Глава 5. Когда приходит время.

Юноша атаковал уверенно и настойчиво. Отточенными за десятилетие ударами длинным узким клинком он пытался достать своего противника хотя бы раз, однако тот был намного опытнее. Златовласый эльф с лёгкостью уклонялся от колющих и режущих атак, и с его лица не сходила улыбка. Юношу это раздражало, но он понимал, что волю ярости давать не стоит, а потому не поддавался на молчаливые провокации, стараясь действовать как можно хладнокровнее. Впрочем, у него едва выходило сдерживать себя, ибо его противник даже не вынимал из ножен свой меч.

Описав широкую дугу сверху вниз, юноша прицелился в ноги эльфа, но тот мгновенно отпрыгнул назад и, предвидя следующий удар в голову, наклонился. Воспользовавшись секундной замешкой противника, эльф ударил его ногой в живот, от чего тот сделал несколько шагов назад, пытаясь восстановить дыхание. Однако эльф не был намерен давать ему передышку — с поразительной быстротой он бросился вперёд и, выбив из рук юноши меч, нанёс короткую серию ударов кулаками. Юноша едва успевал блокировать их, а потом, он и сам не понял, каким образом, оказался на земле. К его горлу было приставлено острие его же меча.

— На сегодня, думаю, достаточно, — Сильфиэль поднялся на ноги протянул Лиону Вайлронд.

— Каждый раз всё заканчивается одним и тем же, — вздохнул юноша, принимая сидячее положение. — Неважно, насколько упорно я тренируюсь, и сколько поединков у нас уже было, раз за разом я отказываюсь на земле.

— Не всё так печально, как тебе кажется, — заметил эльф, присаживаясь рядом с ним. — Ты стал двигаться намного увереннее, и навыки стали значительно выше. Признаюсь, ты учишься быстрее, чем я ожидал. Однако, — его голос стал серьёзным, — ты по-прежнему совершаешь много лишних движений, а твои атаки предсказуемы. К тому же, сохранять хладнокровность ты не способен, несмотря на то, что всячески пытаешься показать мне обратное.

— Меня бесит твоя улыбка. Так и хочется как следует врезать тебе.

— В этом и заключается проблема. Если в реальном бою ты не сможешь думать головой, то долго ты не проживёшь.

— Сколько поединков у нас было? — спросил Лион.

— Включая сегодняшний, одна тысяча семьсот три.

— И раз за разом поражение.

— Ещё рано отчаиваться, — Сильфиэль поднялся на ноги и направился в сторону замка, но на миг обернулся. — Как и всегда, советую тебе тренироваться самостоятельно и думать над тактикой ведения боя.

Лион откинулся на спину и закрыл глаза. Лёгкий ветерок трепал его короткие чёрные волосы, и юноша, расслабившись, задремал под невысоким деревом.

С его прибытия в Неллранд прошло уже десять лет, и за это время многое изменилось.

Слухи о том, что Лиона приняли как воина Ясной Гвардии разлетелись по Неллранду подобно урагану, и поначалу он сталкивался с ужасным к себе отношением. Многие эльфы не желали признавать полукровку, вне зависимости, а иногда и по причине, того, кем был его отец, и строили ему различного рода козни. Он даже и не считал, сколько раз был «случайно» облит водой и сколько раз был закидан ветками и камнями эльфийскими детьми в лесу. Он помнил, как его столкнули с моста в реку, где ему повезло зацепиться за торчащую корягу и выбраться на берег. И он помнил, как однажды чуть не расстался с жизнью, выпив якобы успокаивающий отвар из рук улыбающейся эльфийки. Не имея выбора, Лион всё это терпел, понимая, что сделать с этим ничего не может, а жаловаться Сильфиэлю или кому-либо другому было бессмысленно. Единственной, кто знал обо всём этом, была Анарииль — именно она нашла юношу в саду без сознания и выходила его после принятия неизвестного зелья. Однако её Лион попросил молчать, хотя она и настаивала на том, чтобы он обратился к Сильфиэлю.

