Глава 7-Знакомство с ашвином

Возле гостиницы собралась немалая толпа зверян, раздраженных и разбуженных. Кто-то из них помогал вытягивать из пожара пострадавших, кто-то метался с ведрами, заливая пламя. Огонь не погасал, а лишь становился еще сильней. Необычный пожар напугал горожан, но они, не дожидаясь пока прискачут пожарные, продолжали лить и плескать в туманно — красное пламя литры воды, кидали куски влажного мха с дерном. Чтобы пожар не перекинулся на соседние здания, построенные из дерева, проснувшиеся бюргеры плечом к плечу с простыми рабочими лихорадочно рыли неглубокие рвы и ломали все, что могло гореть. Гостиница пылала, как огромный костер, который выбрасывал в темную бездну неба снопы ярких искр, языки пламени и дым. Торжественная, зловещая пляска смерти и разрушения неистово разыгралась на недавно безмятежной улочке, казалось, что здесь соединились в неистовой борьбе силы зла и добра. Костер, пожиравший заведение Нархиза, пестрел алыми, желтыми, белыми и багровыми отсветами, вводя в заблуждение, что сию силу не победить, не совладать с нею, не удержать в узде воды и она сорвется, понесется дальше пожирать все на своем пути, разнося далекое эхо научного превосходства пещерного народа.

Свободные быстро исчезли с улицы и увели с собой разбитого и потрясенного Нархиза и его челядь. Этельстан, Корбак и Вистан еще некоторое время наблюдали за потревоженным муравейником из тел зверян со стороны, оставаясь незамеченными: никто не обращал внимания на троих рослых всадников. К ним прибавились и другие ночные прохожие и конники, проезжавшие мимо гостиницы «Золотой век».

— Пещерные использовали свою известную огненную сыворотку, теперь пожар долго будет пожирать собственность пана Нархиза, — сказал человек, как-будто обращаясь к самому себе.

— Эге, мой человеческий друг, а кто-то так красочно обещал, что «потери будут минимальными», — пробурчал Корбак, ящер еще отходил от цепкого сна усыпляющего вещества.

— Перестань, Корбак. Я не мог предположить, что Карающая Длань использует свои подлые военные знания здесь, на поверхности. Они очень осмелели в последнее время!

— А я сочувствую господину Нархизу. Горит ярким пламенем дело его покладистых рук!

Человек резко повернулся к зверянину.

— Маркиз компенсирует кабатчику потерю трактира, даю слово дворянина! Ты лучше поговори с Вистаном. Он напоминает мне живой призрак…

Юноша был мрачней стены и молча наблюдал за пожарищем. Убитый горем, Вистан не хотел говорить, ему было все равно, что будет дальше. Только потеряв свою Ушу, он понял, насколько крепко полюбил за эти несколько дней эту горную ящерку, подаренную Богами. И так же легко отнятую у него.

— Я найду тебя, Уша, чего бы мне этого не стоило! — громко проговорил Вистан, натягивая поводья Агра так, что конь заиграл на месте от боли во рту из-за впившегося в плоть мундштука.

— Ладно, панове, нам пора уезжать, сейчас налетит полиция. Они будут ловить всех на допрос, а нам это вовсе не к делу, — Этельстан пришпорил своего высокого, как скала, коня и медленной рысью направился к улице Нор.

— Сударь, придите же в себя! Последуем за Этельстаном, вас ждет маркиз, — Корбак растормошил ящера и тот машинально последовал за другом.

Соратники удалились вовремя. Не успели они потонуть в ночной мгле, как к неутихающему пламени прибыли пожарные и разъезд степняков, злющих от того, что их разбудили посреди ночи и заставили ехать в самую гущу квартала зверян. Помощи пострадавшим и их соседям никто не оказывал. Раздавая удары батогов и змеистых плетей по сторонам, патруль разогнал гноллов и ящеров, вылавливая самых активных. Послышались крики и возмущения, звон сабель и резкий свист кожаных плеток…

Ночь плотно заволокла темным туманом улочки Стиллбога, масляных фонарей и освещенных окошек было совсем немного, однако этого хватало для передвижения верхом. Трое всадников ехали молча, Этельстан отдал распоряжение прискакавшему лихому ящеру забрать пожитки Вистана и драгоценную книгу с домика на улице Нор, на что Вистан никак не среагировал, юноша был поглощен мучимой болью и острым сожалением о потере Уши. Желваки на его морде набухли от гнева, а глаза необычайно ярко светились желтыми блюдцами в слепой ночи. Этот взгляд мог убить лишь своим безумным, отчаянным взором…

Улочки сменялись одна за одной, норы, глинобитные хатки, хижины чередовались с кирпичными домами, амбарами, спящими мастерскими и жилищами на исполинских дубах и секвойях, черными горами нависшими над почившим в ночи городом. Чем дальше маленький отряд рысил в восточную часть города, тем грязней и заброшенней казался старинный град. Мостовая сменилась деревянными срубами, которые скрипели от мощных копыт лошади Этельстана, воздух наполнился конским храпом и перестуком тяжелых подков. Человек завел собратьев в ту часть Стиллбога, в которую боялись показывать свои носы самые отчаянные полицейские ищейки и не менее наглые осведомители маркграфа Медигана. Это был Квартал Чудес — место, где жил ночной город и куда сходились бродяги, воры, убийцы и матерые мошенники всей округи, здесь они чувствовали себя в полной безопасности от цепких когтей Орды. Возле костров сгрудились калеки, в палатках дремали, пили дешевое пойло или играли в зернь и карты юродивые, целый день бродившие по городу и искусно вымаливавшие немного милостыни у прохожих — пускай один серебряный талер или несколько медяков — хорошая добыча. Квартал Чудес был тайным, вторым лицом оккупированного Стиллбога, куда уходили в поисках новой судьбы отбросы жизни. Здесь они могли жить и не бояться быть забранными в рабство, оправдывая этим свой образ существования.

