Глава 14.

В неизвестный час Аркост потревожили. Впервые сюда пришла весть. Городу требовалась помощь всех Домов и особенно Владыки ятоллы.

Остров, ставший под гнетом ярости главы Пантеона раскаленной лавой, вышел из берегов и потек в город. Оползень, содержавший в себе неизмеримое количество силы бессмертных, не знал пред собой препятствий, сметал все, что мешало его течению.

Тревожно бил городской колокол. Люди, еще не пережившие ужас ночи нападения на Дэо-Аюма, вновь почувствовали опасность. И снова она была более чем реальна, можно дотянуться рукой, а можно погибнуть, если вовремя не покинуть дом и не убраться с улицы.

Раманд наблюдал за кипящим оползнем с расстояния. Никакая магия лаву не брала. Той оставалось немного, чтобы добраться до густонаселенных улиц.

— Боги не придут к нам, да? — Атуа приблизился к Владыке, его Дом внимательно следил за движением лавы и предупреждал всех о ее потоке. Если начнется паника, неминуемо последуют жертвы.

Раманд ничего не ответил.

— Значит, нам самим искать способ, — судорожно вздохнул глава Дома Ериин, признавая очевидное. — Но все бесполезно, любой кордон не замечает. Все плавится.

Так и было. Под этой лавой растворялась даже земля, но недостаточно быстро, чтобы раскаленный оползень провалился и увяз в ее нутре. Наоборот, он впитывал в себя все, до чего дотягивался, становился сильнее, только в скорости терял. Что ему торопиться, если рано или поздно он весь город собой накроет.

— Уведем на тропы, — произнес Раманд, как следует все обдумав. Иного варианта он не видел.

— Что? — вздрогнул глава дома Ангу.

— Это не решение, — воспротивилась Гаяра, появляясь рядом.

Ее Дом помогал людям уйти на другую сторону как можно дальше. Только так они выиграют время. Она уже обратилась к Ясхе, но Нуроят прославился на весь край после своего позорного побега из дома неугодной. Боялся на глаза людям вылезать, а больше некому пока за дело взяться. Может, позже, когда его поста лишат, его жена место займет. От бремени разрешится и все исправит, восстановит поруганную честь дома и заживет спокойно без дурного мужа.

— Как раз решение, — Владыка отвернулся от той стороны, откуда наступала лава, и принялся смотреть на глав Домов. — Мы сможем справиться, а город нет.

Они снова видели в нем безумца.

— Кто это мы? — испуганно воскликнул глава Дома Ериин. — Кто это выдержит? Аркост? Для того, кто жар Калеодона голыми руками загребал, наверное, это и возможно, но не для нас.

Надеяться и рассчитывать на кого-то Раманд не любил, но весь оползень Аркост принять не сможет. Сейчас ему нужна поддержка. Если в единственный раз, когда ему приходится просить, люди ему откажут, может случиться что-то похуже обрушившейся на город лавы. Он не станет терять время и сдерживаться.

— Мы можем принять либо камень, либо гнев города, после того как оползень все сметет, — произнес Раманд, надеясь этими словами достучаться до разумов людей сквозь их страхи. — Вряд ли те, кто останется без крова, простят нам нашу осторожность.

— Впервые я сейчас пожалела о твоем возвращении, — вздохнула Гаяра устало.

Своими словами он не дал им выбора, а обрек на усилия, на которые их может и не хватить.

Раманд откровенно удивился ее словам.

— Может быть, ты спасешь ятоллу и уйдешь? — спросила хозяйка Минры с надеждой. Кто бы мог подумать, что человек, которого она была так рада видеть, станет для них всех проклятием. — Ладно, давайте попробуем, — мрачно проговорила Гаяра и тут же развернула свои тропы на пути оползня.

Было страшно, поэтому она торопилась. Нельзя передумать. С неохотой и гневом, преодолевая себя и исчерпывая свои силы, другие главы Домов передали приказ Владыки по всему городу. Сильнейшие семьи ятоллы взяли ярость лавы на себя, пустили на свои земли, спасая беззащитный город. Тот должен был служить им, но сейчас им впервые пришлось послужить ему. Лава начала уходить по магическим тропам на земли Домов, и хозяева друг за другом возвратились к себе. Им предстояло много тяжелой работы, нельзя позволить сгинуть собственным территориям, а значит, необходимо обуздывать и сдерживать лаву. Это потребует всего времени и сил.

Раманд забрал в Аркост больше, чем другие Дома. Жар его не страшил, он нашел ему применение. Обрушил лаву на ту самую метку, доставшуюся от отца. Но та осталась невредимой, даже когда все вкруг нее оплавилось и растворилось. Гихра показал это своему хозяину.

— Не всегда удается получить все желаемое сразу, да?

— Не станешь даже проверять, все ли в порядке с Домом? — раздался голос Яревены позади.

— С ним все в порядке, там есть, кому справляться, — ответил Раманд, отзывая ястреба со своей земли. Тот принялся кружить над городом и Домами.

У духа Аркоста теперь достаточно сил. Она использует свою магию и осторожно остудит раскаленный оползень.

— Увидели бы другие, как ты легко с этим справился, головой бы в лаву окунули, — произнесла неугодная.

Всем остальным приходилось куда тяжелее, они прикладывали неимоверные усилия, чтобы не позволить земле своего Дома погибнуть. А владыка на подобное даже свое внимание не рассеивал, всем кошка занималась.

Яревена оставалась за его спиной. Она единственная знала, где он находится в этот момент. Как и всякому хозяину, ему следовало быть на своей земле, но Раманд поступал иначе. Он замер посередине города, готовый к тому, чтобы оказаться на любой его стороне как можно быстрее. С самого верха центральной башни городской ратуши он следил сразу за каждым углом, но не видел ничего. Из-за этого Раманд хмурился с каждой секундой все больше.

— Это мой первый провал за столько лет, как неприятно, — произнес он в конце концов с полным разочарованием в собственных усилиях.

Устроить такой переполох и ничего не добиться — худшее из его решений и совершенно бессмысленные последствия.

— Провал? Не понимаю…

— Я понадеялся врагу хвост подпалить, а он даже не чешется. Хорошо себя прикрывает, зараза, и уверен в своих силах.

— Раманд, о чем ты? — в голосе Яревены звучало беспокойство.

Он обернулся к ней, кажется, в его взгляде можно было распознать жалость, но бывшая жрица была настолько сбита с толку, что позабыла обозлиться.

— Не думаешь же ты, что подобное явление могло произойти как-то само по себе? Яра, это я дал камню разлиться.

Она с полминуты как следует обдумывала его слова.

— Как?!

— Как Владыка, — Раманд пожал плечами и снова уставился в небольшое окошко в стене.

Яревена медленно приблизилась к другому окну, вгляделась вдаль. Подробно отсюда ничего было не рассмотреть, но на востоке в воздух взвивались струйки дыма, лава еще не до последней капли утекла на земли Домов и продолжала сжигать свой путь. Только-только перестал бить колокол в соседней башне.

