Часть 1. Школа. Глава 4.

https://youtu.be/V0wLkS3keOg?feature=shared

Инга.

Назойливые слухи о неожиданной беременности нашего классного руководителя, Полины Дмитриевны Смирновой, разлетелись по школе с молниеносной скоростью и были восприняты нами, ее учениками, весьма и весьма неоднозначно. Мы с Ирой попросту поначалу вообще не желали в это верить. Возможно, мы тогда еще что-то недопонимали в силу своего слишком юного возраста, но Полина Дмитриевна — в нашем представлении — была на редкость непривлекательной женщиной. Она отличалась очень высоким ростом и широкой костью, из-за чего выглядела массивной, неуклюжей и напрочь лишенной какой-либо женственности и изящества. К тому же, вся ее внешность казалась нам, зацикленным на собственной красоте юным нимфеткам, какой-то совершенно невзрачной, неинтересной и простоватой. Хоть и учительница, хоть и с высшим образованием, — а выглядела Полина Дмитриевна, на наш взгляд, как доярка из социалистических фильмов про колхозников.

Кроме того, мы все считали, что ей давно уже лет сорок, а в нашем представлении это была уже глубокая старость. На наш взгляд, она была закоренелой старой девой без каких-либо реальных перспектив устройства личной жизни. До сих пор никогда по школе не ходило слухов о ее потенциальном замужестве или еще о чем-то подобном. И нам, четырнадцатилетним подросткам, в некотором плане очень жестоким в силу своего непробиваемого юношеского максимализма, казалось сейчас просто немыслимым, что в целом мире мог отыскаться хоть один здравомыслящий мужчина, способный польститься на подобную, с позволения сказать, женщину.

Правда, я думаю, во всем этом были виноваты не только злобные ученики, но и сама Полина Дмитриевна, — причем, в гораздо большей степени. Если бы наша учительница чуть добрее относилась к нам и хоть немного видела бы в нас людей, — пусть еще и не до конца взрослых, — то, я полагаю, она тоже не представлялась бы нам такой непривлекательной и уж чуть ли не уродливой. Если бы она просто была хорошим человеком, то ее душевные качества, наверняка, перевесили бы красоту физическую, и мы тоже относились бы к ней совершенно иначе. Но в том-то и беда, что за много лет общения с этой крайне неприятной женщиной этих самых прекрасных душевных качеств мы у нее как-то так и не обнаружили.

Но, когда, несколько недель спустя, Полину Дмитриевну положили в больницу, — по слухам, на удержание, что было, в принципе, вполне естественно при первой беременности в ее возрасте, — этот очевидный факт пришлось, в конце концов, признать даже нам с Ирой. Хотя мы с ней все равно сомневались до последнего и никак не готовы были поверить.

Учителей в нашей школе явно не хватало. Поэтому не удивительно, что в первые недели болезни Полины Дмитриевны ее никем не замещали. И у нашей дружной параллели девятых классов постоянно образовывались “окна” вместо уроков русского языка и литературы. Меня это ужасно бесило. Не то, что эти “окна” появлялись, — а то, что у администрации школы, явно, не хватало ума составлять расписание таким образом, чтобы они оказывались последними уроками, и мы могли бы просто уйти домой пораньше, — вместо того, чтобы бесцельно болтаться по школе.

Но, судя по всему, я вообще была единственным человеком, который об этом задумывался. Даже Ира, — она и то относилась к этому гораздо более спокойно. Больше никого не волновало, что девятиклассники оказываются в неудобном положении и вынуждены были час, — а то и два, — каждый день где-то отсиживаться.

Те ребята, которые были посмелее и понаглее, просто уходили домой и больше не появлялись на оставшихся уроках. Нам с Ирой тоже подобная мысль приходила в голову не раз и не два. Но все-таки мы с ней, к сожалению, были достаточно примерными девочками, поэтому, несмотря на всю нелепость сложившейся ситуации, прогуливать пока не решались.

И вот в один такой прекрасный день, когда у нас опять образовалось очередное “окно”, мы с Ирой отправились к Ирине Павловне. Мы знали, что у ее второклашек сейчас урок физкультуры, и, следовательно, она тоже была сейчас свободна, вот мы и решили навестить ее.

В глубине души я давно лелеяла мысль как-нибудь осторожно перевести разговор на Тимура Александровича и выведать у Ирины Павловны как можно больше сведений о нем. Но при этом я как-то меньше всего ожидала снова встретить у Ирины Павловны его самого. Молодой человек сидел за столом рядом с нашей учительницей и что-то очень оживленно ей рассказывал.