Троица объезжала кучи сваленного хлама и мусора, горами закрывавшие мостовую, как дорогу перегородила толпа бродяг, одетых в изодранные лохмотья. Местные моментально заприметили рослых и хорошо одетых всадников — такие очень редко осмеливались являться в Квартал Чудес, рискуя потерять либо свое имущество, либо и жизнь вместе с толстым кошельком золотых. Изуродованные оспой морды гноллов, ящеров и падших из рода человеческого внимательно поглядывали на Этельстана и его товарищей из-под нахмуренных бровей, не отрываясь от карт и затертых костей.

Этельстан знаком остановил ящеров, приближаясь к группе шатунов. Они недоверчиво и сумрачно встретили всадника, восседающим на высоком коне.

— Отверженные! Почему такая невеселая встреча? — прохрипел человек.

Из толпы вышло несколько разбойников, бывших здесь в роли атаманов. Они одевались лучше остальных и держали себя более дерзко и нагло, чем подчиненная им чернь.

— Пан Этельстан, рады вас видеть, — поприветствовал всадника гнолл с деревянной ногой.

— А, Дубовая палка, давно видел твою весьма противную физиономию, — громко сказал в ответ Этельстан.

— Ну, вы нас давно знаете, пан кавалер, нас, существ низшего происхождения, от вас, аристократов, отличает полное отсутствие кротости и добродетели, это как золото различных проб.

— Полно тебе. Почему я не вижу Стального Зада и Шарнфальба?

Калека шаркнул деревянной культей и прижал к груди клобук из бобрового меха, делая вид глубокой скорби.

— Шарнфальба сцапали легавые, мой господин… — и морда гнолла, заплывшая ржавыми пятнами кожного заболевания, вновь приобрела обычное выражение крутого нрава, — Стальной Зад здесь!

Из массы бездомных бродяг выполз на доске человек, одетый в некогда роскошную тогу, свет факелов и костров освещали его нижнюю часть туловища, отлитую из металла, дабы скрыть серьезный телесный дефект.

— Господин Этельстан, вы так редко стали появляться в нашем обществе. Брезгуете старыми друзьями! — проскрипел Стальной Зад.

— Удивляюсь, что ты еще не умер, — то ли специально, то ли от искреннего удивления сказал всадник.

— Да, как вы давно знаете, я потерял часть кишечника, две конечности и еще одну полезную вещь, доставляющую мужчине радость…

Проходимцы и мошенники заходились едким смехом, к которому присоединился и Стальной Зад.

— Более я не могу составлять компанию девушкам, однако я живей самого живого зверянина и это важней всего!

Этельстан оглядел толпу и нетерпеливо схватил коня за гриву.

— Тогда почему вы не хотите пропускать нас, своих друзей?! Что у вас случилось?

— А мы подумали, пан командир, и решили, что с нас хватит аристократов, которые используют наших парней в своих целях. Мы — не зависим ни от кого здесь, мы живем сами по себе, нам не нужны высокородные друзья сверху. Зачем нам Свободные? Чтобы сгореть в общем котле?!

Эти слова разгневали Этельстана и он хлестнул коня по мощному крупу змеистой плетью. Исполинское животное захрапело, словно вместо легких у него были кузнечные меха, и грозно двинулось на толпу, держащие кроме факелов в лапах мушкеты и копья.

— Что ты сказал, Дубовая палка? — чеканя каждое слово, спросил рыцарь.

— Наше благородное панство решило, что с сего дня, а точнее, ночи, ибо мы живем и отдыхаем ночью, а днем охотимся, не иметь никак дел с вами, пан Этельстан, да и с другими Свободными.

Толпа одобрительно загудела, размахивая саблями, копьями и заряженными мушкетами.

— Да, г-н Этельстан, от вас и Сопротивления — большие беды, — пискнул Стальной Зад и заковылял на доске обратно к стене черни.

— Вы что, позабыли, кто защищает вас? — закричал всадник, — Кто все это время покрывал ваши темные дела и кто давал вам возможность обдирать ордынских беев, купцов, караванщиков и прочих стервятников с Востока? Кто сделал так, чтобы ни один наветчик и злопыхатель не натравил добрую тысячу узкоглазых на Квартал Чудес? Достаточно уйти из Стиллбога всем моим людям и комендант града, вместе с префектурой, разотрут всех вас в порошок! Пламя, огонь и селитра пожрут Квартал Чудес вместе в сами!

Грозные слова Этельстана холодом прошлись по рядам своевольных бандитов и их пыл начал помалу угасать.

Дубовая палка попытался приободрить своих парней и, достав мушкет из-за пазухи, зарычал, оскалив пасть.

— Нам ничего не будет! Орда и пальцем нас не тронет!

Тогда Этельстан схватил его за горло и прижал к могучей шее коня.

— Может, к вам пригласить нашего ашвина, а потом и волостоного беглер-бея? Ой, как же будет интересно глазам Хана посмотреть на тех, кто уже много лет не дает покоя его слугам в Стиллбоге и кто шарпает золото, спрятанное по закромам в караванных дворах!

Загривок гнолла вздыбился, он уронил наземь свою шапку и оскалился во все клыки.

— Пан Этельстан… — выдавил он из себя. Упоминание об ашвине подействовало лучше, чем если бы сюда вместе с троицей Свободных приехал сам беглер-бей Стиллбога с янычарами и темнокожими палачами.

Человек отпустил гнолла и тот упал на землю, откашливаясь от сильной хватки рыцаря.

