Глава одиннадцатая. Вирес и Джер

Небольшая зала совещаний была тускло освещена чадившими светильниками. Желтый свет скользил по темному каменному столу, углублял тени, погружал в полумрак стоявшие у стен скамьи, потому сидевший на одной из них Джер, наверное, был для всех незаметным. Впрочем, ему это даже нравилось. Он устроился поудобнее, поджав по себя ноги, и слушал. Брат ходил из угла в угол, чуть было не рычал, ярился, и в очередной раз, по кругу, говорил:

— Я не понимаю, чего он хочет! Не понимаю! Не понимаю, почему я не могу подойти к собственной сестре, не понимаю, почему эти чужаки не пускают меня к моему брату? Скажите, разве я хотел вреда Лие? Разве я хотел вреда Рэми?

— Сядь и успокойся, — вмешался отец, — у вождя, наверняка, есть причины.

— Причины? А что мне сказать жрецам? Что мне сказать отцу детеныша? Они все ждут объяснений. От меня, потому что от нашего вождя…

— Эррэмиэль сейчас болен, ты это знаешь не хуже меня, — продолжал мягко уговаривать отец. — И пока он болен, клан висит на тебе.

— На мне? — прошипел Айдан, сжав кулаки. — На мне! Как же! Рэми приходит, вмешивается, говорит непонятные слова, а мне расхлебывай! Я для него никто… мне даже объяснения не полагаются. Я всего лишь должен стоять возле него на церемонии, а потом целовать закрытые двери, за которыми его охраняют. От кого охраняют, от меня? Я все понимаю, но хоть немного уважения мне полагается?

— Пойми… — Отец был все так же терпелив, все так же непробиваем, в то время как другие трое советников благоразумно помалкивали.

Все понимали, что Айдан просто устал. Поболтает и успокоится… и даже не будет делать глупостей. Наверное.

— Нет причин! Я ничего ему не сделал, слышишь, ничего, чтобы заслужить его недоверие!

— Твоя невеста…

— Вот именно, невеста. Не я! Рэми всех жалеет, всех понимает, а сына своего дяди… Мне надоело, слышишь, отец, надоело стучаться в закрытые двери! Сколько можно?

— Он твой вождь!

— Он чужак, который пришел невесть откуда, невесть зачем, и невесть чего от нас хочет. Он человек, который нагоняет волну, не думая о последствиях. Он кто-то, кто совсем не понимает ни нас, ни наших потребностей. Почему ты отдал ему амулет вождей, отец, ради богов, скажи, почему! Ведь все могло бы быть иначе!

— Не понимаешь? — поднял на него удивленный взгляд отец. — Хочешь, что Рэми ушел из клана, тогда как он единственный, который может что-то изменить? Тогда как он — наше спасение?

— Он — наша погибель, — выдохнул Айдан. — Неужели ты этого не видишь? Боги… как же страшно бессилие! Я ничего даже сделать не могу, все мы не можем, остается только ждать. А время уплывает сквозь пальцы!

В двери постучали, и Джер вздохнул с облегчением, кажется, буря проплыла мимо. Айдан мигом успокоился, распрямил плечи, на губах его заиграла спокойная улыбка — уж что-что, а притворяться брат умел знатно. И когда внутрь бесшумно вошел жрец в темных одеждах, Айдан встретил слугу бога как старого друга так, будто недавней вспышки и не было, будто в клане все до сих пор было благополучно, а Айдан лишь хотел отблагодарить жрецов за проведенную церемонию.

— Слышал, что ваш вождь болен? — издалека начал жрец.

Молодой и неопытный, жрец производил впечатление маленького мальчика, которого недавно обрядили во взрослые одежды. Но Джер уже сумел убедиться, что маленького мальчика в Гесте очень даже мало, а вот строгости, острого ума, и, временами, ехидности — хоть отбавляй. И, когда Джер разбил случайно дорогую храмовую чашу, происходивший из клана пантер Гест не стал ни попрекать, ни искать виновного, лишь поймал Джера как-то в полумраке коридора и тихо сказал:

— Придешь в храм и отработаешь стоимость чаши. Иначе пойду к твоему брату, а ты ведь этого не хочешь.

