Глава 12 - Город на скале

После обеда отряд встретила долгожданная цель многих повстанцев — Городище.

Городище либо Скала, как ее называли местные, расположилось на отвесной базальтовой горе, настолько крутой, что дорогу на вершину рубили в толще твердой породы лучшие каменотесы. Верхушка горы, называемой Змиевой, был совершенно плоской и удобной для застройки. В плодородном грунте, поднятом на вершину из влажных долин, простершихся перед одинокой скалой, росли пышные заросли бука и каштана. Зимой холодные ветры сюда не доходили, поэтому жители города на горе почти не знали теплых вещей и деревья зеленели тут круглый год. Первыми, кто облюбовал это место, были Жрецы Арагона. Они построили тут укрепленный храм, к тому же сами природные условия создали абсолютно неприступную крепость. Гору прорезали древние пещеры, где легко нашелся прекрасный источник питьевой воды. Во время многочисленных войн Городище никогда не было взято ни приступом, ни долгой осадой. Только ордынцы при помощи драконов заставили жрецов и остатки армий старого Арагона, укрепившиеся здесь в последней попытке дать отпор, сдаться на милость Великому Хану. Первые два столетия в Городище размещался гарнизон степняков, пока Тралоск Первый не уговорил курултай беглер — беев снять охрану, мол, зачем она тут нужна, если жрецы прекрасно управляются сами. На удивление, тогда Орда прислушалась к словам номинального царя зверян.

Закрепившись в Городище, жрецы сделали его тайным центром Сопротивления. Сюда, по зову арагонских мудрецов, которым прислуживали почтовые вороны и соколы, крадясь по ночам, укрываясь от разъездов врага, добирались лидеры отдельных отрядов повстанцев. Жрецы Городища понимали язык птиц и животных — самых лучших шпионов мира и это знание они свято охраняли от чужих помыслов, а шишей и соглядатаев ордынцев на Скале было хоть отбавляй.

Возле широкого подножия горы раскинулись дома простых рабочих, охотников и рыболовов. Купцов в Городище жило мало, они торговали в основном книгами и старинными вещами, собираемые ими по всем западным улусам Орды. Здесь не было суеты и шумных рынков Стиллбога, как не было помпезных кавалькад придворных и богачей, как в Вышеграде. Тут царила благоговейная тихая жизнь и ожидание лучших времен.

Дружина Роши за пять лиг заметил на горизонте Змиеву вершину Скалы, синеватую, окруженную лоскутками тумана с местных болот, парик зелени частично скрывал в себе сероватые стены храма. Воодушевленные будущими приятными возлияниями пива и сытным ужином в харчевнях, солдаты зашагали быстрей, а лошади вспомнили теплое сено и рассыпчатый овес, поэтому энергичней закидывали вперед ноги с широкими копытами.

Подол, где жило основное население града, не защищал ни частокол, ни хотя бы простая городьба. Жители во время опасности прятались на горе, поэтому нужда в дополнительном кольце укреплений отпадала само собой. Леса подступали почти к самим домам, что напомнило Вистану родные Волчаны. С юга пространство перед Скалой избороздили округлые холмы, среди них петлял тракт из Стиллбога, прежде чем привести к деревянной арке, напоминавшей крепостные ворота. По пути попадались группы охотников и шатунов, они возвращались из глухоманских лесов и пустошей к юго-востоку, охотники кидали любопытные взгляды на солдат и конников отряда. Этельстан остановил одного из бродяг с увесистым мешком за плечами и что-то долго выспрашивал у него.

О прибытии дружины немедленно доложили коменданту города бывалому гноллу Громелю. Он без лишних промедлений выслал гонца навстречу Роши и Этельстану, Громель давно водил дружбу с Этельстаном и очень хотел повидаться с ним. Для солдат отвели неплохие казармы, для лошадей сухие стойла, ибо летом частенько ночное небо обрушивало бойкие дожди. Ашвин снял себе целый этаж лучшего гостиного двора Городища, на что Этельстан проворчал: «Какого черта ему понадобилось столько комнат? Ну, не мои деньги тратятся, Роша сам себе хозяин». У графини здесь оказался уютный домик, построенный у подножия горы в расщелине с примостившимся садиком. Когда то он принадлежал богатому ордынцу, но тот благополучно умер, сгинув в лесах, охотясь на василисков.