— Может, кто-то еще хочет что-нибудь мне сказать? — громогласно спросил Этельстан.

Разбойники переговаривались между собой, бормотали угрозы и возмущения, но никто не решился идти против разгневанного человека, чей горящий взгляд грозил раздавить на месте своевольника.

— Мы должны быть вместе! От этого зависит будущее нашего Арагона. Вы все прекрасно наслышаны, что скоро начнется Великая Война и нам нужна ваша помощь! Победа пребудет с теми, кто объединит все свои усилия. Вы же только отдаляете ее своими разгульными мыслями. Думаете, что вы уцелеете в будущем пожаре, оставаясь в стороне?! Увы, вы заблуждаетесь, как и заблуждались наши князья шестьсот лет назад, не откликавшиеся на призыв царя из Аршана о помощи, — призывно завел речь Этельстан, прекрасно понимая, что эти зверяне начисто лишены моральных качеств, он решил попытаться воззвать к их сердцам, где еще тлела мечта об ином мире. — Многие из нас могут погибнуть, на то война есть жестокая бойня, однако не рады ли вы будете знать, что ваши дети и те, кто уцелеет в ратных делах, заживут в свободной стране?

Шатуны и воры, бродяги и калеки, юродивые и прочие бедолаги, исподлобья, метушливо смотря на человека, сидящего верхом на высоком жеребце, поневоле потупили взоры в землю. Факелы и костры кидали сумрачно — грустные отсветы на поникших и отверженных зверян. Послышались тяжкие вздохи, всхлипывания, все реже слышались недовольные ропоты и призывы стоять на месте.

Этельстан понял свое преимущество и перешел в полное наступление.

— Этим летом у нас появилась прекрасная возможность показать Хану и его злым прихвостням кто настоящий хозяин в Арагоне. Неужели вам не надоело жить впроголодь и питаться подаяниями с рук таких же бедных и обездоленных зверян, как и вы? С каких пор воровство стало благородным ремеслом?! Это удел иноверцев, которые заблудились в собственных грешных желаниях и одурачены мерзкими и ложными проповедниками.

Дубовая палка глухо откашлялся.

— Дело говорите, пан Этельстан… Да вот только мы не можем ждать обещаний ашвина о скором восстании. И кто даст гарантии?

— Никаких гарантий нет! — сурово отрезал его человек, — Участвуя вместе с нами в великой будущей битве вы погибните — я ничего не скрываю, да только стяжаете себе славу на века и очистите себя от всех грязных дел, которые вы и ваши отцы совершали в Стиллбоге. Если маркиз пообещал вам скорое начало активных действий — вам стоит ждать, запаситесь терпением, утихомирьтесь. Сейчас в Стиллбог приехал маркграф Медиган, стоит вам сделать малейшую вылазку на рынок работорговцев и он пошлет своих шишей в Квартал Чудес, тогда задумка Совета Сопротивления не уйдет от коварного ума Медигана — серой тени царя Тралоска. Держитесь плана!

Все умолкли, в ночном мраке, разгоняемый желто — алым пламенем костров, прошелестели ветви деревьев и прохладный воздух обдал всех людей и зверян, призывая опомниться. Более никто не играл в карты, никто не шипел и не орал на более удачливого соседа, который хвалился неплохим дневным уловом, умолкли дрязги и крики, не лились горланные песни и не было больше желания идти в шинок, дожидаясь рассвета…

Стальной Зад вновь выполз перед вооруженной толпой и повернулся к свои подчиненным, скрепя почерневшей от грязи доской.

— Братя! Слушай меня! Я люблю жизнь в Квартале Чудес, у нас есть все, чего мы не пожелаем… Однако пан Этельстан глаголил нам правдивые вещи. Мы не можем вечно жить грабежом и насилием, это будет длиться, покуда Орда хищничает в городе и обдирает нас. Неужто все хотят до смерти воровать и вечно скрываться от полиции?

Из толпы послышались крики неодобрения:

— Какого черта он плетет, вон Свободных!

— Если перебьют Свободных — настанет наш черед, опомнитесь, братя! — упорствовал калека, размахивая руками.

— Имать их отсюда! — последний крик был заглушен руганью.

— Мы живет пока существуют Свободные! Если они падут, тогда падем и мы! — проорал Стальной Зад и толпа загудела, заходила волнами сабель и копий.

— Правду речет!

— Так что скажете, господа? — обратился к атаманам Этельстан.

Дубовая палка и Стальной Зад красноречиво переглянусь. Послышался осипший от мощной хватки руки рыцаря голос гнолла.

— Мы будем с вами, до конца!

Под дружные возгласы и смех шатуны разошлись, очищая дорогу. Путь дальше был открыт.

Вистан и Корбак конь в конь поехали дальше, пока Этельстан задерживался возле вожаков вооруженной шайки.

— Не забывайте, что вы поклялись Богами в своей верности, — напоследок бросил им рыцарь. — За преданность вам воздадут хорошей наградой, ежели предадите наше дело — пощады не ждите!

Дубовая палка клацнул зубами, соглашаясь с Этельстаном, другой атаман приподнял измятую шляпу с ярким пером. Щелки глаз Стального Зада плутовато зарделись.

— До встречи, пан командир. Можете рассчитывать на нас!

Корбак устало и сонно осунулся в седле, хотелось спать, только голод не давал сомкнуть глаз.

— Ух, пан Вистан, никогда не привыкну к этому месту. Зловоние, мерзости! И как только маркиз втесался в дружбу к этим уличным проходимцам?

Лучник не отвечал, оставаясь призрачно неприступным.

