Глава 6.

Яревена заворочалась, неохотно выползая из сна. Мягкая перина баюкала нежным облаком. Разлившаяся по телу леность препятствовала даже тому, чтобы открыть глаза. Подозрительно сладко спится после мученических снов-то богини…

Призыв. Подчинение. Чужой дом, не собственный.

Неугодная резко распахнула глаза, взгляд уперся в высокий некрашеный потолок. Она рывком поднялась.

Перина. Не лавка, а кровать. На нее одну, невысокая, но добротная. Отдельная комната за тоненькой дверью, тревожимой в петлях сквозняком. Яревена потрясла головой, разгоняя остатки сна. Как все изменилось! Она же не проспала, как царевна из сказки, несколько месяцев?

Спустила ноги с кровати и встала. Бесшумно приблизилась к двери, приложилась к ней ушком. Ничего. Тихо-тихо. Отринув сомнения, Яревена распахнула дверь и тут же очутилась в той самой комнате, в которой уснула. Дом позаботился только о гостье, определил ей отдельный угол. Это же место так и осталось передней, гостиной, и вообще второй спальней. Комната пустовала, но было заметно, как потолки взлетели ввысь. Пространства стало больше. Завидные силы у хозяина Аркоста, раз так быстро восстанавливает все на своей земле. Но ни кровати, ни лавки здесь не появилось, все то же кресло. Выходит, не так уж безжалостен объявившийся Владыка, раз единственный угол за закрытой дверью отдал ей? Яревена должна была отыскать в нем что-то хорошее, в нем и в этом доме.

Она сделала шаг из своей комнаты, разъяренная кошка бросилась ей под ноги.

— Чертов дух! Не в ладах с собственным рассудком?! — вскрикнула неугодная.

Тот шипел и гнул спину. Тощий, а такой злой. Один пинок хребет переломит.

— Я тебя… — Яревена сделала вид, что замахнулась. Кошка прижала уши и начала пятиться задом. — То-то же, а лучше бы вообще вон пошла.

Дух изобразил полное презрение. Это его земля, никуда он не пойдет.

На каких только силах продержался двадцать три года здесь один? Духи без хозяев обречены на долгую и мученическую гибель. Они не могут к магии обратиться, они даже есть не могут. Должно быть, крылся где-то под полой, да издыхал себе день за днем. И надо же, дождался!

— Полагаю, купальни нет, — рассудила Яревена и вышла из дома.

У порога прямо на ступенях обнаружились тазы с чистой водой, уже прогретой утренним солнцем. Это немного примирило с действительностью, какая-никакая забота.

Умывшись и кое-как пригладив взъерошенные волосы, Яревена выдохнула.

— Ну и где он? Никак ушел?!

Вездесущая кошка фыркнула за спиной и принялась вылизываться с самым независимым видом. Уж ей-то известно, где хозяин, она чует его, но человечке ничего не скажет.

— Ну точно, послушная сука на поводке, — Яревену смешило собственное положение.

Взять бы хозяина Аркоста за шкирку и прополоскать головой во всех тазах по очереди!

Выйти с земли без разрешения Свидетель не может. Нет, право, с богами куда проще иметь дело. Они не могут посягать на волю смертных, а здесь эту волю даже негде проявить.

Яревена подергала себя за мочку уха. Сережка впивалась в плоть крепко, не вытащишь. Надо что-то придумать, как-то разорвать эту связь. Может быть, тоже подобно кошке броситься на своего нового хозяина и расцарапать ему лицо? Он не стерпит, вышвырнет за порог, а только это и надо.

Она поежилась. Не от дурных мыслей, а от странного ощущения. Обернувшись по сторонам, она обнаружила сидящего на нижней ветке молоденького дерева ястреба. Птица впивалась в нее черными глазами, сжимая в своих когтях добычу. Разодранная туша не оставляла возможности понять, что за зверя поймал охотник. Птица вернулась к своей кровавой трапезе. Бывшая жрица, скривившись, отвернулась.

