, начал хныкать, когда понял, что остался совсем один. Тогда я предложил новое соглашение. Теперь он согласился отдать все ради того, чтобы не чувствовать этого страшного одиночества. Пожалуйста — человек начал пить, пропил все, что у него было, и попал в психбольницу, где обрел много новых друзей. Еще пример?

— Хватит! — закричал я. — Что ты хочешь взамен того, чтобы отец и Витька были живы, чтобы все люди, упомянутые в договоре, остались в моей жизни?!

— Я не потребую много. Мне не надо твоей души, не надо твоей жизни. Пообещай только, что бросишь бокс. Только и всего. Не торопись, подумай.

— Согласен! Согласен!

— Договорились, — усмехнулся Шэт, — а теперь, напоследок, врежь-ка мне как следует, тебе ведь хочется?

Мне действительно очень хотелось дать по наглой физиономии, черты которой казались теперь просто отвратительными.

Привычным движением я произвел левый боковой удар, но тот, как профессиональный боксер, ловко уклонился и сразу нанес контрудар правой, настолько быстрый и мощный, что я ощутил то же, что и мои противники, отважившиеся выйти на поединок…

Я проснулся в общежитии, в своей кровати. Было начало восьмого. Витька собирался в институт.

— Подожди меня, вместе пойдем, — попросил я его и резко вскочил, сунув ноги в тапки.

— Ты не заболел? — искренне удивился мой товарищ. — Решил вспомнить лица преподавателей? А тренировка, ты же с утра собирался?

— Нет, Витёк, я не заболел, я выздоровел! А с боксом покончено! — весело ответил я и побежал в умывальник…

— И ты бросил бокс? Так сразу? — удивились слушатели.

— Бросил не задумываясь. С тех пор не занимаюсь. Разве не заметно?

— Не заметно, — сказал Омарбек, побывавший в нокауте, — я заметил как раз обратное.

— Не обижайся, брат. Сам выпросил, — извинился рассказчик.

— Я не барышня, чтобы обижаться. Мне только непонятно, почему у тебя остался навык нокаутирующего удара.

— Не знаю, наверное, мышечную память нельзя стереть. Память вообще интересная штука, — задумался Ермек.

— Это точно, — согласился Андрей, товарищ Омарбека, зачинщика давешней ссоры. — Память, я думаю, вообще нельзя стереть — ни мышечную, ни генетическую, или по-другому — память крови. Знаете, со мной произошел один интересный случай, очень странный и даже жутковатый, если хотите, расскажу…