И так, вернемся к нашим друзьям. Пока маркиз провожал графиню в жилье, достойное Луизы дю Мортре, а Этельстан проверял расквартированных солдат, Вистан и Корбак поселились рядом с казармами, в старых рыбацких норах. Несмотря на запах соли и рыбы, исходивших от больших просмоленных бочек, ящеры не могли отказать себе в удовольствии отдохнуть в приятном подземелье. Они с удовольствием поели и выпили кувшин свежего молока, принесенный пожилой ящеркой.

— Эх! Как же хорошо жить на свете, сударь! — радовался Корбак, облизывая узким языком пасть от капель молока.

— Еще бы! — согласил его друг и упал на соломенный настил, — Не дождусь, когда же будет Совет Сопротивления.

— Я тоже, пан Вистан. После него мы сможем открыто вступить в бой с Ордой!

Вистан прослушал ответ Корбака, уставившись на глиняный потолок с яркими пятнами света от оливкового светильника. Корбак хитро прищурился.

— Сударь, вы сейчас находитесь определенно в другом месте.

— Ах, мой дорогой друг, — простонал юноша, — все верно. Какой Совет, если у меня похитили Ушу?! Где она сейчас?

— Мне кажется, у Владык Пещеры.

— Наверное, да, — Вистан сжал кулаки, — Я хочу добраться до них, показать, что значит похищать у меня ящерок!

— Вы один ничего не сделаете.

Вистан обжигающим взглядом обдал ящера.

— Сделаю! Можно прокрасться на Черный рынок, а потом попасть в палаты Лордов Подземелий, вынюхать там все, что нужно.

— Да, один вы попадетесь только в капкан. Вот если бы с вами пошел пан маркиз и Этельстан, тогда своды Пещеры дрогнули бы, я уж уверяю вас.

— Роше не до того, он поведет отряд дальше на северо-восток, Этельстан будет с ним.

— Сударь, посмотрим, что будет на Совете, а там уж Боги помогут вам с выбором пути.

Вистан кивнул, потянулся вверх, хрустнув суставами, и встал с лежанки.

— Хватит валяться, — весело выпалил он, — Давай найдем Силача и Ловкача, что-то мое тело ноет без физических упражнений.

— Вы хотите посоревноваться с ними?

— А ты что, не хочешь? — ощерил морду юноша.

— Я отдохнул, поэтому с вами! — Корбак схватился, — Этой страшной ночи как и не бывало.

Верхом приехать в префектуру Городища Этельстану не удалось бы по причине того, что лестница на вершину Скалы была очень крута и узка для массивного тела лошади. Рыцарь никогда не уставал от верховой езды и всегда предпочитал ехать верхом, чем шагать по траве. На этот раз человек смиренно надел широкополую шляпу с пером, вложил в ножны шпагу и зашагал наверх, обгоняя пешеходов, спешащих по своим делам на Подол града и вверх, на гору. Подъем выдался долгим, давно он не ходил этими ступенями. У сторожки на самом краю горы Этельстан поприветствовал охрану и, не спеша, шел в префектуру, утопающей в летней зелени. Здесь, на Змиевой вершине, где солнце светит теплей и щедрей, чем на поверхности, фруктовые деревья тянулись ввысь быстрей, листья наливались сочной зеленью, а плоды спели раньше. Префектура Городища располагалась недалеко от сероватой громады храма, представляя собой красивое здание с воздушными колоннами и чудными барельефами. Этельстан шел в задумчивости, не обратив никакого внимания на двух гранитных львов у входа, не полюбовался узорами дубовых дверей, не обратил внимания на сочетание бирюзы и цветного стекла в витражах, и взгляда не кинул на две скульптуры мускулистых ящеров-атлетов, а просто, без стука, ввалился в кабинет Громеля, миновав общий зал и приемную. Служники побежали за рыцарем, чтобы остановить дерзкого незнакомца, который вихрем пронесся по канцелярии, не дав ответа на вопрос кто он такой. Громель сидел возле окна, любуясь видом на бескрайние просторы лесов и лазурную полоску близкого моря. Он обернулся, поправил темный камзол, и строго спросил:

— Кто здесь?