— Это ты сделал? — теперь она с опаской смотрела на Владыку. — Все равно не понимаю…

— Земля слепа, Яра, — произнес Раманд глухо, пытаясь совладать с раздражением. Он был уверен в своем шаге, но тот ничего ему не дал. Если враг сейчас еще и веселится из-за этого, то совсем уж мерзко. — Она носит на себе праведников и грешников, она не различает нас, мы для нее равны. Она живет ощущениями, а не помыслами, а они сходят быстро. Я понадеялся на скорую руку вызнать у земли истинного врага. Лазейку дала смерть Алро. Я даже не думал о ней, пока полоз не принялся вершить суд над стариком. Только тогда услышал, с какой ненавистью ятолла откликается… Я ее поймал на этом и уговорил разрешить мне сделать больше, чем позволено Владыке. Я еле успел подточить берега, запирающие лаву, в те секунды, когда ятолла еще не успела успокоиться.

Яревена ловила каждое его слово и постоянно переводила взгляд на восток, но все равно до самого конца так и не могла проникнуть в суть.

— Не могу понять, почему не сработало, — кривился Раманд. — В лаве столько силы главы Пантеона, соприкоснувшись с землей отступника, она должна была вскипеть. Его Дом бы уже весь на крик изошелся, но я ничего не слышу, а Гихра ничего не видит.

Ястреб уже два раза облетел всю округу.

— Когда ты все успел, — с откровенным недоумением произнесла Яревена, прикасаясь к гвоздику к мочке уха, — ты был все это время со мной…

Вместе с последним звуком, слетевшим с ее губ, в него полетело сорванное с руки кольцо. В том была сильная магия, рассчитанная на то, чтобы убить. Бывшая жрица носила его с собой все эти полгода на тот случай, если удача отвернется окончательно, и ей придется защищать свою жизнь любой ценой.

Яревена целилась в голову Владыки. Он перехватил его рукой, сдавил и вышвырнул в окно. Не меняясь в лице, неугодная выпутала из волос одну из жемчужных нитей, растянула ее пальцами в обе стороны, заставляя ту тоненько и тревожно звенеть. Она ударила ею по полу башни, и каменная кладка треснула под ногами Раманда, он осторожно отступил в сторону. Еще один удар — и он снова сделал шаг. Кто-то другой бы не успел, споткнулся, упал, а как только бы он упал, нить ударила бы снова и расколола бы череп. Яревена с такой кристальной ясностью видела эту картину перед своим внутренним взором, что даже облизывалась. Это будет великолепное зрелище.

У нее оставалось еще одно оружие. Она совсем о нем позабыла. Дар от Лагри-Фаххи, которой очень понравилось то, как смертная поставила на место Чар-Овата. Яревена вытянула из другой мочки уха сережку. Стоило снять, и в руке оказался кинжал. Дар Отвергнутой, который она разрешила использовать бывшей жрице как угодно. Этим оружием можно убить и не оставить никаких следов.

Она медленно повертела его в пальцах. Раманд следил за ней, не двигаясь. Кончиком ножа Яревена провела по ладони, с маленькой ранки потекла кровь, и она пролила драгоценные капли прямо на лезвие, произнося заговор, усиливая его меткость и боль, которую он должен причинить. Яревена метнула в своего хозяина нож. Раманд поймал его двумя пальцами возле своего правого глаза. Повертел, как будто на баланс проверял, посмотрел инкрустированную камнями короткую рукоять. Красивое оружие, много элегантнее всех вариантов, что были у него. Неугодной подходило. Надо будет научить ее с клинками обращаться. Настоящее оружие в заклятых руках этой женщины будет поистине страшно.

— Вернуть? — предложил Раманд, покачивая клинок ровно по центру на указательном пальце.

— Ублюдок, — рявкнула Яревена.

— Только лишь?

Она прибавила еще несколько слов, которые он принял ровно с тем же спокойствием.

— Любовью он со мной занимался… Тебе время нужно было на то, чтобы что-то убить. А тут я такая завороженная и вожделеющая. Понравилось пользоваться?!

— Я с тобой в постели почти сутки провел. Думаешь, если бы не понравилось, я бы терял время? — развел он руками.

— Скотина! Животное!

— Что-то я не помню, чтобы ты противилась, когда я вел себя как животное.

Она зарычала, гневаясь на него и себя.

Не просто не противилась. Она принимала эту его нечеловеческую сущность с восторгом и сама становилась непохожа на человека. Это и злило.

— Яра, — проговорил Раманд, — у нас с тобой просто все совпало.

— Знаешь, что еще совпало? Я тут вспомнила, — в ее глазах плескалось пламя. Она развернулась, готовая уйти. Но напоследок бросила слова через плечо, — что Отвергнутые нами действительно не брезгуют. И пара богов вовсе не против со мной…

Она сделала лишь шаг, но клинок вонзился аккурат рядом с носком ее сандалии. Она не почувствовала стремительного приближения, лишь то, как Раманд прижал ее спиной к своему телу и обхватил всей рукой хрупкое горло. Это было очень нежное прикосновение, почти невесомое, но оно-то и грозило тем, что одно движение и голову он ей свернет. Яревена чувствовала тяжелые удары его сердца.

— Так тебе шутить не следует, — предупредил он ее обманчиво вежливым голосом. Его дыхание щекотало висок, — никогда.

Еле заметное движение рукой, и нож взлетел, лег обратно ему в ладонь, он перевернул его и подал ей рукоятью.

Неугодная не взяла. Отвернулась.

Его губы скользнули по краешку ее уха и скуле. Яревена зажмурилась, борясь со слабостью и желанием, тут же проникшими в кровь самым подлым образом.

— Ты дрессируешь меня что ли? — спросила она, тяжело дыша.

Его руки не делали ничего недозволенного, он еле ее касался, но колени предательски подкашивались. Она была в ярости из-за этой его выходки, из-за того, что все время, пока они были вместе, он осуществлял какой-то дурацкий план. Который даже не удался! Она бы его убила, точно бы убила, если бы он не оказался так близко, если бы она не чувствовала его возле себя. Но хватило и мимолетного прикосновения, чтобы полностью лишить ее воли. Точно дрессура.

— Приучаю к себе, — прошептал Раманд, скользя губами обратно по виску, прямо по вене, что бешено билась. — Со мной тяжелее, чем с тобой. Поэтому ты должна знать, что дозволено, а что нет.

— Я тебе не рабыня, — она даже ногой от злости топнула, попыталась на него наступить, но не вышло.

— Я знаю, кто ты, Яра, — его голос звучал будто в самом сознании, и ей хотелось бороться и сдаться одновременно. — Но ты должна понять, кто я.

— А я еще не все знаю? — процедила она.

— Нет, еще не все, — Раманд по-прежнему крепко ее держал.

