Часть 1. Школа. Глава 3.

https://youtu.be/kF0Rvi9lEs0?feature=shared

Инга.

Начало нового учебного года, в какой-то степени, способствовало тому, что моя жизнь быстро снова вошла в привычную колею. Даже несмотря на то, что учиться мне никогда особенно не нравилось, школа, тем не менее, как-то дисциплинировала меня. Признаться честно, по натуре я всегда была не слишком организованной, и это неизменно вызывало постоянные нарекания и расстройства со стороны моей мамы. А во время каникул в моей жизни вообще все вставало с ног на голову, и мама была просто в шоке от моих привычек.

Когда мне не надо было по утрам бежать на уроки, по вечерам я всегда ложилась спать очень поздно, частенько засиживаясь с книгой до двух — трех часов ночи. А потом, соответственно, я была просто не в силах подняться с кровати до полудня и просто физически не успевала до прихода родителей переделать все те дела, которые оставляла на меня мама.

Признаться честно, вся эта работа по дому вообще всегда требовала от меня воистину титанических усилий. Вся наша двухкомнатная квартира в отсутствие родителей была полностью на мне. Как старший ребенок в семье, — и, к тому же, имевший глупость уродиться девочкой, — я постоянно должна была стирать, гладить, мыть полы и посуду, вытирать пыль, ходить по магазинам, — и прочее, прочее, прочее… Мама всегда придумывала для меня массу различных поручений, после выполнения которых у меня оставалось не слишком много свободного времени, и бывала не очень довольна, если я что-то не успевала.

Единственное, чего моей маме, к ее величайшему сожалению, так и не удалось от меня добиться, — это самостоятельного приготовления ужина. Все, что было связано с готовкой, я ненавидела просто лютой ненавистью. Впрочем, если уж говорить начистоту, так же мало я любила и любую другую работу по дому. Но из двух зол выбирают меньшее, и ее я, по крайней мере, хоть и нехотя, но выполняла.

Мама была очень разочарована моей “нехозяйственностью” и постоянно приводила мне в качестве примера прекрасных дочерей своих подруг. Она с умилением в голосе стремилась мне поведать о том, как эти чудесные девочки просто обожают прибираться в квартире, — тогда как я делаю все это совершенно без огонька. А свободное от приборки время эти юные хозяюшки с удовольствием проводят на кухне, мечтая порадовать пришедших с работы родителей вкусным ужином. И только вот я, к сожалению, уродилась у нее такой вот лентяйкой, желающей просиживать целый день на диване с книжкой в руках.

Честно говоря, слушать все это мне всегда было немного обидно. Я очень любила свою маму и больше всего на свете стремилась ей угодить. И я действительно была готова ради этого почти на что угодно. Но что же было поделать, если мне все это совершенно не нравилось. Я сама искренне полагала, что просто не создана для домашнего хозяйства, и любые мои попытки приготовить самый простенький ужин неизменно оборачивались для меня кошмаром. Мне всегда было немного стыдно перед мамой в такие минуты. Я действительно была очень на многое способна ради того, чтобы не разочаровать ее. Но научиться готовить я так и не смогла, — даже ради того, чтобы заслужить мамино одобрение.

Вероятно, это мне просто было не дано.

Но, как ни странно, а школа в этом плане действовала на меня очень даже плодотворно. Конечно, это была всего лишь суровая необходимость, с которой мне приходилось мириться, но, тем не менее, именно благодаря школе, во время учебного года у меня невольно появлялось нечто вроде вынужденного распорядка дня, в котором хватало времени для всего. И для ненавистной работы по дому тоже, — к величайшей радости моей мамы.

В первые же дни нового учебного года по всей нашей параллели девятых классов прокатился великолепный слух о том, что уроков истории у нас в ближайшее время не будет. По той простой причине, что вести их у нас было теперь некому. Та учительница, которая преподавала у нас раньше, ушла, наконец-то, на пенсию. Это была совершенно очаровательная и миленькая старушка семидесяти с лишним лет, которая давно уже начала путать не только исторические даты и события, но и настоящее с прошлым и будущим. Нам было немного жаль ее лишиться, потому что, как педагог, она была совершенно не требовательной, и все — даже полные двоечники — учились у нее на отлично. Но ей действительно еще добрый десяток лет назад пора было на заслуженный отдых, и мы все это прекрасно понимали.

Беда школы заключалась в том, что за лето замену ей так и не смогли подобрать. Оставшаяся в нашей школе одна — единственная учительница просто физически не в состоянии была взять на себя всю нагрузку, — ей и так дополнительно наставили часов чуть ли не в три раза больше нормы. И поэтому мы, девятиклассники, все дружно торжествовали, предвкушая приятное безделье в течение целого учебного года.

Но, увы, нашим шикарным свободолюбивым планам не суждено было осуществиться.

В один не слишком прекрасный день, — а случилось это всего лишь спустя неделю после начала занятий, — у нашего 9 “В” по расписанию последним уроком совершенно неожиданно оказалась история. Причем, наш классный руководитель заранее предупредила нас, что она пройдет в одном из пустовавших до сих пор кабинетов. Это дало нам повод с грустью предположить, что нашему директору, наконец-то, все-таки удалось найти нового учителя на вакантное место. И поэтому мы все дружно погрузились в траур по своим несбывшимся мечтам, размышляя о том, не стоит ли — хотя бы на первый раз — скосить под дурачков и сбежать с урока.

Признаться честно, к истории я всегда относилась довольно-таки равнодушно, поэтому мне, в конечном итоге, было совершенно безразлично, кто будет ее у нас вести. Лишь бы не мымра какая-нибудь, помешанная на необычайной важности своего предмета… Но я шибко никогда и не стремилась выбиться в отличники, а уж на четверку-то я всегда сумею наскрести, — в этом я даже и не сомневалась. К тому моменту, когда прозвенел звонок на урок, у меня в самом разгаре был морской бой с Ирой, так что мне вообще было не до пустяков. Я предчувствовала, что желанная победа уже близка, — и поэтому я даже и не обратила внимания на открывшуюся дверь в кабинет, не желая отвлекаться на подобную ерунду.

Но тут все наши одноклассники дружно вскочили, согласно школьным требованиям, приветствуя директора и еще какого-то незнакомого молодого человека в черном костюме. Я тоже нехотя приподнялась вместе со всеми, тщательно прикрывая рукой вырванный из тетради листок, чтобы ушлая Ирка не умудрилась заглянуть в него и запомнить расположение моих кораблей. На вошедших я даже и не посмотрела. По классу пробежал какой-то удивленный едва уловимый шепоток, но я, опять же, не стала отвлекаться на него и не придала ему особого значения. Мне удалось, наконец-то, нащупать Иркину четырехпалубку, и я готовилась с ней разделаться. Благо, мы с подружкой сидели на самой последней парте и могли тайком на уроках заниматься всем, чем нашей душе угодно, и изменять своим привычкам ради вошедших я не собиралась.