Увидев его, я в первый миг даже невольно замерла на пороге, не решаясь войти, чтобы не помешать их разговору. Я даже уже вознамерилась осторожно прикрыть дверь и убраться отсюда подобру-поздорову, пока они, увлеченные своей беседой, не заметили нас. Но было уже поздно, потому что Ирина Павловна, сидевшая лицом к двери, успела сразу же увидеть нас и радостно воскликнула:

— А вот и мои девочки пришли!.. Заходите, заходите скорее!.. Что же вы стоите на пороге?..

Тимур медленно обернулся после ее слов. На мгновение мы встретились с ним взглядами, и я почувствовала, как кабинет медленно поплыл перед моими глазами. Мое сердце при этом забилось так торопливо и неровно, что я даже испугалась, как бы оно действительно не выскочило из груди.

Почти черные глаза молодого человека смотрели на меня очень внимательно и строго. И мне на какой-то безумный миг вдруг показалось, что они действительно способны заглянуть мне в душу и просканировать все мои самые тайные мысли и желания. А кроме того, я вдруг испугалась, что он может решить, будто мы нарочно преследуем его, заявившись к Ирине Павловне вслед за ним, и от этой нелепой мысли мне вообще просто захотелось провалиться сквозь землю.

В этот момент Ирка, никогда, надо заметить, к сожалению, не отличавшаяся особой тактичностью, нарочито громко хихикнула и подтолкнула меня вперед. Это оказалось настолько неожиданным для меня, витающей где-то в облаках, что я на мгновение потеряла равновесие и вынуждена была ухватиться за косяк двери, чтобы не рухнуть. Очевидно, заметив это, Ирка снова хихикнула.

Я увидела, что губы Тимура тоже чуть дрогнули, как будто он тщетно пытался сдержать улыбку. И ощутила, как мои щеки вспыхнули огнем от стыда и смущения.

И только Ирина Павловна, как мне показалось, ничего не заметила. Хотя, как я поняла уже позже, это ощущение было весьма ошибочным. На самом деле наша учительница видела и понимала все, что происходило вокруг нее. Но сейчас со стороны казалось, что она лишь искренне обрадовалась нам и тут же принялась суетиться, заваривая свежий чай и намереваясь угостить нас.

— Да нет, Ирина Павловна, не надо!.. — поспешно запротестовала я, желая провалиться сквозь землю. Я все еще не пришла в себя от смущения и тщательно прятала глаза от насмешливого и, как мне казалось, все понимающего взгляда Тимура. — Мы же к вам просто на минутку забежали! Мы просто не знали, что вы заняты!

— Да с чего вы взяли, что я занята? — обиженно всплеснула руками Ирина Павловна, как бы напрочь отвергая своим жестом саму вероятность этого. — Для вас я всегда свободна, — вы же знаете! Вы в любой момент можете прийти ко мне! Вот и Тимур Александрович тоже зашел ко мне, как только выдалась свободная минутка! Так что не стесняйтесь, проходите и подсаживайтесь к столу!

— А у нас опять нет урока! — пояснила Ира, очень внимательно при этом наблюдая за мной и, похоже, за Тимуром. — И мы опять целый час должны болтаться по школе! Так надоело все это уже!.. Ирина Павловна, а скажите, это правда, что Полина Дмитриевна беременна?

— Да, правда, — после секундного колебания подтвердила наша учительница. Вероятно, ей не слишком хотелось это делать, но она же прекрасно понимала, что не имеет никакого смысла обманывать нас или как-то пытаться скрыть от нас столь очевидный факт, который и без того скоро станет всем известен.

Мы с Ирой многозначительно переглянулись. На лице моей подруги появилось презрительное и, я бы даже сказала, брезгливое выражение. Поскольку я испытывала примерно те же самые эмоции, я думаю, подобные чувства отразились и на моей физиономии.

— А мы-то никак не могли в это поверить!.. — с очень недоброй усмешкой заявила не шибко тактичная Ира. — Нам казалось, что быть такового не может!..

— И почему же?.. — мягко переспросила Ирина Павловна. Я, похоже, обладала большим чувством такта, чем моя подружка, потому что сразу же ощутила, что учительнице не слишком понравилось наше поведение, а так же эти нехорошие презрительные интонации в Ирином голосе.