Свои дни он проводил в боевых тренировках, занятиях верховой ездой и изучении замка, в попытках встретиться с Усуриэлем, однако это ни разу не увенчалось успехом. Никто ему ни о чём не рассказывал, а сам юноша бродил по различным залам и комнатам, осознавая бессмысленность своих действий, но не желая так просто сдаваться. За всё десятилетие не было никаких праздников или важных собраний, а потому юноша даже не представлял, как выглядит Усуриэль, и каждый встреченный юношей эльф вполне мог оказаться им.

Также Лион много времени проводил в библиотеке, поначалу изучая эльфийский язык, а позже пытаясь найти в архивах хоть какие-то записи о Тарлайне. Хотя Сильфиэль предупреждал, что все записи о нём были уничтожены, юный полуэльф не мог принять это на веру, пока не убедиться сам. Единственное, что он выяснил за это время о своём отце — это то, что тот долгое время был главой замковой стражи, по крайней мере так ему сказал смотритель библиотеки. Из архивов было стёрто само существование Тарлайна.

Все члены Ясной Гвардии, за исключением Сильфиэля, время от времени отправлялись на задания, но сам он оставался в Неллранде, «воспитывая» Лионэля. Включая самого полуэльфа, их было всего пятеро, что поначалу вызвало у него смех, ибо личный отряд Усуриэля Ясноокого представлялся ему чем-то более обширным.

Сильфиэль, зеленоглазый воин с золотистыми волосами, что использовал в бою двуручный меч, являлся лидером Ясной Гвардии. Как отмечал юноша, он часто улыбался грустной улыбкой, его мягкий голос был подобен шелесту ветра, а в глазах читалось сожаление. Его Лион ненавидел больше всех, за исключением Усуриэля, ибо он совсем не вписывался в представление юноши об эльфах. Однако основной причиной его ненависти было другое — Сильфиэль был причастен к изгнанию его родителей, но продолжал отмалчиваться, перекладывая всю ответственность на своего правителя, тем не менее, не давая им возможности встретиться. Прошло много времени прежде, чем полуэльф к нему привык, однако даже сейчас он не скрывал своих чувств, хоть ему и приходилось почти всегда быть рядом с ним.

Андаил был ещё одним эльфом, к которому Лион питал ненависть, однако это чувство было вызвано уже личными мотивами. Черноволосый эльф с непроницаемыми синими глазами был надменным, грубым и не упускал возможности опустить в сторону юноши какой-нибудь язвительный комментарий. Он часто говорил о том, что даже в их Гвардии Лион является никем, а потому должен молча пресмыкаться перед теми, кто старше его по возрасту и положению. Впрочем, полуэльф никогда не терпел эти насмешки и отвечал на издёвки с ненавистью и злобой, что нередко приводило к тому, что оба они обнажали пред друг другом клинки. Лион — узкий и длинный меч Вайлронд, Звёздный Свет, что когда-то принадлежал его отцу, Андаил — чуть более короткий и широкий меч, имени которого юноша не знал.

Их часто разнимала Анарииль, если она не была на задании (в такие времена эта честь принадлежала Сильфиэлю), и отчитывала обоих, словно маленьких детей. В основном спокойная и хладнокровная эльфийка была старшей сестрой Андаила и имела такие же чёрные волосы, но чуть более светлые синие глаза. В них редко можно было что-то прочесть, однако если Анарииль показывала свои эмоции, её глаза становились живыми и сияющими. К ней Лион не испытывал ранее никаких чувств, и только после случая с отваром проникся к ней благодарностью. Впрочем, он ни на минуту не забывал, из какого она народа, а потому и её молчание относительно Тарлайна выводило его из равновесия.