— Ага, Корбак, наш дорогой ашвин порой убеждает лучше искусного оратора любую публику, — бросил Этельстан, догоняя ящеров, — Квартал Чудес нужен нам позарез, местные могут достать любую информацию и даже похитить кого-нибудь из беев или ордынских мурз. Сейчас нам нужны любые союзники! Эх, жаль, что с Пещерой ничего не вышло! Они опасны как враги и очень полезны, как друзья…

— Пещерные? Друзья? — равнодушно фыркнул Корбак. — Если мы и победим Орду, потом пришлось бы разбираться и с этими «друзьями». Вы об этом не подумали.

— Нет, Корбак, Орда пострашней Владык Пещеры. Хан очень могущественен и силен, он владеет половиной обитаемых земель, он способен собрать миллионную армию. Тьма существ со всего материка!

— Увы, общество пещерных мне не по нутру, особенно после визита в гостиницу Нархиза.

Этельстан шумно втянул воздух и удовлетворенно отметил, как чисто и благодатно дыхание ночи.

— Сударь, я бы сейчас съел бы целую лошадь, — буркнул Корбак.

Вистан ожил и повернулся к ящеру.

— Да, и тоже голоден, как волк.

— Слава Богам! Вистан с нами! — прогудел Этельстан. — Вот видишь, Корбак, голод благотворно очищает мысли, а наполненный желудок еще и исцелит все душевные раны! Признаюсь, что мой желудок недовольно урчит, как и ваши, поэтому предлагаю перед встречей с маркизом хорошо поесть. Недалеко от Нового вала есть недурная харчевня. Вы со мной, судари?

— Да! — в один голос крикнули ящеры и кавалькада троих друзей понеслась по улицам, освещенные тускнеющими звездами и далеким заревом на востоке.

Хозяйка харчевни выбежала встречать Этельстана, почуяв дрожь земли и заслышав грохот копыт вороного гиганта по плитам мостовой — не трудно было догадаться, кто к тебе едет, если он обладает практически единственной лошадью ростом более двух с половиной метров в холке во всей Стиллбогской волосте. Хозяйка — ящерка, не утратившая молодой стройности тела, была по-вдовьи соблазнительна и красива, мужики роями вились вокруг нее, постоянно кидая страстные и разгоряченные взгляды.

— Ай, пане Этельстан, еще догорают последние звезды на небе, а вы уже тут как тут! — всплеснув ладонями, ящерка улыбчато поприветствовала человека, — О, да с вами еще и путники! Как замечательно!

— Да, Феония, мой посыльный тебя предупреждал.

Хозяйка трактирчика не изменяла своей улыбки и сама проследила, чтобы лошади гостей были надежно привязаны к коновязям, им дали сено и воду, а уставших и голодных путников сама провела внутрь. Феония держала свое заведение в отменном порядке: полы убраны, столы выскреблены до блеска, на подоконниках стояли алые бутоны роз, на стенах висели писанные маслом картины из Загорья, изображавшие подвиги безымянных витязей. До рассвета оставалось всего ничего, однако посетителей здесь было хоть отбавляй. Позавтракать спешили писцы, кузнецы, работники полей за городскими стенами, а также посошный служилый люд.

Теплая атмосфера трактирчика, дразнящий аппетит вид еды пробудил Вистана. Он все еще сокрушался, жалел упущенное время и горел внутри от гнева из-за утраты Уши. Пару чар взвара — смеси пива, вина и текучего меда — привели юношу в себя, развязали язык, разогнали темные облака тяжелых мыслей.

— Корбак, необходимо прознать, что было дальше в «Золотом веке» после пожара, не думаю, что кого-нибудь из Карающей Длани поймали, но должны были остаться следы и зацепки, пожар не мог все уничтожить. Подкрепись и возвращайся к гостинице Нархиза, — Этельстан уплетал суп, успевая поправлять кончики острых усов.

— Что там было? Да пепелище осталось, чего тут думать?! — Корбак укоризненно посмотрел желтыми бельмами на человека.

— Не спорь, покрутись вокруг, присмотрись, порасспроси. Если Карающей Длани помогали люди из Цитадели Стиллбога, тогда это меняет дело.

— Бррр, Этельстан, одно упоминание о пещерных воинах не располагает меня к хорошему настроению, — пожаловался гривастый ящер и красноречиво переглянулся с Вистаном.

— Вы боитесь, что о манускрипте может прознать Медиган? — спросил юноша.

Этельстан кивнул.

— Еще бы! Не одни Владыки Пещеры рады были бы завладеть таким источником знаний. Судя по вашему рассказу, пан Вистан, древние машины зверян сохранились и могут быть приведены в действие. Узнай об этом Хан и его советники, начнется двойная охота. Теперь вы — на особом счету у многих сил!

Вистан грустно покачал головой, ничего не отвечая. Его брали смешанные чувства — гордость за отведенную ему роль, стыд и унижение за потерю подруги. Война еще не началась, ставки не сделаны, армии пока спят в казармах и оружие покоится на складах и оружейных, и уже боязно идти вперед, навстречу холодной и бездушной опасности.

Этельстан сделал вид, что не замечает сокрушенного состояния юноши и, дельно покрутив тонкие усы, он кинул Корбаку.

— Если ты насытился, тогда трогайся в путь, время не ждет! Мы скоро выступаем из града, поэтому тебе необходимо успеть разнюхать как можно больше.

Ящер поморщил свою чешуйчатую морду.

— Ох, а спать как хочется, сударь!

— Скоро отоспишься, Корбак. Нас ждет много работы!

Вытолкав Корбака из-за стола, человек хитро прищурил карие глаза и внимательно всматривался в сидящего перед ним ящера. Вистан поначалу не хотел ни есть, ни пить: в глотку ничего не лезло, кроме взвара. Однако молодой организм является мощной силой и аппетит пришел сам по себе. Вернулась уверенность в своих силах и надежда в завтрашний день.

