Глава 6

Варшава октябрь 1939г.

Пустые полки в библиотеке напоминали Хью вытекшие глазницы. Слепые зрители, наблюдавшие за партией в шахматы.

Деревянные фигурки были выщербленными и старыми. У белого короля не хватало короны. Один черный епископ треснул почти до самого низа — из щели алел кусок сургуча, которым его пытались склеить. Заляпанная доска растрескалась и пахла чем-то кислым. Ханс Эрман сказал, что нашел их в кузове своего фургона. Они не шли ни в какое сравнение с набором Марьяна и Катаржины: мраморная доска с золочеными цифрами, искусно отлитые из серебра и бронзы фигурки — полюбоваться ими можно было только в подвале, куда снесли все прочие ценности из особняка. Ханс постоянно подбивал Хью позаимствовать эти шахматы на ночку-другую, будто чувствуя его слабость к коллекционным вещам.

Но Хью удержался от соблазна. Для игры вполне годился и набор Ханса.

В отличие от Уильяма, знавшего, наверное, все виды покера, что только существуют, Хью играл в карты без особого энтузиазма. Карточный клуб, впрочем, был отличным пристанищем для "Симона Ионеску". Сплетни и слухи, кипевшие там ночи напролет, можно было ложкой мешать. Уловить что-то полезное в потоке сплетен было непросто, Хью уставал и с облегчением приветствовал утренние часы, когда он, наконец, мог закрыться в своей комнате и проанализировать происходящее. Члены Ордена до последнего солдата знали, что Варшава стала плацдармом для продвижения на восток, однако Хью чувствовал тут какой-то подвох.

В большом зеркале на стене напротив шахматного стола игроки были видны, как на ладони. Добродушный с виду толстяк в поношенном сюртуке и «Симон Ионеску». Хью до сих пор изредка принимал свое отражение за незнакомца. Пусть даже никто не знал настоящего Симона Ионеску — 50-летнего усатого румына со смуглым лицом, похожим на подгоревший корж — Хью постарался стать как можно менее похожим на себя прежнего. Остриг и перекрасил волосы в черный, сбрил слишком светлую бороду, стал подкрашивать брови и ресницы тушью, словно девица.

Чем-то Симон напоминал всем старшего брата сержанта Вайса. Среди солдат даже пошла шуточка о разделенных родственниках. Сержанту Юргену Вайсу Хью симпатизировал больше, чем кому-либо в штабе, словно невольно подыгрывая этим шуточкам… Или просто скучая по родному брату. Легкомысленный с виду юнец первое время здорово напоминал ему Уильяма, даже обращены они были почти в одном возрасте. Казалось, все манеры и умение держаться Юргену навязали извне, не потрудившись привить эти вещи должным образом. Это здорово напоминало ему первые годы в Лондоне, когда он пытался научить Уильяма держаться в высшем обществе. Что поделать, его брат провел слишком много времени в их родном Дансфолде, общаясь с низами и даже собираясь жениться на дочке пекаря Уэбба. Когда Хью забрал брата в Лондон, где его привели в новую жизнь, немало времени ушло на то, чтобы сбить с него… Дансфолд. Вместе с мечтами о собственной пекарне и щекастой мисс Уэбб. Куда больше времени потом ушло на борьбу с азартными играми и любовью к дамам легкого поведения, которые пришли на смену. И с прискорбием Хью отмечал тот факт, что эту борьбу он проиграл. Развращенный светской жизнью Уилл не хотел знать ничего, кроме развлечений. Начало каждой новой миссии сопровождалось бранью и нежеланием младшего брата оставить покер и шлюх, будто они не дождались бы его возвращения.

Юрген Вайс же так и остался с этим налетом деревенской простоты, которая не отменяла, впрочем, и какой-то врожденной деревенской хитрости. Юнец стал сержантом, не отметив и столетнего юбилея, что, по мнению Хью, стало возможным не только потому, что он некоторое время ублажал одну из Дьявольских сестер. В конце концов, он сумел незаметно для всех вывезти в Польшу госпожу Марию. Хотя большая часть ее жизни и возможностей для него, как и для большинства членов Совета, оставалась загадкой, он не думал, что можно было так уж легко захватить ее в плен. К сожалению, возможности поговорить с ней до сих пор не представилось. Хью знал лишь то, что она жива. Он был бы и рад знать больше, сделать больше… Но возможности не представлялось. Он должен был в первую очередь выполнить свою миссию. Если бы он крутился у ее дверей, то мог бы вызвать подозрения у Ады или у Антония. Если бы его в чем-то заподозрили, ему бы это могло стоить жизни, а Уильяму принесло бы немало страшных часов или даже дней нескончаемых мучений. Хью хорошо уяснил, у кого оказался в заложниках его брат.

— Кто будет играть белыми, Ионеску? — голос Ханса вернул его к реальности. — Бросим кости, как в прошлый раз?