Ещё одним воином Ясной Гвардии являлся молчаливый эльф по имени Дунаил. У него были рыжие волосы и зелёные глаза, а светлая кожа усыпана веснушками. Лион очень редко с ним виделся, и всё их общение сводилось только к приветствиям. На его поясе висело два длинных кинжала, но они не были его основным оружием, как поведал юноше Сильфиэль. Дунаил обладал обширными знаниями в области трав и зелий, а потому являлся превосходным целителем под покровительством Алдарика. Для Лиона он был тёмной лошадкой, и юноша ему совсем не доверял, ибо казалось ему, что с этим эльфом не всё так просто.

В Неллранде юноша чувствовал себя одиноко, даже несмотря на то, что рядом с ним почти всегда кто-то был. Возможно, это было вызвано тем, что повзрослевшие Браун и Рози пошли своими путями.

Поначалу детям тоже приходилось несладко, и за них Лион переживал много больше, чем за самого себя. Конечно, их не коснулось то презрение, коим был окружён их брат, и никто не пытался забрать их жизни, однако первые годы дети были изгоями среди эльфов. Никто не желал с ними даже говорить, убегая как можно дальше, едва они появлялись, зато шептаться у них за спиной никто не стеснялся. И Браун, и Рози очень переживали, совсем не понимая причин такого к себе отношения, и даже Лион не знал, что им можно сказать. Полуэльф проводил с ними так много времени, как только мог, утешая заплаканную сестру и обещая детям, что скоро всё будет по-другому, хоть и сам не особо в это верил.

Однако дети смогли добиться расположения. Рози — своей добротой и, отчасти, присущей возрасту наивностью. Она никогда не опускала руки в присутствии кого-либо другого и с яркой улыбкой обращалась к каждому встречному эльфийскому ребёнку. Её слёзы видели только Лион и Браун, который, в отличии от сестры был более рассудительным, и не так рьяно пытался подружиться хоть с кем-то. Первым с ним заговорил мальчик немногим старше его, в библиотеке, где Браун читал истории о мореходах, написанные на Общем языке. Заинтересованные одним и тем же делом, они быстро сдружились, после чего к мальчику стали относиться более дружелюбно, а позже он познакомился и с другими детьми.

Лион был очень рад за них, ибо они не были скованны расовыми предрассудками, несмотря на то, что были людьми. А вот сам он, будучи наполовину эльфом — наполовину человеком, не мог найти своего места ни в одном из народов.

Браун, спустя прошедшее десятилетие, всё также был увлечён морем и кораблями, несмотря на то, что живя когда-то в портовом городе ни разу не проявил к этому интереса. Он по-прежнему ждал, когда ему придёт весть от Радпала, капитана корабля с названием «Русалка», на котором мальчик и прибыл в Неллранд. Он очень часто спрашивал Сильфиэля, нет ли от капитана Радпала вестей, и очень грустил, слыша каждый раз отрицательный ответ. Лион знал, что его младший брат в любой момент был готов собрать свои вещи и устремиться в море.

Рози, под покровительством придворной дамы Милифэйн, обучалась танцам и игре на флейте, звуки которой восхитили девочку ещё много лет назад. Её манеры ныне могли быть достойны даже королевской особы, однако это не было тем, что нужно было ей. Рози серьёзно взялась за искусство шитья, и теперь могла создать одежду, что восхищала каждого, кто видел её. В Неллранде было слишком мало эльфов, на чьей одежде не были вышиты прекрасные, словно живые, птицы. Девушка намеревалась во что бы то ни стало открыть в эльфийском городе собственную лавочку.

Казалось, всё шло своим чередом. Лионэль был рад за брата и сестру, ибо здесь они выросли много счастливыми, чем могли бы расти в Сарде. И, временами, юноша думал о том, что не был для них тем братом, которого они заслуживали.

— Хоп!

В мгновение ока Лион вскочил на ноги и, повинуясь рефлексам, вытащил из ножен меч, заняв оборонительную позицию. Вокруг никого не было и, несколько раз покачав головой, дабы стряхнуть остатки сна, юноша поднял глаза вверх.