— Черт возьми, Громель, твои слуги хуже каналий! Убери их или они не дадут твоему старому другу пройти к тебе и мирно побеседовать!

Гнолл рывком снялся с мягкого кресла и с широкой улыбкой поприветствовал Этельстана.

— Дружище! Я ждал тебя. Очень хочу поговорить с тобой, да ты и сам об этом знаешь.

Прислуга, писцы со свитками бумаги, готовые схватить рыцаря (а тот уже приготовил шпагу), застряли в дверном проеме кабинета коменданта, с глупым видом, растерянно хлопали глазами.

— Так. Уйдите! Этот человек пришел ко мне.

Почесывая затылки, и тихо переговариваясь, люд удалился.

Человек снял с себя плащ, повесив его на бронзовую вешалку, засунул шпагу и с самым непринужденным видом присел на первый попавшийся дубовый стул.

— И вот как встречают у тебя друзей. С криками, палками и грубой руганью, недостойной даже ярмарочного зазывалы. Ох и порядки у тебя тут…

— Прошу прощения, дорогой друг, — гнолл налил человеку бокал синеватого вина, прекрасно зная слабость рыцаря к этому бодрящему алкогольному напитку, — На прием обычно заранее записываются, пан рыцарь. В твоем случае я просто забыл предупредить канцелярию. Я не думал, что вы так с маркизом быстро расквартируете отряд. И я уже слышал, что по пути вас потрепали волки. Клянусь вивернами, дали же вы супостату перцу!

— Я бы предпочел добраться в твою обитель без лишних приключений. Одного из моих десятников просто освежевали. Ночью мы такое повидали, пан комендант, что ты и сам диву бы дался: снова маги объявились.

— Гм… — прогудел гнолл, задумчиво уставившись на бокал с вином, — Как это ужасно.

— Ужасно что? Обезображенный труп или твое вино? — язвительно заметил Этельстан.

— Ужасен труп или тот, кто сделал такое, — опомнился комендант, — Напали не только на вас. Из поселений в лесу пришли вести о пожарах и волчьих стаях, народ дрожит, все заперлись по домам, а Орда вообще ничего не делает.

Теперь задумался рыцарь.

— Пока отнесем это на второй план. Как подготовка к Совету?

Гнолл улыбнулся, покопался в столе и, найдя пергамент, передал его рыцарю. Этельстан внимательно прочитал.

— Ты умеешь радовать, Громель. Я не думал, что приглашение на Совет примут заводчики виверн из Скалистых гор и прочий люд из глухих лесов. Нам нужны все, кто враждует с Ордой!

— Гонцов я разослал еще месяц назад. Использовали все, что смогли: лошадей, голубиную почту, орлов, сов и ящеро-змиев. Не все, конечно, согласились приехать. Будет много знатных гостей, мудрецов и ученых, они до глубины души ненавидят Орду и все, что с ней связано. Кстати, степняки забрала отсюда свой Шестой легион, что облегчило проведение такого секретного вече, как наше, дорогой сударь Этельстан. Они страх как боятся высадки корсаров на побережье, поэтому укрепляют оборону с моря. Знаешь, — Громель понизил голос, — сюда пожаловал даже аббат Морэ, представитель церкви Загорья!

— Да неужели! — вскричал пораженный рыцарь, — и жрецы согласились принять иноверца? В Городище, в храме богов Арагона?! Представляю, через какие препятствия пришлось пройти аббату, прежде чем предстать перед Советом.

— Согласились, но при условии, что язычник будет носить повязку на глазах здесь, на горе, а в зале Веча ее снимут, дабы он мог вести перед нами разговор. Жрецы с трудом дали разрешение вообще сюда пускать аббата. Все же в нашем тяжелом положении мы нуждаемся в любых союзниках, даже другой веры. А это жрецы понимают лучше нашего.