— Здравствуйте, ребята! — громко сказал директор. — Садитесь, пожалуйста!

Стулья с шумом снова начали двигаться. Ученики рассаживались по своим местам.

— Я с удовольствием хочу представить вам вашего нового учителя истории… — начал говорить директор.

В этот момент четырехпалубка Иры оказалась уничтожена.

— Я выиграла! — радостно воскликнула я, довольно потирая руки.

— …Тимура Александровича Таланова, — тем временем закончил свое предложение директор.

Произнесенное им довольно редкое имя словно пронзило меня насквозь. Все звуки в целом мире вокруг меня смолкли, и я застыла, похоже, даже забыв, как дышать, — пораженная, потрясенная и шокированная. Потом медленно подняла голову и посмотрела, наконец, на вошедших. Шариковая ручка выпала из моих почему-то вдруг невольно разжавшихся пальцев и громко звякнула по столу, нарушив дребезжащую тишину в классе.

— Ну, Тимур Александрович, оставляю вас наедине с вашими новыми учениками! — покровительственным тоном проговорил директор, строгим взглядом оглядывая класс и, как мне показалось, пытаясь выявить среди ребят злостного нарушителя тишины. Я непроизвольно втянула голову в плечи, словно надеясь, что он меня не увидит. — Надеюсь, ваше дальнейшее знакомство с ними пройдет без моей помощи!

— Не сомневаюсь, — коротко кивнул ему Тимур, и по его твердо сжатым губам скользнула та мимолетная, не затрагивающая глаз улыбка, которую я так хорошо запомнила в нашу с ним первую встречу.

Директор попрощался с классом и удалился. Я, по-моему, так еще и не обрела способности дышать. Тимур молча сел за учительский стол и очень внимательно осмотрел своих будущих учеников. Спокойный взгляд его черных глаз равнодушно скользнул, в том числе, и по моему лицу, не задержавшись на нем ни на секунду дольше, чем на всех остальных. Но даже этого краткого мгновения мне хватило для того, чтобы меня бросило в жар, а потом в холод.

— Здравствуйте, ребята, — негромко проговорил Тимур, но его голос гулко раздавался в тишине класса. Ученики настороженно молчали. — Как уже сказал Валерий Тихонович, меня зовут Тимур Александрович, и я буду вести у вас историю. А теперь я хотел бы немного познакомиться с вами. Конечно, я не могу пообещать, что сразу же запомню вас всех, но, я думаю, попробовать стоит!

Я, словно зачарованная, ловила каждое его слово. Я, похоже, реально была просто не в силах отвести от него взгляд, позабыв обо всем на свете. Ира, которая тоже некоторое время с удивлением разглядывала нового учителя, в какой-то момент заметила, очевидно, что со мной происходит что-то не то. Желая привлечь мое внимание, она легонько толкнула меня локтем в бок. Но я даже и не отреагировала на это, словно и не почувствовав.

— Эй!.. — тихо окликнула меня Ира, дотрагиваясь до моей руки. — Инга!.. Ты что на него так уставилась?..

Я повернулась к подруге, словно не узнавая ее, и напряженным шепотом выдавила из себя:

— Это он!..

— Кто — он?.. — не поняла Ира. На ее лице ясно отразилось недоумение.

— Ну, тот парень… Которого я видела у Ирины Павловны, — пояснила я, раздраженная ее недогадливостью.

— Тот самый, в которого ты влюблена?! — ахнула Ира, округлив глаза.

Мне показалось, что она выкрикнула это на весь класс, — хотя это, конечно же, было не так. Просто все мои чувства сейчас были обострены до предела.

— Да тише ты, идиотка!.. — не удержавшись, сквозь зубы обругала я Ирку, поспешно оглядываясь по сторонам и оценивая возможную реакцию одноклассников. Но, на мое счастье, никто из них, похоже, не услышал неосторожного восклицания моей подруги. В этом и было, пожалуй, одно из преимуществ сидения на задней парте…

— А знаешь, он действительно красавчик!.. — похоже, ни капли не обидевшись на меня, зашептала Ира мне на ухо.

Тем временем новый учитель по очереди называл фамилии учеников. Тот, чья фамилия прозвучала, вставал, — причем, каждый последующий изо всех сил старался перещеголять предыдущего и выделиться таким образом из толпы одноклассников, в надежде на то, что новый историк заметит и запомнит именно его с первого раза. Когда, наконец, дошла очередь до Олега Малышева, он встал, по-приятельски, — как мне померещилось, — улыбнулся учителю и сказал:

— Он самый!..

Тимур молча кивнул, — так же, как и всем остальным, — ничем не показав, узнал он своего случайного знакомого или же нет.

Сразу же следом за Олегом шла моя фамилия. Я, разумеется, знала это, а потому внутренне вся невольно напряглась.

— Новикова Инга, — произнес Тимур.

Я молча приподнялась. У меня не было желания что-либо говорить в этот момент, потому что я подсознательно не хотела привлекать к себе внимание еще больше. Мне и так в тот миг казалось, что все взгляды одноклассников устремлены только на меня, и они все прекрасно понимают, что сейчас со мной происходит.

Но, конечно же, я опять преувеличивала.

На лице Тимура, обращенном ко мне, снова не отразилось ровным счетом никаких эмоций. Невозможно было даже определить, узнал он меня или же нет. Он просто в очередной раз молча кивнул мне, — точно так же, как и всем другим ученикам, — и я почти без сил опустилась на свое место.

— Слушай, Инга, а, пожалуй, я тебя понимаю! — снова зашептала мне на ухо Ира, не в силах сдержать своих собственных эмоций. — Он действительно очень симпатичный!.. После такого красавчика мне и самой-то не хочется смотреть на Малышева! — хихикнув, призналась она.

— Ну-ну, закатай губку!.. — несколько грубовато отрезала я. Наверное, мне стоило выразиться помягче, — все-таки Ирка была моей подругой, — но после ее неосторожных слов, хоть и произнесенных в шутку, я на миг испытала настоящие муки ревности.

— Знаешь, мне кажется, он похож на Антонио Бандераса! — тут же нашлась Ирка, похоже, ничуть не обидевшись на мою грубость. — Точно-точно!.. Только он выглядит еще более мрачно и загадочно!

Мне были не слишком приятны ее восторженные излияния, и я холодно оборвала ее:

— Я предложила тебе отбить у меня Малышева! Вот и воспользуйся моим разрешением! А на этого не смей даже и заглядываться!..

Мои слова, похоже, заставили Иру присмотреться ко мне повнимательнее, и она поняла, наконец, что я не шучу. И это поразило ее до глубины души.

— Так ты это серьезно?.. — удивленно воскликнула Ира. — Ты действительно не шутишь?..

— Еще как серьезно!.. — огрызнулась я, — опять гораздо более резко, чем следовало бы.