Яревена обернулась, оплела руками его шею, прильнула и поцеловала. Поцелуй был долгий, глубокий, отнимающий дыхание, силы и призывающий к большему. И наплевать, что время и место неподходящие.

— Значит, мне нужно задавать больше вопросов.

— Ты знаешь плату за каждый вопрос.

Она кое-что поняла о нем. Он был требовательным, намного требовательнее ее самой, и он желал продолжения здесь и сейчас. Нельзя, нельзя будет ни о чем его спрашивать на людях, он на глазах у всех ее возьмет. От этой мысли по нервам пробежала волнующая дрожь, внизу живота стало тяжело. Раманд прав, надо говорить о собственных желаниях больше, чаще и откровеннее. Иначе она так с ума сойдет.

Яревена отстранила его от себя. Ей было труднее, чем ему. Он лучше себя контролировал, хоть его чувства и были тяжелее.

— А когда, — она облизала губы, Раманд проследил за этим, — когда я научусь чувствовать так же, мы убьем друг друга?

— Нет, мы просто умрем в постели от изнеможения.

— Должно пугать, но не пугает.

Он кивнул.

— Кстати, это был аванс, — дерзко усмехнулась неугодная.

— Я не беру авансы, — отрезал Раманд.

Яревена вздохнула. Они никогда друг другу не уступят.

— Так чего ты ждал? — она сложила руки на груди. — Пусть Дома увели оползень, но если они неповинны, если в городе…

Он подал ей руку, и она тут же ее приняла.

— Поэтому весь камень, что пришел на территорию Аркоста, я уведу, — произнес он, стоило им вернуться на землю Дома. — Растечется под городом, прямо в воде. К каждому придет. Посмотрим, кто заорет первым.

— А ты… готов? — не удержалась от вопроса Яревена.

— К бою? — Раманд ловко поигрывал ее ножом в руке. С завораживающей филигранностью.

Она сглотнула и отвела взгляд.

Всю ночь он следил за тем, как камень растекается по протокам, проходит через весь город. Владыка слушал и смотрел. Гихра без устали парил в небе. Все было тихо.

Утро вынесло вердикт о неверном решении хозяина Аркоста и дало ему возможность обдумать как следует новый шаг.

— Иногда так утомляет, — вздохнул Раманд, распрямляясь.

— Что именно? — зевнула Яревена, поднимая голову с его плеча. Она так и провела всю ночь, сидя подле него на террасе.

— Стараться ради того, кто ничего не достоин.

— А ты не ради него, ты ради своих обещанных золотых садов стараешься, — протянула неугодная с ехидством, — без них тебе худо придется, не так ли? Что обещано ясмиру, то должно быть исполнено.

Хозяин Аркоста повел глазами с непередаваемой выразительностью. Яревена подло над ним рассмеялась. То-то, пусть хоть чего-то в этой жизни опасается.

— Так что теперь? Ничего более шумного ты натворить уже не сможешь.

Теперь усмехнулся он. Заодно еще и поцеловал, прежде чем встать на ноги и потянуться всем телом. В преддверии тяжелой работы немного заныли кости.

— Я возьму магию из жилы.

Яревена со стоном, полным страдания, заслонила лицо руками. Владыка ятоллы совсем ума лишился.

— Есть ли предел твоей самоуверенности? — проговорила она глухо из-за рук.

— Я давно избавлен от ограничений, — произнес Раманд.

Дух Аркоста чуял странное настроение своего хозяина. Кошка приблизилась к неугодной, никак из женской солидарности. Они вдвоем воплощали собой живой укор в сторону Владыки.

— Зачерпнуть из жилы сродни тому, что держать в своих руках солнце, так ведь? — Яревена пыталась представить себе. — Рассчитываешь на свою магию? Я так и не спросила, сколько элементов у тебя в подчинении. Но теперь думаю, что два-три десятка, не меньше. Даже если из всех поставишь заслоны, может не хватить.

Она как следует подумала над собственными словами, посмотрела на кошку. Та мигнула в ответ.

— Ты ведь не умирать собрался? — спросила бывшая жрица, прищурившись.

— А ты бы плакала обо мне? — усмехнулся хозяин Аркоста.

— Раманд!

— Мне нравится, как ты произносишь мое имя, — проговорил он с удовольствием.

— Я прокляну тебя им же! — она знала, что повторяет ранее сказанные слова. — Что ты задумал? Как собираешься справиться?

Если он думает, что сможет промолчать, то ошибается. Она выпытает. Неважно как, но вытянет из него правду. Потому что если существует хотя бы малейшая опасность…

— Попрошу ее, — хозяин Аркоста опередил начавшие затоплять разум Яревены мысли.

Из-за спины Раманда поднялась тень. Вторая, иная. Вынырнула из той, что есть у всего живого и неживого на этой земле. Громадная, бесформенная, она встала рядом со своим хозяином и уставилась на неугодную всеми двенадцатью глазами.

— Что это такое? — сдавленно проговорила Яревена, невольно отползая назад.

Дух Аркоста, сидевший рядом, недовольно порыкивала. Ей не по нраву приходилось это нечто, но кошка принимала все, что было в ее хозяине. А эта тень — неотделимая часть его самого.

— Одна из теней Отвергнутого, — произнес Раманд, слегка оглаживая рукой ее контур. Все же к тени прикоснуться нельзя. — Того, что приходится родным братом нынешнему главе Пантеона. В один из памятных эпизодов моей жизни Дах-Марзу признал меня своим смертным братом и поделился тенью.

Об этом нельзя было говорить, как о перемене погоды, но хозяин Аркоста говорил. Яревене резко разонравилось то, как он рассуждает о богах, хотя именно в эту секунду стало понятно, почему именно так Владыка ятоллы о них и рассуждает. Недалеко стоит. Хотя все и не так просто. Правящие могут признавать людей равными себе, таким образом оказывая им величайшую честь. Это не позволяет человеку считать себя выше смертных, но позволяет ему смотреть на мир иначе. Ясмир Хаждана был названным братом главы Пантеона, но ясмир — правитель, в его руках судьбы миллионов.

— Да кто же ты такой? — проговорила Яревена жалобно, прижимая руки к груди.

Зачем судьба ее во все это ввязала? Зачем переплелась с судьбой этого ненормального?

— У меня две тысячи вопросов и все к тебе, — выдохнула она.

— О, это увлечет нас надолго, — улыбнулся Раманд. — Давай чуть позже.

— Объяснись!

— У Дах-Марзу есть сын от смертной, — быстро заговорил хозяин Аркоста. Больно недобрый взгляд стал у его Свидетеля. — Его-то в свое время я и вытащил за собой из Калеодона. Понятия не имел, кто этот мальчишка и как его в ту преисподнюю занесло, но за его жизнь я получил награду. После этого какое-то время я путешествовал с ним и его отцом. И низложенный решил, что я достоин такого статуса.

Все время, что он говорил, Яревена теребила в руках подол своего одеяния. Порвала в итоге из-за нервов.

