Глава 5.

Покончив с заблудшим, Раманд оставил его тело заботам городских. Им виднее, что с ним делать, может, в хозяйстве кому пригодится. Всем известно, что тела таких чудовищ растаскиваются на части. Людям они служат разную службу. Зубы, когти, шкура, кости. Все в обиход.

Существовал вариант — принести в дар Минре. Такой жест показал бы всем, что они с Гаярой истинные друзья. Но неизвестно, как к этому отнесутся другие Дома, междоусобицу начинать ни к чему. Владыка должен объединять.

Дух Аркоста встречал хозяина на пороге ветхого жилища, кошка чуяла запах крови.

— Все хорошо, больше не будет будить ночами, — успокоил ее Раманд.

В благодарность она сторожила его сон до самого утра.

Поднялся как привык, с рассветом. Много дел предстояло решить. Аркост сам будет восстанавливаться в присутствии хозяина, но не следует сидеть без дела.

Раманд сменил одежду на рубаху и штаны из грубой темно-серой ткани — так работать удобнее. Вышел во двор. Лес, изгнанный отсюда хозяйской рукой, обнажил землю Дома, проявилось скрытое. Старые раны земли повсюду, куда хватало глаз.

Раманд дошел до скрюченного дерева, на котором оставались три полусгнившие ветки. Ничего ведь не будет плохого, если он вернет полную силу ему одному? Несправедливо, но… Он коснулся ладонью ствола дерева, и то начало наливаться силой. Яблоня распрямилась, поднялась, расцвела, зазеленела и даровала плоды. Он сорвал яблоко и надкусил. Вкус был тем самым, давнишним. Из той жизни, где было много света и тепла, той жизни, которую беда растерзала на части.

— О былом не сожалеют, — выбросил он в сторону огрызок.

Раманд взялся за работу. Когда хозяин работает на своей земле руками, той легче живется и дышится. Он снимал с нее тяжесть. То, что не смогли уничтожить природа и одиночество, он убирал. Осколки окон и зеркал, разрушенные камни алтарей, остовы деревьев, посаженных в честь рождения сыновей.

Кошка вертелась под ногами неустанно. Боялась отходить от вновь обретенного хозяина.

Раманд остановился, почувствовав, что солнце пропекло даже его. Прикрыв глаза рукой, взглянул на него. У него были странные отношения со светилом. Родившись под ним, Раманд успел им наполниться, а вот вырасти под теплом светила не смог. Долгое время его взращивал жар, равных которому нет в мире смертных. Потом мрак, льды и острые ветры. А уж они-то сменялись всем, что есть на этой земле. Но даже побывав посреди пустыни на ее раскаленном песке, Раманд более никогда не ощущал жара нутром. Туда он проникнуть не мог. Поэтому и рядиться в цветастые одежды, которые сам когда-то носил, он не спешил сейчас. Цвет несет в себе древний смысл — это приветствие солнцу. Раманд приветствовать светило не мог, по крайней мере, искренне.

Он залпом выпил целый ковш свежей воды и еще раз присмотрелся к Аркосту. Заживет, у него выбора теперь нет.

— Самое время.

Пока город будет шептаться да дивиться объявившемуся Владыке, пока Дома станут решать, кому из них первым приблизиться сюда, дабы спросить с наглеца, он исполнит половину из задуманного.

Люди его не волнуют. А вот перед богами придется слово держать.

Нужен Свидетель.

В руке появился кинжал длиной в две ладони. Лезвие, выкованное из ритуальной стали рукой старого шамана пустынного племени, не давало отражений. Раманд полоснул вдоль по запястьям. Кровь полилась обильно, густо, но земли не достигала, пошла на жертву богам. Главный алтарь Пантеона в одном из храмов сейчас окрашивается алым. Жуткое зрелище для той публики, что возносит там мольбы в неурочный час. Хорошо если жрицы правильно истолкуют ритуал, а то могут и не знать о нем, так крику будет…

Пожертвовав достаточно крови, Раманд запечатал свои раны привычным же способом. Лезвием по ране в обратную сторону. И принялся ждать.

