Глава четвертая. Богиня смерти

Ночь раскинулась россыпью ярких звезд, тишиной и легким морозиком.

Рэми не спал. Лежал без сна, смотрел на гуляющие по потолку тени, вслушивался в дыхание спящего с ним на одном ложе Свана, и пил… пил льющую вокруг силу, пьянел почти до потери сознания и не мог напиться. Как же он раньше не понял?

Маг это всего лишь человек, который мир ощущает ярче, чем другие. В любом месте, в любое время.

Он закрыл глаза, почувствовал, как пробежала под половицами мышь, встряхнул пугливо крыльями вместе уснувшим на чердаке лесным голубем, задышал в такт спавшему у кровати Вихрю и встрепенулся, испуганно выплыл из дремы, когда услышал бесшумные шаги скользнувшего в их со Сваном комнатушку человека. Чужака.

Вихрь утробно зарычал и мгновенно успокоился, почувствовав руку хозяина на холке. Притворяться спящим казалось глупым, но Рэми все так же лежал закрыв глаза, мысленно успокаивая напрягшегося рядом с ним барса. Надо быть полным тупицей, чтобы попробовать к ним прокрасться, минуя Вихря. Да и по чью душу гость явился? По его или, скорее, по Свана?

— Хороший котик, — прошептал кто-то едва слышно, и Рэми выдохнул сквозь зубы.

Точно идиот. Барс не слушался и не собирался слушаться никого из отряда, помимо тени Рэми, Эллиса, остальных лишь терпит, так на что этот незнакомец надеется?

Вихрь ожидаемо зарычал, Рэми, не собираясь портить себе удовольствия, мягко, незаметно ткнул его ладонью, мысленно приказывая не вмешиваться. Повернулся рядом, застонав во сне, Сван, ветер взбаламутил ветви растущей под окном яблони, заставив плясать тени. Через опущенные ресницы Рэми видел склонившуюся над ним наглеца, стремительным движением убрал руку с холки Вихря, нашел ладонью шею гостя, и, резко встав, впечатал его в стену. Дрожит гость, сам боится. И без оружия, это хорошо. Значит, пришел все же не убить. А зачем?

— Ты совсем обезумел, Даг? — спросил Рэми, отпуская мальчишку. — Жить расхотелось?

Даг, ярко-рыжий, на год-два младший чем Рэми, недомерок, кашляя сполз по стенке на пол, схватившись за все еще, наверняка, болевшую шею. Впрочем, боль мальчишка заслужил. Мог явиться открыто, а предпочел прокрадываться, как вор, за что и получил.

— Рэми? — приподнялся на локтях Сван.

— У нас гости, друг мой, — ответил вождь. — Я справлюсь, можешь спать дальше.

— С тобой поспишь… — оборотень спустил голые ноги с кровати, с интересом посмотрев на мальчишку. — Это тот самый, что еду от недомерков носит?

Рэми скривился, схватил мальчишку за шиворот и грубо выволок его в общую залу. Ему не понравилось ни режущее презрением «недомерков», ни высокомерность Свана. Но что поделать, не любит король своих подданных-необоротней. И плевать, что именно эти «недомерки» дали им убежище в доме на болотах, что именно они посылали им книги. А книги помогли Рэми понять.

— Иди сюда! — сказал вождь, хватая ослабевшего насильно сажая Дага на скамью.

Чаша с вином, предусмотрительно поданная гостю Эллисом, помогла. Мальчишка выпил, закашлялся, но бояться явно стал меньше. Кто-то зажег лампаду, наверное, Ульф, Рэми было все равно. Он чувствовал страх Дага, как свой, он опустился перед юношей на корточки, прикоснулся к его щеке, успокаивая, и с облегчением почувствовал, как потекла через его пальцы сила. Он все еще может исцелять. Он более не беспомощен, каким был совсем недавно.

— Все хорошо, не бойся.

— Я не боюсь, — глупо, как ребенок, возразил Даг.

Рэми чувствовал, как понемногу просыпается общая зала. Встал со скамьи Вихрь, завозилась в углу семья оборотней-волков, убрал руку с меча Айвэ.