Над ним, зацепившись ногами за ветку, вниз головой висела девушка с огненно-рыжими волосами и зелёными глазами. Она была одета в чёрные брюки и чёрную рубаху, на которой во всю спину был вышит золотыми нитками орёл. Лион вернул меч в ножны, и девушка спрыгнула вниз, сделав в воздухе кувырок.

— Сколько времени прошло, а сделать из тебя леди так и не удалось, — заметил Лионэль, покачав головой. — Похоже, старания Милифэйн были напрасны.

— Зачем же ты так? — улыбнулась Рози. — Иногда мне хочется побыть самой собой, а не выставлять себя как леди из высшего общества. Милифэйн не даёт мне расслабиться ни на секунду, а за пределами замка я могу хоть немного отдохнуть. А если честно, не очень-то мне и хочется быть манерной леди, я же говорила, что когда-нибудь открою свою лавочку, но Милифэйн утверждает, что хорошие манеры нужны везде.

— Думаю, она всё же права. Кто же захочет связываться с такой оторвой, как ты?

— На такой случай у меня есть запасной вариант, — девушка подмигнула брату. — Если у меня ничего не получится, я выйду замуж за Сильфиэля.

— Хорошо, — серьёзно кивнул Лионэль. — Тогда я — за Андаила.

Рози рассмеялась так звонко, что и Лион не удержался от смеха. Спустя несколько минут, протерев влажные от смеха глаза, девушка присела на траву и жестом пригласила брата присоединиться, что он и сделал. Рози повернулась к нему спиной и облокотилась на его плечо.

— Ты совсем не меняешься, братик, — вздохнула она. — Столько времени прошло, а ты остался таким же, каким я помню тебя в детстве. Мы с Брауном выросли и повзрослели, но ты не постарел ни на миг, и даже когда мы умрём, ты останешься всё таким же, потому что в тебе течёт эльфийская кровь.

— Не стоит задумываться о столь грустном, — юноша приобнял сестру. — Думаю, важно лишь то, что, в отличие от меня, вы вольны сами выбирать свою судьбу.

— Я помню, что вы с Сильфиэлем что-то обещали друг другу, и поэтому ты пока не можешь покинуть Неллранд, но я не знаю, что именно. Почему ты остаёшься здесь, несмотря на то, что сам этого не желаешь?

— Я не могу сказать, по крайней мере, сейчас, — юноша не хотел, чтобы Рози чувствовала свою вину за это, а потому не мог рассказать ей. — Это был мой выбор, и мне суждено остаться здесь ещё на сорок лет.

— Довольно долгий срок для человека, и будто миг для эльфа, — печально улыбнулась она. — Что значит быть эльфом, братик?

Лион и сам не знал ответа на этот вопрос. Он прожил в этом мире восемь десятков лет, и по меркам эльфов считался ещё молодым, но никогда не задавался этим вопросом. Уже давно отказавшись от этой своей части, он старался жить как человек и даже не пытался принять свою вторую кровь. Может быть, сами эльфы и понимали, что это такое, но юноша просто жил, не задаваясь столь сложными вопросами.

— Я не знаю, — честно ответил он.

Лион и Рози сидели так до захода солнца, после чего девушка вернулась в замок, оставив брата в одиночестве. Он вглядывался в алые закатные полосы на небе и думал. Думал о том, хочет он знать ответ на этот вопрос или нет. Он бы уже и забыл про это, если бы после захода солнца к нему не подошёл Сильфиэль.

— Прекрасное время, чтобы подумать о вещах, терзающих душу. Не так ли, мой юный друг?

Лион обернулся. Эльф стоял в двух шагах позади него и вглядывался в бесконечное ночное небо. Его золотистые волосы, завязанные на этот раз в небрежный хвост, развевались на лёгком ветру, а зелёные глаза казались блеклыми и безжизненными. На груди его зелёной рубахи юноша заметил вышитую Рози птицу, что заставило юношу скривиться.

