9. Первый бой.

Три недели пронеслись стремительной кутерьмой и мы снова собирались в путь. Город гудел сплетнями. Наш пестрый караван снова шел на восток. На этот раз не было и тени былого порядка. Никакой круговой обороны, и строя с четко определенными местами. Теперь нападать собирались мы. Вскоре мы соединились с двухтысячным отрядом конницы харадримов. Обоз золота же пересек границу халифата. Для того чтобы оплатить наемников с собрать караван на этот раз нам пришлось не только задействовать все свободные активы, но и расстаться с примерно пятой частью принадлежавшей нам собственности. Винвальд был недоволен, мне казалось, что теперь это мелочи. К тому же оставалось еще куча железа и различного простого конечного железного продукта на складах на продажу. Зато второй караван был даже больше первого. Огромное количество зерна, и прочего провианта. Необходимые запчасти и материалы, чтобы привести в боевую готовность все оборонительные сооружения замка рассвета. И еще куча всякой полезной ерунды. Человек восемьсот переселенцев нам также удалось набрать. Они тащились со всем своим скарбом, на выделенных нами бесплатно телегах. И вот он, наступил момент, когда мне казалось, что я все держу под контролем. Мы планировали как перейти границу, как соединиться с силами гундабарцев, и я стоял над картами и как-то чем-то даже руководил. Затем мы справились с этим, перераспределили ресурсы доставленные караваном, отправили переселенцев в кузни, проверили хозяйство. Составили план движения наших сил на столицу государства равнинных орков, и тут я тоже склонялся над картами, махал руками что-то кому-то доказывал. Мы сняли одну катапульту со стен города, и установили ее на подвижную раму. И я в общем то все контролировал. И вот вдруг наступил такой момент, что я стою у своего походного шатра и как то уже ни черта ничего не контролирую.

— Я думаю войска должен повести за собой ты Фрэнк — говорит Давлин. Причем переход из одного состояния в другое остался в моей памяти… хм… никак. Вот мы вроде бы переходим границу, и прикидываем как раскидать весь тот скарб что притащили с собой и что делать потом и в следующий момент Грай произносит

— Я согласен с Давлином. Гундабарские орки подчиняются только воинам. Ты должен показать всем из чего ты сделан. Завтра самое время.

Завтра вероятностно должно состоятся решающее сражение. Этим вечером мы и Карвин стали лагерями в десяти километрах друг от друга. Разведчики внимательно следят друг за другом, никто не сможет ударить неожиданно. Нам удалось собрать одиннадцать тысяч орков из которых три сотни волчих всадников и шесть тысяч наемников людей из которых три тысячи конных. Когда мы приблизились к столице, Генералу удалось убедить своих соратников, что битва неизбежна. Он искал реванша с момента поражения под стенами замка Рассвета, но запуганные нашей демонстрации силы его соратники не поддерживали идеи первыми выступать в роли агрессора. Теперь же когда разведка доложила, что мы везем с собой смертоносные камнеметные машины, всякая мысль держать осаду города была отвергнута. К тому же Карвин был самонадеян и азартен, поэтому он посчитал сложившееся положение выгодным для себя и двинулся нам навстречу. По нашим данным у него было чуть менее двадцати тысяч. Конницы у него не было.

— Стоп. Стоп. Я конечно, да, но нет, стоп. Я не полководец, я не умею. — сбивчиво проговорил я. За горизонтом небо освещали костры двадцати тысячной армии в главе с легендарнейшим полководцем, которому умереть пора было сотню лет назад.

— Я знаю что ты не умеешь командовать армией. Тебе и не надо — медленно объяснял Грай. — Командовать буду я. Ты должен будешь находится рядом у всех на виду. Когда мы соберем страну из лоскутов, кто-то должен стать ее лидером. Меня ненавидит пол страны. Пожалуй наберется десять тысяч орков у которых я лично убил друзей или родственников. Ты знаешь как править. В отличие от Давлина ты человек, что мне кажется будет лучшем в дальнейшем. Поэтому ты. Но если сейчас, во время нашей победы тебя не будет на переднем крае, орки передадут эту весть из уст в уста. И ты никогда не сможешь ими управлять.