Чаще всего Свидетелем бывает птица — свиристель или зимородок. Но выбор большой. Подойдет любой зверь, который имеет право входить в храмы. Олень, лисица, белка. А вот вепрю, волку и кукушке нельзя. С маленьким зверем попроще, с крупным хищником посложнее, но он управится с любым. Раманд был преисполнен уверенности ровно до той секунды, как ему выпал самый неожиданный вариант. Человек.

— Любопытно.

Хозяин Аркоста не смог этого предсказать. Впервые за тысячу лет, он испытал искреннее удивление. В самом деле, на такую шутку никакие боги не способны, только судьба, что гораздо выше бессмертных.

Женщина. Красивая. Красивее многих. Красивее всех, кого Раманд встречал за свою жизнь, а он был во всех сторонах земли. Облачена в исконный наряд этих краев — легкий, свободный, откровенный. Ветер шевелил ткань, будоражил воображение. Он мог прикасаться к ней, а другие нет.

— Это какая-то шутка? — ее голос был красив, но поломан волнением, самой гранью страха.

Яревена смотрела на мужчину, здесь не было никого кроме него. Здесь не было никого кроме них. Ничего. Пустота. Изгнанный за черту лес, а все остальное — земля под пеплом, под обломками, под густой травой.

Аркост.

— Вы! — изрекла Яревена грубо. — Объяснитесь!

Объясниться… Самому бы понять. Зачем ему человек? Только лишняя морока. Любого зверя Раманд бы мгновенно подчинил, с двуногими не все так просто.

Сразу захотелось избавиться. Он взглянул на тень, что стелилась у него под ногами, та взглянула на своего хозяина в ответ. Последует ли приказ?

Нет, он отверг эту мысль, и тень сомкнула все свои двенадцать глаз.

— Имя.

Яревена мгновенно озлобилась. Происходящее напоминало полночный бред. Нет возможности ни понять, ни быстро разобраться.

— Имя, — снова прозвучал спокойный голос.

Она металась, не знала, какое принять решение. Владыка, да? Может катиться прямиком в преисподнюю.

— Да я лучше себе язык отрежу.

Яревена извлекла из скрытой подкладки в широком рукаве туники несколько монет и рассыпала их у себя под ногами. Дешевый трюк, позволяющий уходить от неприятностей. Не всегда люди выражают отвращение неугодной лишь на словах, некоторым хочется причинить ей настоящий вред. Она кое-чему научилась за эти полгода. Монеты притягивают взгляд своим блеском, отводят глаза и позволяют незаметно скрыться.

— Законы богов сильнее человеческих уловок, — произнес Раманд, продолжая рассматривать ее. Даже не моргнул ни разу. — Вас отдали мне, можете не тратить силы. Имя.

Яревена дрогнула, когда хозяин Аркоста сделал первый плавный шаг. Он начал приближаться к ней. Она не двигалась с места, не в силах противостоять его взгляду. Только гордо держала голову, страшась будущего, которое не могла предсказать.

Раманд знал таких. Он таких видел. Все наперечет. Нежная хрупкая оболочка, а внутри сталь. Хорошо. Никто кроме стали его не выдержит.

— Что значит отдали? — горло сдавливало, и Яревена выталкивала из него слова.

— Я призвал Свидетеля, и вы — ответ.

Он стоял рядом. Он загораживал собой весь мир. Какие дурные глаза, а ей молиться некому! Слуги не молятся.

— Свидетель, — Яревена старательно вспоминала это слово, разум отказывал в первые секунды.

Вспышка. Она зажмурила глаза, на языке пересохло.

— Постарайтесь примириться с этим как можно скорее, — подвел черту Раманд, пробегаясь по ней взглядом с головы до ног, — у нас с вами впереди долгое… сотрудничество.

— От… отпустите.

— Нет.

Одно-единственное слово оборвало все внутри. Мысль, страшная, жгучая, болезненная, вытеснила из сознания Яревены все, включая ее саму.

Вернувшийся призвал Свидетеля богов и вместо куницы ему послали ее?!

— Вы — моя.

— Нет, — она замотала головой и начала отступать, — нет.