— Вот поверьте мне, пан Вистан, все эти любовные дела не стоят и толики мужских усилий, за десять золотых в ближайшем борделе можно купить все прелести женских ласк. Когда станете старше, поймете! — обадривал ящера Этельстан, смакуя последний глоток свежего пива и подмигивая Феонии, которая с завидной энергией носилась по харчевне.

Маркиз ожидал наших героев в укромном убежище, скрытом в дебрях извилистых улочек Стиллбога. Этельстан и Вистан пешком отправились на долгожданную встречу с ашвином. Пребывая в отличном настроении после сытного завтрака и поцелуя ящерки Феонии, о, да, женским вниманием со стороны зверян не брезговали даже люди, Этельстан весело ругался на незадачливых прохожих: «Эй, ты, черт побери, живей двигай своей лошаденкой! Да она скоро издохнет!». Вистан смеялся с каждой реплики человека, чему Этельстан был рад и сделал вывод о действенности своих методов исцеления, и ящер с вновь вернувшимся к нему интересом и жаждой все увидеть рассматривал ремесленников и их изделия, богато разодетых купцов да и сами нарядные домики и магазины, которые традиционно обустраивались на первых этажах. День расцветал ярким солнцем и полностью безоблачным небом.

Путники спешили на улицу Лоншат, где и находился таинственный маркиз. Если бы не телега, груженная спелыми дынями, Вистан намного раньше бы заметил, что их целью являет ветхое на вид здание почты, или то, что раньше было почтовым отделением с парой длинных конюшен и высокой голубятней, граничащие с разрушавшимся кирпичным забором. Однако не смотря на жалкий вид, здания оказались обитаемыми. К тому же рядом на обширном саду, или то, что давным-давно было садом, которым лучше всего любоваться либо в дождь либо в сумерки, сновала добрая сотня зверян. И сюда постоянно подходили новые группы гноллов и ящеров, поэтому под открытым небом разбили кузню, столовую, а среди всего этого скопища непонятно зачем собранных горожан бегал высокий ящер в сверкающих латах, начищенных при помощи полировочного песка до зеркального блеска, и выдавал оружие, делая заметки на пергаменте, за ящером неотступно следовала пара крепко сбитых гноллов, несщие собранные в охапку мечи, копья и луки. Ящер в доспехах подбежал к атаману и что-то шепнул на ухо.

— Проклятье! Надеюсь он не затребует прилюдной казни ради развлечения себя самого, — ответил ему Этельстан, закручивая непослушные тонкие усы.

Блеснув доспехами на солнце, ящер поклонился и зашагал дальше наводить порядки среди зверян.

В самом строении почты собрались бойцы подпольного Сопротивления Стиллбога, Вистан в некоторых лицах узнал пришедших ему на помощь этой ночью: на этот раз они не одевали капюшонов и с улыбками, приправленные дружелюбием, пожимали юноше руку. В большой комнате, где некогда был основной склад, поставили широкий стол. Здесь во всю шло активное совещание командиров. Одни активно говорили, жестами сопровождая свои слова, другие зверяне слушали, изредка перебивая собратьев. Однако практически все из них смотрели на карту, развернутую на всю плоскость стола. Повстанцы так увлеклись спорами, что не сразу услышали, как загремели ботфорты Этельстана по старому паркетному полу.

— Господа, что за лишний шум? — весело воскликнул человек, в качестве приветствия снимая свою шляпу.

Командиры сдержанно кивнули. На голос Этельстана из соседней комнаты вышло существо, представители расы которых очень редко попадались на глаза остальным разумным созданиям в Артаксе. Это был тот самый знаменитый на все западные улусы Великой Орды ашвин, рискнувший выйти из родных лесов и податься на густонаселенный восток. При виде маркиза Вистан оторопел, его возрасту не было свойственно скрывать глубокое душевное удивление, а здесь его ясным очам предстала настоящая легенда, сошедшая со страниц самых старых сказаний! Этельстану оставалось только с довольной миной заламывать да покручивать усы, смакуя выражение искреннего любопытства и потрясения, не лишенные детской наивности. Но что так заставило изменить мимику лица Вистана? Маркиз был не кем иным, как антро-конем, называемые на языке зверян «ашвином», представителем древнейшей расы живых существ на всем материке. Сейчас они очень редко выходят в свет, стараясь быть незамеченными никем, и надо потратить добрую половину жизни, чтобы найти хотя бы одного ашвина, к тому же вам не помешает быстрота и ловкость, иначе найденный ашвин быстро скроется и запутает свои следы. Они ходят на двух ногах, как мы, люди, как и ящеры с гноллами, и с виду имеют внешность обычных зверей. Ашвины умело скрывают свой облик под одеждой, что очень затрудняет их обнаружение. Практически все из рода Первоживущих, как их кличут седые сказания, обладают огромной физической силой и развитыми способностями к наукам.

Маркиз остановился, громко перебирая копытами по скрипучему старому полу. Этельстан учтиво поклонился, заметая пол перями на шляпе. Ашвин слегка склонил голову, его огромные голубые глаза сохраняли холодный, равнодушный блеск. В них было что-то призрачное, не способное отражать блеск солнца, лучи которого обильно пробивались в почтовую залу.

— Приветствую вас, господа, — антро-конь обратился к человеку и юноше-ящеру, — Вы пришли в небольшое замешательство при моем виде. Может, я вас смущаю, пан Вистан?

Маркиз развел руки в стороны. На нем была только набедренная повязка, подчеркивающая красоту его сильных бедер, мускулистого живота и жилистых рук, на могучие плечи ниспадала волна золотистой гривы, казалось, что она блестела, подобно золоту.