— Если меня убьют я тем более вряд ли смогу кем-либо управлять.

— Брось, это будет почти, что конная прогулка. У них нет конницы. Половина сил собранных Карвином ополченцы, а не профессиональные воины. То, что он отважился выступить с такими силами говорит о том, что он в отчаянье. Очевидно тот слух о том, что ты новое воплощение темного властелина, возымел куда больший эффект чем я предполагал. Все орки мечтают воскресить к жизни легенды о былом величии. Генерал стремительно теряет поддержку. Ну и конечно ваша победа.

— Выиграем мы или проиграем, меня все равно могут убить.

— Мы будем атаковать конницей в три лавины.

— Да, я в курсе плана. На карте с деревянными фигурками, я проведу сражение не хуже тебя.

— Если не веришь на слово, что тебя не убьют то изволь дослушать, почему тебя не убьют. У Карвина нет конницы, поэтому ему придется оставлять резервы на флангах, чтобы блокировать атаки нашей кавалерии. Под первые две волны он успеет подставить каре из резервов и там будут потери. Если конечно тот сброд, что останется на флангах не дрогнет сразу и удержит каре. Третья врежется во фланг центра построения. Ее возглавлять будешь ты. Я прослежу, чтобы две другие лавины ушли вовремя, и присоединюсь к тебе. Таким образом половину сражения ты будешь стоять в сторонке но у всех на виду, и поучаствуешь только в последнем ударе который обратит врага в бегство.

— А если что-нибудь пойдет не так?

— Ну во первых я и мои телохранители будем рядом и если что подстрахуем. Во вторых твои доспехи стоят как отряд харадримов, в них тебя можно разве что попытаться уморить голодом. И в третьих я дам тебе своего волка.

— Чтобы если вдруг меня не прикончат орки, то наверняка сожрал Белое Ухо? — волка звали белое ухо. Он весь был абсолютно белым, и только край правого уха был темный. Когда я спросил Грая почему, он сказал что ну левое же белое.

— Лошадь в бою может погибнуть, споткнуться или еще что. Если ты рухнешь с коня то возможно действительно окажешься в опасности. В своем волке я уверен, его им не взять. — я бросил взгляд на гнома.

— Я что, мне добавить нечего. Я всегда верил в тебя Фрэнк. — усмехнулся гном.

— Давлин, вы с Гримером будете руководить пехотой. Все просто вы наковальня, мы молот. Нам просто надо реализовать преимущество кавалерии.

— Ага, завтра будет славный день, — мрачно добавил я.

— Я ждал этого дня всю свою жизнь, Фрэнк. — ответил Грай.