— Какие же мысли не дают тебе покоя, Лионэль? — спросил Сильфиэль, заглянув в его глаза.

— Что значить «быть эльфом»? — этот вопрос сорвался с губ юноши, хотя отвечать он не хотел.

— «Быть эльфом», значит, — протянул гвардеец, после чего, к удивлению Лиона, пожал плечами. — Не думаю, что хоть кто-то сможет дать тебе ответ на этот вопрос. У каждого из нас своё понимание этого, а потому ты сам должен найти ответ.

— Какой ответ ты нашёл для себя?

— Для меня это значит проживать множество жизней, что сменяют друг друга. Это одновременно прекрасно и трагично. Среди всех народов, нам отведён самый длинный век, а потому на своём пути мы встречаем множество тех, кто в разные периоды времени идут с нами рука об руку. Каждый встреченный мной — человек, эльф или представитель другого народа — является для меня новой жизнью, и пока они не уйдут, другая не наступит. Я многих уже потерял, и со многими мне лишь предстоит встретиться, и каждый из них — маленькая жизнь, что составляет часть моего века. Для меня «быть эльфом» значит находить и терять множество дорогих моему сердцу друзей, сохраняя прекрасные и грустные воспоминания, и идти вперёд, проживая очередную маленькую жизнь. Однако, это лишь мой тебе ответ на этот вопрос, ибо каждый находит своё понимание.

Такой ответ был вполне в духе Сильфиэля, и Лиона это разозлило. Слишком добрый, слишком мягкий и слишком искренний, он казался юноше каким-то ненастоящим. Уж очень он выделялся среди остальных и на их фоне был словно искусственным. И это «слишком» означало лишь то, что всё куда хуже, чем могло бы показаться на первый взгляд.

— Я тебя ненавижу, — заявил Лионэль, поднимаясь на ноги, — больше, чем кого бы то ни было, за исключением Усуриэля.

— Я это знаю, — печально ответил эльф и закрыл глаза, облокотившись на ствол дерева.

По дороге в замок, юноша ни разу не обернулся. Никто не видел, что он сжимает руки в кулаки, а из закусанной нижней губы тонкой струйкой стекает кровь.

Оказавшись в своих покоях, полуэльф скинул сапоги и улёгся в кровать, медленно, но верно погружаясь в сон. Он даже не догадывался о том, что следующее утро принесёт с собой, а потому сон его был лёгким и безмятежным.

Рассвет пришел внезапно, вместе со стуком в дверь. Кое-как открыв глаза, Лион несколько раз хлопнул себя по щекам, ибо он думал, что ему послышалось, однако стук повторился.

— Иду! — крикнул юноша и, выбравшись из кровати, открыл дверь.

На пороге стоял Сильфиэль.

— Прошу прощения за столь ранний визит, — молвил он, — однако дело не терпит отлагательств. Ступай за мной.

Кое-как пригладив растрёпанные после сна волосы, юноша обулся и последовал за эльфом.

— Куда мы идём? — спросил юноша, впрочем, без особого интереса.

— В зал Совета, — ответил Сильф и добавил: — У нас гости.

Где находился зал Совета, юноша уже знал — за десятилетие он успел разузнать почти обо всех комнатах, что находились в эльфийском замке. Однако, никогда прежде он не бывал внутри.

Сильфиэль повёл юношу по коридору, что находился под лестницей, и направился в южный коридор. Полуэльф знал, что западный проход ведёт в зал Триумвирата. Северный — в библиотечный. Восточный же проход вёл в Тронный Зал, у входа в который неизменно дежурили два стражника. Однако где-то должен был быть ещё коридор — тот, пройдя по которому можно было бы попасть в самую маленькую башню. Юноша был уверен, что именно там покои Усуриэля Ясноокого.