Джер не хотел. Айдан бывал до боли нудным, а еще раз выслушивать долгие нотации о том, каким полагается быть младшему братишке главы клана, Джер не имел охоты. Прийти к жрецу казалось гораздо меньшим наказанием.

Спина у него до сих пор ныла при одном воспоминании, как пришлось стоять на коленях, драить пол храма, каждую трещинку, а потом лазить по стенам, чтобы вычистить до блеска статуи… и Гест все равно был не доволен. Все равно приходил в храм, смотрел презрительно и ровным голосом указывал недостатки.

И с тех пор Джер храмовые вазы обходил за версту, да и в самом храме старался показываться лишь на официальных ритуалах. И, как раньше, не бегал туда, чтобы спрятаться от учителей и не учить долгим ритуалам, этикету, танцам, истории клана и прочим глупостям, которыми ему забивали голову.

— Прости моего брата, — оправдывался где-то вдалеке Айдан, — его ранили на охоте, и теперь он должен пару седмиц должен провести в постели.

— Могу ли я его навестить?

Голос жреца был тихим, едва слышным, но от одного его звука почему-то бежали мурашки по спине. Жрецы они были такими… внешне ничего особого, можно сказать, даже хлюпики, но попробуй ударь, обидь или ослушайся — за ними стояли боги, а гнева богов в Ларии боялись все. И потом ни один оборотень тебе руку не подаст, никто не осмелится сказать тебе доброго слова или принять в своем доме — «проклятые» или «ослушавшиеся» были нежеланны везде. Ведь принимая их — принимаешь на себе и гнев богов.

Жрец мягко опустился на предложенный ему стул и сложил руки на коленях. Пальцы его, никогда не знавшие оружия, тонкие и ухоженные, нервно теребили бусинки четок, но слова выходили четкими и спокойными, будто текущая по равнине река. И от этих слов по позвоночнику Джера вновь пробегала невольная дрожь. Жрец и брат играли в какую-то непонятную игру. Кружили друг против друга, как змеи, в опасном танце, не решаясь напасть первым и ожидая нападения.

Все же Айдан прав… раньше они со жрецами жили в мире, и лишь с приходом вождя этот мир покачнулся. Все покачнулось. Все начали сомневаться, а сомнения — путь к разладу.

Только и во лжи жить сложновато, для Джера, сказать по правде, было невыносимо. И делать и дальше вид, что все замечательно Джер не мог… да и у брата это в последнее время получалось все хуже.

Так, может, их клану был нужен этот самый Рэми? Боги только знают. Джер? Джер просто сидел и наблюдал. Все равно брату в таких разговорах он не помощник, скорее только помешает.

— Ты же знаешь, мы сильны в целительстве, — продолжал Гест. — Могли бы осмотреть раны вашего вождя, помочь ему справиться с лихорадкой. Могли бы провести над ним обряд…

— Не думаю, что в этом имеется необходимость, — неожиданно резко ответил Айдан. — Пойми, мой друг, вождь долгое время отсутствовал… и… несколько отвык от наших обычаев.

— Слышал я, что он поставил под вопрос пользу наших обрядов, — так же тихо ответил Гест. — Твой вождь служит другим богам?

Джер вздрогнул, почувствовав повисшую в воздухе угрозу. Разговор становился все более неприятным, невидимый танец Геста и Айдана — все более опасным. И ответы брата все более резкими:

— Мой вождь чтит близнецов так же, как чтим его мы.

— И владеет магией, как не владеет никто из нас, — мягко продолжал играть Гест, все так же не меняя спокойного тона. — Твой вождь нечистый?

Джер вздрогнул. Глаза Айдана загорелись гневом и обидой — и все же вождь значил для него больше, чем до этого казалось. Но томительная пауза протекла как песок сквозь пальцы, Айдан улыбнулся и сказал:

— Не думаю, что магия это что-то нечистое, мой друг. Наш вождь никогда и ничего не сделал плохого…

— Так ли? — чуть насмешливо ответил жрец. — Может, все же сделал? И, может, поэтому боги вас карают и убивают ваших детенышей? Потому что ваш вождь — маг!