Примириться с ролью Свидетеля быстро она не сможет, но исполнять навязанный долг придется. Никуда не денешься. Осмотреться бы.

Яревена начала с яблони, что бросалась в глаза. Единственное по-настоящему живое дерево здесь. Она подошла к нему, то само опустило к ней ветку с сочными плодами. Один из них упал прямо в руки. Краснобокий, крепкий. Яревена попробовала. Вкусно.

Если бы хозяин Аркоста опоздал на месяц-другой, здесь бы ничего не осталось, а дух бы исчез.

Яревена не знала тех времен, когда об этом Доме говорили без содрогания. Давно уже никто не вспоминал красивейшее поместье с лигами принадлежащей ей земли. Здесь должен быть фруктовый сад и виноградники, птичник и загоны для лошадей. Но ничего не осталось. Все сгинуло.

Бывшая жрица всегда оставалась равнодушна к Домам. Вся ее жизнь проходила в жреческом ордене, куда ее отдали, не дождавшись исполнения года жизни. Об окружающем мире за стенами храма долгое время Яревена лишь слышала. Потом подросла и получила право выходить наружу. Прогулки не прельщали ее. Храмы и алтари завораживали больше, рядом с ними было тихо… Оттого гуляла она мало и редко, а Аркост уже считался проклятым местом, и она к нему не подходила. Ее не коснулись дела смертных, когда те пошли против самих богов. Аркост, Минра и другие Дома, окружавшие город, были для нее все равно что мифы, если бы не поручения старших жриц, она бы даже ни с одной городской улицей толком не познакомилась.

Истинный кошмар для всей ятоллы был для Яревены лишь отголоском. Все равно что издалека слышать пожарный колокол. Знаешь, что случилась беда, но пути с ней не пересекаются. А потом Аркосту была дарована тихая смерть, по мнению многих, несправедливая. Эта земля породила безумцев.

Под ногами пробежала крыса. Яревена, ничуть не боясь, проследила за хвостатой взглядом, та унеслась далеко и затерялась в высоком разнотравье да буреломе, что еще оставался вне центра земель Аркоста. Заприметив еще одну, Яревена пошла вперед. Хвостатые мелькали серыми шкурками в зеленой траве. Потеряв из виду и дом, и тропу, что вела к нему, неугодная с запозданием обнаружила себя посреди глубокой чащи.

Остановилась, осторожно поглядывая на сгустившиеся от широких деревьев тени, прислушиваясь к шороху, да ежась от царившей здесь прохлады, редкости для южного края. Крыс вокруг становилось больше. Каждая что-то несла в острых зубках и точно знала, куда бросать. Яревена приблизилась к месту паломничества и увидела небольшую яму, в той были сотни белых копошащихся червей. Бесшумные, жирные, они лезли друг на друга и давили. Бесконечное шевеление отвратительной массы не позволяло отвести взгляд, обманывало чувства и казалось, будто мерзкие существа ползают прямо по коже…

— Поводок все-таки длинноват, — раздалось за спиной, и Яревена почувствовала на своих плечах чужие руки.

Попыталась вырваться, но удерживали ее крепко.

— Что вы тут делаете? — строго спросил Хозяин Аркоста.

Яревена поводила глазами от него до ямы. Меж двух огней. Отвратительный расклад.

— Что вы себе там выдумали? Думаете, я вас туда сброшу? В самом деле, кем я предстаю в глазах окружающих?

Как она сразу же рассудила, хоть ее и обещали развлечь, пока что развлекается только он сам.

Раманд отпустил неугодную и заглянул в яму. Она следила за ним с таким напряжением, что впору было чувствовать себя неловко. Но он позабыл, как это делается.

— Вы же жрица, сколько угодно раз бывшая, должны знать, что это за ритуал.

Сказав это, Раманд развернулся и пошел обратно. Яревена снова посмотрела в яму.