— Зря не боишься, — улыбнулся Рэми. — Если бы я не спал, Вихрь перегрыз бы тебе горло. Не смотри, что рядом со мной он безобидный.

— Я не хотел ничего плохого, — ответил Даг, — я лишь хотел предупредить.

— О чем?

Рэми спиной чувствовал, что все в этой комнате навострили уши. Никто не пытался вмешаться, оставляя говорить Рэми, но слушали все внимательно.

— Беги! — прохрипел Даг, внезапно смело заглядывая Рэми в глаза. — Ради богов, беги, вождь.

Рэми опешил. Вновь приобретенным даром он чувствовал, что юноша опять боится. Но боится не себя, боится, как ни странно за них, за тех, кто его гораздо сильнее.

— Почему я должен бежать? — тихо просил вождь.

— Отец обезумел, — горячо шептал Даг, продолжая смотреть Рэми в глаза. — Говорит, что здесь принц-оборотень. Людей пришлет, чтобы вас… прошу, мой вождь. Я знаю, что ты сильный. Но их много, у них стрелы. И в доме вас ходят замкнуть, а дом поджечь.

В их разговор опять никто не вмешался, но Рэми шкурой почувствовал, как тяжелое молчание сменилось едва заметной, активной деятельностью. Вирес разбудил Лию, бросил ей на колени теплую одежду. Мать-волчиха начала быстро одевать сонную дочку, ее сын молча складывал в котомки вещи, а Ульф заставил встать и начать собираться Свана. Увидев, как Эллис прячет в рюкзак пару книг, Рэми слегка нахмурился. Может, не стоит брать не свое, но если деревенские недомерки хотят сжечь дом… то почему бы и нет?

— Вот как, — усмехнулся Рэми, возвращаясь мыслями к Дагу. — А ты почему помогаешь?

— Потому что Ульф меня спас, — опустил голову юноша и вдруг тихо, едва слышно добавил:

— Возьмите меня с собой, пожалуйста. Не жить мне тут, после того, как вас предупредил, да и не хочу я. Мочи нет всю жизнь по лесам прятаться. Я понимаю, что я не оборотень, понимаю, что для вас я как говорящий зверь, но… я действительно хочу пойти. Потому что только так можно что-то изменить. Не в лесах. А рядом с тобой… вождь.

— Почему ты решил, что я другой, чем они?

— А что я слеп? — воскликнул Даг, покосившись на Свана. — Ты со мной как с человеком разговариваешь, а эти… эти только косятся. И слова у них такие… что лучше бы не слышать. Даже Ульфа. Даром, что меня на той охоте спас.

Рэми вспомнил роняющий листья лес, полосатую, гибкую спину несущегося впереди оборотня-тигра, хорошо ощутимый, пьянящий запах охваченного страхом человека. А ведь он был в той охоте, среди тех, кто бежал по следу Дага. И если бы не стрела Ульфа… Кто знает, пощадил бы Рэми мальчишку-недомерка? Но говорить Дагу об этом вовсе необязательно.

— Не побоишься? — усмехнулся вождь. — Я ведь хуже, чем оборотень, я ведь…

— Знаю, — смело посмотрел в глаза Рэми юноша. — Я видел вас вчера.

Рэми вздрогнул.

— И крылья ваши видел. Я не знаю, могу ли, но если могу… научи! Все для тебя сделаю! Не хочу быть беспомощным!

Рэми прикусил губу, физически ощутив повисшую в комнате тишину. Он ведь так и не рассказал остальным, что вновь обрел силу, а вместе с ней — возможность перевоплощаться, возможность летать. Не рассказал, как пьянила высота, и как он потерял контроль, чуть было не превратившись в зверя. Стыдно же такое рассказывать…

А научить Дага? Магии нельзя научить, магом надо родиться. Дар изначально есть или нету, а в Ларии, как ни странно, его сейчас не было ни у кого. Интересно, почему? Что сделал тогда король, чтобы очистить свою землю от магов? И можно ли это изменить?