После меня ждала бессонная ночь. Ладно, ездить верхом на волке я научился во время своих путешествий по Гундабару, успокаивал я себя. Во времена моей юности у меня даже была отдельная дисциплина конный бой. Сейчас я старательно вспоминал занятия где нас учили противостоять пешему сопернику. Как правильно рубить, не подставляясь под удары. Было страшно. К утру пришло забвение. Через час после рассвета мы свернули лагерь и двинулись на врага. Хотя мне до сих пор было сложно видеть в них врагов, в тех кого я не знал, кто мне ничего не сделал и кто жил на другом краю света. Мне сложно было четко обозначить причины, почему они должны были умереть. С другой стороны, честно говоря, у меня не было ощущения, что я что то делаю не так. Ну имеется в ввиду в тем моменты когда я мог чувствовать что-то кроме страха. Но он в свою очередь понемногу изживался горькой самоиронией и едким цинизмом. И вот я в сверкающих доспехах, на белом огромадном волке ехал впереди колонны всадников. За три километра до встречи с неприятелем мы развернулись в боевой порядок. Привели в готовность нашу катапульту на колесиках. В первую очередь конечно она давала нам моральный эффект. После событий у Замка Рассвета, вид летящих камней должен был наводить на противника непередаваемый ужас. Помимо того стратегически, она вынуждала противника играть первого номера. Мы могли наносить урон не сближаясь, пусть и незначительный. Значит атаковать придется Карвину. А без кавалерии это непросто. Когда сойдутся два пехотных строя мы ударим с флангов конницей. Этому приему учат в любом командном вузе на первом курсе. Он прост как и все гениальное. Еще пару часов возни, и вот две армии выстроились друг напротив друга. Метрах в восьмистах от нас развернулись боевые порядки орков. Если бы меня спросили сейчас сколько их навскидку, я бы ответил тысяч сто. Минимум. Паника потихонечку снова начинала вступать в законные права наследования престола в моей голове. К счастью шлем скрывала мое лицо, и поэтому вид у меня невзирая на все перипетии моего внутреннего мира был вполне себе героический. Пехотные лавины начали сходится. Мы заняли свои позиции на флангах, чуть сзади. Грай суетился, где-тл вокруг раздавая приказы адъютантам и расставляя кавалерию. Я конечно тоже был в курсе плана и понимал что к чему. Честно говоря план был прост и тривиален, и поэтому любой из нас мог составить его единолично. Но последний раз я знал все это вчера вечером за ужином. Ровно до того момента, когда мы каким то непостижимым образом пришли к консенсусу по поводу того, что я тоже пойду в атаку. Наша катапульта начала метать камни. Там куда метили наводчики в рядах орков начиналось заметное беспокойство. Слава о смертоносных машинах прокатилась по стране. Ряды сомкнулись закипела битва. Гундабарец пустил первую конную войну в атаку. Ей навстречу выдвинулись резервы, прикрывая фланг. Время шло, лилась кровь. Я немного перегорел, нервное напряжение спало на смену ему пришла некоторая апатия и обреченность. Начала сказываться усталость бессонной ночи. Я был зрителем в театре. Конный удар повторился на этот раз с обоих флангов. И снова их встретили каре из резервов. Конница первой волны начала отступление. И тут выдвинулись мы. Загудели трубы, лавина пришла в движение. Наша группа была самой многочисленной, мы включали чуть больше половины всех конников. Первые две атаки исчерпали резервы, по длинной дуге мы заходили во фланг и тыл сражающихся орков. Гуща сражения бесформенной темной массой неумолимо приближалась, причем со скоростью куда большей нежели мне того хотелось. К счастью развернуться и бежать мне было некуда, потому что за моей спиной более полутора тысяч всадников неслось в карьер. Сейчас моими действиями руководил исключительно инстинкт самосохранения. Грай и орки из его личной охраны скакали рядом и перед самым сближением вырвались чуть вперед. И вот я уже лечу в гуще сражающихся. Я наношу академически правильные удары, рубящие с вложением корпуса. Один на право, один налево. Мы обрушились подобно молоту. Наемники и так значительно превосходили умением и вооружением армию равных и брали верх, а когда мы оказались сзади это был разгром. Враги обращались в бегство. Мой дорогущий отточенный клинок из первосортной стали режет плоть, доспехи и кости с одинаковой легкостью. Удары за счет инерции скачущего волка и нанесения сверху вниз получаются сокрушительными. Шерсть моего скакуна и мои сверкающие доспехи щедро заляпаны кровью. В какой-то момент я понимаю, что моя пищеварительная система дала волю страху когда-то и я в пылу боя даже и не заметил этого. Вскоре все кончено. Плечо и рука немеют под тяжестью клинка. Саднит колено. Хочется сменить белье. Наши войска преследуют отступающего неприятеля. Мой волк прокладывает мне путь в противоположном направление, сквозь плотные ряды наших солдат. Теперь можно отдохнуть. На командном пункте я застаю Давлина. Гример и Грай руководят преследованием. Есть время осмотреть себя. Доспехи покрыты неисчислимым количеством выщерблен. Кое где даже видны солидные вмятины. Самая значительная на левом колене. После того как я слез с волка стало заметно что я ощутимо хромаю. Белое Ухо ранен. Его забирают под свое попечительство орки из обслуги. Чувство отвратительное. Руки дрожат, колени подкашиваются. Сегодня возможно я впервые кого-то убил.