— Очищение? — она бросилась его догонять. Все же хозяин земель хоть и шел медленно, но шаги имел широкие. — Это очищение?

— Именно. Если вы думаете, что там на дне человеческие кости, то ошибаетесь. Или подобное бы больше подходило мне и общему антуражу?

Яревена опустила ресницы, скрывая мысли.

Ритуал очищения земли имел неприглядный вид, но отличался эффективностью. Земля, надолго оставленная без хозяина Дома, продолжает жить обычной жизнью. Прорастают сорняки и умирают животные, ветер и подземные воды разносят различный сор. Во всем надлежит навести порядок, лишнее уничтожить. Сейчас яма небольшая, ритуал только начался. Крысы сносят в яму все, что могут унести. Когда потребуются силы побольше, можно использовать сов. Остальное ляжет на хозяина.

— У меня две тысячи вопросов, — упрямо заявила Яревена.

— Надеюсь, не ко мне, — бросил Хозяин Аркоста.

— К вам половина.

Вторая половина к богам. Неугодная с наслаждением вытрясет из бессмертных души. Даже если они не виноваты, даже если не в их силах что-либо исправить. Надо же на ком-то гнев сорвать.

— Даже на нее не буду отвечать, — тем временем последовал ответ.

— Вы нелюбезны, — поджала губы бывшая жрица.

— Меня не успели воспитать как положено.

Раманд без стыда признавался в этом себе и окружающим. Двадцать три года назад сколько ему было? Десять? Своего точного возраста он не помнил, но он не видел родную землю много дольше, чем жил на ней.

При приближении к дому, его с радостью встречала кошка. Так и льнула к руке. Яревена посмотрела да подумала, что если он попытается вот так ее приласкать, она все же укусит.

— Скажите хоть имя свое, — ей не хотелось спрашивать, но приходилось.

— Вы вчера мне в этой малости отказали.

Какой злопамятный!

— Яревена.

— Раманд.

— Вы действительно наш Владыка?

— Если я действительно Владыка, вы не можете задавать мне вопросы.

Ей не понравилось поворот в разговоре. Ловко. Ему есть чем прикрыться, и он знает, как правильно этим воспользоваться. Яревена нахмурилась.

— Обычно свое право доказывают.

«Красива, стерва», — подумал Раманд. Ничто ее не портит, даже гнев. Напоминает грозу. Когда она разозлится по-настоящему, должна походить на бурю. Захотелось увидеть. Как правило, все шальные мысли, пришедшие в голову, Раманд исполнял ради собственного удовольствия. Окружающие в таких случаях лишались покоя и переставали считать его разумным человеком.

— Я долго пробыл вне родной земли, утратил некоторые знания, — ответил он.

— Это не знания, это разумное поведение и элементарный этикет…

— Проводите меня в город. Мне интересно, как он изменился.

Яревена осеклась. Вот как. Значит, собирается говорить только о том, о чем сам считает нужным. Похоже на Владыку.

— А отказаться у меня есть право? — она решила заупрямиться назло.

— Есть, — легко ответил ей Раманд, — но мне показалось, что вам здесь не очень нравится находиться.

Что за?.. Каков! Так легко играть словами!

Конечно, ей пришлось согласиться сопровождать его, потому что в Аркосте быть не хотелось. Но и идти с ним тоже. Из двух зол выбрала меньшее.

— Переоденьтесь хотя бы, — заявила Яревена крайне недовольным тоном.

Раманд осмотрел себя. Пожалуй, в город являться в таком виде действительно не стоило. Весь в пыли и грязи. Лазанье по самым укромным уголкам Дома не осталось бесследным.

Яревена осталась ждать снаружи, но в одиночестве пробыла недолго. Внимательно осмотрела наряд хозяина Аркоста — штаны да рубаха, цвета на грани черного. Она рядом с ним напоминала павлина.

— Следите за мной, — Раманд скорее просил, но тон голоса все равно звучал резко, — я не всегда внимателен к несущественному.