Рэми не знал ответов на эти вопросы. Не знал, можно ли вернуть ларийцам их силу, даже не силу, их чувствительность к силе, потому не стал ни ободрять Дага, ни его разочаровывать. Мальчик пойдет с ними. А потом посмотрим.

— Мой вождь? — тихонько спросила Лана. — Ты все же вернул свою силу?

— Не совсем, — опустил взгляд Рэми. — Та магия, что струится в Ларии, она другая. И я еще не совсем понимаю, как ее контролировать. Поговорим об этом позднее. Гораздо более важно…

Рэми прикусил губу и посмотрел на оборотня-волка, окруженного семьей. Испуганные дети, бледная как снег жена. А ведь Рэми и Свану придется бежать от погони. Не с детьми же.

— У вас есть место, где вы можете скрыться? — спросил Рэми. — Без нас вы будете в безопасности. С нами…

— Есть, — ответил волк-оборотень. — Но я не хотел бы бросать Свана и Ульфа. Это наш долг…

— Твой долг защитить твою семью, — оборвал его Рэми.

Оборотень опустил голову, и Рэми понял, что попал в цель. Мужчина, наверняка, уже об этом думал. Наверняка, решил, что лучше для его семьи быть подальше от Свана. Только вслух говорить не хотел.

Долг… перед страной или перед близкими? Что важнее? Для себя Рэми не мог выбрать, а вот за этого человека все же выберет.

— Ты уже достаточно помог, — Рэми поднялся, подошел к мужчине и сунул ему в руку тяжелый мешочек с золотом.

— Я делал это не ради денег. Мы все делали это не ради денег, — ответил тот, слегка покраснев, но золота не взял — И вам, наверное, они будут нужнее.

— В моем рюкзаке остались драгоценности Ланы. Нам их хватит надолго. А ты… ты заслужил хоть что-то помимо судьбы изгнанника.

— Позволь себе помочь, — вмешался Сван.

Он отобрал у Рэми мешочек с деньгами и протянул золото волку.

— Я… — смутился оборотень.

— Спасибо тебе, — просто ответил принц. — Спасибо за то, что не дал умереть раненному Ульфу и принял его в своем доме. Спасибо, что и словом упрека не отозвался, когда на тебя и на твою семью началась травля, и вы оказались на этих болотах. Спасибо, что даже теперь хочешь следовать за нами. Теперь очередь твоего короля позаботиться о тебе и твоей семье. Обещай мне, что вы будете в безопасности. Обещай, потому что я не хочу переживать твою смерть и смерть твоих детей.

— Мой король, — опустился волк на колени, и на глазах его выступили слезы. — Мой король, ты так добр.

— Это все, что я могу тебе пока дать, — ответил Сван, и голос его дрогнул. — И даже это золото принадлежит не мне, а моим друзьям. Прости меня, друг мой, мне больше нечем вознаградить твою преданность… а преданных людей у меня осталось так немного.

— Мой король, я клянусь…

— Не надо, — Сван опустился перед ним на корточки, взял его ладонь и вложил туда мешочек с деньгами. — Не надо клясться. Если когда-нибудь еще придется тебе выбирать, я или безопасность твоей семьи, просто выбери последнее.

— Я никогда тебя не предам, — ответил мужчина, но мешочек все же взял. — Но… что в этом толку. Мое убежище слишком далеко. Не гони нас, — он сглотнул. — Без вас нам не выжить.

— Ошибаешься! — вновь вмешался Рэми. — Никто тебя не гонит и не предадим мы тебя, и не бросим. Сила Ларии другая, при ее помощи я не могу открыть арки перехода, но у нас остался еще… Подойди, Айвэ.

Рэми видел, что волк-оборотень ему все же не верил. И семья его до конца не верила — жена смотрела встревожено и с испугом, будто действительно вообразив, что их собираются бросить, маленькая девочка бесшумно плакала и жалась к матери, старшие сыновья опустили взгляды в пол, не осмеливаясь посмотреть на взрослых. Они все чувствовали себя лишними, обузой, и в то же время вспоминали, что одни в этом лесу сгинут. Тяжелая ситуация. И времени, чтобы успокоить, объяснить, совсем нет.