— Каждый раз, когда я узнаю что-то о тебе, у меня сердце останавливается. А ты говорил, что я и половины не знаю, — обвинила она его снова. И вдруг вскинула голову. — Ночь нападения на Дэо-Аюма, собаки… это оно их всех загубило.

Он не ответил, тень рядом с ним шевельнулась. Двенадцать глаз поочередно перемигнулись. Неугодная почувствовала мороз, побежавший по коже. Обхватила себя руками за плечи и качнулась взад-вперед.

— С ума сойти. Я умудрилась влюбиться в побратима бога.

Раманд еле заметно улыбнулся. А она не чувствовала радости, она действительно с трудом осознавала услышанное и увиденное.

Это сегодня они Отвергнутые, сегодня Дах-Марзу не смеет подойти к брату и сесть возле круга огней в храмах, а завтра места бессмертных переменятся. И Раманд станет побратимом не низложенного, а одного из Пантеона, а это… это…

— Ясмир знает? — выдавила из себя бывшая жрица.

— Знает, — качнул головой Раманд. — У него в руке припрятаны трюки куда интереснее.

— Вот же…

Яревена встала на ноги, с осторожностью поглядывая на тень. Наверное, к этому удастся привыкнуть. Ей ко всему придется привыкать, что ж за напасть такая.

Хозяин Аркоста сделал мимолетное движение, и тень спряталась в его первой тени, исчезла, будто и не было.

— Даже с ее помощью, пока на Аркосте метка твоего отца, жила не позволит к себе так просто прикоснуться, испепелит, — рассудила Яревена, потирая рукой затылок, в котором разрасталась боль, и поворачиваясь в ту сторону, где земля несла на себе осколок прошлого. — Я избавлюсь от нее. Ведь если бы это было просто, ты бы уничтожил ее давным-давно.

Раманд помрачнел так сильно, что сам мог вполне походить на живое воплощение теней.

— Видишь, — грустно улыбнулась неугодная, — есть пределы. Даже для тебя.

— Я справлюсь, нужно лишь постараться.

— Нет, справлюсь я. Это все равно связано с богами, пусть и Запретными, подходящий труд для жрицы.

— Яра, — Раманд знал, что услышит от нее подобное, он даже думал, как это предотвратить, но правда была в том, что у нее действительно шансов больше.

Он слишком затянул с этим, нужно было раньше решиться и покончить с меткой. Но даже смотреть на нее с расстояния было физически больно, как и приближаться.

Неугодная подошла и поцеловала хозяина Аркоста. Ее немного волновала та мысль, что всемогущему Владыке ятоллы нужна ее помощь.

— Буду осторожна, — шепнула она.

Раманд чуть склонил голову в ее сторону, давая разрешение, но держал положение дольше положенного, превращая его в поклон. Он по-настоящему ни перед кем не кланялся с той ночи, что исковеркала ему жизнь. Даже с ясмиром держал себя неправильно, нарушал весь протокол.

Яревена обо всем этом догадалась, а потому с вдохновляющей мыслью приблизилась к тому самому месту. Улыбка исчезла с лица неугодной. Клочок земли в пару шагов длиной и шириной. Выжженный дотла. На нем не произрастала никакая жизнь, трава стелилась вокруг него, но даже не касалась, не ложилась на проклятую метку.

Она села рядом с ней, сняла все украшения с себя, все знаки Отвергнутых. Атрибуты богов не должны соприкасаться с тем, что направлено против них. Бывший владелец Аркоста и Владыка ятоллы, предавший собственную землю, отрекся не только от Пантеона, но и от всех богов. Пантеон переменчив под влиянием судьбы: сегодня в его храмах одни лики, а завтра — другие. Они сменятся сами, люди придут, увидят и станут молиться, и приносить дары тем, кто теперь властвует над ними. Те же, кто взывал к Запретным, не хотели никакой власти, чего они хотели на самом деле, никто не знал. Время от времени в мире появлялись испорченные души, готовые совершить безумие. И как их не спрашивали потом, они так и не давали ответа, зачем им нужны силы тех, кто приносит с собой только хаос и страдания. Запретные боги испорчены и злы, их, должно быть, одинаково веселят судорожные попытки людей призвать их в свой мир и надменность собратьев, считающих себя чище и выше. Запретные терпеливы, ибо тоже бессмертны, они ждут своего часа, они ждут каждого часа. Двадцать три года назад не получилось, они подождут еще. Когда-нибудь получится.

Из-за этого Яревена очень хотела уничтожить метку. Чтобы это «когда-нибудь» так и осталось эфемерным. Аркост не должен нести на себе следы прошлого, которое не одержало победы.

Неугодная немного изменила положение так, чтобы солнце светило в затылок, а не глаза. Она опустила веки и запретила себе на пару минут дышать. Сердце забилось медленно, в такт его ударам она начала шептать заговор. Она могла победить метку только словами. Проклятое место было лишь клеймом, оно не сохранило ни силы, ни воли того, кто провел обряд отречения, но оно все равно не собиралось уступать. Яревена произносила слова, они ложились на метку слоями, но тут же теряли свою силу, и все старания сходили на нет.

Она еще больше исказила свое дыхание, и биение сердца стало тише взмаха крыла птицы. Чем меньше она будет связана с жизнью, тем проще проклятую метку победить. Клеймо само по себе ничего общего с жизнью не имело, поэтому и уничтожить его могло лишь нечто иное.

Бывшая жрица чувствовала, как стремительно тают ее силы, каждый новый заговор требовал от нее все большей сосредоточенности, а голова и тело начинали подводить, слабели. Слова произносить становилось все тяжелее, язык заплетался, губы немели, приходилось начинать заново. Жар солнца вдруг стал казаться беспощадным, ей, южанке, захотелось загородиться от него. Яревена не позволяла слабости взять верх, она не позволяла неверным мыслям глубоко в нее осесть. Она боролась. Она должна была исполнить свою работу хорошо, лучше всех. Она давно привыкла быть лучше всех, так пусть гордыня и в этот раз не позволит ей отступить.

Из уголков глаз и губ потекла кровь, горло сдавило, легким не хватало воздуха, разум начала застилать пелена. Яревена почувствовала, как клеймо дало первую трещину. Она распахнула налитые кровью глаза и взглянула на землю. У проклятой отметины оказался крепкий панцирь, но все решает сила воли.

— Достаточно, — прошептала неугодная и свалилась на бок, уступив нахлынувшему на нее забытью.

Она более не служила препятствием солнцу, и то пролило свой свет на клеймо. Оно, получившее рану, возымевшее изъян, куда благодатный свет смог проникнуть, вспыхнуло, загорелось и в несколько секунд истлело до самого дна. Проклятой метки более не было, осталась лишь черная земля, перерожденная и обнаженная.

Раманд, мучимый ожиданием все это время, наконец смог приблизиться. Одного прикосновения хозяйской руки хватило на то, чтобы все выровнялось и поросло травой.