— Времена точно изменились. Лет тридцать назад язычника, будь он в шкуре зверя или в рясе церковника с самым добродетельным нравом, и на десять лиг не подпустили бы к Скале. Решать жрецам, но я не очень доверяю аббату.

— По этому поводу не стоит беспокоиться, его проверили. Из-за войны в Загорье ордынцы на данный момент умерили свой военный интерес к Сопротивлению, патрули на дорогах поредели, у нас развязаны руки и почему бы и не использовать такую возможность, когда следует наладить дружественные связи с людьми?

— Громель, люди Севера слабы. Они потеряли свою мудрость, как и большую продолжительность жизни. Нет больше империи людей, их век ушел.

— Но ты же человек? Тебе видней…

— Эх, комендант! Я родился в Арагоне, вырос и воспитался в духе Богов зверян. Какого черта мне лезть в дела загорян — этой издыхающей тени Империи?! Я устал и хочу отдохнуть.

— Могу предоставить тебе свои покои здесь, я всегда к твоим услугам, пан Этельстан.

— Нет, меня ждут солдаты. А помнишь те времена, когда мы вместе шатались по глухомани и бродили по высоким горным тропам? Ты стал другим: пожирнел, наел морду, стал солидным гноллом, с золотой цепью на шее. Ай, прямо какой шляхтич!

Оба товарища засмеялись, гнолл по-доброму хлопнул человека по спине.

— Не смотри на мою внешность, власть и богатство не растлили меня. Ты прежний храбрый рыцарь, а я стал комендантом града без градоправителя, никто не стесняет мое положение, не мешает и не лезет в городские дела. Все же в моих глазах ты такой же близкий друг, как и на заре наших ратных подвигов. Ничто не забыто!

— Спасибо, мой друг! — Этельстан поклонился, гнолл вернулся к большому окну и залюбовался полоской золотистых полей между городом и темной опушкой дремучего леса.

— Так значит, маги снова объявились? — спросил человека Громель. — На вече обязательно следует все подробно рассказать Верховному Жрецу, гости также должны быть осведомлены. Тревожные вести принес ашвин.

Этельстан подошел к растолстевшему коменданту, вдыхая свежий воздух, идущий из прилегающих лесов, подернутых легкой дымкой. Солнце катилось на край небосвода, кидая ало-пурпурные отсветы на перистые облака.

— Как поживает Верховный Жрец?

— Этельстан, он живей живого, хотя ему перевалило за три сотни лет. Черт, как я хочу дожить и увидеть будущее столетие.

— Будь спокоен — увидишь, такие, как ты, просто так не пропадают.

Рыцарь допил вино, поставив бокал на серебряный поднос, и проверил, как вынимается шпага из ножен.

— Да, но начнется война, ой, как я боюсь голода и нужды, — гнолл пожал плечами. — Хотя у Орды нет больше драконов и мощь Ханов в упадке.

— Тебе бояться голода? Забыл, как мы пересекли Великие Болота с одним мешком сухарей? Ах-ха-ха! Что-то ты разленился, пан комендант. Война собьет с тебя лишний жирок. Не думаю, что труднодоступное положение Городища обережет его от врага.

Громель засмеялся смехом извозчика.

— На Горе безопасней, чем в Глубинных лесах запада!

— Про Глубинные леса спросишь маркиза Рошу, там кипит своя жизнь с многочисленными опасностями.

— Жду не дождусь, когда встречусь с нашим плутом, — оскалился гнолл.

— Совет скоро, поэтому я поспешу. Надо найти некоторых приглашенных на вече, да и зайти к другим военачальникам. А где живет аббат?

— Он остановился в гостинице «Красный виноград», найдешь его там, в куче его священных пергаментах и свитках.

— Лучше увидеть иноверца подле других гостей в зале. И так — я удаляюсь, — произнеся эти слова, рыцарь пожал лапу гноллу и, как подобает кавалеру, отвесил поклон.