Она была жрицей, она купалась в огнях Пантеона, боги улыбались ей, и она танцевала для них. Они обманули ее, и она отвернулась от них, она по своей воле выбрала судьбу неугодной, она по своей воле держала изуродованные руки открытыми. Она никогда не сдавалась, она никогда никому не подчинялась. Она сама была себе хозяйкой…

Свидетель.

Слуга смертного. На привязи. Следовать везде и всюду. Смотреть только на него… Ни за что на свете! Что это за шутку придумали боги? Они уже наказали ее, второго наказания быть не может, не положено.

Значит… судьба? Насмехается?!

— Примиритесь, — шептал хозяин Аркоста.

— Я скорее…

— Нет уж, — он метнулся к ней, схватил ее рукой за подбородок и заставил смотреть на себя. — Вы мне нужны в целости. Вам предстоит наблюдать. В качестве компенсации я обещаю вас развлечь.

Он отпустил ее, когда Яревена всерьез подумала вцепиться зубами в чужую руку. Она не собиралась себе вредить, она собиралась навредить ему.

Она быстро ощупала себя. Браслетов на руках нет, ошейника нет.

— Сережка, — подсказал ей Раманд.

Она хватилась за мочки ушей. В правой оказался гвоздик, как она определила на ощупь. Маленький, аккуратный. Символ ее подчинения.

Хотелось сойти с ума.

Кошка — полуживой дух Аркоста — недовольно шипела под ногами. Видеть еще одну женщину на этой территории она не желала.

Яревена не замечала хвостатую. В голове, как в клетке, бились мысли, смешивались в полном хаосе. Как это случилось? Почему? Как вернуть все за секунду до? Как снова оказаться перед Куоммой и выслушивать ее нотации, вместе с тем ловя на себе дурные взгляды всякого прохожего? Может, они и сглазили? Раз есть выворотень, осколок силы древних богов, возможно, существует настоящая магия проклятий. Ятолла сговорилась и решила сгубить неугодную худшим из способов.

Даже когда она лишилась милости Пантеона, то не испытывала столь противоречивых чувств. А здесь… Быть Свидетелем богов не хуже, чем стать неугодной. Но отчего-то Яревене было дурно до темноты в глазах.

Она проглотила подступившую к горлу желчь.

— Что вы хотите? — задала вопрос, чтобы получить хоть какой-нибудь ответ. Объяснение, намек.

— Ятолла теряет силы. Я хочу остановить это.

Яревена выругалась.

— В самом деле, вы реагируете так, словно вас в рабыню превратили…

Как хорошо, что у него острая реакция. Раманд вовремя поймал руку, остро подточенные коготки метили ему прямо в глаза.

Яревена смотрела на то, как он без усилий держит ее чуть выше запястья. Держит, не отпускает. Именно это ее отрезвило. Чернота и холод ее рук пугали всякого, никто в здравом уме прикасаться к ней бы не стал. Никто прикоснуться к ней и не мог… Его должно обжечь, ему должно быть больно. Терпит? Она пригляделась к хозяину Аркоста.

Нет, просто не чувствует.

Она вырвала руку и шарахнулась назад.

— Какого черта…

Прикоснуться к ней может только тот, кто поклоняется Отвергнутым. Таковых в Хаэссе не существовало.

Раманд не считал нужным ни спрашивать, что с ее телом, ни обращать внимание на чужие изъяны. Какое ему до этого дело. Свидетель должен быть Свидетелем, если есть глаза, того и достаточно.

Яревена тяжело дышала, сжимала челюсти, косилась на браслет на левой руке. Против собак хорошо помогает, а против людей не пойдет.

— Успокойтесь наконец, — мягко произнес Раманд.

— Сама разберусь! — рявкнула она в ответ.

Он усмехнулся самым краешком губ. Прямо-таки волчица ему попалась. Рычит, скалится, нападает. Вот поэтому такому зверю и нельзя в храм, он не признает никакого подчинения. Раманд с удовольствием подумал, что «сотрудничество» имеет шансы повеселить и его.

— Я не согласна, — процедила Яревена.

— Мне безразлично, но вы можете объявить об этом небу и земле.

Она скрипнула зубами.