— Поздравляю с победой, герой. — говорит Давлин. — Теперь наверное ты потребуешь поставить тебе статую?

На ответы просто нет сил. Я тяжело опираюсь руками на телегу с каким то хламом. Борюсь с подкатывающей к горлу тошнотой.

— Тебе пожалуй что нужна женщина. Сбросить напряжение?

— Помыться мне надо, Дав.

Идея принять активное участие в диалоге, было негативно воспринята моим организмом. Меня вырвало. Дальше мы молча ждем Грая. Я перебрался виснуть на другую телегу. Орк объявился минут через тридцать. Лицо его сияло триумфом.

— Враг разбит, господа! Окончательно и бесповоротно. Почти все пешие уничтожены или взяты в плен. Или же будут до заката солнце. Правда Карвину удалось уйти, но впрочем я и не рассчитывал взять его.

— Хм, здорово. — равнодушно отозвался гном.

— Глубоко индифферентно. — подал голос я.

— Ну мы это, пьем? — спросил Давлин.

— Черти. — весело сказал Грай. Сейчас даже мы дуэтом не могли сломить его оптимизм. — Он подошел ко мне и принюхался. — Воитель. И этот человек собирается править государством. — с усмешкой сказал он.

— Девятнадцать на двадцать два?

— Что?

— Умнож. В уме. Не можешь? Тогда иди в задницу. Правитель.

— Ладно, замяли. Всякое бывает, по первому разу.

— А ты?

— Что?

— Ну когда первый раз был в битве, нет?

— Нет, конечно.

— И сколько тебе было.

— Четырнадцать.

— Тяжелое детство.

— Хотя это только если считать непосредственно схватки. Лучником я побывал в деле и того раньше. — и Грай, даже не хвастался, он выглядел так как будто в серьез уточнял ответ.

— А один черт, пошел ты Грай в задницу. Если все кончено, то я могу прервать свой героически ратный путь и пойти помыться. И Дав что ты там говорил про женщину? Так вот надо, валяй. И напьемся потом.

— Сделаем Фрэнк, в лучшем виде. — ответил гном. Он как и я вырос у христа за пазухой и поэтому мог оценить как непросто дался мне это день .

— Это была славная победа, джентльмены. И мы должны воздать почести Бахусу за то, что он даровал нам ее.

— Это еще что за зверь— спросил орк.

— Бог. У нас на западе их уйма. По праздникам их продают по десять монет за штуку. На каждого человека приходится по два, на каждую проститутку, гнома или бутылку рома по одному.