— Нет, вы нас не смущаете, ваше сиятельство! — протараторил Этельстан, — Я привел к вам г-на Вистана де Лашурье, которого вы изволили видеть как можно скорее.

Вистан разглядывал диковинное существо, выплывшее в реальный мир из детской сказки. Маркиз понимающе улыбнулся.

— Понимаю вас, сударь. Не каждый день увидишь… ах, вы называете нас «ашвинами», хотя мое племя речет себя совсем по другому, но это я вам расскажу потом. Меня зовут Ла Роша, звание маркиза мне пожаловал ваш царь Тралоск Второй, как и первые земли. Зовите меня просто Роша. И Этельстан, прекрати обращаться ко мне по титулу! В Сопротивлении все братья, здесь нет месту дворянским чванливым привилегиям и иерархии.

— Слушаюсь-с, сударь, — ответил человек и присоединился к командирам, которые не обратили на недавнюю сцену ни малейшего внимания.

— О, г-н Роша, пан Этельстан прожужжал мне о вас все уши с первого дня моего приезда.

— Надеюсь, что у вас до сих пор не сильно жужжит в ушах?!

Оба зверянина рассмеялись, обмениваясь крепким рукопожатием.

— Я уже все знаю о вашей ситуации, — тихонько начал Роша, поправив единственную заплетенную из гривы косичку, — ранимое сердце сильно страдает, когда забирают любимого.

— Ранимое сердце? — хмыкнул Вистан, ему было и неловко и приятно, что маркиз заинтересован его жизнью, — Я готов перегрызть глотку тем, кто похитил Ушу!

— Полно, пан Вистан, — властно остановил юношу маркиз, — ваша энергия понадобится Сопротивлению в сече и борьбе с нашим общим врагом. Благородному человекоящеру следует уметь контролировать свои желания. Я имею ввиду не полный аскетизм и походный стиль жизни, однако пещерный люд уже знает вашу слабость… к той ящерке. Им также ведомо, что книга у вас! Не забывайте об этом!

Ла Роша говорил с юношей как отец, как учитель. Он был не просто холоден и суров, подобное проскальзывало и в характере Этельстана, ашвин оставался неприступным, серьезным постоянно. Он более походил на гордого владыку, возвеличенного своими деяниями и добродетельными поступками. Когда ашвин начинал говорить, все вокруг меркло и становилось очень простым.

— Вы устали, верно? — продолжал маркиз. — Чуточку позже вы будете иметь возможность поспать. Сон — лучший лекарь сердечных ран.

— Так это вы призвали меня в ряды Сопротивления? — спросил Вистан, проницательно вглядываясь в бездонную глубь глаз Роши.

— Да, сударь. Я давненько слышал о вас как великолепном лучнике.

Довольная улыбка расползлась на морде ящера.

— И сам лицезрел на последней ярмарке, как вы перещеголяли лучших стреловержцев Орды. Черт, дал бы три золотых гроша ради повтора этого зрелища!

Вистан ощерил морду.

— За этим не постоит, пан Роша! Я также слышал многое о вас…

Маркиз отмахнулся, скорчил морду.

— Да, и многое же вы слышали, молодой ящер! Мои прозвища «Маркиз — шоколадник», «Выскочка», «Пришелец» — это все результат моей жизни здесь в Арагоне, у вас… — последнее слово ашвин подчеркнул интонацией. — Подумаешь, разве Тралоск только меня одарил поместьем и озером, а также титулом и всем причитающимися к нему привилегиями? Все дело в моей внешности. Для вас — я — сказание, сказка, быль древних времен, утерянная былина, яркий продукт фольклора зверян. Хотите сказать, что не так? Если бы не наши спешные дела, я бы послушал ваше мнение о встрече со мной. Все дела да дела! Отечество зовет!

— Неужели Арагон стал для вас домом? — удивился Вистан, — Быть непохожим на остальных зверян и привязаться к ним, к этой земле…

— Да, я полюбил Арагон! Двадцать лет я обитаю здесь, тружусь и живу вашими надеждами. В конце — концов, не даром один из боевых братьев Повелителя Василисков был ашвином. Мои соплеменники появляются там, где угнетенные требуют помощи!

Юноша был в полном восхищении красноречием маркиза. С виду неприступный зверянин, имеющий горячее сердце и искренние мысли внутри.

— Вы скучаете по родным местам? Догадываюсь, что ваши леса далеко отсюда.

— И не представляете как далеко. Я преодолел сотни лиг, чтобы добраться до Загорья, а до Арагона стоило только перевалить через Скалистые горы. Кстати, они просто холмы по савнению с моими родными Серебряными пиками. А леса, которые вы кличите Глубинными — море деревьев, целый зеленый океан, даже мое племя, жившее там исконно, недостаточно хорошо знает всего его тайны.

Дай волю Вистану и посыпались бы десятки вопросов, но ашвин угадал пытливый юный ум и мягко отказал:

— Всему свое время, юный барон. Кстати, насколько хорошо вы владеете холодным оружием?

Этельстан повернулся от стола и подмигнул маркизу.

— О, наша первая шпага побережья что-то хочет сказать!

Вистан опередил обоих повстанцев, не дав человеку сказать первым.

— Да, господа, признаюсь, я не так хорошо владею холодным оружие… Однако уже начал это исправлять.

Все заметили, как щеки Ла Роши вздрогнули, он еле удержался, чтобы не фыркнуть.

— Я помогу вам, пан Вистан, в ваших тренировках. Стрелок из меня никудышный, зато мой учитель, — маркиз указал на Этельстана, — научил меня многим отличным приемам!

Человек сделал безмолвный поклон.

— Так, приступим к нашим насущным делам. Фолиант уже здесь, в полной безопасности. Г-н Этельстан, хотелось бы знать подробности с пожара гостиницы «Золотой век».