— Инга, да ты совсем с ума сошла!.. — сочувственно покачала головой Ира и неуклюже попыталась слегка остудить мой пыл. — Слушай, ты же правильно мне тогда сказала, — ты для него — малолетка! Какой бы ты ни была красивой, но он никогда и не посмотрит в твою сторону, — особенно, сейчас, когда он — учитель, а ты — ученица!..

— Посмотрит!.. — без тени малейших сомнений, уверенно пообещала ей я. — Еще как посмотрит!.. Теперь у меня есть шанс добиться этого, и я его не упущу!

Ира, по-прежнему с недоумением глядя на меня, покачала головой. Похоже, она не слишком верила в то, что у меня может хоть что-нибудь получиться с Тимуром. Но, с другой стороны, она не смогла скрыть до конца свою радость. Она прекрасно понимала, что мое увлечение новым учителем будет ей только на руку. Потому что это только лишний раз доказывало, что мне действительно совершенно безразличен Олег Малышев, которым Ира теперь могла заняться вплотную. А я была уверена в том, что Ира никогда не стала бы пытаться понравиться парню, если бы не была на все сто процентов уверена в том, что он мне не нужен.

Ира действительно была замечательной подругой, и мы были с ней не-разлей-вода уже много лет, — еще с детского садика. И в отношении мальчиков мы с ней всегда придерживались очень строгого кодекса чести, чтобы отношения с ними никак не повлияли на нашу дружбу. И я была уверена на все сто процентов, что она никогда не стала бы отбивать у меня парня, если бы у нее было хотя бы малейшее подозрение, что я ему симпатизирую. Но я очень надеялась, что сейчас, прекрасно зная, что я совершенно равнодушна к Олегу, и, к тому же, пользуясь моим же собственным разрешением, Ира приложит все силы для того, чтобы привлечь к себе его внимание, поскольку, — я знала это точно и давно, — он очень сильно нравился ей все эти годы.

И я верила в то, что у нее все получится. Как и у меня. Потому что я тоже не собиралась сидеть, сложа руки, а планировала свести с ума самого красивого мужчину в этом мире.

Чего бы мне это ни стоило.

* * *

Инга.

По дороге домой Олег был непривычно молчалив. Обычно он болтал без умолку, что-то рассказывал мне или пытался рассмешить, но не сегодня. А сама я тоже даже и не пыталась разговаривать с ним, думая о своем. Наверное, я все еще не отошла до конца от шока, который испытала при виде Тимура.

Признаться честно, я вообще все еще никак не в силах была поверить в то, что произошло. На самом деле, после того памятного разговора в кабинете Ирины Павловны, я и мечтать не смела о том, что Тимур все-таки может прийти работать в нашу школу. Ведь он тогда совершенно недвусмысленно дал нам всем понять, что это попросту невозможно. И все эти дни я совершенно искренне полагала, что больше никогда в жизни его не увижу, и он со временем останется лишь болезненным воспоминанием.

Конечно, я была необычайно деятельной девушкой, не желающей смиряться с неудачами, а потому на досуге много раз фантазировала о том, что я как-нибудь сумею разговорить Ирину Павловну и аккуратно вытяну из нее как можно больше сведений о Тимуре. Кто знает, может быть, мне повезло бы в этом, и я сумела бы таким образом даже выведать у учительницы его домашний адрес или хотя бы номер телефона. Но, глядя правде в глаза, я прекрасно осознавала, что все это ровным счетом ничего мне не даст. Что я могла бы сделать, чтобы привлечь его внимание?.. Заявиться к нему в гости?.. Позвонить?.. Я заранее знала, что любые мои попытки продолжить знакомство с ним изначально обречены на провал. Вероятнее всего, он просто вообще не стал бы со мной даже разговаривать…

И вдруг — такой шанс!.. Не иначе, как дар судьбы!.. И тогда, в тот день, я действительно была на все сто процентов уверена в том, что все это произошло со мной не случайно. Мне представлялось, что это просто сами небеса свели нас сейчас вместе, чтобы дать нам обоим возможность познакомиться поближе и получше узнать друг друга. И, несмотря на то, что сейчас я не могла, разумеется, даже и представить Тимура испытывающим хоть какие-то чувства по отношению ко мне, я планировала использовать этот шанс на все сто процентов. Я была намерена добиться того, чтобы Тимур заметил меня, чтобы он выделил меня из числа других учеников и заинтересовался… Потому что, если мне это так и не удастся… Нет, о подобном результате я не стану сейчас даже думать…

Потому что при таком варианте развития событий я просто вообще не понимала, как же мне тогда жить дальше…

— Хочешь куда-нибудь сходить сегодня вечером? — предложил вдруг Олег.

Его голос словно вырвал меня из сладких грез, потому что, признаться честно, я как-то уже совершенно успела забыть о его присутствии где-то поблизости. Я с некоторым удивлением вскинула голову. Олег теперь провожал меня домой каждый день, — к великой радости моей мамы, которая мысленно, похоже, уже подбирала мне подвенечное платье. Но, после того памятного концерта “Блестящих”, состоявшегося первого сентября, он больше пока что ни разу меня никуда не приглашал. И я бы не сказала, что была очень сильно расстроена из-за этого…

— Да я даже и не знаю… — чувствуя, что повисшая между нами пауза слишком затягивается, пробормотала я неповинующимся языком, при этом лихорадочно пытаясь придумать достаточно тактичный предлог для отказа. Мне не хотелось бы обижать своего поклонника, который все эти дни вел себя на редкость безупречно, но идти с ним куда бы то ни было, — а тем более, сегодня, после такой неожиданной встречи с Тимуром, полностью выбившей меня из колеи и нарушившей плавное течение моей жизни, мне совершенно ни капли не хотелось. — Нам на завтра слишком много всего задали… — поспешно добавила я. — Я лучше позанимаюсь…

— Да брось ты!.. — легкомысленно отмахнулся от моих слов Олег. — Пока еще год только начался, и задают совсем немного!.. Когда же еще развлекаться, как не сейчас?.. Давай вечером завалимся куда-нибудь и хорошенько отдохнем!..

— Давай как-нибудь в другой раз, хорошо?.. — осторожно предложила я. — А то мне и правда сегодня некогда!..

— О’кей, ловлю тебя на слове!.. — неожиданно легко согласился Олег, хотя я очень боялась, что он будет настаивать. — А то ты и действительно выглядишь сегодня немного усталой. Что-то случилось?.. Плохо себя чувствуешь?

Я покачала головой. Его беспокойство выглядело действительно искренним, и от этого мне было еще более некомфортно.

— Да нет, все в порядке! Просто мне как-то очень тяжело включиться в учебу после каникул. Да и на дом действительно в этом году задают слишком много…

Мы оба немного помолчали, — наверное, каждый о своем.

— А этот парень действительно очень интересно рассказывает! — ляпнул вдруг, — ни с того, ни с сего, — Олег.