Он подхватил Яревену на руки и отнес в дом, на террасу. Он даже не знал, верил или нет в эти несколько минут, наверняка показавшиеся бывшей жрице часами, в ее удачу. Она так легко решилась исполнить долг, что был тяжелее скалы. И справилась, ведомая своей силой и грехами. Они даже слишком похожи.

— Кажется, теперь мой черед постараться, — проговорил Раманд, оставляя ее.

Он осмотрел Аркост, расцветший и полностью освободившийся. Теперь Дом выглядел местом, где по-настоящему можно жить. Если его Свидетель захочет, они навсегда здесь останутся, так же как, стоит ей только попросить, и они навсегда отсюда уйдут. Смотреть на мир второй раз, вместе с ней, будет интересно.

Раманд сел на землю, исполнил все то, что положено для обретения связи.

— Иди, — резко выдохнул он.

Тень сначала поднялась вверх, а потом резко нырнула вниз. Она опускалась все глубже, и хозяин внимательно за этим следил. За два биения сердца его тень достигла жилы, ей, происходящей от Отвергнутого, магия людей не могла сделать ничего. Она не чувствовала ее жара и не могла в нем сгореть. Несколькими своими щупальцами она прикоснулась к жиле и потянула из нее нить к поверхности.

— Должно быть достаточно.

Тень вытянула крошечный клочок силы и подала ее своему хозяину. Раманд к нему не прикасался, он разорвал связь с землей и принялся внимательно слушать. Гихра вместо него смотрел.

Ответом стал крик Яревены. Раманд бросился со всех ног внутрь дома. Неугодную застал сидящую на постели и закрывающую голову руками.

— Отвергнутый… умирает, — проговорила она сквозь боль.

Как жрицы разделили раны Дар-Аюма, так она испытывала на себе боль низложенного.

— Раманд, что он творит… это ведь хуже, чем ритуал на острове.

Да, когда умирает бессмертный, значит, совсем плохо. Людские жизни и жизни богов не равны. Последние ценнее, потому как не имеет своего окончания. Врагу вдруг понадобилось бесконечный источник силы.

Раманд погнал Гихра со всех крыльев, чтобы ястреб наконец увидел того, кто поддался абсолютному безумию. Хозяин Аркоста, прикасаясь к жиле, загадывал на то, что враг должен потерять разум от страха. Сначала оползень, а теперь это. Ему нужно действовать очень быстро, чтобы избежать кары. А от нее он будет просить защиты только у своих хозяев.

— Вот же… — выругался Раманд, увидев заветное место.

Он резко развернул тропу и уже ступил на нее, когда Яревена намертво вцепилась в его руку.

— Ты не пойдешь.

— Я говорила, что служу им, — процедила она, прожигая его взглядом.

Она даже забыла о собственном бессилии и о том, что сражаться она не сможет. Ни сил, ни навыков. Но данные клятвы надо исполнять до конца, особенно когда ты лучшая жрица ятоллы.

Раманд повел ее за собой по тропе, ощущая странное. Предчувствие подсказало вовремя, тропа занялась огнем и начала сворачиваться. За все это время, что он пользовался ей, она достаточно ослабла, чтобы легко впустить на себя чужую магию. Пресловутый черный огонь, в котором сгорает все и вся.

За этим и мучают низложенного, чтобы помешать прийти. Он почувствовал, как Яревена впивается пальцами в его ладонь. Нужно торопиться.

Раманд достал из воздуха одно из своих оружий. Махнул серпом по огню, и огонь оказался срезан, как молодая трава. Захлебнулся, потух. Сотворенный на скорую руку, а не как тот, что привели в Ериин, он не мог быть серьезным препятствием.

— Минра, — протянула с отвращением Яревена, когда они сошли с тропы.

Все-таки Дом. И все-таки именно этот. Под взглядом Раманда вся земля должна была немедленно истлеть без всякой магии.

Неугодная оглянулась, мучимая болью, и увидела Отвергнутого. Кмар-Яцын. Низложенный, что был всегда ранен и очень слаб, чьи язвы она зашивала собственными волосами, попался. Теперь, распростертый на земле, он не мог подняться. Его что-то удерживало, но Яревена не могла с такой дали рассмотреть.

— Мне нужно подойти к нему, — предупредила она.

— Подожди, — хозяин Аркоста не отпускал ее от себя, продолжал изучать все вокруг. Враг здесь, и он готов ко всему. Владыка заставил его отчаяться, заставил действовать быстро. Это опасно для всех.

Яревена не знала, может ли она ждать. Она чувствовала, что время бессмертного истекает.

— Раманд… Раманд, помоги, — вдруг прошелестел голос откуда-то со стороны.

Он рывком притянул к себе Яревену ближе и мгновенно загородил собой. С противоположной стороны от той, в которой оставался схваченным Кмар-Яцын, к ним брела Гаяра. Вся согнутая, она подволакивала правую ногу и прятала лицо в ладонях. Выглядела так, словно уже пережила жестокий бой.

— Я не понимаю… — шептала она, — так больно, почему так больно?!

Последние слова она проорала, резко отняв руки от лица. Вид был поистине ужасен. На ее лице под глазами прорезалась еще одна пара, огромная, кровоточащая и наполненная чернотой.

— Помогите мне… — она потянула руки к пришедшим.

Раманд смотрел в сторону Отвергнутого и возвращался взглядом к хозяйке Минры.

— Что происходит? — спросила Яревена осипшим голосом. Такого же самообладания, как у Владыки, она в себе не отыскала.

— Раманд, я ничего не вижу, — Гаяра слепо ощупывала пространство перед собой, продолжая медленно ступать вперед искалеченными ногами, — помоги мне.

— Вот как… — еле слышно проговорил хозяин Аркоста, делаясь суровым, и отпуская руку бывшей жрицы, — поторопись.

Яревена, даже застигнутая врасплох увиденным кошмарным зрелищем, тут же сорвалась с места и бросилась к Отвергнутому. Низложенный здесь и сейчас для нее важнее всего. Что бы ни случилось с хозяйкой Минры, неугодная не сможет ей помочь.

Кмар-Яцын попался в ловушку, силки отплели его с макушки до самых пят, надежно приковав к земле. Яревена судорожно искала способ помочь ему. Бессмертный намертво держал в сжатом кулаке пути-дороги Домов и ятоллы, чтобы никто сюда не подобрался, не успел, не помешал. Владыка силен и сумел преодолеть эту магию, но более никто сюда не проникнет. Другие хозяева даже близко не подойдут, а, значит, не помогут справиться с бедой и врагом. А для надежности пальцы Кмар-Яцына сшили между собой крепко-накрепко тремя черными нитями, вымоченными в его же крови.

— Я не разорву, — со злостью вперемешку с отчаянием проговорила Яревена. Два раза стоило ей дотронуться, и пальцы оказались рассечены до глубоких ран.