Правда, от строгого взгляда Ирины Павловны Ира тоже засмущалась, очевидно, так же все-таки почувствовав подсознательно, что любимая учительница не слишком ею довольна.

— Просто Полина Дмитриевна — она такая… такая… — Ира окончательно смутилась и запнулась, так и не сумев подобрать нужного слова, способного точно охарактеризовать нашего классного руководителя, и бросила беспомощный взгляд на меня, словно прося поддержки.

— Бесчувственная, — продолжила я, быстро приходя ей на помощь. — И полностью равнодушная. А еще холодная и озлобленная по отношению к окружающим. — Я говорила то, что думала, не считая нужным ни лицемерить, ни скрывать свои мысли. — На собраниях она часами зачитывала Макаренко нашим родителям и учила их, как нужно правильно воспитывать детей, — ведь они-то, глупые, не знают, что нужно делать! А детей она на самом деле терпеть не может! Вот поэтому нам и трудно даже представить себе, что теперь у нее появится возможность применить все эти свои научные знания на практике! Надеюсь, хоть собственного ребенка она окажется способной полюбить!

Ирина Павловна осуждающе покачала головой, глядя теперь уже на меня. Я понимала, что она неприятно поражена таким явным эгоизмом с нашей стороны и довольно злобными и циничными нотками, проскальзывающими в моем голосе, которые я даже сама улавливала, но не в силах была скрыть. Но, что поделать, — я очень сильно не любила Полину Дмитриевну и не видела смысла сейчас скрывать это.

Но Ирина Павловна все-таки посчитала своим долгом слегка урезонить нас.

— Девочки, вы не правы!.. — решительно сказала она. — Вы ошибочно судите о другом человеке, совершенно не зная его! На самом деле Полина Дмитриевна — прекрасная женщина, — добрая, отзывчивая, ответственная!.. Мы все очень рады за нее!

— Да мы и не спорим, Ирина Павловна, с тем, что она, возможно, чудесный человек да и вообще ангел во плоти! — упрямо покачала головой я, прекрасно понимая недовольство учительницы, но при этом даже и не пытаясь оправдаться перед ней, как это старалась сделать за минуту до меня Ира. — Беда лишь в том, что на нас эти ее замечательные качества никогда не распространялись! Она не слишком дружелюбно относилась к нам все эти годы, — так стоит ли удивляться тому, что мы тоже не пылаем к ней особыми чувствами?.. Поэтому, я вам честно скажу, — мы тоже все очень рады за нее! Но только эта радость объясняется тем, что мы вскоре навсегда с ней распрощаемся! И лично я искренне надеюсь, что больше никогда в жизни ее не увижу!

— Да, наша Полина Дмитриевна — педагог старой закалки! — тут же поддержала меня Ира, которой тоже было, естественно, что сказать на эту тему. — Она просто даже теоретически никогда не допускала наличия каких бы то ни было чувств у своих учеников! Вероятнее всего, потому, что в ее умных педагогических книжках об этом ничего не было сказано!

— Ой, девочки, вот уж я никак не ожидала от вас таких злых слов в адрес Полины Дмитриевны! — проговорила Ирина Павловна, очевидно, донельзя удивленная этими неизвестными ей сторонами наших характеров. — Этак вы и меня, пожалуй, скоро запишите в педагоги старой закалки! Тем более, что я ведь и на самом деле почти в два раза старше нашей Полины Дмитриевны!..

— Да нет, Ирина Павловна, что вы говорите!.. — хором воскликнули мы с Ирой, реально пораженные до глубины души такой перспективой. Не знаю, как при этом прозвучал со стороны мой голос, — а в Ирином явно отразился ужас.

— Вы совсем не такая, как она!.. — тут же с горячностью кинулась пояснять я. — Вы всегда старались нас понять, и мы чувствовали это! А Полина Дмитриевна никогда даже и не пыталась видеть в нас разумных людей! Ее в жизни не интересовало ни наше мнение, ни наши проблемы, ни наши желания, в конце концов!.. Она всегда лишь повторяла, как попугай, что общественное для нас должно быть выше личного!..

Ира недовольно и пренебрежительно фыркнула, как бы тем самым подтверждая мои слова.

— Так что, наверное, это даже и к лучшему, что она уходит! — категорично подвела я итог всему вышесказанному. — Возможно, теперь нам дадут кого-нибудь более современного!

— Вроде нашего Тимура Александровича, да?.. — хитро подмигнула Ирина Павловна.