От неожиданности у меня на мгновение остановилось сердце, а потом рухнуло куда-то вниз, под ребра. Я совершенно не готова была сейчас к такому разговору, — тем более, с Олегом. Конечно же, я сразу догадалась, кого он имеет в виду. Но я изо всех сил постаралась внешне никак не показать своих эмоций и сделала вид, словно вообще не понимаю, о чем идет речь.

— Какой парень? — осторожно спросила я.

— Ну, наш новый историк, я имею в виду, — охотно пояснил Олег. — Старой училке, конечно же, было далеко до него!

— Да, он действительно ничего, — нехотя согласилась я, тщательно взвешивая каждое слово, чтобы не привлекать внимание Олега к этому вопросу еще больше. Я изо всех сил пыталась сейчас говорить спокойно, ровно и немного равнодушно, стараясь не выдать кипящих внутри чувств и эмоций. Потому что мне как-то меньше всего хотелось бы в ту минуту, чтобы Олег хотя бы заподозрил, что я совсем неравнодушна к новому учителю.

— А все-таки, знаешь, я немного удивлен и даже разочарован тем, что он пришел в нашу школу! — продолжал размышлять вслух Олег, к счастью, не замечая моего состояния.

У меня аж дыхание перехватило от возмущения. Но я переспросила спокойным тоном:

— Почему?

— При разговоре, — ну, тогда, у Ирины Павловны, — он показался мне толковым парнем! — сказал Олег. — Ведь он же сам прекрасно понимает, что школа — это тупик! Тогда зачем же он поддался на уговоры Ирины Павловны и все-таки пришел сюда работать?

— Ну, возможно, он просто не смог пока найти ничего более подходящего для себя, — осторожно предположила я. Мне хотелось защитить нового учителя от нападок одноклассника. — Вот и устроился пока сюда, как Ирина Павловна ему и советовала. А потом, когда ему подвернется что-нибудь получше, уйдет!

При одной только мысли об этом мой голос предательски дрогнул. Не будь Олег таким самоуверенным, непробиваемым и толстокожим, он бы обязательно это услышал. Но он был сейчас, очевидно, слишком увлечен своими собственными мыслями, и поэтому, к счастью для меня, ничего не заметил.

— Ну, уж нет!.. — с изрядной долей презрения в голосе поморщился он. — Раз уж он по собственной дурости влез в эту систему, — то все, конец!.. Теперь ему из нее не выбраться!..

— Почему ты так решил? — не на шутку разозлилась я. — Знаешь, действительно не всем повезло с самого рождения так, как тебе! Я вот сама тоже, например, не уверена, что смогу потом найти нормальную работу! У моих родителей нет никаких особых связей, — только на заводе, где они работают! А мне это не кажется особенно привлекательным и хоть сколько-нибудь перспективным!

— Просто будь со мной, малышка! — снисходительно усмехнулся Олег, глядя на меня свысока, — и я имею в виду вовсе не его рост. Я застыла с открытым ртом, переваривая его слова, а он тем временем весьма уверенно, — как-то совершенно по-хозяйски, — обнял меня за талию и добавил. — И у тебя все будет хорошо!

Вот тут я реально задохнулась от возмущения. Меня просто до безумия разъярили эти нотки превосходства, прозвучавшие в его голосе, а также его необычайное самомнение. Он даже, похоже, и не сомневался в том, что он — подарок судьбы, о котором любая девушка может только мечтать. Но больше всего, пожалуй, меня вывело из себя это его снисходительное обращение “малышка”. Да за кого он меня вообще принимает, позвольте спросить?!

Я в гневе отшвырнула его руку.

— Никогда больше не смей так меня называть, понял?! — задыхаясь от ярости, прошипела я. — Никакая я тебе не малышка, понял?! И не думай, что, если я сдуру один раз согласилась с тобой куда-то сходить, то теперь ты имеешь на меня какие-то права!..

— Инга, да у меня и в мыслях не было ничего такого!.. — смущенно попытался оправдаться опешивший Олег, похоже, нимало удивленный этой моей вспышкой.

Я и сама была ею удивлена. И, тем не менее, снова злобно огрызнулась:

— Вот и хорошо!..

Олег остановился прямо передо мною и примирительно поднял обе руки вверх.

— Эй, послушай, я не хотел тебя обидеть!.. — очевидно, вместо извинения сказал он. — Инга, не сердись!.. Я вовсе не имел в виду ничего плохого! И слово это у меня вырвалось случайно, по инерции! Если тебе не нравится, я постараюсь так больше не говорить! Наоборот, — я ведь пытался дать тебе понять, что ты всегда можешь рассчитывать на меня и на мою помощь, потому что ты мне действительно небезразлична!

После этих его слов мне почему-то стало немного стыдно, и мой гнев понемногу начал утихать. Честно говоря, теперь я уже как-то и сама до конца не понимала, чем конкретно он был вызван: его снисходительным обращением со мной, показавшимся мне крайне оскорбительным для меня, или же его презрительными словами в адрес Тимура, которые я тоже почему-то приняла слишком близко к сердцу. Но, так это было или иначе, а даже несмотря на то, что моя злость давно прошла, именно в этот момент я до конца осознала, что Олег Малышев — совсем не тот человек, которого мне хотелось бы видеть рядом с собой.

Я совершенно иначе представляла себе свое будущее, и Олег в это мое представление как-то абсолютно не вписывался. Даже несмотря на все его неоспоримые достоинства, выражающиеся в необычайно привлекательной внешности и влиятельных богатых родителях.

Поэтому я не стала дальше продолжать этот разговор, а попрощалась с Олегом, — поспешно и очень сухо, — и заторопилась домой.

Но, к несчастью для меня, именно в этот день мама пришла с работы пораньше, и сейчас уже ждала меня около двери. И на ее сияющем от счастья лице застыло такое довольное выражение, что я сразу же догадалась: моя мама опять видела нас с Олегом в окно. И сейчас испытывала необычайную радость по поводу того, что мы снова были вместе.

— Он снова провожал тебя!.. — восторженно воскликнула мама, не давая мне еще даже через порог переступить.

Я почувствовала такое раздражение, что с трудом сумела сдержаться и не ответить маме что-нибудь резкое. На фоне нашего предыдущего разговора с Олегом и моих собственных последующих не слишком веселых размышлений по поводу его совершенно не подходящей мне персоны, такая непосредственная радость со стороны мамы была, по меньшей мере, попросту неуместна. И от этого она показалась мне просто оскорбительной.

— Да, — несколько суховато, — несмотря на все мои попытки сдержаться, — проговорила я, искренне надеясь, что на этом наш крайне неприятный для меня разговор закончится.

Это было даже странно со стороны мамы, ведь раньше она всегда очень тонко чувствовала мое настроение и всегда понимала мое состояние. Но сейчас она никак почему-то не могла осознать, что все эти разговоры об Олеге Малышеве не вызывают у меня ни малейшего восторга, и я всеми силами пытаюсь их избежать.