— Если вас назначили Владыкой, вы должны были представать перед глазами ясмира, — она нашла за что уцепиться, — неужели не привыкли держать себя подобающе?

— Не привык, за что меня не раз осуждали.

Яревена покачала головой. Если ни столица, ни двор правителя не перевоспитали, то всем окружающим даже думать не стоит.

Предвосхищая занимательную прогулку сквозь лес, Яревена уговаривала себя во что бы то ни стало сохранять спокойствие и проявлять терпение. Ее усилия оказались напрасны, нижний город явился перед глазами быстрее возможного.

— Я наладил одну из троп, — пояснил Раманд, приметив волнение своей спутницы.

— Уже?

— Так будет удобнее и мне, и вам.

— Удобнее? — изящная бровь надломилась, выражая презрение. — Возвращаться к хозяйской ноге?

Хозяин Аркоста сощурился, посмотрев на небо. Солнце заполнило его, даже глазам было больно. Поэтому он перевел свой взгляд на спутницу. Яревена держала руки сложенными на груди. Золотые браслеты вторили своим блеском ее горделивости — немного наносной, все же она еще напугана произошедшим. Напряжение в ней усилилось, стоило ему начать надвигаться на нее. Как и в первое мгновение встречи, она не сдвинулась с места, а лишь делала спину прямее, доказывая самой себе, что не отступит ни под каким давлением. Она чуяла скрытую опасность от этого человека. Он был не намного выше нее, но каким-то образом заслонял собою все вокруг. Неугодная снова не могла отвести взгляд.

— Яревена, — заговорил Раманд очень тихо, остановившись в преступной близости от бывшей жрицы. Он уловил ее сдержанное дыхание, — если вы свободного нрава, то мы выберем немного иные части моего тела, к которым вы сможете регулярно возвращаться…

— Что вы!..

— …если же нет, то давайте изобразим благовоспитанных людей и соблюдем формальности в нашем с вами общении. Предположите хотя бы на секунду, что я серьезно недоволен тем, что мне подсунули не послушную пичужку, а подколодную змею.

Раманд внутри себя улыбался в предвкушении. Ох, как себя сдерживала бывшая жрица! Изо всех сил! Выцедила весь воздух из легких сквозь намертво сжатые зубы. Роль проводника для нее не лучше роли Свидетеля. Все одно — она его служанка. В самом деле, это же огромная разница — служить по своей воле или по указке довлеющей над головой силы.

— Я изображу, — пообещала Яревена тоном, сулящим проклятия.

Раманд довольно элегантно поклонился в ответ. Неугодная круто развернулась на пятках, мазнув кончиками волос по его носу, и пошла вперед.

Нижний город отличался хитросплетением улиц, узких и жарких. Все здесь было нагромождено друг на друга. Жилые и торговые дома смешивались, стояли рядом, либо были одним и тем же зданием. Лавки не имели определенного для себя места: наподобие восточных базаров хозяева раскидывали свои лотки где придется и громкими голосами завлекали к себе покупателей. Мимо одних народ проходил, не оглядываясь, у других толпился и теснил друг друга локтями. Гомон перекрывался грохотом груженых телег и стуком лошадиных копыт. Слышалась ругань стражей с пьяницами и мелким жульем, пытавшимся обмануть своими мудреными играми каждого встречного. Здесь вообще говорили громко, растрачивая себя и силы на разговоры. Здесь мало кто смотрел на незнакомцев. Разве что молодые девицы обращали внимание на пошив наряда Яревены, выявляя изящную работу не подвальных швей, а грамотных мастериц. Раманда никто не замечал. Он скользил мимо всех людей, мимо толпы, легко, ловко, не делая ни единого неверного шага, умудряясь ни с кем не сталкиваться даже на переполненных улицах и площадях. Он ни на кого не смотрел, или же так казалось. Во взгляде темных глаз не было отражений, будто за этими самыми глазами ничего на самом деле тоже не было.