Айвэ подчинился, встал перед Рэми на одно колено и даже не дрогнул, когда вождь коснулся его висков и начал вливать в себя его силу. Доверяет так, что Рэми мог бы вытянуть кинжал из ножен, чтобы перерезать Айвэ горло, и тогда бы не пошевелился. Как и все виссавийцы, хоть виссавийцем стал совсем недавно.

Рэми глубоко вздохнул и поднял голову, медленно закрывая глаза. Магия Виссавии была мягче и нежнее на вкус, чем ларийская. Душу тронуло тепло, по мышцам разлилось знакомое жжение, и стало даже немного жаль… до тех пор, пока над Ларией завис щит Алкадия, ни Рэми, ни Айвэ, ни Вирес более не почувствуют милости Виссавии и кассийских богов, не смогут воспользоваться привычными заклинаниями. Придется двигаться вслепую, как беззащитный котенок тыкаться носом в стены корзины, чтобы выжить. Но лучше так, чем и вовсе без магии.

Двигаясь медленно, боясь потерять даже каплю полученной силы, Рэми подошел к волку-оборотню. Как через сон слышал он приказ Виреса собраться семье оборотней за спиной их отца, протянул руку и коснулся груди мужчины. Опять тепло. Упругая, неумело и бессознательно поставленная преграда — каждое живое существо противится проникновению мага внутрь своей души. И сегодня легче быть настойчивым, игнорировать сопротивление, причиняя оборотню боль, медленно погружаясь в чужое сознание, чем разомкнуть уста и выдавить приказ: «Расслабься». Слишком мало сил на уговоры… прости. Раскройся.

Оборотень судорожно вздохнул, в сознание Рэми хлынули чужие воспоминания. Мелкими водопадами разбивающаяся о камни горная речка. Запах трав, миниатюрные сосны на крутых склонах, много солнца и запах свободы.

Поймал. Рэми опустил руку, начал плести заклинание, молясь, чтобы его не прервали. Сил может не хватить… Еще немного… и вырисовывается за спиной арка, и клубится в ней туман, и падает Рэми на колени, чувствуя, как близко, слишком близко подошел к критической границе, за которую нельзя заходить.

Маг, потративший слишком много сил, умирает.

— Уходите! — выдохнул он, отталкивая бросившегося к нему Эллиса. — Я не смогу продержать арку долго.

Первым в туман вошел мальчик. Выбежал через миг с той стороны, веселый, радостный, крикнул:

— Идем! — и, схватив сестренку за руку, потянул за собой.

Два. Еще трое.

Последним уходил волк. Но прежде опустился перед Рэми на колени, положив между его ладонями старинный, витиевато украшенный резьбой амулет:

— Да хранят тебя боги.

— Иди! — выдавил из себя Рэми, чувствуя, как бежит по губам горячая кровь.

Еще немного, еще чуть-чуть. И с головой захлестывает острое чувство облегчения, когда арка перехода медленно тает за спиной, переставая впитывать в себя быстро тающие силы.

— Вставай, — насильно поднял Рэми на ноги Вирес. — Всегда все делаешь сам, не даешь себе помочь. Ты забыл, что нам надо отсюда сматываться?

— Не забыл, — тяжело дыша ответил Рэми. Перед глазами все плыло, но силы быстро восстанавливались, и на освободившееся после выплеска виссавийской магии место быстро вливалась ларийская сила. — Все готовы?

— Все. Куда мы денемся.

Рэми сжал подаренный амулет и не глядя на его знаки, повесил его на шею. От таких подарков не отказываются. Он обвел внезапно опустевший общий зал внимательным взглядом. Сонный, угрюмый Сван, рядом с ним, куда ж он денется — Ульф. Напуганная Лия, опирающаяся на руку настороженной Ланы. Айвэ, бледный и потерянный, лишившийся своей силы. Даг, который все так же упрямо не желал уходить. Эллис, сующий Рэми в руки чашу с отваром. Только до отвара ли, потому что одного человека не хватало:

— Где Рэн?

Все как-то быстро всполошились и начали оглядываться, будто надеялись, что темноглазый, суетливый Рэн был где-то рядом.