— А опять сходить куда-нибудь вместе он тебе не предлагал? — тут же полюбопытствовала мама, глядя на меня горящими счастливыми глазами.

У меня невольно вырвался неимоверно тяжелый вздох. В такие моменты мама необычайно напоминала мне мою подругу Иру. Ее казавшаяся мне попросту нелепой восторженность по поводу Олега выводила меня из себя. Я не хотела понимать ее и не в силах была разделить ее чувства, и мне было обидно, что я не встречаю поддержки со стороны мамы в этом непростом для меня вопросе. Возможно, я сама была виновата в нашем недопонимании друг друга, потому что я просто не решалась сказать ей всю правду, не желая огорчать ее лишний раз. Но, с другой стороны, поддерживать эту нелепую игру я тоже не видела смысла, и мне хотелось как-то донести это до мамы.

Она все еще ждала моего ответа, по-прежнему разве что не сияя от счастья. И в какой-то момент мне очень захотелось сказать ей “нет”, — просто для того, чтобы положить конец этому разговору и избежать дальнейших неприятных для меня расспросов. Но я была воспитана так, что просто не в силах была обмануть маму, — даже если речь шла, в сущности, о таком пустяке, с моей точки зрения, как слова Олега Малышева.

Поэтому я все-таки призналась, хоть и через силу:

— Предлагал.

Мамины глаза снова прямо-таки полыхнули торжеством. Мне показалось, что она разве что только не захлопала в ладоши от радости.

— Но ведь это же просто замечательно!.. — воскликнула она.

— Нет, мама, — серьезно покачала я головой, — в этом нет ничего замечательного!

Я испытывала сейчас двоякие чувства, одновременно боясь расстроить маму и, в то же время, не желая дальше продолжать весь этот фарс.

— Но почему же?.. — изумилась мама.

— Потому что я отказалась! — проговорила я тихо, но очень твердо.

— Отказалась?! — Мне показалось, что мама просто задохнулась от удивления. Или это было возмущение?.. — Но почему?!

Я снова очень тяжело вздохнула, мысленно пытаясь подобрать слова, чтобы правильно выразить свои чувства и эмоции. И, после секундного раздумья, решилась-таки, наконец, высказать все то, что меня мучило в последние дни.

— Мам, ты сейчас похожа на Ирку, — осторожно проговорила я, стараясь сформулировать свои фразы так, чтобы все-таки ненароком не обидеть ее. — Она тоже без ума от Малышева и поэтому никак не может понять, почему я не хочу с ним встречаться! Она сама с удовольствием на шею к нему бросилась бы, но он не обращает на нее ни малейшего внимания!

Мама осуждающе покачала головой. Но осуждала она при этом, явно, не Иру…

— И я прекрасно ее понимаю! — отчеканила она недовольным голосом. — Любая нормальная девушка была бы просто счастлива, если бы на нее обратил внимание такой интересный молодой человек, да еще и из такой хорошей семьи!..

— Ну, так, значит, я — ненормальная девушка!.. — непроизвольно вырвалось у меня, и я продолжила, уже не в силах сдерживаться. — Мам, признайся честно, а что тебе больше всего нравится в Малышеве? Его неотразимая внешность или его богатый папа — директор завода?..

— Ну, конечно же, мне нравится сам Олег! — ни на мгновение не задумываясь, проговорила мама. — Мне кажется, что он — очень интересный молодой человек, умный, вежливый!.. И вообще, Инга, мне не нравится твой тон!.. Ты у нас случайно не забылась?..

— Может быть, со стороны он и производит умное впечатление, но вот мозги у него все равно набекрень!.. — в сердцах выпалила я. Я прекрасно расслышала последние мамины фразы и уловила в них затаенную угрозу, но даже и не попыталась хоть немного смягчить интонацию. Мне было слишком обидно от того, что мама напрочь игнорирует мои чувства и изо всех сил пытается навязать мне парня, который был мне совершенно не интересен, — только потому, что он богат. Не будь у Олега папы — директора, — я уверена, мама посмотрела бы на него совсем другими глазами.

Признаться честно, в те дни я увидела свою маму с несколько иной стороны, — с той, о которой я раньше даже и не подозревала. И это было не слишком радостно, признаюсь честно…

— Что конкретно ты имеешь в виду? — непонимающе нахмурилась мама в ответ на мои слова.

— Этот тип искренне считает себя центром Вселенной, вокруг которой все мы, простые смертные, вращаемся! — попыталась объяснить я.

— Но почему ты так решила? — спросила мама, и в ее голосе я уже не расслышала прежнего энтузиазма. Скорее, на этот раз он был просто озабоченным и расстроенным.

— Мам, ну, мне же приходится сейчас с ним общаться! — пояснила я, снова не сумев скрыть раздражения. — И это не слишком приятно, — уж можешь мне поверить!.. Может быть, со стороны он и кажется тебе таким славным, милым и хорошим, но мне-то приходится иметь с ним дело лично, и это — то еще удовольствие, скажу тебе!..

— Но почему? Он что-то не то говорит? — соизволила, наконец-то, встревожиться мама. — Или ведет себя слишком высокомерно?

— Да нет, даже не в этом дело!.. — пожала я плечами, реально не понимая, как объяснить маме то, что я чувствую. — Так-то я ничего особенного сказать не могу… Просто он всегда ведет себя, как избалованный директорский сынок! Мама, ну, пойми же ты, наконец, — уже чуть ли не взмолилась я, — что он мне просто совсем не нравится! И еще мне очень неприятно то, что ты от него в таком нелепом восторге и постоянно заговариваешь только о нем, словно пытаешься заставить меня гулять с ним! А я этого не хочу!

— Да я вообще ни о ком с тобой не заговариваю!.. — сухо отчеканила мама, поджав губы, и я сразу же поняла, что, несмотря на все мои усилия, мама на меня смертельно обиделась. — Я просто пытаюсь посоветовать тебе, как лучше, но ты же ничего не желаешь слушать!.. Поступай тогда, как хочешь, раз ты у нас уже такая умная и взрослая! — сердито бросила мама и, повернувшись, ушла на кухню.

Разумеется, я мгновенно почувствовала себя жутко виноватой из-за того, что расстроила ее. Хотя разумом я прекрасно понимала, что это, скорее, мне следовало бы обижаться на нее за то, что мама просто не желает меня услышать. Ведь это действительно было правдой. Мама демонстративно не обращала внимания на мои возражения и словно всеми доступными ей способами давала мне понять, что мои собственные чувства не имеют никакого значения, и это было по-настоящему больно.