Хотя Ханс всегда выигрывал право игры белыми, Хью согласился. Рядом с доской дважды прокатились кости.

— Что ж, — толстяк, хихикнув, спрятал кости обратно в карман. — Может, тебе сегодня повезет в чем-нибудь другом… Какая-нибудь светловолосая красотка будет особенно благосклонна, м?

Ханс начал с центральной пешки. А Хью секунду помедлил перед тем, как сделать ход, глядя на белую королеву, которой пешка открыла путь, и подумал о той светловолосой красотке, что сидела в соседнем крыле здания. О королеве, которая не могла стать королем. В Ордене у привлекательной женщины была лишь одна дорога — к "суккубам". Шпионкам, а по факту просто шлюхам и куртизанкам, которых бережно пестовали Азур и Скарлет уже больше полутора веков. Хотя по силе женщины-молохи ничуть не уступали мужчинам, все же лучше всего они могли действовать совсем в иной плоскости. Хью это знал, Безликий это знал. "Суккубы" были, пожалуй, одной из самых опасных и скрытых тайн Ордена, потому что руки шпионок никто не клеймил. Они могли втереться в доверие каждому, даже члену Совета Девяти, пробраться туда, куда не пролезли бы даже убийцы Йотуна, добиться того влияния, о котором простой капитан мог бы только мечтать, не говоря уж о том, что капитанский чин был для женщин-солдат тяжело достигаемым "потолком". Ада Миллер была единственной женщиной, которая смогла стать капитаном, да еще и в смехотворные сроки — она была почти ровесницей Вайса. И это отнюдь не добавляло ей солдатской любви.

Несколько стремительных ходов. Ханс не любил долгую игру. Он съел одну из пешек Хью и зажал с двух сторон епископа.

— Летаешь в облаках, — заметил бывший фокусник. Во время игры он становился необычайно серьезен и неразговорчив. Поразительный контраст с тем смешливым молохом, которого все видели большую часть времени.

Но Ханс не заметил подобравшегося с левого фланга коня, который отбил епископа. С досадой он цокнул языком.

— Думаю о светловолосых красотках, — усмехнулся Хью.

— Об Адхен?

Часть солдат в здании считала, что Ада Миллер добилась своего положения через койку Антония. Хотя одного объективного взгляда на второго капитана было достаточно, чтобы понять, что он не дослужился бы даже до сержанта с его пренебрежением перед всеми правилами и порядками, с его полной хаотичностью и неконтролируемостью. Хью было неясно, как ему можно доверить даже простейшее дело. Часть солдат, которая считала, что Ада добилась всего сама, испытывала к ней еще более неприязненные чувства. Двоих Хью поймал на откровенной зависти. Еще трое, пользуясь тем, что Ада не знает венгерского, постоянно бросали ей вслед похабные словечки и обсуждали, как "нормальный мужчина быстро избавил бы ее от всех этих дуростей".

Что думал о ней Ханс, для Хью было загадкой. Кажется, он относился к ней с каким-то нежным снисхождением, будто к младшей сестренке, которой доверили работу под его началом. Впрочем, примерно так же он относился и к остальным в здании. Насколько Хью знал, Ханс был здесь одним из самых старших, если не считать Антония.

— О капитане Миллер, — поправил его Хью. Не то, чтобы он уважал ее власть, просто не хотел, чтобы она подозревала обратное. Ему нужна была ее лояльность.

Ханс неожиданно задумался и допустил из-за этого серьезную ошибку, которая позволила Хью разом отвоевать коня и поставить шах. Вновь досадно цокнув языком, Ханс закрыл короля пешкой и махнул пухлой ладонью.

— Да толку о ней думать. Знаешь, сколько Антоний вокруг нее крутится? И что… Не хочу даже думать, что на уме у этой стервозины. Бедняга Тоне. А ведь сколько они вместе добились, но если так и дальше…

Он снова раздосадовано махнул рукой и замолк. Хью быстро сделал два вывода. Ему не показалась размолвка между капитанами. Ханс из-за нее переживает достаточно, чтобы из него можно было попробовать что-то вытянуть.

— Добились вместе, верно, — Хью сделал безобидный ход одной из пешек, чтобы Ханс не отвлекался. — Трудно девушке в Ордене, а?

Трудно — не то слово. Хью подозревал, что Ада, оставшись без полной поддержки Антония, может легко потерять все свое влияние среди солдат. Другое дело, что Антоний этого совсем не понимал. Он каким-то образом продолжал искренне считать Аду достаточно влиятельной и опасной, поэтому лишь держался в стороне и не пытался собрать вокруг себя сторонников. Хью очень сильно досадовал по этому поводу. Такой полный раскол в штабе сыграл бы им на руку. Он всячески пытался исподволь внушить идею насчет раскола Антонию, но тот шарахался от него, как от чумного. Он не доверял никому, кроме, отчасти, Шипа, Ханса Эрмана и сержанта Вайса. С ними Хью видел его время от времени, но не похоже, чтобы у Антония были на них какие-то планы.