— До встречи, друг! — ответил комендант и погрузился в ворох бумаг на столе, слушая, как отдаляются тяжелые шаги рыцаря на плитах пола.

Два часа Этельстан потратил на то, что бы спуститься на Подол, вернуться в казармы, и, прихватив мошну с деньгами, верхом поехать к «Красному винограду». Мастеровые, отзывчивые и добрые зверяне, подсказали человеку, куда идти.

— Человече, иди на Крутой проулок, там найдешь гостиницу, — с надтреснутыми нотками в голосе указал путь военачальнику, укутанному в темный плащ, только знакомая шляпа с алым пером прикрывала голову.

Этельстан бросил старику серебряник и прорысил к «Красному винограду».

К большому сожалению, аббата не было в комнате. Управитель только плечами пожимал.

— Боги его знают, куда делся этот священник. Он пропадает днем, а возвращается поздно ночью. Вот вам моя жена докажет. Бедняжка, она страдает бессонницей, поэтому занята ночью вышиванием.

За стойкой показалась полная ящерка с большими уставшими глазами.

— Милостивый пан, человек в рясе странен и диковат. А зачем он вам?

— Сударыня, это мое дело, простите, — увильнул Этельстан. — Вы давно его видели в последний раз?

— Сегодня утром. На ломовых нам привезли продукты, и иноверец за скромную сумму попросил его отвезти куда-то, — любезно ответил ящерка.

Выпив яблочного сока, с досады рыцарь удалился. Он посетил других военачальников, с которыми был знаком. Их отряды разместили в казармах недалеко от берега реки, старых зданиях, где раньше ордынцы держали своих коней и постовых. Время шло быстро. Этельстан все время торопился, теребил свои усы и, встретив маркиза и Вистаном, друзья совершили восхождение на Гору, для человека уж как во второй раз, а для остальных впервые. На вершине собралось много разного люда, жизнь здесь кипела до сумерек, лавки еще были открыты, а крикуны во весь голос приглашали купить перекусить, заманивая аппетитной выпечкой.

— Подходите! Пирожки и свежие булочки! Малыши, да хороши!

Храм занимал середину Горы. Высокие серые стены из гранитных блоков, идеально отполированных и подогнанных, заканчивались плоской крышей, где жрецы глубокими ночами наблюдали за звездным небом. К стене храма, где чернел вход, лепились высокие мачты с разноцветными флажками. Под сенью деревьев толпились люди, ящеры и гноллы. Их одежда очень разнилась между собой: среди зверян и людей можно было узнать охотников в кожаных куртках и тяжелых ботинках, оббитых железом, загонщиков в набедренных повязках и расписанных краской телом, знатных гноллов в легких плащах, ученых ящеров в туниках, бывалых бродяг из необитаемых земель, одетые в звериные шкуры. Все они стояли не слишком далеко от горожан, стараясь не выделяться.

— Это наши друзья, — шепнул Роша Вистану.

Неожиданно из глубин здания донесся глубокий рокот, затем взвыли трубы и под бархатистое эхо бронзовые врата начали растворяться. Из проема вышел молодой ящер-жрец, воздел руки к небу и громогласно провозгласил:

— Братья и сестры! Жрец и наш пастырь хочет вас видеть!

Десятки горожан поторопились в храм, дабы послушать мудрую проповедь жреца.

Все смешались в один поток и спокойно двинулись в храм. Высокие ступени переходили в площадку у врат, затем шел длинный арочный проход с небольшими дверками по сторонам. Зал, где располагались дубовые скамейки и высокая кафедра жреца из красного дерева с расписными узорами, подпирался высокими колоннами с огромными капителями, имитирующие заросли тростника. Обычные прихожане оставались в зале, а приглашенные на тайное вече сворачивали в другой коридор, пониже, грубо вытесанные стены уходили в толщу горы. Этот коридор охраняли личные гвардейцы Верховного Жреца. В стражу набрали далеких жителей Востока — таркшьи. Это было дивное, древнее племя антро — орлов, остаток старинных родов зверян. Они были такими же редкими посетителями срединных государств, как и ашвины, ничуть не уступая им по силе и ловкости. Гвардейцы, облаченные в кожаные доспехи, пиками перегородили путь.