Яревена немного испугалась своих мыслей.

— Наша прогулка будет долгой?

— Вам теперь некуда торопиться, — последовал нескорый ответ.

Бывшая жрица скрипнула зубами.

— Я помню, вовсе не обязательно напоминать…

— Это не напоминание, просто отвлекитесь от своих забот. Вроде бы все только об этом и мечтают, — рассуждал Раманд, пытаясь хоть один из уголков нижнего города возродить в своей памяти.

Ничего. Даже неясно, в какой стороне произошла та самая пресловутая встреча с леопардом. Что-то было знакомо, но как картинка, которую множество раз пересматривал. По-настоящему в памяти нет, лишь образ запечатлелся перед глазами.

— После четырех часов шатания под солнцем люди мечтают об отдыхе и глотке холодного чая.

Раманд остановился и взглянул на свою спутницу. Он забывал, что люди вокруг него слабы и быстро устают. Яревена на самом деле выглядела утомленной, даже жемчуг в волос как будто потух.

Раманд вернулся на одну улицу назад, получив выговор от бывшей жрицы себе в спину за бестолковые метания. Здесь он легко отыскал нужный дом. Таких мест в Хаэссе спустя двадцать три года найдется немного. Путеводные звезды, не сгоревшие за бесконечно долгое время.

Войдя внутрь, Раманд убедился в собственной правоте. Все вокруг прежнее. Даже столы остались на своих местах. Этому чайному домику было две сотни лет, что ему два десятка. Хозяин Аркоста выбрал самый дальний стол и опустился на тонкую циновку возле него.

Яревена, немного сбитая с толку, присела напротив. Судя по всему, ее спутник более не собирался растрачиваться на жесты, пояснения, пожелания и прочее. Пришлось самой звать девчонку-служащую и заказывать еду и напитки. Она покосилась в сторону Раманда, но тот покачал головой.

— Вы отвыкли от юга? Забыли, как легко здесь получить обезвоживание?

— Не волнуйтесь за меня.

Яревена фыркнула. Она и не думала волноваться об этом… этом… Пусть падает в обморок, она сбежит, даже не позвав никого на помощь.

Ела и пила она ему назло, потому что у самой весь аппетит оказался испорчен. Раманд выражал безмятежность, доступную разве что дневному небосклону. Скользил взглядом по сторонам, ничему и никому не придавая значения. Даже когда он увидел держателя дома, то ничего не почувствовал, пусть и встретил знакомое лицо. Старик, к которому он забегал запыхавшимся от вечной беготни мальчишкой, притягивал взор. Кто-то из прошлого, кого он не забыл. Почему он его не забыл? Вот Гаяра о себе ничего не оставила.

Раманда не узнавали. Его трудно узнать, даже если вглядываться. А когда он не хотел, то никто и вовсе не мог рассмотреть его лица. Он выделялся разве что одеждой на фоне местных, но и тому любопытствующие не отдавали долгого внимания.

Бывшая жрица забавляла. Она злилась, и, как он полагал, когда это злость станет настоящей, то круто возьмется за своего хозяина. Нужно быть готовым. Такая может и кинжал между ребер вогнать, и стакан воды с ядом подать.

— Вы готовы продолжить нашу прогулку? — спросил Раманд спустя время.

— Я готова отвести вас туда, где вы пропадете пропадом, — ответила Яревена с улыбкой.

Он согласно кивнул и поднялся. Ей руки не подал, да она и не ждала.

Теперь хозяин Аркоста выразил желание попасть в верхний город. Неугодная знала окольную дорогу, по той можно бы прийти незаметно, обойтись какое-то время без шепотков за спиной, но она не выбрала ее. Она выбрала ту, что вывела их на обозрение всем. Бывшей жрице было это не впервой, зато самоназванному Владыке пришлось идти под тяжелыми взглядами жителей. Нижнему городу не дано участвовать в выборе власти, в отличие от верхнего. Поэтому, если тамошние и знали о ком-то, кто объявил себя на столь высокий пост, то приняли это как нечто разумеющееся. Здесь же все было не так.