— Экий ты консерватор, Ионеску. Талантливой девушке нигде не трудно, — да, похоже, Ханс действительно симпатизировал Аде, раз нес такую чепуху. — Вот посмотришь, скоро Азур добьется от Безликого большего влияния, и ее девочки станут главнее всех генералов вместе взятых.

Хью, не удержавшись, фыркнул. Знал он, как Азур влияла на Безликого, только таланты тут были не причем.

Забывшись, он сделал несколько слишком удачных ходов, и Ханс умолк, сосредоточившись на игре. Впрочем, несмотря на неплохое начало, Ханс совершал все больше ошибок, поддавшись нетерпению. Вот уже Хью съел епископа и подвел двух коней к атаке на королеву.

Хью не мог не вспомнить, какие благосклонные взгляды Ада на него изредка кидала. Он не льстил своей неотразимости. Скорее понимал, что Ада ищет нового мальчика на побегушках после того, как остыли их отношения с Антонием. Ей нужна была поддержка среди солдат. Пару раз она даже невзначай спрашивала его о царивших настроениях. Возможно, он мог бы подобраться к ней ближе, сыграв на этом? Если бы только у него было больше времени! Медведь подгонял его, не давая возможности спланировать нормальную стратегию. Если бы не Андрей, Хью удалось бы все — и добыть доказательства, и смешать планы Ордена, разрушив все мелкой войнушкой двух капитанов. Он был согласен с хромым, что это могло бы помочь вывести их истинные планы на чистую воду. Но время… Времени на все это не оставалось. Хью пришлось уступить затеявшейся кампании по спасению Марии, хотя его не раз и не два посещала идея убить эту женщину, чтобы угомонить Андрея. Останавливало лишь то, что в руках мерзавца оставался его братишка, которого ждет страшный и медленный конец. Если с Марией что-то случится.

Еще несколько ходов. Ханс, воспользовавшись тем, что он отвлекся, подобрался к его королю… Что ж, если Ада — белая королева, то Мария, явно — черный король. Бесполезная и слабая фигура, которую нужно защищать и от которой зависит исход игры. Хью попытался отбить короля рокировкой и прорывом своей королевы на вражеского короля. Да, Мария — черный король, а Андрей, видимо, — королева. Именно в руках безумца исход этой партии.

Ханс увел короля от шаха и попытался заблокировать королеву епископом и вторым конем, но потерял его. Игра становилась все ожесточеннее, но уже через несколько ходов Хью поставил мат.

— Вот же!

Ханс с досадой хлопнул по столу ладонью, но потом добродушно рассмеялся. Поблагодарив за игру, он ушел, сославшись на грядущий рейд по городу. Хью остался сидеть на своем месте.

Он выставил в ряд черные фигурки, одну за одной.

Черный король — Мария.

Черная королева — Андрей.

Он, должно быть, выступает в роли ладьи и должен защитить короля, сделав рокировку.

Винцентию быть только епископом… Он мог бы быть, если бы не исчез.

Уильям — просто пешка. Его уничтожат, используют, если вовремя не вырвать его из рук Андрея.

А кто же тогда Джереми Свифт? Иеремия, как он стал себя называть. Он шел наперекор изначальному плану, прикрываясь якобы тем, что это ускорит победу Совета, но куда больше это напоминало саботаж… В сущности, чтобы понимать действия Свифта, нужно было бы для начала знать хоть что-то о самом Свифте. Его навязали Даллесам в самый последний момент, якобы, как бесценного и опытного молоха. Хью до самого конца оставался против того, чтобы подключать к их делу наемника, который объявит о верности тому, кто больше заплатит. И чутье его не подвело.

О том, что, возможно, именно члены гильдии Йотуна приложили руку к тому, чтобы убить Жойю Брновича, Хью тоже не забывал. Он безуспешно пытался внушить эту мысль Изабелле Белуччи, но ее глаза лишь ярче загорались при упоминании Свифта. С тех пор Хью окончательно разуверился в возможности женщин принимать адекватные и взвешенные решения. Мария до некоторых пор казалась ему редким исключением из правила, но и она глупо попалась совсем еще зеленому молоху.

Хью крутил в руках оставшиеся фигуры, но потом оставил их и точно так же расставил белые. Самые значимые фигуры: Ада, Антоний, Ханс, Вайс… возможно, Шип и химера… Короля среди них не было. Королем было дело Ордена, презумпция невиновности Безликого. А вот Свифту места нигде не нашлось. Лишь собрав фигурки в ящик, Хью похолодел. Что если Джереми Свифта и не должно быть среди фигур? Что если он игрок, делающий ходы, решающий кому жить, а кому умереть, лишь бы партия была выиграна.

Нет, не Андрей двигал эту партию, а убийца Йотуна… А может, и сам Йотун управлял им из-за кулис.