Из группы стражников вышел крепкий таркшья с высоким ирокезом на голове. Он клацнул клювом так отчетливо, что приглашенные нехотя остановились, кто-то недовольно ругнулся.

— Попрошу каждого из вас показать пригласительные листы! — чуть хрипловатым голосом потребовал начальник стражи.

Гости полезли в карманы или за пазухи, доставая сложенные письма. Старший гвардеец внимательно читал их и пропускал повстанцев дальше по коридору, где в ряд выстроились другие таркшьи, по-птичьему быстро двигая головами и моргая янтарными глазами. Когда очередь дошла до Этельстана, он вежливо поклонился гвардейцу и с уважением, не теряя собственного достоинства, проговорил.

— К сожалению, свое письмо я забыл, могучий страж! Поэтому вы должны поверить в честное слово дворянина и рыцаря.

Таркшья мотнул головой влево, дернул вправо и резко воскликнул.

— Я сожалею, сударь, но-ссс, без письма никак-сс не пропущу. Таков приказ! — и звонко клацнул клювом.

— По своей оплошности я забыл письмо, но приглашен на Совет в качестве цензора. Я — Этельстан, друг коменданта Городища, спросите его! — потребовал человек.

— Нет на то указаний! — в горле таркшьи что-то заклокотало, и он с резким криком замахнулся копьем, чтобы оттеснить человека назад. Рыцарь успел выбить копье из когтеподобных рук гвардейца и нанести ему легкий удар. В драку ввязались другие солдаты. При помощи шпаги человек держал гвардейцев на почтительном расстоянии, сзади него одобрительно загудели люди в плащах, а впереди напирал главный стражник и его подчиненные.

— Прекратите это! — прозвучал звонкий и могучий голос Роши, невольно таркшья ослабил натиск и послушно опустил копье.

— Страж, ты хороший воин, достойный большой награды, — продолжал маркиз, властно закинув за себя белый плащ, — Неужели ты не пропустишь человека, назначенный цензором на Совете? Здесь половина господ позади меня забыла свои пригласительные письма. Ты и их тоже не пропустишь? Кто же тогда будет заседать на таком важном для Арагона вече?

Сделав несколько быстрых движений головой, взмахнув загривком из темных перьев, гвардеец преклонил колено перед ашвином, который светился белизной и излучал в узком проходе непонятную великую силу убеждения.

— Господин, я исполняю приказ жрецов, они приняли эту предосторожность, дабы сюда не проникли-ссс шпионы врага, — тихо, покорно говорил таркшья, не смея взглянуть на маркиза.

— Ба! Если враги захотят прислать в храм свои уши, то письма здесь не помогут. Подумай сам! Жрецы мудры, а враг еще коварней!

Гвардеец молчал, сохраняя прежнее положение. Другие солдаты выстроились навытяжку, вперяясь внимательными, проницательными орлиными глазами на родственное существо, облаченное не только в прекрасную одежду, а и в невидимую для глаза мантию власти и животной харизмы.

— О, прекрасный господин, вы полностью правы. Я пропущу всех, но при условии…

— Каком условии?

— Не смею это произнести, — еще тише проговорил антро-орел.

— Говори! — приказал Роша, сверкнув голубыми глазами.

— Я хочу несколько волос из вашей гривы, — гвардеец упал на каменный пол, уткнувшись головой, перья загривка ощетинились в разные стороны. Было видно, как напряглись плечи таркшьи.

— Хорошо. Ты получишь то, что желаешь после веча, — ответил ашвин мелодичным голосом.

Гвардеец благодарно дотронулся блестящим клювом с многочисленными шрамами о ноги маркиза. Роша жестом приказал ему подняться. Стража без задержек пропустила оставшихся приглашенных, которые горячо поблагодарили ашвина, и закрыла тяжелые ворота из тесаного камня, наглухо запечатав потаенное место.