А ведь в этом может что-то быть, подумалось Джеру. Но крамольная мысль пришла и пропала, удушенная доводами разума. Каким бы не был Рэми — это их вождь. Хуже — это их брат. И предавать его нельзя.

Увидев, как побледнел Айдан, Джер перекинулся зверем, подошел к брату и осторожно сжал зубами кончики его пальцев. Айдан, почувствовав боль, содрогнулся, глянул на Джера невидящим, немного безумным взглядом, но, вновь взяв себя в руки, ответил:

— Вождя дают нам боги. Если боги нас наказывают и вождем, и смертью детенышей, значит, мы это заслужили и с честью перенесем кару. Но, если мы отвернемся от дарованного богами вождя, они ведь тоже нас не простят. Так чего же ты хочешь добиться своими словами?

— Не простят, — мягко подтвердил жрец. — Но я могу увидеть Эррэмиэля?

— Мой вождь не принимает сейчас гостей, — осторожно ответил ему Айдан.

— Значит, это правда, что вождь не доверяет своим людям?

— Оставь наши разногласия нам, мой друг, — так же осторожно заметил Айдан.

— А если это и наши разногласия? Твой вождь странно среагировал на наш ритуал, произнес странные слова, которые не должны были прозвучать, посеял сомнение в сердцах наших людей. Разве мы виноваты, что ваши детеныши умирают? Разве виноват наш жрец, которому отец вчерашнего детеныша сломал нос? Разве так должны встречать у вас в клане служителей богов? И почему мы не можем провести ритуал для твоей сестры, Айдан?

— Прости… — отвел взгляд Айдан, — сейчас Лилианна плохо себя чувствует, и…

— … и к ней ты меня тоже не пустишь. Или же это правда, что от тебя тут ничего не зависит? И все решает ваш вождь? И его люди? Чужаки?

«Хорошо хвосты сводит», — подумалось Джеру, когда он осторожно, но ощутимо укусил брата еще раз.

— Дай мне время, — устало ответил Айдан, — я поговорю с братом.

— Я даю тебе два дня, — поднялся жрец. — И, если твой вождь не извинится, если не поддастся милости богов и не смоет с себя нечистый дух магии, мы уйдем из вашего клана, лишим его поддержки близнецов. И ты сам знаешь, что тогда будет.

Джер тоже знал. С ними никто не захочет ни торговать, ни выходить на большую охоту, ни даже разговаривать. Их клан станет изгоями, а их детеныши…

Джер тихонько воздохнул и выскользнул в коридор вслед за жрецом. Он вздрогнул, когда тонкая ладонь служителя богов благословляющим жестом легла ему на голову, и слегка удивился, заметив в агатовых глазах жреца рассеянность. Будто он тоже сомневался…

— Думаю, сейчас твоя молодость послужит нам лучше, чем гордость и упрямство твоего брата. Айдан был бы хорошим вождем, но в руках его сейчас нет власти. Волей богов она сейчас в руках чужака. Скажи своему вождю или хотя бы его людям, что будет лучше, если они все же поговорят с нами, — произнес жрец, посмотрев Джеру в глаза. — Мы не враги вам, пойми. И магам не враги. Мы хотим знать, что он увидел на ритуале, и что его так напугало. Мы хотим знать, что сказала ему богиня смерти. И, вполне возможно, твоему вождю не придется сражаться в одиночку и пусть у нас все же один.

Джер и верил, и не верил жрецу. Он мягко ткнул носом в протянутую ладонь, показывая, что все понял, и устремился в лабиринт заброшенных коридоров, туда, где не было ни людей, ни оборотней, ни жрецов… никого. В собственное царство, знакомое лишь ему, куда остальные боялись соваться — заблудиться тут или упасть куда и переломать лапы было раз плюнуть. Но Джер любил одиночество. Любил вот так скитаться в темноте и всегда находил из нее выход.