Раманд ждал, когда она рычать по-настоящему начнет. Сколько энергии! В мирное бы русло направить, так цены не будет.

— То есть выворотень… — начала говорить Яревена спустя продолжительное время. Разум начал прочищаться от эмоций. Мысли выстраивались, и она уже видела для себя выходы.

— Милость, — коротко ответил хозяин Аркоста.

Вот как. Значит, он проверил, позволит ли ему ятолла помочь ей. Если бы земля не признала его, то чудовище не полегло под его рукой. И дело тут не в силах. Будь он самым могущественным магом, сражаться на земле, которая тебя не принимает, невозможно. Никогда не победишь.

— А я, значит…

— Будете смотреть.

Да. Роль у Свидетеля богов важная, но простая в исполнении. Она будет той, чью память считают боги, когда она придет в храм.

Этот человек… вернувшийся изгнанник громко заявляет о себе. Владыка ятоллы. У Хаэссы нет Владык уже двадцать три года. За долгий срок не нашлось желающих связать себя с оскверненной землей. А этот захотел? Этот… тот самый. Наследник Аркоста и сын предыдущего Владыки. То-то Станья распиналась, люди такую кровь ни за что не примут. Но все это не касается бывшей жрицы, ей надо только сбежать отсюда.

— Зачем вам Свидетель Отвергнутых? — спросила Яревена легким тоном и добилась желаемого.

Лицо хозяина Аркоста изменилось. Тени замелькали с ужасающей скоростью. Она растянула губы в надменной улыбке. То-то же.

— Что? — Раманд наконец посмотрел на ее. По-настоящему. Он ее увидел.

Всем известно, что отчитываться следует правящим богам. К низложенным слово держать не ходят, они этого не достойны. Даже если сам хозяин Аркоста выбирает для себя Отвергнутых, те в делах Свидетеля не помогут.

— Я бывшая жрица, я лишена милости Пантеона. Отдана Отвергнутым на услужение. Значит, и как Свидетель я смогу предстать только перед ними. Так зачем вам такая, как я?

Раманд не смог найтись с ответом. Потому что услышанное заставило его растеряться. Подобное чувство посещало его еще реже, чем удивление. Такая палитра, вдруг проявившая себя спустя годы, не доставила удовольствия.

— Что ж, значит, Отвергнутые.

Пантеон не желает связываться с ним? Будь ятолла в немилости, край бы давно пришел в упадок. Но боги не оставили оскверненную землю, даже несмотря на то, какой вред она им причинила. Значит, дело в вине, что Раманд нес на себе. Он столь долго не молился Пантеону и отворачивался от всех его алтарей, что боги наконец наказали его ответным безразличием. И оставили работу на Отвергнутых, тем приходилось довольствоваться всеми объедками, что попадались под руку.

— Вы так легко примете это? — бывшая жрица прожигала его взглядом.

Неужели не получилось? Неужели не сбежать?!

— Условия пока только такие, — Раманд не был намерен отвечать на вопросы. Он указал рукой на лачугу у себя за спиной. — Но долго терпеть неудобства вам не придется.

Яревена закрыла глаза и осталась стоять на месте. Реальность не шла в сравнение с кошмарными снами Руи-Эхал, сны богини были гораздо хуже. Но они были понятны, а реальность — нет. Бывшая жрица, привыкшая понимать все действия богов, научившаяся предсказывать их желания и стремления, не понимала своей новой роли. Почему они решили испытать ее? И их ли это решение? Или колесница судьбы соткала узор, в который вплела легкой рукой имена смертных и бессмертных с одинаковым равнодушием?

Неугодная еще раз коснулась сережки в мочке уха. Ничего не изменить.

Хозяин Аркоста исчез с ее глаз. Яревена хотела бросить по ветру жестокие слова, дабы заставить того хотя бы споткнуться, но не стала. Не похоже, чтобы он ждал человека на своей земле, не похоже, что он был готов к этой встрече. Такой же заложник судьбы, как и все живущие в этом мире.

Яревена взглянула на свои руки. Хозяин Аркоста их видел и ничего не сказал. Это с таким вот ей предстоит быть рядом? Сколько времени? Сколько времени она будет на цепи?