С этими словами я удалился, и наконец снял доспехи, помылся и дал возможность лекарю осмотреть свои раны. Потом мы закатили славную пирушку. Стратегически это было конечно не выгодно, логичнее было сходу занять столицу. Но ничто человеческое нам было не чуждо. Ну и таким образом я повстречал мать своего, тогда еще будущего, ребенка. Давлин как и обещал расстарался и выбрал мне лучшую девушку из сопровождающих бордели. Девственница, красивая женщина. После той ночи она так и осталась моей содержанкой. Не знаю это плохое слово мне кажется. Хотя и слово жена подходит в равной степени не лучше. С одной стороны я никогда не любил ее. Никогда не думал сделать ее императрицей. Просто тогда, в тот период это было чертовски удобно, иметь любовницу. Для нее же это тоже был шанс за который она ухватилась. А потом я привык. Даже привязался. В таком положении мы и были вместе многие годы. Она жила в своем богатом доме в Замке Рассвета. Потом со временем у нас там начался формироваться какой никакой двор. У нее был свой салон. Ее звали Мария. Она растила нашего сына. Я же принимал в его воспитании очень эпизодическое участие. В основном я настаивал на его образовании. Ничего хорошего из этого не вышло. Когда мы отправили его учится на запад, он почувствовав вкус свободы слетел с катушек. Много денег, развязная жизнь. Он жил там под чужим именем. Не смотря на то, что большие штрафы за нарушения дисциплины в пользу университета регулярно оплачивались через два года его выгнали. Я никогда не хранил верность Марии. Да никто этого от меня и не ждал. Я был с ней только когда хотел этого. Тем не менее она была очень важной частью моей жизни. Была ли она мне верна, когда меня не было рядом? Не знаю. И не хочу знать. Уже много позже, когда у нас появилась свое развитое ведомство разведки, способное выяснить что угодно, а уж проследить за моей любовницей и подавно, я все равно не захотел этого выяснять. Такой я был человек. Я наворотил много чего, но смелости смотреть правде в глаза во мне никогда не было. Была ли она счастлива? Не знаю тоже. Мне сложно понять это. На мой взгляд такая жизнь в золотой клетке безрадостна. Но сотни женщин искали такой доли. Да и откровенно говоря мне было все равно. В первую очередь это решало проблему моих физиологических потребностей. Поэтому все было так. Мне всегда казалось, что это не самая красивая страница моей биографии. Хотя если учесть что я вписал эту страницу, наверное я думал так чтобы оправдаться. Перед собой. Или богом. Если конечно он был. У меня было много других романов и увлечений. Ну может и не много наверное. Но были, иногда. А в тот день мне нужна была женщина. Причем любая. Я мог расстаться с жизнью. Не уверен, что угроза была реальной, но ощущение угрозы наверняка и более чем. И я убил многих. В первый раз. И теперь мне хотелось жить. Спешно и не раздумывая. И то, что по сути я покупал себе эту часть жизни за деньги, ту которую нельзя купить а надо только заработать, мне тогда было все равно. Конечно, я не делал этого в прямую. Так я не мог никогда, ни разу не пользовался продажной любовью. В прямом смысле этого слова. С другой стороны большая часть моих отношений в Вольном Городе, строилась на моих возможностях делать дорогие подарки. Я был молод, особенно для человека моего состояния, не урод, и конечно, в первую очередь, баснословно богат. Поэтому для девушек среднего сословия, которым нечего было думать о династических браках, сохранении чести и тому подобной ерунде, и в тоже время состояния и положения хватало, чтобы ухаживать за собой, не работать, получать какое-никакое образование, я был желанной целью. После моих коротких романов родители многих из них обзавелись новой лавкой или долей в доходном доме. Для меня это были мелочи, карманные расходы. И такая завуалированная форма продажной любви меня нисколько не смущала. С одной стороны я не строил иллюзий и понимал первопричины, с другой все-таки формально эти отношения строились на взаимной симпатии, что отчасти и было правдой. Хотя бы отчасти, этого было достаточно. Так как до вступление в права наследования, во времена своей студенческой бытности, я не мог пользоваться этими преимуществами, то мои отношения с противоположным полом носили больше платонический характер. И после того как я встал у руля торговой империи я поспешил исправить ситуацию. Хотя когда я учился за узким морем я даже дружил с эльфийкой. Как мне тогда казалось был влюблен безумно, писал стихи, гулял вдоль кромки моря и все тому подобное. Как и следовало ожидать это кончилось ничем. Эльфы относятся к людям как к игрушкам, как домашним животным. При нашем расставании она сказала, что вполне может хранить мне верность до самой моей смерти. Для нее этот промежуток ведь не существенен. Меньше всего тогда мне хотелось услышать сарказм. Я был молод, глуп и раздавлен. Я вернулся домой на запад, она отправилась учиться дальше в священные земли эльфов, в орден видящих. Потом я стал старше, поумнел, пришел к выводу, что это все ерунда, но забыть ее так и не смог. Что впрочем никак не мешало мне в течении пары лет попробовать себе в роли бабника. Победы мои были не столько славные и сложные сколько многочисленные. А потом я как то внезапно стал императором и по большей части моей личной жизнью стала Мария, а на большее времени не оставалось.