Он осторожно выскользнув в полумрак храма и долго сидел прямо на каменном полу, вглядываясь в лица близнецов. И не понимал. Всей этой игры между богами понимал. Но еще меньше — искреннего страха, что пронесся над храмом, когда вождь смотрел на ритуальный алтарь.

Джер подошел к алтарю и осторожно лизнул вырезанные на нем руны. Обычный холодный камень. Что видят в нем маги? Что увидел в нем вождь?

Лабиринт коридоров встретил знакомой прохладой и звуками, которые всегда успокаивали. Шелестели на стенах мокрицы, капала где-то вдалеке вода, хрустели под лапами редкие стебли растений, прозрачных и серых, звуки шагов глухо отзывались в высоких, изрезанных расщелинами потолках.

Кто вырубил эти коридоры в скалах — боги ли их прочертили теперь иссохшими подземными реками или выбили люди — Джер не знал. Не знал и почему их забросили — может, потому что клан барса стал менее многочисленным, чем раньше. Но все известные входы в лабиринт тщательно охранялись, потому Джер даже не удивился, когда, вылетев на пятно света, чуть было не сбил с ног стоявшего тут часового и даже не обернулся на раздавшееся за спиной грозное рычание. Никто не осмелиться тронуть младшего братишку Айдана. И что бы брат не говорил, но он все еще оставался главой, и слушали тут его все… кроме тех, кто появился в клане совсем недавно.

Людей Рэми.

Джер перекинулся человеком, взял у часового приготовленную специально на такие случаи одежду и быстро натянул мягкие, бесформенные штаны и длинную, незатейливо вышитую по вороту рубаху. Наскоро обувшись, Джер повязал на талии пояс, перебросился с часовым понимающим взглядом и пригладил ладонями растрепанные волосы — те, кто не умел обращаться в зверя, почему-то очень много внимания уделяли подобным глупостям. Он подошел к наглухо запертой дубовой двери и постучал.

Дверь открылась далеко не сразу. Застывший в проеме высокий синеглазый мужчина окинул Джера внимательным взглядом и сказал:

— Я же просил вождя не беспокоить.

— А я не к вождю, — усмехнулся Джер. — Я к тебе… это ты же Вирес, друг и… советник моего вождя?

— Мне казалось, оборотни не разговаривают с недомерками, — холодно ответил мужчина, и его глаза зло мелькнули в полумраке. — По крайней мере, пока вы не выказывали особого желания. Не вижу причины, чтобы теперь это изменилось.

— Тебе казалось, — ответил Джер. — Я могу войти?

— А дозволено ли мне узнать твое имя?

— Моя имя Джеральд, — все более раздражался оборотень, — я младший сын Хэйда, а, следовательно, двоюродный брат вашего вождя. Так я могу… войти?

— Эллис? — обернулся мужчина в комнату, и услышав:

— Я присмотрю за вождем, — сказал:

— Ну что же… если ты действительно хочешь поговорить со мной, а не с вождем, думаю, ты согласишься сделать это в моей комнате.

Джеру предложение Виреса, мягко говоря, не понравилось. Он таил надежду все же увидеть Рэми, посмотреть, как тот выглядит на самом деле, заодно узнать, насколько он болен, но Вирес не оставлял ему выбора. И по глазам мужчины было видно, что и не оставит.

— Хорошо, — отвернулся Джер, стараясь стереть со своего лица все следы разочарования. — Как скажешь.

Вирес сразу же поверил словам мальчишке о его происхождении. Во-первых, держался паренек слишком уверенно, а, значит, к подчинению и поклонению особо не привык, во-вторых, был чем-то неуловимо похож на Айдана, и, что более интересно, — на Рэми. Может, той самой упрямой убежденностью и независимости взглядов?

Разбираться, впрочем, времени не было. Устало пожав плечами, Вирес накинул плащ и вышел в казавшийся после жарко натопленной пещеры дико холодным коридор. Спальня его, которую он временно делил со Сваном, была тут же, за углом, как и все комнаты в этом царстве оборотней — небольшая, закиданная шкурами, с огромной кроватью в нише у стены.