Мама была просто счастлива от осознания того, что на меня обратил внимание директорский сынок, и по умолчанию полагала, что я с радостью должна начать встречаться с ним, — ведь это открывает передо мною такие перспективы!.. Но мне, похоже, — то ли просто в силу моего еще слишком юного возраста, то ли из-за моего достаточно прямолинейного и не допускающего лицемерия характера, — вся эта меркантильность пока была совершенно чужда и казалась попросту отвратительной. Нет, конечно же, кто из нас в глубине души не мечтал иметь именно такого парня, — красивого, богатого, удачливого, целеустремленного, — и, конечно же, желательно как раз из такой хорошей семьи, — на чем моя мама уже неоднократно делала акцент. Но реальность оказалась отличной от девичьих грез. И я, в свои четырнадцать лет, не могла должным образом оценить все неоспоримые выгоды такого удачного союза. Как и все девчонки моего возраста, я пока еще была способна мечтать только о любви. Я хотела бы встречаться с человеком, с которым меня будут связывать чувства, привязанность, общие интересы. И мне уже сейчас однозначно было понятно, что это будет не Олег Малышев.

Мама на кухне начала слишком громко греметь посудой, — а это всегда было у нее показателем плохого настроения. Я поняла, что она действительно обиделась на меня, — и не на шутку, — и ощутила неприятный холодок между лопатками. Я по предыдущему опыту знала, что, если для мамы это действительно окажется так серьезно, то она вполне может теперь дуться на меня целую неделю, наглядно демонстрируя таким образом, насколько сильно я ее обидела и расстроила своим отвратительным поведением.

Мне захотелось заплакать, — тоже от обиды, — и я с трудом сумела сдержать готовые хлынуть из глаз слезы. К сожалению для моей мамы, я вовсе не чувствовала себя сейчас виноватой, — скорее, наоборот, потому что я все еще не до конца понимала, что заставляет мою маму вести себя подобным образом. И мне все это было жутко неприятно.

Тем не менее, я почувствовала себя обязанной немедленно пойти и попытаться наладить отношения с мамой. По своему предыдущему опыту я уже знала, что такие обиды могут длиться очень долго, и, с течением времени, мама будет накручивать саму себя все сильнее. И, в конце концов, чтобы успокоить ее, мне придется признать себя виновной во всех мыслимых и немыслимых грехах и покаяться, — что будет для меня очень непросто, поскольку никакой реальной вины я за собой не ощущала. Поэтому, если я все-таки хотела как-то выправить эту нелепую ситуацию, действовать следовало немедленно.

Я невольно поежилась при одной только мысли об этом. Я заранее представляла, какая меня может ожидать длинная и нудная нотация о моей невыносимой грубости и недопустимости такого поведения в дальнейшем. И самое-то обидное во всей этой нелепой ситуации заключалось как раз в том, что в действительности я даже и не грубила своей маме. Я просто осмелилась возразить ей и не согласиться с ее мнением, в правильности которого она была, в данном случае, уверена на все сто процентов. А это с моей стороны уже само по себе было жесточайшим нарушением всех правил и норм приличия.

Я еще раз очень тяжело вздохнула и, тщательно взвесив про себя все “за” и “против”, поплелась на кухню вслед за мамой. Я решила, что мне все-таки стоит наступить на горло собственной гордости и попытаться хоть как-то наладить с ней отношения сейчас, пока все не зашло еще слишком далеко. Потому что потом будет еще тяжелее.

Мама, демонстративно не обращая на меня ни малейшего внимания, яростно намывала посуду. Я почувствовала некоторую робость, просто не зная, как к ней подступиться. Изо всех сил пытаясь это скрыть, я присела на краешек стола и, как ни в чем не бывало, попыталась перевести разговор на другую тему:

— А у нас теперь будет новый учитель истории!

— Да?.. — якобы, совершенно равнодушно переспросила мама. В ее голосе я не услышала ни малейшего интереса к моим словам. Но я решила не сдаваться.

— Да, — с наигранной веселостью проговорила я. — Он очень молодой и симпатичный! И рассказывает интересно! Его взяли вместо Антонины Викторовны, которая ушла на пенсию в этом году!

— Рада за вас, — по-прежнему подчеркнуто безучастно отозвалась мама.

Я почувствовала нарастающее раздражение и обиду.

— Мам, ну, зачем ты так опять?.. — не удержалась я, уже понимая, что все мои попытки вот так аккуратно наладить отношения ни к чему не приведут. И поэтому я решилась, наконец, поговорить начистоту. — Что я не так сделала?.. На что ты рассердилась?..

— Ни на что я не сердилась!.. — достаточно резко отозвалась мама. — И ты можешь делать все, что тебе угодно!.. Я для тебя давно уже не указ!..

— Что же тогда произошло, я не понимаю? — с тяжелым вздохом переспросила я. — Почему ты опять обиделась и не хочешь со мной разговаривать?

— Просто мне совсем не нравится, как ты ведешь себя в последнее время! — не оборачиваясь и не отрываясь от посуды, суровым голосом начала отчитывать меня мама. — Я не могу понять, что с тобой такое случилось?..

Тот же самый вопрос, только немного перефразированный, в принципе, задавала ей я сама. И у меня слезы опять навернулись на глаза от незаслуженной обиды и разочарования.

— Со мной-то как раз все нормально, — произнесла я спокойным ровным тоном, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос не дрогнул. — И я вообще не понимаю, о чем ты?..

— О твоем безобразном поведении!.. — В голосе мамы явно прозвучала ярость, и это просто окончательно добило меня. Вся моя готовность помириться и как-то сгладить ситуацию развеялась в воздухе, как утренний туман. Мама вытерла руки полотенцем и, наконец-то, обернулась ко мне. — По-моему, ты уже совсем у нас забылась!.. — добавила она.

Я до боли закусила губу, чувствуя, что мои глаза снова жжет от непролитых слез. Но я прекрасно знала, что, в данном случае, они способны, скорее, только еще больше осложнить ситуацию, вместо того, чтобы смягчить разошедшуюся маму. И, если я все-таки хотела помириться с ней, мне просто жизненно необходимо было сохранять спокойствие и выдержку.

— Мама, я вообще не понимаю, о чем ты сейчас говоришь! — тихо промолвила я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал одновременно и твердо, и, в то же время, не слишком вызывающе.

— Вот об этом я и говорю!.. О том, что мы с тобой в последнее время совсем перестали понимать друг друга! — очевидно, все сильнее раззадоривая саму себя, проговорила мама. И мне совсем не понравилось то, что я услышала между слов. Мамин голос тоже звучал почти спокойно, но я ясно улавливала в ее речи какие-то нехорошие истерические нотки, которые меня не на шутку озадачили, и от которых у меня невольно сжималось сердце.

— Это просто ты почему-то совсем не хочешь понимать меня, мама! — тихо промолвила я и соскользнула со стола на пол. Внезапно я осознала, что мне как-то совершенно расхотелось признавать себя виноватой и каяться во всех смертных грехах в угоду своей маме. Я почувствовала такое внутреннее опустошение, что у меня просто не осталось на это никаких сил.