Сильфиэль открыл нужные двери, и они вошли внутрь. Напротив двери находилось витражное окно высотой от потолка до пола, а на двух стенах висели зелёные гобелены с изображением герба Неллранда — перекрещенные друг с другом меч и цветок. В центре располагался огромный круглый стол в окружении стульев, на одном из которых сидел человек, которого Лион узнал даже по прошествии десяти лет.

Светлые волосы мужчины теперь были чуть короче, усы, казалось, наоборот стали более пышными, на лице появились морщины, однако светло-карие глаза остались такими же живыми, как помнил юноша. Он поднялся на ноги.

— Приветствую тебя, Лионэль, — капитан Радпал протянул ему руку, и тот пожал её. — Рад видеть тебя в добром здравии.

— Взаимно, капитан, — ответил полуэльф, понимая, что означает этот визит.

— Сегодня, ещё до рассвета, «Русалка» причалила к берегам Неллранда, — объяснил Сильф, присаживаясь на стул. — Капитан Радпал отправил мне весть, и я счёл возможным проводить его в замок. Времени до отправления корабля в путь совсем мало, однако капитан любезно согласился задержаться.

— Неллранд — поистине удивительный город, — кивнул мужчина. — Премного благодарен, господин Сильфиэль, что изволили показать мне каждую его часть. Однако привело меня сюда обещание, десять лет назад данное одному…

Раздался стук в дверь, и Сильф разрешил войти. В сопровождении эльфийского слуги внутрь вошли рыжеволосая зеленоглазая девушка со светлой кожей и загорелый юноша с каштановыми волосами и тёмно-карими глазами. Увидев неожиданного гостя, молодой человек на несколько мгновений замер, а затем бросился вперёд.

— Я ждал вас, капитан Радпал! — с улыбкой произнёс Браун, пожимая протянутую руку. — Все эти десять лет ждал.

— Ты возмужал, юнга, — мужчина взъерошил его волосы. — Ныне я вижу пред собой не маленького мальчика, а взрослого юношу.

— Я же вам говорил, — тот не переставал улыбаться. — И я верил, что однажды мы встретимся вновь.

Браун и Рози заняли места на стульях, а слуга удалился, давая им возможность обсудить дела.

— Думаю, цель моего визита никому из присутствующих объяснять нет необходимости, — капитан «Русалки» прокашлялся и оглядел каждого по очереди, задержав взгляд на Брауне. — Я, как и было обещано десять лет назад, прибыл, чтобы услышать твой ответ. Времени на раздумья у тебя, юнга, было более, чем достаточно, поэтому спрошу прямо. Желаешь ли ты вновь оказаться на борту моего корабля, или же твоё сердце нашло призвание в чём-то другом?

— Я… — тот на мгновение осёкся и посмотрел на Лиона, который с грустной улыбкой кивнул. — Мой ответ не изменился. И не изменится.

Как бы ни было больно сейчас Лионэлю, он понимал, что не может задерживать брата на пути к его мечте. Браун желал этого больше всего, и полуэльф, хоть и не был готов отпустить его, вспомнил слова, что сказал ему по прибытии в замок Неллранда. «Если ты действительно этого хочешь, я не буду тебе мешать. Надеюсь, что через несколько лет, когда придёт этот момент, ты будешь готов.» Это момент пришёл, и сейчас юноша должен был лишь пожелать своему младшему брату удачи.

— Отпустишь, братец? — спросил Браун, как и десять лет назад.

— Тебе не нужно спрашивать моего позволения, — ответил Лион. — Если таков твой путь, ступай по нему без сожалений. Однако, у меня есть одна просьба, к вам, капитан Радпал. Прошу вас, позаботьтесь о моём младшем брате.

— Как о собственном сыне, — кивнул мужчина.

— Ты правда уходишь? — словно не веря в происходящее, спросила Рози, и по её щекам потекли слёзы.

— Я буду очень скучать, — тихим голосом ответил юноша, — но я уже давно всё для себя решил. Не плачь, сестра, и, прошу, поддержи меня в моём решении.