Здесь не было гвалта и толп, суеты и забот. Жизнь здесь существовала в другом ритме. Поэтому и людям было дело до того, кто ими собрался править.

Раманд шел как лев, а гиены скалились со стороны. Они знали, что их больше, но они боялись кинуться вперед. А грозный хищник даже не смотрел на ощеренные пасти.

Здесь он попросил провести только по определенным улицам. Главную городскую площадь, ратушу, казначейство, главный пост стражей он рассмотрел внимательно, уделив им время. Храмы и алтари не подверглись такому тщательному ознакомлению. Угадать эмоции хозяина Аркоста являлось непосильной задачей. Странный взгляд. Не пустой, не бессмысленный, но полностью непроницаемый.

Яревена постаралась дать себе зарок вообще не разбираться в этом человеке. У всего есть срок. Раз уж он Владыка, то беды от ятоллы должен увести как можно скорее, иначе в его роли нет никакого смысла.

Что до остального — будь как будет. Вреда Свидетелю он причинить не может. Она будет держать ответ перед богами, пусть и Отвергнутыми, сила связавшей их всех магии укрывает Яревену от всех злодейств того, кто провел ритуал призыва. Иными словами, того, кто должен будет открыть свою память бессмертным, смертные тронуть не могли и пальцем. Намерения вернувшегося изгнанника ясны. По крайней мере, на первый взгляд, но даже если он и задумал что дурное, она за этим будет наблюдать лишь со стороны. Пусть делает что хочет, она скрепя сердце исполнит роль и избавится от оков.

И задаст трепку на этот раз уже Отвергнутым. Те должны знать, какова она в гневе. Пантеон вот с недавних пор знает.

— Отведите к воде, к которой можно подойти, — попросил Раманд.

Яревена провела его до парка. Их появление приравнялось к пришествию тигров в сад с павлинами. Вот уж о чем точно будут говорить обе части города, так о том, что неугодная и вернувшийся прогуливаются парой по местным красотам. Это еще долго с уст не сойдет.

Раманд подошел к каменной ограде пруда, вода в котором не исчезала под вечно палящим солнцем только благодаря магии, склонился и коснулся ее поверхности.

— Погода изменилась?

Это было его манерой в моменты сосредоточенности. Говорить резко, быстро, отрывисто и только по сути. Яревена всегда полагала, что люди должны научиться говорить поменьше, но, столкнувшись с подобной чертой, она чувствовала, как ее коробит.

— Нет. Поэтому и выворотня не ждали. Из всех бед только свечи в храмах Пантеона мерцают, да знаки богов не греют с прежней силой.

— Но боги приходят? — Раманд отвернулся от воды.

— Приходят, конечно. Вся ятолла им поклоняется до единого, к Отвергнутым лишь я отношусь.

Раманд посмотрел на своего Свидетеля. Она легко говорила. Ни намека на боль и страдание ни в тоне, ни в жесте. Разве она не наказана Пантеоном? Раз ее отдали низложенным, значит, больше не желали принимать как свою служительницу. Для жрецов это конец. Это унижение и стыд, клеймо, не на теле, а на душе. От него не отмыться и о нем не забыть. На теле клеймо он видел, а вот что с ее душой? Может, за то и отлучили от алтарей, что нет ее?

— Но приходят не быстро, — продолжила Яревена свой ответ, не догадываясь о его размышлениях, — как в холодную воду входят. Поэтому бывают реже, чем все привыкли. Оттого ко мне и забегали, — усмехнулась она жестоко.

— Кто?

— Местные.

— Зачем?

— Затем, что беды сопровождают жизнь любого смертного, а мы, люди, в силу краткости своей жизни желаем иметь немедленное спасение. И когда Пантеон позволяет себе капризы, Отвергнутые уже не кажутся такими уж неприятными.