— Конечно, — а почему бы и нет?.. — с вызовом в голосе отозвалась я, смело глядя в насмешливые глаза молодого учителя. — Тогда нам, по крайней мере, хоть на уроки интересно будет ходить! Да и вообще!..

— Да, с молодыми педагогами вам, конечно же, интереснее, чем с нами! — с легким, но очень печальным вздохом согласилась Ирина Павловна. — Мы для вас — уже древние старики! У нас совсем другие взгляды на жизнь, слишком отличающиеся от ваших, — да и на воспитание детей, разумеется, тоже, — чего уж тут греха таить!.. Конечно же, вам гораздо интереснее с теми, кто ближе вам по возрасту!

— Кстати, Тимур Александрович, — расхрабрившись, дерзко проговорила я, — не ожидала, что вы все-таки придете к нам работать!

— Да я и сам как-то не ожидал! — усмехнулся Тимур, не поддаваясь, однако, на мою провокацию и не испытывая, похоже, никакого желания пускаться в более подробные объяснения своего поступка. К моему величайшему разочарованию.

— Что же тогда привело вас сюда? — не желала успокаиваться я.

Тимур смотрел на меня с явным любопытством, но только вот у меня вдруг возникло отчетливое и не слишком приятное впечатление, что при этом он разглядывает меня вовсе не как интересную привлекательную женщину, на что я втайне так надеялась, а как некое удивительное диковинное насекомое, нахально копошащееся у него под ногами. Эта мысль сразу же остудила меня. Я почувствовала, что веду себя, как дура, и у меня сразу же возникло непреодолимое желание побыстрее уйти отсюда.

— Жестокая необходимость, — по-прежнему насмешливо ответил Тимур и вновь не изъявил желания вдаваться в какие бы то ни было подробности. Вместо этого он просто выжидающе смотрел на меня и, явно, раздумывал про себя, что я еще могу такое придумать, чтобы попытаться вызвать у него замешательство.

У меня промелькнула в голове невеселая мысль о том, что, похоже, на этот раз мне действительно все-таки, — всеми правдами и неправдами, — удалось привлечь его внимание. Да только вот, к сожалению, я добилась совершенно не того результата, на который имела глупость рассчитывать.

У меня сразу же испортилось настроение и резко пропало всякое желание продолжать этот разговор. Я вдруг показалась самой себе похожей на Иру, изо всех сил заигрывающую с Малышевым, которому не было до нее никакого дела. И это было очень неприятно, потому что мне вовсе даже не хотелось, чтобы Тимур пришел к выводу, будто я пытаюсь заигрывать с ним.

Все эти мысли спонтанным роем пронеслись в моей голове, и я решительно отодвинула от себя чашку и встала.

— Пожалуй, нам пора! — резко заявила я.

Ира посмотрела на меня удивленно и недоуменно, не понимая, какая муха меня укусила.

— Инга, до конца урока еще полно времени!.. — ошарашено возразила она. — Куда это ты вдруг заторопилась? Я еще даже свой чай не допила!..

— Так давай допивай его быстрее и пойдем! — проговорила я тоном, не терпящим возражений, гипнотизируя при этом ее пристальным взглядом, в который пыталась вложить все то, что не могла сейчас выразить словами. — Мне еще кое-куда зайти нужно перед следующим уроком!

Ира присмотрелась ко мне повнимательнее и, очевидно, догадалась, что мне просто по какой-то причине необходимо немедленно уйти отсюда. Поэтому она торопливо допила свой чай и вскочила.

— Ну, тогда пошли! — сказала она. — Я готова!

Мы поспешно распрощались с Ириной Павловной, попытавшейся было задержать нас, и с Тимуром, продолжавшим смотреть на нас все с той же странной усмешкой в черных глазах, и вышли из класса.

— Тебя, что, петух жареный клюнул в одно место?.. — яростно набросилась в коридоре на меня Ира. — Вскочила, понеслась, словно за тобой черти гонятся!.. Смотри, как Ирина Павловна расстроилась!.. Могли бы посидеть у нее еще немножко, раз уж все равно пришли, а потом спокойно ушли бы!.. Так ведь нет, — тебе приспичило бежать вот прямо сию минуту!..

— Ир, я просто не могла больше там находиться! — честно призналась я, избегая смотреть на подругу. Почему-то мне сейчас было очень стыдно.

— Да почему хоть?.. — недоуменно воскликнула Ира и тут же догадалась. — Это из-за Тимура Александровича, да?..