Принц, как и ожидалось, развалился на кровати, отдыхая после дежурства у постели Рэми, но, стоило Виресу бесшумно открыть дверь, сразу же открыл глаза и с едва заметным облегчением расслабился, разжав пальцы и выпустив рукоятку лежавшего рядом кинжала.

Так же, как и они все — ожидал от хозяев пакости.

— Я привел гостя, — сказал Вирес.

Он подошел к стоявшему у окна столику, налил себе немного вина в серебряный кубок и с облегчением опустился в кресло. Отдых бы ему бы не помешал, но если Рэми вновь в лихорадке начнет использовать магию, удержать его будет сложно. Виссавийцы, может, и справились бы, а вот Сван в последний раз получил знатно — волной силы его отшвырнуло к стенке и на плече его растекся неприятный синячище. Сван, правда, смеялся, своей очереди дежурить у постели друга не отдал никому, но в глазах его поселился легкий страх. Понял, наконец, увидел, что может вытворить высший маг, когда себя не контролирует. А ведь Рэми еще далеко не в рассвете своей силы. Как вождь Виссавии он способен на гораздо больше. Да и как целитель судеб…

— Вижу, — сказал Сван, садясь на кровати. — Зачем пришел, Джер?

— Значит, наш гость говорил правду, — ответил за Джера Вирес. — И ты в самом деле родственник Рэми?

— Если сомневался, так к чему привел? — вскинул подбородок паренек, и в глазах его засверкал такой искренний гнев, что Вирес чуть было не засмеялся. Но не засмеялся. К высокорожденным мальчикам надо относиться серьезно, гордость у них непомерная, хотя силы пока почти и нет.

— Ты хотел поговорить… — примирительно ответил Вирес, показывая на кресло рядом, — а я не отказываюсь от разговоров.

Мальчик приглашение принял, но сначала спохватился, подошел к Свану и низко ему поклонился, выдохнув:

— Мой король.

— Значит, манерам тебя все же научили, — сказал Вирес, и, когда паренек вновь вспыхнул от гнева, продолжил: — Прости, я веду себя совсем не мило. Надеюсь, присутствие Свана не помешает нашему разговору.

— Вовсе нет, — выдохнул гость и по его лицу Вирес понял: Свану-таки этот оборотень доверяет больше, чем магу, которого, увы, или ура, совсем не понимал. — Я думаю… уверен, что так нельзя, — выдохнул мальчик.

Вирес удивился наглости оборотня, но перебивать его не стал. Пусть уж выскажется, если начал. Да и нравился ему мальчик, все больше напоминал Рэми — упрямого, бесшабашного, необтесанного, появившегося так давно и так недавно в замке его повелителя.

При мысли о Деммиде сердце вновь заныло. Вспомнилось, как много лет назад сам Вирес, убитый и растоптанный, сидел у ног повелителя, обнимал его колени и плакал. Как ненавидел весь мир, себя ненавидел, но все более успокаивался, чувствуя, как гладят его волосы ласковые руки, как льется через чужие пальцы столь сладостная, помогающая очнуться сила. Еще любовь чувствовал. Доверие. И… все более крепнущее в душе желание жить. «Ты должен жить… теперь ты будешь жить ради меня, мой высший маг», — говорил повелитель, а Вирес слушал и наслушаться не мог, черпая в этих простых словах так необходимую его силу.

— Что нельзя, — обессилившим голосом спросил Вирес, поняв, что пауза бессовестно затянулась, а паренек и сам испугался горячо сказанных слов. Пугать же гостя в планы мага не входило — если уж Джер наступил гордости на горло и явился, пусть уж выскажется.

— Я понимаю, что у вас есть причины, — начал гость, сжав ладони в кулаки. — Я понимаю, что мой брат совершил много ошибок, что его невеста чуть было не убила вашего вождя.

Паренек вдруг осекся и живо поправился:

— Нашего вождя. Я все понимаю. Но если мы и дальше будем бороться отдельно, а вы отдельно, мы ничего не достигнем, не правда ли?

Что ж, Вирес с ним даже согласился. Потому слушал и не перебирал.