Это была мысль, доставляющая Яревене несказанное удовольствие. Всю свою жизнь посвятив Пантеону, она никогда не задумывалась о низложенных. Отвергнутые были не ее заботой, все жрецы таковы. Судьба богов переменчива, сегодня на вершине одни, а завтра другие, жрецам полагается продолжать свою службу только тем ликам, которые проявляются над кругом огней. Бессмертные одни или другие — неважно, боги это боги.

Люди были куда менее справедливы. Хаэсса в особенности. Вся ясса и ее ятоллы делились на тех, кто поклоняется разным алтарям. Только Отвергнутым кланяются в десятки раз меньше, но есть верные души, которые чтут традиции, или те, кто делает особенный выбор. В Хаэссе же низложенные равнялись чуть ли не скверне, чуть ли не Запретным! Тем самым, чьи имена произносить даже про себя — кощунство. Опасные слова никто и не говорил, но мысли, взгляды… Однако, стоило Яревене изменить свою судьбу, как нашлось множество тех, кто тут же позабыл свои клятвы и отверг все слова. Не одна Машани такой была.

Раманд пригляделся к своей спутнице с новым интересом.

— Как вы им служите?

Яревена, склонив голову набок, улыбнулась, блеснув ровными белыми зубками.

— С усердием.

— Я был в храме, там давно не протирали пыль.

— Пыль низложенных заботит в последнюю очередь. Да и в самом деле, разве можно представить, что я в одиночку способна поддерживать целый храм? У меня вина не хватит на все алтари, а если вычищать паутину из каждого угла, так мне и до конца десятилетия не управиться.

— Если вы нечто подобное заявляли Пантеону, то я понимаю, почему они от вас избавились.

Яревена рассмеялась. Смех был красивый. Красивее, чем у Гаяры. Неудивительно, что окружающие на них стали смотреть еще больше, чем до этого. Раманд все видел, всех чувствовал. Он играл уже в гораздо меньшей степени, чем в свой первый день здесь, но все же. Окружающие его забавляли.

— Храм Отвергнутых без меня вовсе стоял запертым, — заговорила неугодная, — я открыла его двери и окна, и если вы в нем были, то заметили, что ступени под ногами не рассыпаются. Большего низложенным не нужно.

— Это вы так решили? — уточнил он.

— Разве я бы могла?

Да, могла бы. Раманд в первый раз встречал такую дерзкую особу. Ее бы в столицу, под темные очи ясмира, вот уж правителю бы радость была. А то у него уже оскома от подхалимов да льстецов.

— На все воля богов, — изрекла дерзновенная без капли почтения. — Я предложила им нечто большее, чем ритуальное повиновение. Это дозволено Пантеону, потому что правящим богам дозволено все. А тем, кто остался за чертой круга огней, достается слишком мало.

— И вы стали посредником, — произнес Раманд.

— Догадались?

— Встречал таких, как вы.

Яревену это застигло врасплох. Он надеялся на то, и получить желаемое оказалось приятно.

— Что значит встречали? Кто еще?.. Где?! — выкрикнула она.

Ее вера в собственные силы шаталась как неопытный гимнаст на шесте.

— Мир огромен, и я успел его обойти, — изрек Раманд. — Вы не единственная неугодная и не единственная, кто изыскал для себя способ исказить наказание.

Он бы добавил кое-что еще, но не стал. Не хотел воспевать ее самолюбие.

Он видел разных. Видел тех, кто входил на плаху с гордо поднятой головой. Знавал тех, кто не раскрывал рта, когда к нему прикладывали раскаленное железо. Кто не сдавался и шел только вперед. Разных. Но никогда настолько своевольных и свободных. У всех есть оковы. У неугодной их не было. Хоть тысяча гвоздей в нее воткнется, хоть вся ее кожа станет черной, она все равно будет улыбаться в ответ.