— Проклятый мальчишка, — выдохнул Вирес, когда стало понятно, что Рэн все же исчез.

То, что Вирес не очень-то любил шаловливого Рэна, Рэми знал давно. Да и за что его любить-то? Мало того, что без своих шуточек жить не может, так еще и черный хранитель, из глаз которого смотрит сама смерть.

Один лишь Рэми мог выдержать этот взгляд: чего уж бояться смерти, если она и без того всегда рядом. Рэми уже привык, остальные старались от черных хранителей держаться подальше. Даже виссавийцы, что уж говорить о кассийцах.

— Рэн часто выскальзывает ночами на улицу, когда все спят, — начала Лия, поглаживая располневший живот. — Потому-то дверь сегодня и была открыта… и Вихрю каждый раз швыряет кусок мяса, чтобы не выдавал.

Рэми посмотрел на Вихря, а тот лишь виновато опустил взгляд, глядя куда-то в немытые половицы.

— А ты чего молчала?

— Так… это… — еще больше смутилась Лия. — Любовь у него. Когда его плащ чистила, сняла с его рыжий волос. Длинный… вьющийся. Женский. А у нас тут рыжих, как бы и нет…

— Убью подонка, — зашипел Даг. — Это он с моей сестрой!

Рэми начал вспоминать. И как они остановились в таверне в первую их первую ночь в Ларии, и как Рэн сглупил и спас рыжеволосую девчонку, и как девчонка та оказалась сестрой Дага. И взгляд Рэна, теплый, ласковый, вспомнил. Проклятие, как же он раньше не догадался. Как же ее звали-то? Юна!

«Горе одно с тобой и с твоими людьми, Рэми, — переметнулся львом Сван. — Идем искать твою пропажу. Думаю, остальным тут тоже оставаться не стоит. Так пусть идут по нашим следам. Ульф их поведет».

Рэми, не слушая возражений Виреса, тоже перекинулся зверем и приказал: «Будьте осторожны. Айвэ, Эллис! Приглядывайте за сестрой и Ланой».

И вылетел на улицу за Сваном. Ночь распахнулась им навстречу, дыхнула морозной тишиной. Подбежав к калитке, Сван опустил нос и на некоторое время застыл, пытаясь поймать запах, а потом бросился в чащу леса.

Идиот Рэн! Хранитель смерти, оттого и темноты не боится, и лесных зверей. Нет такого зверя, что осмелился бы напасть на человека, несущего запах смерти. Рэми и того воротило, когда он за Сваном несся по следу, и плакал зверь внутри, и умолял повернуть обратно, и говорил, что эта жертва не только опасна, но и губительна. И даже человеческий разум, осознание, что бегут они по следу друга, не помогал. Рэн опасен. Очень опасен. Впрочем, это Рэми знал уже давно.

Покачивались вокруг ветви орешника, шуршали под лапами покрытые инеем листья, мелькали в прорехах между деревьями звезды. Перепрыгнув через бархатом серебрившуюся грязевую лужу, они подлетели к покрытому мхом стволу опавшей березы и застыли.

«Тише, — остановил Сван Рэми. — Смотри!»

Рэми передернулся. Опоздал. Мало того, что идущие к дому люди вышли на Рэна, так еще и черный хранитель использовал свою силу… только получилось не совсем так, как должно было, ведь их кассийские боги не слышат, а чужие… откликнулись. И застыла вокруг тишина. Мягкой, упругой поступью, вышла из-за деревьев милостивая хозяйка-смерть, подняла к усыпанному звездами небу бледное лицо, протянула к испуганным людям руки.

Люди дрожали, но не осмеливались убежать. Рэн неподвижно стоял посреди поляны, между сородичами Дага и богиней смерти, прижимая к себе тонкую девушку, и ее пышные, распущенные по плечам волосы, поблескивающим в свете звезд водопадом струились по его плащу. Девушка плакала. Жалась к хранителю смерти, не осмеливаясь оторвать от его плеча лицо, содрогалась от бесшумных рыданий. А в широко распахнутых глазах Рэна клубилась смерть. Ничего не видит, ничего не слышит. Застыл по другую сторону грани, там, где другим не место.