— Вождь что-то увидел на том ритуале. Я не знаю что, но знаю, что его страх был искренен. Мы все это почувствовали. И наши жрецы тоже. И мы хотим… нет, мы имеем право знать, что происходит! Это наши детеныши, наше будущее, наш вождь и наши боги! Это нечестно, слышите, что вы запираетесь, не даете поговорить с нашим вождем. Это нечестно, что мой брат должен объяснять жрецам то, что мы не понимаем сами. Это нечестно, что вы хотите от нас преданности и открытости, тогда как сами…

— Мы хотим? — не выдержал Вирес. — Да вы с нами даже разговаривать отказываетесь! Смотрите свысока, убегаете от разговора. Разве нет?

— Вы должны понять… мы никогда не видели силы. Никогда не общались с магами… мы не знаем, что сказать, что сделать, чтобы вас не обидеть.

— Боги! — выдохнул Вирес. — Какие обидеть? Здесь нет детей, Джер! Мы все взрослые люди, воины, целители, ученые, мы никогда не обижаемся только потому, что кто-то что-то сказал и кто-то что-то сделал не так. Мы не на приеме, понимаешь, здесь не слова нужны, действия! Они пусть говорят.

— В ваших руках сила, которой у нас никогда не было. Думаешь это легко? — вздернул подбородок Джер. — Нас всегда учили, что мы лучшие, самые сильные, самые умные… и тут появляетесь вы, которые гораздо… лучше.

— Не бывает лучших или худших людей, мальчик, — ответил Вирес. — И если ты думаешь, что с такой силой легко обходиться, ты очень сильно ошибаешься. Ты даже понятия не имеешь, как сильно платим мы за магию и за наше происхождение. Чего ты от меня хочешь, к чему пришел?

— Помоги нам, — опустил голову Джер.

— Ты мне не веришь, как я могу тебе помочь?

— Мы… простые люди, Вирес, — не поднимая взгляда ответил Джер. — И зверь в нас очень силен. Рядом с тобой все мое нутро переворачивается от страха. Я чувствую твою силу, всей кожей чувствую. И, сказать по правде, боюсь. Но… — он сглотнул. — Вчера, когда я увидел вождя, я тоже почувствовал его силу. А еще что-то другое… понимаешь? Мы привыкли доверять тому, что чувствуем. Привыкли верить вождю, которого нам дали боги. Я верю Рэми. Говорят, что ты — его друг. Тот, кому верит он. Потому… я верю тебе. И пока мой вождь болен, я прошу тебя, маг. Нам незачем воевать и нечего делить… Здесь нет твоих врагов. И защищаться тебе не от кого. Но я прошу, как друга вождя, помоги нашему клану.

— Ты хочешь от меня слишком многого, — неожиданно сам для себя смутился Вирес.

— Кого еще мне попросить? Все остальные маги из вашего отряда… они не столько дружат с вождем, сколько ему служат, без его приказа шага не ступят. Ты — другой. Ты не ждешь приказов, ты действуешь сам.

Умный мальчик, но не слишком ли умный?

— Не служите, можете делать, что хотите, только ты и… наш король. Но король такой же, как и мы. И я вижу, что он тоже не понимает.

— Нравится мне этот парнишка, — усмехнулся молчаливый до сих пор Сван. — Мудрый. Может, мудрее нас всех. И он прав, если Рэми не может сейчас помочь нам разобраться, мы должны попытаться сами. Общими силами. Хотя, с другой стороны… что нам за дело до его клана?

— Повтори это вождю, когда он очнется, — мрачно ответил Вирес. — Он оценит. И, боюсь, сильно в тебе разочаруется. Он за каждого своего человека жизнь отдаст… А клан, каким бы он не был, это его люди, если ты еще не понял.

Сван сжал зубы, но в глазах гостя-мальчишки появилась надежда. Столь искренняя, что на миг Вирес опять смутился. И все же да, они с Рэми очень похожи. Такая же искренность была когда-то и у вождя, когда тот впервые появился при дворе повелителя.

— Ну и глупец, — сказал Сван.

— А ты не такой?