Мы всегда были очень близки с мамой. Но, несмотря на существующее между нами практически безусловное взаимопонимание, в такие вот моменты, — а случались они, если честно, не так уж и редко, — мама могла вести себя довольно жестко, а я была слишком гордой, чтобы добровольно подвергаться подобному самоуничижению. Тем более, когда я действительно совершенно искренне полагала, что я права, и не считала себя ни в чем перед ней виноватой.

Я очень любила свою маму. Но даже ради нее, даже ради ее спокойствия, хорошего настроения и, в целом, благоприятной обстановки в нашей семье, я не собиралась безропотно терпеть от нее такие вот непонятные, необоснованные и совершенно необъяснимые вспышки ярости.

— Да, я действительно в последнее время не могу понять тебя! — грозно сведя брови, четко выговорила мама. — Что ты вообще хочешь, скажи мне?..

— Да ничего я уже не хочу! — с отчаяньем в голосе вырвалось у меня. — И все это — только из-за того, что я не желаю гулять с Малышевым!.. — презрительно добавила я.

Разумеется, я заранее могла предположить, что это мое неосторожное заявление вызовет у мамы новую вспышку ярости. Но я тоже была уже очень зла на нее и поэтому не сумела сдержаться и прикусить язык.

Мама от неожиданности резко дернулась в мою сторону. Лицо ее побелело, — возможно, от возмущения, — а брови нахмурились еще более сурово.

— Что ты сказала?! — переспросила она, как мне показалось, даже с угрозой в голосе, не совсем доверяя, похоже, своим собственным ушам.

Я обреченно покачала головой и сказала:

— Ничего. Знаешь, я, наверное, пойду делать уроки! Нам на завтра очень много задали.

— Ты можешь делать все, что тебе угодно! — холодно отчеканила мама. — Ты же у нас уже очень взрослая и умная, и тебе не нужны советы глупых родителей!..

После этих слов мама снова отвернулась от меня и продолжила мыть посуду.

Мне захотелось возразить ей, снова что-то попытаться объяснить, как-то оправдаться… Но я не стала этого делать. Признаться честно, у меня уже больше просто не было никаких моральных сил продолжать этот нелепый разговор, полностью зашедший в тупик. Поэтому мне и не оставалось ничего, кроме как молча выскользнуть из кухни и уйти к себе.

Закрывшись в своей комнате, я взяла телефонную трубку и набрала Ирин номер.

— Алло!.. — раздался веселый голос.

— Приветик!.. — тихо сказала я.

— Привет! — радостно отозвалась Ира. Но, очевидно, по моему убитому голосу она сразу же поняла, что у меня возникли проблемы, поэтому тут же добавила с сочувствием. — Что случилось?

— Я с мамой поссорилась, — с обреченным вздохом призналась я.

— Опять?.. — изумленно воскликнула Ира. К сожалению, подобные жалобы с моей стороны на взаимоотношения с мамой были не редкостью, и она уже к ним, похоже, привыкла. — И что вы на этот раз с ней не поделили?

У меня вырвался невольный смешок, когда я призналась:

— Олега.

— О Господи!.. — тоже непроизвольно рассмеялась в ответ Ира. — Только этого не хватало для полного счастья!.. Неужели она к нему тоже неравнодушна?

— Да не то слово!.. — вздохнула я. — У нее у нему любовь, большая и чистая… С тех пор, как он в первый раз проводил меня домой, она не может говорить ни о чем другом, — только о нем! У меня уже больше сил никаких нет на это любоваться!..

— Ну, и пусть говорит себе, сколько хочет!.. — заявила Ира. — А ты слушай ее и кивай, — а потом просто делай по-своему, — так, как сама считаешь нужным! Неужели это так трудно?.. Вот, скажи, почему мне всегда приходится учить тебя таким прописным истинам?..

— Да не получается у меня просто слушать и поддакивать!.. — снова тяжело вздохнула я. — Она давно уже мысленно поженила нас и ждет внуков!.. Вот сегодня я в очередной раз не удержалась и посмела сказать, что Олег мне не нравится! В результате она обвинила меня во всех смертных грехах и обиделась!

— А помолчать-то, конечно, тебе была не судьба?.. — с оттенком снисходительности в голосе поинтересовалась Ира. — Нужно сразу правду — матку резать!.. Вот уж, действительно, язык твой — враг твой!..

— Ну, я как-то даже и не ожидала, что она воспримет это так болезненно! — призналась я. — Прямо можно подумать, что Малышев для нее важнее, чем родная дочь!.. Я-то надеялась: скажу ей, что Малышев мне не нравится, и она после этого оставит меня в покое! А получилось только еще хуже!..

— Ну, еще бы, — расстроила намечающуюся свадьбу и обломала все мечты!.. — хихикнула Ира. А потом добавила уже более серьезно и даже осуждающе. — Слушай, Инга, я тебя тоже понять не могу в этом вопросе!.. Ну, пусть ты даже и не влюблена в Малышева, — но неужели тебе так трудно просто поддерживать хотя бы видимость хороших отношений с ним?.. И все были бы счастливы!.. Посмотри: он всего лишь провожает тебя домой из школы, а все наши девчонки уже померли от зависти!.. И мама твоя счастлива в своих радужных мечтах!.. Ведь он же, слава богу, не пристает к тебе, не тащит в постель, как я понимаю, а хочет просто с тобой дружить!.. Неужели это действительно так страшно, что ты не можешь вести себя ну чуть более дружелюбно?.. Тем более, если ты прекрасно знаешь о том, как много значит это для твоей мамы!.. Ну, не кричи ты просто на всех углах о том, что он тебе совсем не нравится, и все будут довольны!

— Ирка, ну, пойми хоть ты, что я просто не умею лицемерить! — уже чуть ли не взмолилась я. — Ну, никак у меня не получается, — я же уже пыталась!.. Да у меня просто душа к нему не лежит!..

— Господи, Инга, ну, скажи, вот чем хоть он тебе не угодил-то до такой степени? — изумилась Ира с явной ноткой раздражения в голосе. — Что хоть в нем такого плохого-то, что ты так настроена против него?..

— Ир, я не знаю, — честно призналась я. — Я не могу внятно и разумно это объяснить; все это где-то просто на подсознательном уровне! Но я его реально не выношу! И меня просто тошнит от всех этих его самодовольных рассуждений, от превосходства в его голосе, от того, что он смотрит свысока на других людей!.. Рядом с ним я ощущаю себя не нормальным полноценным человеком, не красивой девушкой, а какой-то убогой нищенкой, которую он из милости подобрал и обогрел, а теперь вот ждет за это благодарность!.. А я эту благодарность к нему за его снисхождение вовсе даже не испытываю!..

— Ну, уж это ты, подруга, загнула!.. — невольно рассмеялась Ира над моими словами. — Не стоит изображать его еще хуже, чем он есть на самом деле! Он и так, надо признаться, далеко не ангел, а уж ты его вообще монстром каким-то выставляешь!..

— Да мне все равно, кто он, лишь бы только он оставил меня в покое! — с отчаяньем в голосе воскликнула я. — А он никак не хочет угомониться!..