У нее нет сил против магии Запретных. Это не метка на земле Аркоста. Та была сильна, но отрезана от них, а эти нити живые, даже шевелятся еле заметно. Неугодная начала слышать голоса жертв, поморщилась, не позволила себе увязнуть в этих криках. Важно то, что сейчас, а не прошлое.

— Ломай, — просипел бессмертный на тоненькую нить, приближая к ней кулак.

— Что? — вздрогнула Яревена всем телом, позабыв о собственном мече над головой.

— Ломай!

Неугодная покосилась на руку Кмар-Яцына. На нити она воздействовать не сможет, а на бога сумеет, шила ведь она его раны.

Неугодная взглянула на свои черные руки и проглотила ком, вставший поперек горла. Потянулась к кулаку бессмертного и принялась выламывать его пальцы...

Раманд поморщился и отвернулся. То, что он оставил сейчас за своей спиной, ему приходилось не по душе. Яревена будет чувствовать боль Отвергнутого, все время, что она спасает его таким чудовищным способом, она разделит его страдания.

— Только за это ты уже заслуживаешь смерти, Гаяра, — проговорил он, полностью отдавая свое внимание врагу, которого пришлось искать и ждать так долго. — Хватит притворяться. Думаешь купить меня таким дешевым спектаклем? Все это время ты играла гораздо лучше. Кого ты вдруг решила изобразить? Неосознанную приверженку?

Находились в мире и такие, чей разум под чужой жестокой властью был искажен. Люди даже не понимали, что возносят свои молитвы Запретным, до тех пор, пока их жизням не приходил конец или кто-то не очищал их сознание от воздействия. Раманд видел таких, Дах-Марзу показал ему за время их путешествия, чтобы смертный брат знал, что бывает участь хуже, чем выпавшая ему.

После его слов, Гаяра несколько секунд еще изображала страдания, надеясь немного поиграть, но потом переменилась. Человеческие глаза закатились, обнажив белок. А те, что таращились пустотой, стали зорче, в их центре появился тлеющий угольком зрачок. Они смотрели на гостя с изрядным весельем.

Раманд начал слышать смех Запретных. Сейчас они были близко, гораздо ближе, чем за всю его жизнь после острова, но не так, как на нем.

— Я надеялась, что ринешься спасать, — хохотнула хозяйка Минры, выпрямляясь, и даже с тщательностью расправила весь свой наряд. При гостях она хотела выглядеть самым лучшим образом.

— Ты изображала слепую, но назвала именно мое имя, — подметил Раманд.

— Ох, кажется, я сглупила, — Гаяра приложила пальчики к губам, каясь за лишние слова.

— Я бы все равно не подошел.

— Тогда пустое, — махнула она рукой без всякого разочарования, словно хотела разыграть друга невинной шуткой и та не удалась.

Владыка рассматривал отступницу. Кроме отвратительных глаз ничего иного в ней не проявилось. Она немного склонилась в сторону и вытянула шею, чтобы посмотреть, чем в другой стороне занимается неугодная.

— Немного… бесполезно, — проговорила Гаяра с оттенком стыда. Все же бывшая жрица силы тратит и так сильно мучается, а ни к чему это все.

Раманд загородил собой ей видимость.

— Раз уж я здесь, ты не можешь позволить себе отвлекаться.

Хозяйка Минры мигнула черными глазами, в них заполыхало сильнее прежнего.

— Какая самоуверенность! Ровно та же самая, что я увидела в тебе в преддверии боя с Круо! — она хлопнула в ладоши в знак одобрения.

— Как призвала-то Отвергнутого? — спросил Владыка.

Она задумалась, припоминая. Ей это стоило усилий. Многое из всего, что она творила, творила будто бы и не она. Гаяра позволяла это делать с собой силам, стоящим гораздо выше нее, им всяко лучше знать.

— Станья! — прихлопнула она себя рукой по бедру, возродив из памяти ответ. — Ею легко управлять, она очень завидует красоте нашей неугодной. Все завидуют, но не всех эта зависть так сильно разъедает изнутри. Она же на что угодно хотела пойти, лишь бы навредить. По моей просьбе склянку ей под руки подсунула, на том предмете энергия и осталась. Я уж обратила ее себе на пользу. Совсем мало, лишь на имя бога хватило. Но, услыхав фальшивый голос своей служительницы, Кмар-Яцын поспешил в мою ловушку.

— Клятва верности тоже пустое? — продолжил свой расспрос Раманд, чутко прислушиваясь к тому, что происходило за его спиной. Яревена в очередной раз резко выдохнула, Кмар-Яцын так и не издал ни звука за время изуверского деяния.

Гаяра не сразу поняла, о чем он, и с недоумением покосилась на собственную руку. Метка подсвечивала мягким голубым светом. Метка, которая доказывала, что она верна правящим и полностью открыта им, что все ее помыслы направлены лишь им во благо.

— Пустое… — выдохнула она медленно.

Острый кол появился прямо из ее руки и проткнул метку Пантеона. Она закричала от боли и вся скорчилась, зажимая рану, сквозь которую обильно полилась кровь.

— Подзабыла как-то об этом, — оскалилась Гаяра. — Метка настоящая, да вот только на особый лад нанесенная. Не знаю, как, они сами мне ее сделали.

— Ты приняла его волю, Гаяра, — произнес Раманд главные слова.

Волю своего отца, его грех, его безумие. То же, что всегда преследовало его самого, то, от чего он долгие годы убегал, петлял диким зайцем по всей земле. Не убежал, но научился отстраняться. Пусть голоса Запретных жужжат над самым ухом, он перестал из-за этого раздражаться, просто научился жить с этой своей частью. Хозяйка Минры оказалась слабее. Или же не была мучима таким жгучим желанием противостоять силе, которой нет места ни в одном из миров.

— Это не просто воля моего отца, Раманд, это крик его души, — заговорила Гаяра очень серьезно, и глаза, наполненные чернотой, обрели осмысленный взгляд. — Знал бы ты, как я противилась, как пыталась уйти, спрятаться от этого вопля! Но все было бесполезно. Пока я не осознала. Я противлюсь собственной судьбе, я противлюсь своему же пути. Все равно, что отворачиваться от солнца.

Раманд усмехнулся. Солнце у всех разное.

— Я жила в преисподней! — призналась хозяйка Минры в своих страданиях. — Их шепот всюду, в каждой минуте. Я умоляла оставить меня, я умоляла не мучить меня. А они говорили, говорили, говорили. А потом я услышала отца…

— Ты услышала то, что они хотели, — произнес Раманд.

Он не знал, как оправдываются отступники. Отец и брат не оправдывались до самой последней секунды, а потом стало поздно, их лишили голов. Но сейчас казалось, что ото всех можно услышать одинаковые слова. Что таким людям еще остается? Сама их вера искажена, они полностью погрязли и запутались в ней.