Вырвать бы проклятую серьгу! Но хоть ухо отрежь, знак подчинения никуда не денется. Видоизменится, переместится. Ошейника только не хватало!

Примириться, сказал он ей.

Яревена двинулась с места. А ну как отрезать прядь смоляных волос и поджечь от них этот шалаш? За порчу чужого добра и сопротивление клятве, которая легла на нее тяжким грузом, накажут. Но что с того? Перетерпит, переживет.

Она приблизилась к месту, которое домом называть язык не поворачивался. Вот какое обиталище ей назначено при службе человеку. Паутина в каждом углу. Просевшие ступени на пороге. В окна сквозь завесу из пыли ничего не видно. Открыла с трудом тяжелую дверь, в которой зияли щели толщиной с палец, и переступила порог. Невольно задержала дыхание, страшась пустить в легкие запах медвежьей берлоги, но опасения вышли напрасные. Дурным здесь не пахло. Нутро лачуги выглядело чистым. Здесь ничего не было. Кресло да возле правой стены под крохотным окошком, не способным пропускать внутрь дневной свет, деревянная лавка. Даже для ребенка маловата.

Яревена уселась на нее. Кресло, надо полагать, хозяйское.

Она пробормотала ругательства себе под нос. Попробуй тут примириться.

Он пообещал развлечь! Смех да и только! Под гнетом хлеб и зрелища отдают мертвечиной. Надо во что бы то ни стало добраться до Отвергнутых, расспросить их. Долг богов отвечать на вопросы смертных. Пусть хоть они объяснят…

С этой мыслью Яревена уснула. То ли ритуал отнял силы, то ли душе нужен был покой.

Вечером, сидя в кресле, Раманд прислушивался к мерному дыханию женщины. По всей видимости, всю ночь проспит.

Значит, Отвергнутые. Его кровь пролилась на их алтарь в храме. Выходит, никакого лишнего шума не поднялось, даже немного обидно. Жителям ятоллы встряска на пользу только.

Пусть будут низложенные. Не ему спорить. Перед Пантеоном он в ответе. На нем грех, который никуда не денется, не смоется и не забудется, у того преступления нет срока давности.

Может ли происходящее иметь тот же исток, быть отголоском прошлого? Нужно посмотреть на магическую жилу. Времени у Владыки не так уж и много. Он открыто заявил, что справится, он пообещал ясмиру такое, за что весь столичный двор тут же обозвал его выскочкой. Дружбы и так никто не водил, а теперь презирать начали. И удивлялись, почему повелитель поверил и позволил. Высшую милость нужно оправдать, даже если придется все силы истратить. Иначе ждет прилюдная порка. Ясмир все свои слова выполняет.

Раманд поднялся на ноги, взял с единственной полки битую с одной стороны чашу, в таком доме ничего целого быть не может. С ней бесшумно вышел во двор и уселся пред домом, послушав ветер. Зачерпнул рукой горсть земли вместе с травой и положил в чашу. С пальцев сорвалась искорка и подожгла содержимое. Он дал ему как следует разгореться, после чего вдохнул в себя терпкий дым. Ритуальным ножом разрезал обе руки от локтя до кистей. Кровь потекла в землю. Связь пробудилась. Трава проросла, потянулась, вонзилась в раны, переплелась с венами. Боли он не испугался, эта спутница была с ним так долго, что они успели хорошо узнать друг друга. Раманд знал, как приглушать ее настойчивость.

Он стал единым целым с Аркостом и всей ятоллой. Внутри нее, в самой глубине, текла магическая жила, словно полноводная река. Яркая, жаркая, сильная. Она резала глаза. Она полыхала так же, как полыхает лава, излившаяся на поверхность. Ее свет был насыщен и красив. На полупотухшую свечу не похожа, значит, не так уж и слаба, но что-то делается с ней. Как будто спит жила, а не живет.

Раманд разорвал связь и посмотрел на кошку, сидевшую подле него.

— Я готовился к чему-то более грандиозному. Зря?

Дух смотрел на него не мигая, и в глазах читалась тревога.

— Хорошо, я понял.