— Да, — нехотя призналась я. На самом деле мне совсем не хотелось об этом говорить.

— Мне показалось, что он какой-то странный сегодня!.. — невольно поежилась Ира. — Просто сидит и смотрит… Словно рентгеном просвечивает!.. И совершенно не понятно, что он при этом думает… Зато мне почему-то всегда кажется, что он все мои мысли читает… Знаешь, Инга, если честно, у меня от него мороз по коже!..

— У меня тоже, — призналась я, решив, что глупо пытаться скрыть это от подруги. — А самое главное, — знаешь, что?.. Мне постоянно почему-то кажется, что он смеется надо мною!.. Скажи честно, я действительно так нелепо выгляжу?..

— Да брось, — нормально ты выглядишь!.. — попыталась успокоить меня Ира. — Все с тобой в полном порядке! А вот он сам, — он действительно такой непонятный…

— Просто он ни на кого больше не похож, — со вздохом проговорила я.

— Поэтому он тебе и понравился? — догадалась Ира.

Я подумала и согласилась:

— Наверное.

Несмотря ни на что, я пока еще не решалась открыть Ире всю правду о своих чувствах к Тимуру, потому что знала, что подруга не одобряет мое увлечение учителем. И сейчас я вовсе даже не была уверена в том, что она сможет правильно понять меня. Но саму-то себя я обмануть была не в силах. И в душе я давно уже призналась себе в том, что Тимур мне не просто нравится.

Я была уверена, что люблю его. По-настоящему.

Впервые в жизни.

* * *

Ирина Павловна.

На душе было неспокойно. Я никогда не считала себя особенно мнительной, но сейчас у меня возникло какое-то нехорошее предчувствие надвигающейся беды.

Я невольно несколько секунд таращилась на закрывшуюся за девочками дверь, а потом задумчиво покачала головой. Что-то тревожило меня во всем этом… Я снова и снова прокручивала в голове все то, чему я только что оказалась невольной свидетельницей, и не могла избавиться от терзавшего меня подозрения. Нелепого, совершенно невероятного, немыслимого, глупого… Но от этого не менее реального.

Правда, я пока постаралась удержать свои тревоги внутри и заговорила совсем о другом:

— Ну, и как тебе твои новые ученики, Тимур?

Почему-то ответа я ожидала с замиранием сердца. Но мой бывший ученик, недавно ставший моим коллегой, совершенно безучастно пожал плечами.

— Дети, как дети, — равнодушно отозвался он. — Я еще не всех сумел запомнить.

— А девочки?.. — не удержалась все-таки я от этого беспокоившего меня вопроса. — Как они себя ведут? Не пытаются пока с тобой заигрывать?

На лице Тимура отразилось такое явное недоумение, что я с радостью поняла, что подобное пока еще реально даже не приходило ему в голову. Все-таки я знала этого мальчика с детства и неплохо могла считывать его эмоции.

— Не замечал, — снова пожал плечами Тимур, явно, действительно не понимая, куда я клоню. — Думаю, что я уже несколько староват для них!

Похоже, он и на самом деле так думал. Это меня немного успокоило, — но не до конца. Честно говоря, до этого дня я даже и мысли не допускала о том, что у него могут возникнуть подобные проблемы, но сегодня я заглянула в глаза Инги… и напугалась не на шутку.

— Я просто хотела предупредить тебя о том, чтобы ты был поосторожнее с ними! — невольно вздохнула я. — С такими нимфетками можно влипнуть в нехорошую историю и даже и не заметить этого! Хоть я и люблю своих девчат, — но, похоже, некоторые из них взрослеют гораздо быстрее, чем хотелось бы!..

Тимур изумленно смотрел на меня несколько секунд, а потом громко расхохотался.

— Ну, вы скажете тоже, Ирина Павловна!.. — заявил он мне. — За кого вы меня принимаете?.. Я же не извращенец, в конце концов, чтобы с такими малолетками связываться!..

— Извращенец — не извращенец, — а, надо признаться, что для своих четырнадцати — пятнадцати лет они уже неплохо развиты! — попыталась я донести до него причину своего беспокойства. — И в их пока что еще глупых головенках уже роятся гораздо более серьезные мысли, чем мы даже можем себе представить!