— Заткнись! — озлобилась Гаяра. — Изгнанный, что ты знаешь! Что ты можешь знать о них, если ушел, сбежал, струсил. Ты не принял их, ты их даже не выслушал. А все, что они говорят, — разумно, все, что они говорят, — правдиво.

— В Запретных нет правды, Гаяра, в них есть только безжалостность. Они не выбирают методы, — со скорбным знанием проговорил Раманд.

— Тут ты прав, — ее взгляд скользнул мимо него, прямиком к Яревене, все еще не покончившей со страшным мучением низложенного.

Следом за этим взглядом скользнула чья-то тень.

Неугодная почувствовала опасность, но даже не обернулась на нее. Ее дело важнее, нежели подлое нападение со спины. Нуроят, прогнивший хозяин Ясхи, не достигнув своей цели, с криком повалился на землю, сраженный болью и глубокой раной. Словно мало было их дому наследника потерять, теперь и глава окончательно сгинул. В его спине виднелся нож под самым сердцем. Раманд успел.

— Мразь, — Яревена презрительно скривила губы, искоса взглянув на него. — Пантеон и Отвергнутые тебе не помогали, и ты метнулся к падали.

Она сплюнула на землю рядом с собой. Кмар-Яцын отвернул голову от того смертного, чья душа была полностью загублена.

— Они не выбирают методы, потому что их не слышат, — продолжила говорить Гаяра, впечатленная таким резким обменом ударов. Она полагала, что удастся если не убить, то хотя бы покалечить. — Я вот услышала, и мир преобразился.

— Окрасился в алый? — уточнил Владыка, снова заслоняя бессмертного и смертную собой.

— Ты идиот, Раманд, — хозяйка Минры чутко улавливала все его движения своими новыми глазами, подаренными в честь верной службы на протяжении всех этих лет. — Ты тоже избран, как и я, и можешь иметь все, но ты отрекаешься.

— Безумие и скверна мне не нужны.

Она разочарованно покачала головой.

— Твой отец был лучше моего, сильнее моего, ты можешь получить больше, чем я, — ее глаза горели алчностью, противореча мягкому тону голоса, который ей удавалось контролировать.

— Ты этому завидуешь? Желаешь получить столько же? — догадался о ее потаенных мыслях хозяин Аркоста.

Гаяра закусила губу до самой крови и тяжело выдохнула.

— Я бы не отказалась.

— Ты не отказалась ни от чего, — подметил Раманд.

— Он мой отец! — заорала она в ответ. — Я не имею права предавать свою кровь!

— Взамен этого ты предала свою душу.

Она зарычала. Чертов изгнанный говорил так, будто был лучше. Во всем лучше! Все то время, пока она была одна, пока она росла в окружении воспоминаний о прошлом, его образ преследовал ее. Она волновалась и боялась, она хотела его вернуть. Вернуть хотя бы одного из тех, кому пришлось хуже, чем ей. Оба их отца были на том острове, оба они испачкались в крови невинных жертв. Но Раманд исчез, а она осталась. Ее участь была лучше его, так все считали. На нее никогда не смотрели косо, ее жалели, ей помогали. Она была той, что оказалась предана своим отцом, на нее никогда не возлагали его грех. А она чуяла его всюду и всей душой желала иметь подле себя кого-то, у кого будет еще более затравленный взгляд. У Раманда, по ее представлениям, должен был быть такой. А потом он вернулся! Сильный и несломленный, и все ему было нипочем! Еще и от воли отца отрекся, будто от грязи избавился, под ноги себе швырнул и все эти годы топтал. А она подобрала, она венчала ее в себе, как лучшее, что дала ей судьба. И вот снова, она снова будто проигрывает.

По воле хозяйки земля Минры застонала и заколыхалась. Яревена, подтащив за собой Кмар-Яцына, еле успела убраться с того места, на котором начал вырастать алтарь.

Раманд узнал его сразу же. Тот же самый, что был на острове. Старый, испещренный символами и ссадинами, пропитанный запахом крови. Стоило ему появиться, и все это место мгновенно стало похоже на то — проклятое.

— Давай воспроизведем сцену. Ты был там, — проговорила хозяйка Минры благоговейно, кидаясь к алтарю, как к возлюбленному, — расскажи мне все. Это должно быть интересно.

— Совсем с ума сошла, — пораженно произнесла Яревена, глядя за тем, как Гаяра кружится возле алтаря. Возле места, что всегда является причиной гибели. — Даже не понимает этого.

— Она и не должна, — прохрипел Кмар-Яцын, — наши собратья, которых мы все лишили имен, отнимают у смертных каждую часть, чтобы потом добраться до души и уничтожить ее. Их это забавляет. Это единственное, что их забавляет. В своем вечном заточении они могут делать только это, иначе они тоже сойдут с ума, а им этого не хочется.

Неугодная тяжело посмотрела на бессмертного.

— Ты еще не закончила, — напомнил он ей, отвлекая от размышлений, совершенно ненужных в эту минуту.

— По какую сторону стоял мой отец? — спросила тем временем Гаяра у Раманда.

— Там, — указал он на левый край алтаря. Он все помнил. Теперь он помнил все. И воспоминания уже не были так страшны, их, оказалось, можно выдержать.

— Я займу его место, — с довольным видом произнесла Гаяра и утерла уже не в первый раз кровь, текущую из второй пары глаз. Пользуясь силой Запретных, она буквально отдавала им свою жизнь. — Я все это делаю в память о нем.

— Дурная память. Зачем тебе это?

— Я же тебе говорила. Это мои единственные воспоминания, — раздраженно бросила она. — Я призову Запретных богов, и они наконец разберутся со своими собратьями. Мой отец начал это и проиграл, но я ошибку не совершу.

То, как она вонзилась взглядом в Кмар-Яцына, сказало обо всем. Раманд снова встал на пути взгляда жутких глаз, хозяйка Минры жестко усмехнулась. Она имела большие планы на низложенного. Пусть бывшая жрица старается освободить пути, которые приведут сюда подмогу, пусть надеется освободить Отвергнутого. Толку не будет. Он погибнет, и его смерть даст Запретным гораздо больше сил, нежели гибель десятков смертных. Вот, что нужно было сделать двадцать три года назад, но их отцы не смогли, не решились.

— Я долго готовилась, — заговорила Гаяра быстро, поводя руками по алтарю, — я все силы собрала. Ослабила ятоллу. Мне нужна была искра от твоей земли, от Дома твоего отца, что связал себя с Запретными сильнее нас всех. Ее бы хватило для завершения. Но ты явился в предпоследнюю секунду. Очень не вовремя. Я разозлилась и решила сжить тебя со свету, — она судорожно рассмеялась. — Поэтому и все эти проклятия на тебя посыпала. Лучше бы и дальше был в изгнании.

— Я был в изгнании до тех пор, пока считал это необходимым, — спокойно ответил ей Раманд.