Сван передернулся, но все же ответил:

— Нет, я не такой. Я рисковал своей жизнью… но для своих друзей. Для тех, кто рисковал бы для меня. Для Рэми в том числе. Но никогда и в страшном сне я не прощу тех, кто меня предали.

И раньше, чем Вирес успел вмешаться, Джар сказал:

— Правитель не может себе позволить на личную месть.

— Давай поспорим? — прошипел Сван.

— Хватит! — перебил короля Вирес. — Сейчас не время для обид. Ты будешь помогать людям Рэми или нет?

— Я буду помогать Рэми… его люди… — Сван посмотрел на замершего в кресле Джера, — меня не интересуют. Но я сделаю все, что в моих силах.

Вирес вздохнул и еще раз помянул Рэми добрым словом — сложно это держать всех в узде, и виссавийцев, и кассийцев, и ларийцев. У Рэми вот получалось, теперь, увы, должно получиться у Виреса.

— В таком случае, наверное, не будем терять времени и созовем совет. Думаю, ты сам знаешь, кого позвать, мой друг, — сказал маг, переведя взгляд на гостя. — Мы придем. И очень надеюсь, что придем не зря.

— Спасибо, — вскочил на ноги Джер. — Я зайду за вами чуть позднее.

Вернулся мальчик и в самом деле очень скоро — Вирес едва успел умыться, приодеться поприличнее и предупредить Эллиса, что при Рэми его не будет долго. Застегивая тяжелый золотой браслет на запястье, он вдруг подумал, что уже долго не видел ни солнца, ни дневного света. И не знает, день сейчас на улице или ночь — в этих проклятых пещерах все кажется одинаковым, и время течет как-то странно медленно, монотонно. Пожалуй, надо будет попросить выйти из этого лабиринта. Хотя бы на мгновение почувствовать поцелуй свежего ветра на щеках, может даже слегка полетать, разбить крыльями звездное небо. Вспомнить наконец-то, что такое простор, шум ветра в ушах, вкус свободы.

— За нами пришли, — сказал вошедший в комнату Сван. Король покровительственным жестом поправил воротник рубахи Виреса и неожиданно серьезно сказал:

— Я знаю, что вы дорого платите за свою силу. Чувствую это. Знаю, к примеру, что Рэми — целитель и не умеет убивать. И я вас не боюсь. Рэми временами мне охота опекать, а ты… друг мой, хоть и заноза в заднице, но тебе я не побоюсь подставить спину. Так что, давай, покажи, на что ты способен.

Покажи на что ты способен? Чуть позднее, вспоминая эти слова, Вирес слегка улыбнулся, усаживаясь за каменный стол по правую руку от Свана. Короля, как почетного гостя, посадили во главе стола, напротив него сел хозяин, посеревший за последнюю ночь Айдан. Рядом, кинув на Виреса внимательный взгляд, опустился на каменный стул молодой жрец с пронзительными и умными глазами фанатика. С таким, наверное, договориться будет сложно. С тремя советниками, сидевшими рядом — наверняка, еще сложнее. Они посматривали на Виреса со слишком уж явным подозрением и, хотя очень старались, никак не могли преодолеть неприязни к «недомерку», которого усадили за один стол с «благородными оборотнями».

Что удастся договориться с внезапно оробевшим Джером, Вирес не сомневался — мальчик тут был, пожалуй, самым доброжелательным и настроенным наименее скептично.

— Как себя чувствует мой брат, Вирес? — начал издалека Айдан.

— Ваш вождь очень ослабел за время вашей церемонии, — ответил маг вежливостью на ве. — Боюсь, то, что Рэми увидел… добило его окончательно. Я бы настоятельно не советовал будить Эррэмиэля в ближайшие несколько дней. Дух моего друга все еще силен, но его тело нуждается в покое и отдыхе, и даже магия здесь, увы, не поможет. Рэми должен отлежаться.