— Ирина Павловна, и кого же конкретно вы имеете в виду? — со смехом переспросил Тимур. — Эту Иру?.. Забавная девчушка, — но при этом, посмотрим правде в глаза, пока еще совершенно пустоголовая дурочка, которая строит глазки всем подряд. А Инга…

И тут Тимур почему-то вдруг замолчал, словно не зная, что сказать.

И я тут же вспомнила умные зеленые глаза своей любимой ученицы, смотревшие на Тимура с каким-то странным и непонятным выражением. Может быть, он тоже невольно вспомнил этот взгляд, которому он раньше просто не придавал особого значения. Наверняка, Инга следила за ним на уроках с тем же самым сосредоточенным выражением, в котором угадывалось… Что именно?..

— Ну, Инга, конечно, другое дело, — вынужден был признать Тимур, и я поняла, что он тоже невольно выделил эту девушку из числа сверстниц. — Из нее со временем может получиться нечто очень даже интересное. Но!.. — Он поднял вверх указательный палец. — Но это только со временем!.. К тому же, сейчас у нее, по-моему, есть парень, — этот Олег или как его там?..

— Да, похоже на то, — кивнула я и снова вспомнила, какими глазами моя любимица смотрела на Тимура. Не заметить этого со стороны было просто невозможно, — хотя он сам, похоже, действительно искренне не придавал этому особого значения. — Но я не думаю, что у них с Олегом что-то получится, если честно! — добавила я. — Хотя мне лично этого очень хотелось бы!..

— Почему не получится? — с любопытством спросил Тимур. — Насколько я сумел понять, от этого парнишки все девочки нашей школы без ума! А он ходит только за ней, как теленок! И, если у этой девчушки есть хоть капля мозгов, она своего не упустит, — ведь он чуть ли не самый завидный жених в школе!

— Да вот в том-то и беда, что Инга слишком умна для него! — вздохнула я. — Олег, по-своему, неплохой мальчик, но он вряд ли сможет заинтересовать такую девочку, как Инга! Так что я очень сомневаюсь в том, что из их дружбы может что-нибудь получиться! Хотя, жаль, конечно!.. Мне кажется, как раз она и смогла бы сделать из него хорошего человека!

— Но ведь сейчас она с ним, — резонно заметил Тимур. — Значит, — по крайней мере, на данном этапе, — ее все устраивает!

— Надеюсь, — с сомнением проговорила я, снова думая о своем.

— Мне, наверное, тоже пора идти, Ирина Павловна! — добавил Тимур, вставая. — Надо еще подготовиться к следующему уроку!

Я попрощалась с ним, почти не отдавая себе отчета в этом, и лишь надеясь в душе, что мой, наверняка, отсутствующий вид его не обидит.

Меня действительно не на шутку растревожило то, что я увидела, и последующие насмешливые слова Тимура не успокоили, а только подлили масла в огонь. Я знала Ингу с семилетнего возраста. И, несмотря на внешнюю скромность и даже стеснительность, она всегда была очень упорной и решительной девочкой, умеющей добиваться поставленной цели. И, несмотря на то, что вслух не было произнесено ни единого слова, подтверждающего мое предположение, я прекрасно поняла, что на этот раз Инга поставила перед собой целью Тимура, и действительно была готова добиваться его, чего бы ей это ни стоило.

В другой ситуации, — или если бы речь шла о другой девочке, — я ни капли не обеспокоилась бы. Тимур был достаточно разумным молодым человеком, умеющим держать себя в руках, и я была на все сто процентов уверена в том, что он не наделает глупостей. Но вот Инга… В Инге я была далеко не так уверена…

При всей моей любви к ней, я не могла не признать, что Инга — девочка слишком независимая и совершенно неуправляемая. И, к сожалению, я прекрасно понимала, что, под воздействием бушующих подростковых гормонов, она вполне способна выкинуть какой-нибудь номер, который дорого обойдется и ей самой, и уж, тем более, Тимуру. Ведь, — самое главное, — нельзя было ни на миг забывать о том, что все мы находились в стенах школы, и то, что, при определенных обстоятельствах, — и с учетом последующих серьезных намерений, разумеется, — вполне могло иметь место между двумя молодыми людьми где-нибудь еще, — в учебном заведении являлось не просто грубейшим нарушением педагогической этики, а уголовным преступлением.

И я снова невольно тяжело вздохнула, не в силах избавиться от дурных предчувствий. Даже в груди закололо от волнения…

Оставалось только надеяться в душе на то, что мне все это лишь показалось. Хотя обманывать себя на самом деле было бесполезно…