— Я отослал туда Корбака, он разнюхает местность и постарается выяснить, кто помогал Карающей Длани обойти ордынские патрули.

Маркиз глянул на большие песочные часы, стоявшие в стороне на пололке.

— О, Боги, время далеко убежало вперед. Пан Этельстан, я забыл спросить вас о причине опоздания к сборам.

Этельстан положил руку на эфес шпаги, круто развернувшись к ашвину.

— Сударь, ваши бандиты из Квартала Чудес нас немного задержали. Я по-прежнему не доверяю им и не хочу пользоваться услугами такого сброда.

— Хм, — сделал задумчивое лицо маркиз.

— Эти воры остановили нас посреди ночи, окружили толпой и уж никак не имели добрых намерений, — повысил тон человек, хмурясь, — Заручаться поддержкой тех, кто меняет свое мнение по принципу кто сильней — большая глупость!

— Присоединяюсь к Этельстану, — сказал Вистан, — возможно, что население Квартала Чудес являются хорошим источником свежих сведений обо всем, что делают степняки в Стиллбоге, однако лично мне претило бы знаваться с ними. Разве у них есть благородство и честь?

Ла Роша холодным взглядом голубых очей осадил и человека, и юного ящера.

— Ставка на них сделана, и если вы не смогли утихомирить такие буйные головы — ваша вина! Они будут биться с нами за Арагон, а там нас рассудят Боги. Что с картами?

Все присоединились к серьезным и насупленным командирам Сопротивления, которые продолжали горячо обсуждать планы похода, то и дело двигая по карте разноцветные камешки.

Роша взял слово первым, зазвучала его плавная, красивая речь, которая приятно ласкала слух.

— Господа, я повторюсь, ибо среди нас есть те, кто еще не посвящен в дальнейшее будущее Восстания, — маркиз посмотрел на Вистана. — Через двое суток состоится тайный совет вождей нашего движения, где мы и определимся с главными целями боевых действий. Пока что планы таковы: мы под видом добровольного отряда армии царя Тралоска, якобы идущего на постой в Городище, покинем Стиллбог и двинемся на северо-восток, ближе к Гаргульим болотам. Перерезав сообщение между Альфхеймом и Стиллбогской волостью, мы сможем лишить противника поставок железной руды и подвоза провианта для гарнизонов. Главную роль в начале Восстания сыграют маленькие отряды в двести — триста душ, как наш. Оккупантов не жалеть, громить мосты, сжигать переправы и всячески парализовать передвижение ордынских ратей. Это пока все, что я могу вам рассказать. Задача будет более ясна уже в Городище.

— Слушаемся, капитан! — отчеканили командиры, с величайшим вниманием слушавшие ашвина, навострив уши, их морды насупились, загривки возбужденно вздыбились.

— Собратья, не забывайте, что сейчас нам главное выйти из града — тихо, без шума, незаметно улизнуть от бдительного ока Медигана. Он хитер и просто так не отпустит тех, на кого пало подозрение в шпионаже или участии в Сопротивлении. Велите солдатам завершать приготовления к походу. Перед уходом к нам приедет беглер — бей Хен — глаза Хана в Стиллбоге для инспекции. Не оплошайте! Сыграйте наш забавный театр с часовой точностью и мы потопаем на северо — восток быстрей полета виверны.

Повстанцы подняли правые руки вверх, зажав кулаки. Это была клятва, которую готовы были исполнять до последнего.

Ла Роша прервал речь, когда в зал вбежал гнолл с шерстью темного отлива. Он быстро протараторил слова, глотая слюну.

— Господин капитан, мещане в граде отказались выдать прибывшим только что драгунам овес для их лошадей и провизию на пару дней, поэтому конники в пылу негодования подпалили пару жилых домов. Чего доброго, дойдет до драки…

Из уст Этельстана посыпались самые отборные проклятия, оказывается, и этот человек знал своеобразный говор Квартала Чудес. Ашвин беспристрастно уставился в окно, по-видимому о чем-то думая. Остальные присутствующие похватали цепы, мечи и готовы были лично идти и усмирять драгун — бунтовщиков.

— Я сам решую сею проблему! — резко пророкотал маркиз. — Всем оставаться здесь и продолжать приготовления к переходу в Городище.

Вистан оказался рядом с ашвином, поэтому Ла Роша положил свою руку на плече ящера и посмотрел ему в глаза.

— Мне будет нужна твоя помощь, юный барон. Заодно покажешь свои ораторские способности.

Глаза Вистана вспыхнули энергией и молодецким задором.

— С таким славным шляхтичем, да хоть в огонь!

Перед уходом с совещания, ашвин бросил Этельстану.

— Наверное, лихой дух перекинулся с Квартала Чудес на наших драгун. Ты успокоил джентельменов ловкой руки, ползущей за набитой мошной в чужом кармане, и кривого кинжала за спиной, я же буду усмирять буйные головы огня и меча!

Ла Роша надел темную маску из кожи. Маркиз не хотел, чтобы увидели его лошадиное лицо; антро-звери, как мы уже упоминали ранее, были редкими гостями в этой части Артакса и всегда привлекали к себе много внимания. С маской на лице пепельного цвета, он был похож на гнолла или ящера, а изысканная мантия придавала ему сходство с сенатором. В глубоких складках тонули все очертания тела вместе с золотистым хвостом ашвина, который мог выдать его. В его мягкой манере хотьбы чувствовалась сила атлетически сложенного тела. Мантия настолько ниспадала на землю и волнами летела за Рошей, что полностью скрывая черные копыта.