«Рэн!» — выпрыгнул на поляну Рэми.

Хозяйка-смерть шагнула ближе. Тьма пышными прядями струилась по ее спине, спускалась на землю, шлейфом убегала под сень деревьев, оставляя под собой безжизненную, выжженную землю. Люди глядели на нее заворожено, с мистическим ужасом, не в силах отвести взгляда, двигаться не в силах, вздохнуть лишний раз, а смерть смотрела только на Рэна. Как на неразумное, горячо любимое дитя, как на маленькое чудо, на редкостный, ярко-черный цветок, распустившийся на ее ладони.

«Он не твой! — встал между смертью и Рэном Рэми. — Не тебя он звал, и ты это знаешь!»

— Он звал смерть, — прошелестела богиня. — В этих землях смерть это я. Я заберу его. И его возлюбленную. Я подарю им покой, на который они заслуживают. Иди ко мне, мой мальчик!

«Он принадлежит моей богине, Виссавии!»

— Виссавия не властна на моих землях. Здесь он мой.

«Только Виссавия властна над моими людьми! — выкрикнул Рэми. — Попробуй тронь его и отдашь судьбу твою в мои руки! Даже боги бессильны перед гневом целителя судеб! Не делай нас твоими врагами, великая богиня!»

— Возлюбленный сын темной сестры-богини… — будто не услышала Рэми смерть.

Она в одно биение сердца оказалась рядом с Рэном, укутала его в туман, черным языком провела по его шее, слизывая с нее капельку пота, вплела тонкие, бледные пальцы в его волосы и на миг прильнула губами к его губам. Юна, все так же дрожа, мертвой хваткой вцепилась в своего возлюбленного:

— Не отдам! — шептала она. — Никогда тебе его не отдам!

— А ты? — повернулась смерть к Рэми.

Шагнула близко, так близко, что одежды ее коснулись плеча Рэми, отозвавшись во всем теле ледяной дрожью. Опустилась перед ним на корточки, погладила морду, пропуская его белоснежную шерсть между бледными, длинными пальцами. Рэми терпел, сжав зубы. Старался не дрожать, утихомиривая предательское тело, даже потянулся носом к пальцам богини, легкой лаской, потерся об ее руку, прося о милости и пощаде. Но и сдаваться не спешил. Виссавия разгневается, если кто-то тронет ее вождя. Виссавия пойдет к братьям своим и сестрам, богам Кассии, и начнется война… какой лучше не начинать.

— Ты прекрасен, — улыбнулась смерть.

«Ты тоже прекрасна», — признал Рэми.

— Ты первый, кто мне это говорит. Обычно все боятся… твое тело дрожит, твоя душа не признает моей власти. Дерзок и смел, сын великой богини. Носишь в себе душу сына Радона, умеешь изменять чужие судьбы.

«Исцелять», — поправил ее Рэми.

— Пусть будет исцелять, — она скользнула пальцами ему под подбородок, заставив поднять голову и посмотреть себе в глаза: — Исцели судьбу моего брата, великий вождь Виссавии.

Рэми моргнул, не понимая. Богиня его просит?

— Вызволи его из заточения… а мы сумеем тебя отблагодарить.

«Кто посмел его заточить? Бога?» — непонимающе посмотрел на нее Рэми.

Кто такие «мы» он как раз понимал — ларийские боги. А милость богов, пусть даже и чужих, ему ой как сейчас пригодится.

— Тот, кому мы сами дали власть, — грустно ответила богиня и ткнула вдруг в амулет, висевший на шее вождя. — Там где двое, раньше было трое.

Рэми ничего не понимал. Он хотел еще что-то спросить, но все вопросы вдруг куда-то исчезли, а миг душевного единения с богиней рассеялся. Она вновь стала далекой и недоступной, вновь забыла о вожде и вспомнила о Рэне.

Рэн моргнул, глаза его вмиг обрели осмысленность, а руки сильнее сжали талию Юны:

— Моя госпожа, — прошептал он, склонив перед богиней голову.