— Дурак! — она бросилась обнимать брата. — Это… это слёзы радости! Я так рада, что твоя мечта исполнилась!

— Рози…

— Простите, мне нужно кое-что доделать!

С этими словами она выбежала за дверь, оставив остальных в некотором смятении. Впрочем, Лион её понимал, и, прежде, чем придёт миг прощания, он тоже должен был кое-что сделать.

— Если есть возможность, мне бы хотелось остаться с Брауном наедине, — попросил полуэльф. — Я должен ему кое-что рассказать.

— Как пожелаешь, — Сильфиэль кивнул. — Через час мы будем ждать вас во внутреннем дворе. А пока, надеюсь, капитан Радпал окажет мне честь свершить прогулку в саду.

— С большим удовольствием, — ответил тот.

Едва они покинули зал Совета, Лион вздохнул. Он не знал, с чего ему следует начать, и на несколько мгновений погрузился в свои мысли.

— Когда-то давно, ты просил меня рассказать о моём прошлом, — наконец заговорил он. — Тогда я тебе ответил, что мне на это потребуется время. С нашего прибытия в Неллранд, чувства, что хранились в моём сердце, стали только сильнее, но если я не расскажу тебе об этом сейчас, возможности может не представиться.

— Ты уверен? — казалось, Браун совсем забыл о том разговоре, и теперь ему было неловко.

— Да, именно поэтому выслушай мою историю внимательно.

Юноша кивнул, и полуэльф погрузился в воспоминания, ничего не утаивая от брата.

На протяжении всего рассказа Браун молчал, а эмоции на его лице сменяли друг друга невероятно быстро. Он внимательно слушал брата, не смея перебивать, постепенно понимая, что было у него на душе.

Лион рассказал ему о жизни с родителями и об их смертях. О своём первом путешествии в Неллранд. Рассказал о том, что Усуриэль изгнал его родителей из-за обвинения Тарлайна в убийстве своего отца, Эруила. О ненависти к нынешнему правителю и желании узнать истину. О своей жизни в Сарде до встречи с детьми. И о том, кем был вор в лисьей маске. Рассказал, как он оказался в темнице и встрече с Сильфиэлем. О сделке, что тот ему предложил, и об истинных причинах их жизни в Неллранде.

Лион говорил медленно, проживая каждое мгновение заново, и Браун ясно видел, что воспоминания причиняют его брату боль.

— Прости, — тихо произнёс Браун, когда Лионэль закончил рассказ. — Мне не следовало просить тебя об этом, но я рад, что ты открылся мне. Думаю, теперь я понимаю, что ты испытываешь, находясь здесь, и понимаю, какой путь ты прошёл в надежде узнать правду о своих родителях.

— Увы, даже спустя столько времени, к Усуриэлю меня не подпускают.

— Теперь я чувствую себя виноватым перед тобой. Даже несмотря на то, что я узнал сейчас, я… Я не могу ненавидеть их.

— Тебе и не нужно, — юноша потрепал его по волосам. — Это только моё дело, и я не хочу, чтобы относился к кому бы то ни было с ненавистью против своей воли. Я никогда не желал этого ни для тебя, ни для Рози. Вы оба должны сами строить свои судьбы и сами выбирать свой путь.

— А ты хочешь убить Усуриэля?

— Я хочу узнать правду и воздать ему по заслугам, только и всего. Если же мне придётся это сделать, моя рука не дрогнет. Я ждал этого очень долго.

— Я не хочу, чтобы ты становился убийцей, но не смог бы тебя остановить, даже если бы остался здесь, — поник Браун. — Пообещай мне, что, если будет возможность, ты не станешь пятнать себя чужой кровью.

— Не могу. Я не знаю, к чему приведёт моя с Усуриэлем встреча, поэтому всё будет зависеть от того, как он оправдается передо мной.