— Какая же ты все-таки странная, Инга!.. — осуждающе покачала головой Ира.

— Да никакая я не странная!.. — тут же возразила я. — Просто мне нравится совсем другой человек, а Олег не вызывает у меня ничего, кроме раздражения!.. Мама только что попыталась уверить меня в том, что я просто еще слишком мала, чтобы испытывать какие-то чувства, и именно поэтому Олег не вызывает у меня ровным счетом никаких эмоций! Мол, когда я подрасту, я заинтересуюсь мальчиками, — а тут у меня уже жених наготове будет!.. И мое равнодушие к нему сменится пылкой страстью! Но я-то прекрасно понимаю, что это не так! И дело тут вовсе не в моем юном возрасте, а в самом Олеге! И мое отношение к нему с годами не изменится в лучшую сторону!

— Послушай, Инга, а может, твоя мама действительно права?.. — рассудительно предположила Ира. — Помнишь, ты же сама рассказывала мне, что еще никогда и ни в кого не влюблялась! Может быть, ты действительно просто пока не знаешь, как это бывает?..

Я тихо вздохнула.

— Теперь знаю.

— Откуда?.. — не на шутку удивилась Ира.

— Когда я вижу Тимура, у меня даже сердце останавливается! — призналась я и тут же сама удивилась тому, насколько мечтательно звучит мой голос. — Если бы он мне хотя бы намекнул на то, что хочет быть со мною, я бы, наверное, просто умерла от счастья!..

— Инга, алло, приди в себя!.. — прикрикнула на меня Ирка. — Спустись с небес на землю!.. Тимур Александрович, — мне показалось, что она демонстративно назвала учителя по имени-отчеству, как бы наглядно подчеркивая тем самым непреодолимую пропасть между нами, — никогда не предложит тебе ничего подобного! Это же совершенно нереально и несбыточно! И ты только забиваешь свою голову напрасными иллюзиями!

— Но почему ты так уверена в этом? — поразилась я, раздумывая, не пора ли уже мне обидеться на нее за ее слова. Но потом решила, что пока не стоит. Ведь, в принципе, Ира не говорила ничего такого, с чем я сама в душе не была бы согласна.

— Ну, во-первых, он намного старше тебя! — принялась перечислять Ира. — Лет на десять, наверное, если не больше! К тому же, — ну, пойми же ты это; ты же не дура на самом деле!.. — ни один учитель в здравом уме не станет связываться со своей несовершеннолетней ученицей! А Тимур Александрович, надо отдать ему должное, выглядит вполне здравомыслящим! А во-вторых, ты не думала о том, что он, возможно, давно и счастливо женат?

Нет, об этом я не думала! Да меня просто в дрожь бросило от одной этой мысли!..

— Нет, он же не носит кольцо! — поспешно возразила я.

— Многие мужчины не считают нужным носить кольца! — заявила Ира. — Это еще вообще ни о чем не говорит!

— Нет, я уверена в том, что он не женат! — упрямо повторила я, пытаясь убедить в этом, похоже, саму себя.

— Ну, ладно, хорошо, ты меня уговорила, — предположим, что он, может быть, в данный момент действительно пока еще не женат! — неохотно согласилась Ира. — Но, возможно, у него есть невеста или хотя бы просто девушка! И уж, поверь мне, но не станет взрослый молодой здоровый мужик сидеть и ждать еще четыре года возможности жениться на тебе!

— А это мы еще посмотрим!.. — обронила я.

— Инга, хоть ты — моя лучшая подруга, и я должна во всем тебя поддерживать, но, в данном случае, прости, я вынуждена заметить, что ты тешишь себя напрасными иллюзиями! — сердито проговорила Ира, очевидно, пытаясь привести меня в чувства. — И посмотри теперь, куда они тебя уже завели!.. С мамой ругаешься!.. А ведь ты всегда так гордилась тем, что вы с ней прекрасно понимаете друг друга! С Малышевым тоже никак определиться не можешь, — и гулять с ним не хочешь, и послать лесом окончательно не решаешься! И все из-за чего?.. Из-за какого-то самообмана!.. Тебе приглянулся взрослый парень, который, — если он в здравом уме, конечно, — никогда и не посмотрит в твою сторону!

— Это просто судьба, — как ты не понимаешь?! — воскликнула я. — Когда я встретила его в первый раз у Ирины Павловны, я искренне думала, что мы больше никогда с ним не увидимся! И вдруг — он приходит к нам работать!.. Это — не просто так!..

— Я понимаю, что ты просто сошла с ума! — безапелляционно возразила мне Ира. — Ты сама себе напридумывала невесть что, а теперь удивляешься, почему у тебя проблемы со всех сторон!..

Я готова была и дальше продолжать весь этот спор и отстаивать свою точку зрения, которую я считала единственно правильной, но в этот самый момент вода на кухне вдруг перестала шуметь. Я поняла, что мама, наконец-то, покончила с мытьем посуды. И теперь я уже не могла говорить с подругой так же открыто и откровенно, как раньше, из опасения, что мама случайно может услышать мои слова. Потому что стены в нашей квартире были достаточно тонкими.

— Слушай, Ир, мне больше никак разговаривать! — поспешно зашептала я в трубку.

К счастью, Ира всегда понимала меня с полуслова, и никаких дополнительных объяснений ей не требовалось.

— Ладно, — просто отозвалась она. — Если что, — звони, — я пока дома! Но постарайся, пожалуйста, просто больше ни с кем не ругаться!

— Хорошо, постараюсь! Пока, — ответила я и повесила трубку.

После этого я, не торопясь, вытащила все книги из своей школьной сумки, взгромоздила их неровной грудой на стол, а сама присела рядом на стул. Немного поразмыслив, я взяла в руки учебник истории, поскольку мне в голову пришла светлая мысль хорошенько подготовиться к следующему уроку, который должен был состояться уже завтра. Моих благих намерений хватило ровно на пять минут. По прошествии этого короткого времени я осознала, что мне вовсе не хочется этого делать.

Боюсь, что даже ради такого учителя, как Тимур Александрович, я не готова была поступиться своими твердыми и незыблемыми принципами и превратиться, наконец, в примерную ученицу. Как бы ни хотелось мне произвести на него впечатление, — боюсь, мне придется делать это каким-то другим способом, а не демонстрацией своего усердия и прилежания.

Конечно, я тогда еще немного переживала из-за того, что он может вызвать меня к доске, и мне будет нечего поведать этому миру. Но я тут же попыталась утешить себя тем, что это вряд ли произойдет. Моя фамилия стояла где-то в середине списка, и обычно учителя никогда не доходили до нее на первых уроках.

Ну, а если такое чудо все-таки случится, — ведь все когда-то происходит в первый раз, — я была уверена, что обязательно сумею как-нибудь выкрутиться из любой самой сложной ситуации. И мне как-нибудь в очередной раз повезет.