Жрецу явно не понравилось то, что он услышал. Чуть наклонившись вперед, он начал говорить, и его мягкий, спокойный голос лишь уверил Виреса, что легким этот разговор не будет:

— Вы же понимаете, что мы не можем ждать пробуждения вашего вождя. Насколько я знаю, жизнь вашего вождя зависит от жизни ребенка Лилианы, но если мы не проведем ритуал завтра, детеныш умрет…

— Вы слишком много знаете, — выдохнул Вирес. — Вижу, что некоторые тайны нашим друзьям доверять нельзя.

— Вы можете обмануть оборотней, — улыбнулся жрец, — но обмануть богов очень сложно. Мы видим, что Рэми каким-то образом связан с детенышем, но не знаем каким. И Айдан тут, боюсь, ни при чем. С прискорбием вынужден признать, что наш друг не сильно доверяет нам в последнее время. И это недоверие нас ранит, ведь мы не хотим причинить вреда ни вашему вождю… ни нашему королю.

— Так почему вы не помогли мне в столице? — тотчас отозвался Сван.

— Потому что не знали, что ты жив, — невозмутимо ответил жрец. — А теперь ты опять же предпочитаешь скрываться, а не отдаться воле богов-близнецов. Но стоит тебе только захотеть…

— … и вы осилите не только Далая, но и Алкадия?

— Боюсь, против магии мы бессильны, мой король.

— А если меня убьют, вы так же спокойно признаете королем моего дядю?

— Мы не можем пойти против законного короля. А если ты умрешь…

— Я понял, — нервно засмеялся Сван. — Вы ничего не сделаете…

— … мы можем дать тебе убежище гораздо более укромное, чем это, — ответил жрец. — Как, впрочем, и твоим друзьям. Только прикажи.

— Боюсь, вождя сейчас перевозить нельзя, — перебил его Вирес. — А выжить у Свана гораздо больше возможностей рядом с магами, чем рядом с вами, вы уж простите. А вести магов в убежище жрецов не думаю, что будет правильным. Да и Рэми, скорее всего, свой клан так легко не бросит, не до тех пор, пока выяснит, почему умирают детеныши. Боюсь, мой друг слишком ответственен, да и ваши боги…

— Что вы знаете о наших богах? — не очень осторожно ответил жрец.

— Что вы о них знаете? — парировал Вирес. — Думаю, вам интересно будет знать, что произошло с вашим вождем, потому я позволил себе… заглянуть в его воспоминания. Обычно я этого не делаю, — пресек недовольный взгляд Айдана Вирес, — но я хочу знать, почему мой друг так категорически отказался от вашего ритуала.

— Может, и нас просветите, — не сумел сдержать язвительности жрец. — Нам всем тоже очень интересно.

Вирес кивнул и достал из поясной сумки амулет, который подарила Рэми богиня смерти:

— Хорошенькая вещичка. Насколько я понимаю… это переплетение Ира и Яра, человеческого и звериного в душе оборотня.

Вирес задумчиво повертел амулет в пальцах:

— Два близнеца. Две различных стороны человеческой натуры… Две противоположные силы…

Вирес бросил амулет на стол:

— Меня все время настораживало, почему в вашем мире нет магов? Совсем? В других странах Белой Лиги — в Кассии, в Виссавии, в Самале есть, а у вас…

Вирес осторожно толкнул амулет к жрецу и задал еще один вопрос:

— Как часто у вас умирают маленькие дети?

— Не так и часто, — выдохнул Айдан. — Я узнавал… в других кланах один из пятидесяти, не больше. Обычно виссавийцы…

— Как часто после ритуала? И как часто виссавийцы не подходят к умирающим?

Айдан отвернулся, жрец презрительно сжал губы:

— Уж не думаешь ли ты...?

— Как давно появился этот ритуал? До или после того, как в Ларии исчезла магия?

— Он был всегда! — воскликнул жрец. — А магия нам не нужна! Наш мир другой, наши боги другие, так почему же ты…

— Есть ли в Ларии те, кто не придерживаются этих ритуалов? — продолжал допрос Вирес.

— Ты с ума сошел! — выкрикнул жрец. — Конечно, нет!

— Это неправда, — тихо ответил Айдан, и Вирес понял, что подошел к разгадке чуточку ближе.