— Вот как, — цокнула языком Гаяра, кривясь. — Люди не вынесли тебе приговор, поэтому ты сам решал свою судьбу. Похвально. У тебя сильный дух. Но у меня тоже. Ты же видишь, как упорно я шла к своей цели.

— К смерти, — поправил он ее.

— Что? — наполненные темнотой глаза вновь мигнули.

— Ты шла к своей смерти, — его взгляд полнился покоем.

— Этого не будет, — тряхнула головой хозяйка Минры. Ей не нравилось, что в нем не было эмоций. Это неправильно. Он должен был бояться и страшиться своей участи, он ведь не уйдет отсюда живым. И его Свидетель тоже. Потухнет главная красота ятоллы, прямо здесь и сгинет.

— Это случается всякий раз. Одно и то же.

— Самоуверенный, — оскалилась Гаяра. — Сколькими же элементами магии ты владеешь? Тридцатью? Сорока?

Раманд поглядывал себе за плечо. Яревена вместе с бессмертным почти лишились сил, но неугодная все равно почувствовала на себе взгляд Владыки. Махнула рукой, разрешила о себе не беспокоиться. Он еле заметно улыбнулся и вновь обернулся к своему врагу.

— Полутора сотнями, — произнес он, глядя прямо в жуткие глаза.

Лицо хозяйки Минры исказили ненависть и злоба. И она бросилась на него, поняв, что у нее нет выбора. Этот человек, что спутал все планы, что заставил ее хозяев ждать лишнее время, хвалился перед ней силой, которой у смертного быть не может. Он не ясмир, чтобы так говорить. Столько спеси, столько гордости, надо уничтожить, чтобы он наконец понял, как ошибался.

С рук Гаяры сорвалось алое пламя, она хлестнула им Раманда, как бичами, но он оттолкнул его от себя. Отрекшаяся изуродовала себя ужасной гримасой, долженствующей напоминать улыбку, но разве только зверя. Тот и явился, ровно за спиной Владыки. Но вовсе не в него целились его острые когти. Воскресший выворотень бросился на неугодную. Гаяра тут же разожгла на своих ладонях огонь и направила его на Владыку, чтобы тот ослеп, пропустил важную секунду. Но сквозь него пролетел короткий меч, она еле успела отвернуться от грозного оружия, от которого веяло силой правящих. Клинок развеял пламя.

Пришедший дух Аркоста — огромная черная кошка — разрывала когтями и зубами выворотня. Заблудший, которого сразил Раманд в ту ночь, не имел головы. Запретные с удовольствием возвращают к жизни любое живое существо за очень дорогую цену, но только в том виде, в котором оно было в миг своей смерти. Дух покончил с выворотнем так скоро, будто тот не нес в себе магию Запретных. Кошку обожгла застывшая в жилах кровь заблудшего, и она фырчала и рычала, отираясь об нее лапами. Эти раны болезненны, но пройдут. Главное, что она вовремя помогла своему хозяину. Она осталась на защите бессмертного и бывшей жрицы.

Раманд знал, что Яревена успела покончить со своим ужасным деянием, и Кмар-Яцын больше не мешал путям-дорогам стелиться вокруг. А восстановившему силы духу ничего не стоило самому открыть и проложить новую тропу, чтобы оказаться здесь. Владыке ни на что не пришлось отвлекаться.

— Чтоб вам провалиться, — каркнула Гаяра и дернула за те невидимые нити, что по-прежнему все еще связывали Отвергнутого. С ними неугодной не разобраться.

Кмар-Яцын дернулся, и в следующую секунду его должно было перенести на алтарь, но нити вдруг оборвались. Все одновременно.

Хозяйка Минры вгляделась в нечто, что предотвратило неизбежное, помешало случиться главному. Возле Раманда стояла тень, и все ее двенадцать глаз были открыты. Все они были страшнее тех, что теперь принадлежали Гаяре. Она почувствовала дрожь и бросилась к алтарю.

— Не так легко!

Она не собирается сдаваться! Не может быть, чтобы старания всех этих лет были так легко разрушены.

Стоило брызнуть на алтарь своей кровью, и тот выпростил щит вокруг. Никто ее не тронет, пусть она не проведет ритуал как положено, пусть придется изменить все шаги, но она все равно дотянется до своих хозяев. А стоит им хоть одну руку в этот мир протянуть, и для ее врагов все кончится.

Тень бросилась на щит, Гаяра с ужасом увидела, как тот идет трещинами.

— Не может быть, — прошептала она с ужасом.

— Знаешь, насколько быстро все закончилось, когда на остров пришел глава Пантеона и ясмир? — голос Раманда был похож на шипение сотен змей и вливался прямо под кожу отрекшейся и в ее сознание. — Много быстрее, чем я с тобой вожусь.

Еще один меч, другой, он ударил им о щит, и тот рассыпался. Осколки полетели в Гаяру и впились в нее. Запретные уже услышали ее обращение, но чуяли, что у новообретенной последовательницы не хватает сил. За это они начали пить жизнь из нее.

Раманд надвигался на Гаяру неумолимой волной.

— Нет! — выкрикнула она и вновь обратилась к пламени.

— Ты во всем ошиблась, — произнес Владыка и призвал на землю Минры остатки раскаленного оползня, что приберег заранее. Легко было догадаться, что, раз у Запретных хватило силы фальшивую метку нанести на свою последовательницу, то и с раскаленным оползнем, несшим в себе силу правящих, они как-то разобрались.

Как много успели.

Остатки лавы выползли на поверхность ровно под алтарем, затопляя его вместе с отрекшейся. Гаяра закричала от жуткой боли.

— Поединок всегда заканчивается смертью, — это все слова, что Владыка оставил ей на прощание.

Его тень бросилась на нее и разорвала. Он внимательно проследил за тем, как она сгинула, чтобы быть уверенным. Неся в себе волю своего отца все эти годы, Гаяра не давала ятолле ни очиститься, ни избавиться от скверны. Яревена слышала голоса жертв, потому что прошлое никак не отпускало эту землю. Теперь должны будут утихнуть, а давно случившееся должно наконец уйти, как ему и положено.

Раманд обернулся. Бывшая жрица помогала встать на ноги Кмар-Яцыну, сил в бессмертном не осталось, он и на бессмертного-то не очень походил.

— Надо закончить, — произнес он отрывисто.

Владыка посмотрел на алтарь. Порченая кровь, что текла в нем, откликалась на шепот Запретных и на силу, что они предлагали теперь уже ему. Для них не имело значения кого звать, они обращались ко всякому. Впервые Раманд обернулся к ним и усмехнулся в ответ на их безумный смех.

— Надо.

Силы бога и человека обрушились на старый камень, раскололи его на части, а тень растоптала, завершая начатое, избавляя ятоллу от двери, в которую пожелали просунуться Запретные. От скверны ничего не осталось. Кровь принесла своему Владыке благо, и он впервые подумал о ней, как о ценности.

— И правда, так много даров. Почему я раньше не замечал?