— Я буду верить в тебя, — юноша поднялся на ноги, и Лион тоже. — Братец, которого я знаю, никогда не поступит подобным образом, если в этом не будет необходимости. Не хочу покидать тебя с сожалением и мыслями о том, что ненависть затмит твой взор.

Лионэль лишь улыбнулся, и вместе они покинули зал Совета, направляясь во внутренний двор. Их уже ждали.

Сильфиэль и капитан Радпал стояли рядом с двумя лошадьми, на которых предстояло добираться к морю. А Рози — чуть поодаль, сжимая в руках кусок синей ткани.

Едва юноши подошли к ним, девушка бросилась в объятия Брауна. Он нежно поглаживал её по голове, пока её тело дорожало от беззвучных рыданий. Никто не смел прерывать их прощание, понимая, что для них двоих оно было самым тяжёлым. Спустя много долгих мгновений Рози отстранилась от брата, и на её заплаканном лице появилась грустная улыбка.

— Я хотела сделать тебе подарок в день твоего рождения, но теперь это невозможно, поэтому хочу, чтобы ты принял его сейчас. Говорят, что они приносят удачу, и это то, чего я тебе желаю от всего сердца.

Браун развернул кусок ткани, которым оказалась синяя матросская рубаха с вышитой на груди птицей. Серебряные нити сверкали в свете солнца, и всем присутствующим на секунду показалось, что птица вот-вот расправит крылья и взлетит в небеса.

Юноша снова обнял сестру, но уже через миг отстранился и коснулся губами её лба.

— Я никогда не забуду тебя, и что бы ни случилось, для меня ты навсегда останешься любимой младшей сестрой. При каждой возможности я буду писать тебе, поэтому жди.

— Я люблю тебя, братик, и надеюсь, что ты нашёл своё призвание. Пожалуйста, береги себя.

— И я люблю тебя, — ответил он и повернулся к Лиону. — Для тебя, братец, я не могу подобрать подходящих слов. Неизвестно, что было бы со мной, если бы не ты. Неважно, кем ты был когда-то, и кем станешь в будущем, я навсегда запомню тебя, как старшего брата, который был готов на всё ради нас с Рози. Помни про наш разговор, и не совершай опрометчивых поступков. Я же, в свою очередь, буду верить в тебя, как верил всегда.

Юноша протянул брату дрожащую руку, и тот пожал её, после чего заключил Брауна в крепкие объятия. Им не нужно было прощальных слов, чтобы выразить то, что было в душе каждого из них, а потому, когда полуэльф отстранился от брата, на сердце у него было легко, а улыбка была самой искренней, хоть и немного грустной.

— Тебя, Сильфиэль, благодарю за всё, что ты для нас сделал, — они с эльфом пожали друг другу руки. — И, как братец просил капитана Радпала позаботиться обо мне, я прошу тебя позаботиться о нём. Он всё мне рассказал, поэтому, надеюсь, ты сможешь помочь ему разобраться в прошлом и не запятнать себя.

— Однажды, когда придёт время, — кивнул Сильф.

Следуя за капитаном Радпалом, Браун ловко вскочил в седло.

— Не нужно нас провожать, — с улыбкой заявил он, — ведь это будет выглядеть так, словно мы прощаемся навсегда. Мы расстаёмся лишь на время, поэтому я обещаю, что однажды вернусь сюда.

— В добрый путь, — кивнул Сильф. — Не беспокойтесь, эти лошади доставят вас к морю, после чего вернутся обратно — они знают дорогу в город.

— Что же, — юноша пришпорил лошадь, пускаясь в путь, — до встречи!

Рози уткнулась Лиону в плечо, и он её обнял, наблюдая за тем, как Браун во весь опор мчится к своей мечте.

Когда приходит время, каждый стремится туда, куда зовёт его сердце. Каждый находит свой путь, и следует по нему, храня в сердце дорогие воспоминания. И, когда приходит время, каждый осознаёт, куда привела его выбранная им самим тропа.

— Удачи, Браун.