Смерть ответила милостивым кивком и исчезла. Дышать сразу же стало легче. И кровь, еще недавно медленно текущая по жилам, вскипела в ответ на пронесшийся над поляной крик:

— Бей колдуна!

Рэми распластался в прыжке, вмиг принял человеческий облик и, вырастив крылья, закрыл ими Рэна и девчонку, одновременно укрепляя их магией. Почувствовал, как заскользили по крыльям, отлетая, стрелы, как пронеслась над поляной человеческая ненависть, смешанная со страхом, и кто-то совсем близко заорал:

— Жгите их! Они боятся огня!

Рэми поднял голову, посмотрел Рэну в глаза и сказал:

— Ты! Почему ты всегда влипаешь в неприятности?

— Колдун! — закричали за спиной.

Обернувшись, Рэми увидел пару фигур с факелами, бросившихся в их сторону. Думают огонь их спасет? Нарастив когти, Рэми раскрыл крылья, почувствовав, как опять поднял в его душе голову зверь, как зажаждал человеческой крови.

Не дождешься!

Первого нападающего вождь смел ударом правого крыла, все так же продолжая прикрывать Рэна и девушку левым. Рэн что-то кричал, вождь не слышал, вернее, не слушал. Мужчина, оказавшийся слишком близко, повис в воздухе, пальцы Рэми сжались на его шее, когти оцарапали кожу и сдержались за мгновение до того, как разорвать горло. Отшвырнув от себя нападающего, Рэми медленно облизал окровавленные пальцы и с удовольствием посмотрел вслед улепетывающему мужику. Наивный. Он не знал, что оборотни любят человеческое мясо?

От чужой крови внезапно замутило. Плавным движением повернувшись спиной к Рэну, Рэми взял горящий в траве факел, поднял его высоко над головой и выкрикнул:

— Вы действительно хотите умереть?

— Наш долг убить чудовище! — выступил вперед рыжеволосый мужчина, отец Дага и Юны.

Интересно, а кто у них чудовище? Рэн или все же Рэми?

— Вы уже попробовали, — издевательски ответил вождь. — Ну и как, получилось?

Прикрывшись крылом от новой стрелы, он облизнул пересохшие губы и скривился от вкуса оставленной на них крови. Ну почему эти люди столь упрямы? Рэми не хотел никого убивать. Видит Виссавия, не хотел, а зверь внутри ярился все сильнее, и все сильнее была жажда крови. Насколько его хватит, когда его терпение иссякнет? И когда иссякнет терпение пока не вмешивающегося Свана.

— Лучше умереть, чем упустить такого, как ты! — ответил старейшина.

Рэми засмеялся. Нет, он понимал этого мужчину: Рэми отнял у него обоих детей. После того, что произошло на поляне, Дага и Юну лучше обратно к отцу не отпускать. Сожжет же их идиот, сам сожжет и будет плакать да колдунов обвинять, что детей «испортили».

Но людей около двух десятков, злых и свято уверенных в своей правоте. Если нападут все вместе, Рэми долго не выдержать, придется убивать. А так не хотелось.

— Ты забыл обо мне, старик, — прошипел за спиной Рэн.

Вождь медленно обернулся, улыбнувшись. Рэн быстро учится. Ярко-черные крылья хранителя смерти резко ударили по воздуху, подняли вокруг вихри листьев, глаза его радостно улыбнулись, когда на поляну опустился Вирес:

— Опять стремишься развлекаться в одиночестве?

Рэми облегченно выдохнул. Ему не надо было учить ни Рэна, ни Айвэ, как пользоваться ларийской магией — вдохновившись примером вождя, оба все поняли сами. Как и деревенские, по приказу своего старейшины растворившиеся в темноте леса, будто и не было их. Но Рэми до сих пор чувствовал их полные ненависти взгляды. Он до конца не оборотень и не человек. Он маг. И, согласно легендам, не место ему в Ларии.

Так ли это?

Рэми глянул на подаренный амулет — ничего особенного. Два бога-близнеца, Ир и Яр. Человеческое и звериное в душе оборотня.

«Что же ты мне хотела сказать, великая богиня?»