В таком обличии он и ящер вышли из здания заброшенной почты прямо на улицу Лоншат, поэтому обнаружение группы драгун не вызвало большого затруднения, ибо на перекрестке Лоншат и улицы Ргене во всю пылало несколько домов мещан. Рядом собралась толпа горожан, наспех похватавшие кто что мог: вилы, лопаты, увесистые дубинки и кухонные ножи внушительных размеров. Лихие драгуны, горланя ругательства на головы мещан, носились верхом туда-сюда, отгоняя тех из городских, кто был посмелее, пока остальные всадники грабили дома и прилегающие к ним хозяйства. Конники тащили всю живность, угоняли телеги с фуражом и хлебом, резали птицу и свиней. Хозяйки верещали, отчаянно сопротивлялись, но опьяненные солдаты только издевательски смеялись и отталкивали дородных дам в возрасте вон от себя. Мужья пытались оказать помощь слабому женскому полу, но разве устоишь против сильных рук конников и их палашей? Напуганные зверяне и люди не желали вступать в драку, струсили, и только перегородили уличные проулки, ожидая полицию. Все сопротивление обошлось матерными ругательствами и криками, свидетельствующие о готовности мещан повесить драгун за стенами града в лесу. Солдаты же в ответ дерзко гнали лошадей на толпу, резко осаживали скакунов, чтобы снова зайти в такой своеобразный полет среди пылающих домов, дыма и криков о помощи. Кто-то среди горожан крикнул, что драгуны насилуют их жен. И терпение толпы оборвалось. Масса с вилами и подручным инвентарем наизготовку ринулась на распоясавшихся от голода конников. В этот момент на улицу Лоншат поспела полиция со змиями и разъездом кочевников. Видя, что терять нечего, драгуны с саблями в руках врезались в толпу бушующих горожан. Ржание застоявшихся лошадей, грозные и дикие крики всадников, отчаянные вопли городских поселенцев смешались воедино. Мещане не выдержали атаки, побросали свое импровизированное оружие и в панике откатились обратно, многие бросились панически убегать. На улицах града разыгралась настоящее сражение, где драгуны в любом случае никак не могли выйти победителями: их ждала виселица или каторга за такой бунт. Пока куча сгрудившихся горожан, ревя от негодования, мешала пройти вперед полиции и кочевникам, чтобы вступить в бой с драгунами, Ла Роша никем не замеченный, оказался в самой гуще событий. Антро-конь силой пробивался сквозь чернь, работая руками, а иногда давая под зад копытом тучному бюргеру, стоящему на пути. Толпа шумела и требовала немедленной казни своевольных всадников. Вистану казалось, что он сейчас оглохнет от неистовых криков и визгов, пока Роша, не взявши его железной хваткой за кисть руки, выдернул из толпы. Они попали на пустой участок улицы, между горожанами и полицией с одной стороны, и драгунами, завершающими грабеж домов. Мостовая была усеяна охапками соломы, битыми черепками, стеклом и прочим мусором, раздавленным под копытами гарцующих коней. Пожар зданий разгорался все больше, устремившись в ясное небо. Каждый знал, что если огонь не остановить здесь, то запылает весь квартал. С тыльных сторон улицы Ргене прикатили пожарные телеги, ящеры городской службы развернули медные насосы и пустили струи воды прямо в пасть пламени, пошел пар, заволакивающий драгун, от чего они стали походить на привидения с заброшенного старого кладбища в глубокую лунную ночь.

— Эй, солдат! — окликнул зычным голосом ашвин всадника, подъехавшего на коне ближе всех, в его правой руке была бутылка вина, а левой он держал поводья. — Ты храбрый малый, ответь мне, зачем конники устроили такой погром, да еще в граде посреди светлого дня? Вы же знаете, что вам будет за это суровейшее наказания по Закону!

Всадник прищурился и узнал маркиза по его сенаторской мантии.

— Пан маркиз, нас не кормили уже три дня, люди и кони начали сохнуть с голоду, что нам, скакать к Афире и пить ее воду? Разве водой насытишься?!

— Такие вопросы решаются вместе со мной. Еду не выдали, потому что склады пусты.

Всадник — гнолл зло заскрипел зубами, придерживая норовистого коня, пар от затухающего пожара накрыл ноги скакуна, а затем и само тело животного. Оставался виден лишь сам конник, как будто оседлавший сероватую тучу.

— А, нелюди! Отдали все ордынцам! А нашим что? Дохнуть с голода!? Не обижайтесь пан маркиз на мои слова, но вам плевать на драгун. Между прочим, у меня есть семья и дети. Они будут сытыми и заснут сегодня с полным желудком!

Антро-конь скривил свои губы от недовольства, выступающие из прорези для рта на тонкой и эластичной маске.

— Обещаю, что вам все выплатят за эти три дня и перебоев с продуктами и фуражом больше не будет. Если ты и твои ребята не прекратят бушевать, вас всех повесят и защитить вас я не смогу! — бесстрастно закончил Роша, его могучий голос утихомирил горожан да и сами бунтующие солдаты умерили свои радостно — зловещие крики от насыщения и грабежа.

— Да плевать на все это, пан кавалер! С нами обходятся, словно мы скоты!

— Ты — горячая голова! Брось эти штучки вон. Заклинаю вас всех — успокойтесь, уходите в казармы и про этот инцидент забудут тот час же!

Всадник однако осмелел, приблизился к ящеру и ашвину и несколько минут покружил вокруг них. Вистан с любопытством разглядывал смельчака, ястребиные очи юноши вызывающе скрестились с взглядом драгуна, который молчаливо приговаривал «а это что за молодой ящер?».

Всадник в отчаянии разбил об булыжники мостовой бутылку недопитого вина, которое он запасливо держал при себе, и лихо свистнул:

— Парни, заканчиваем! Прорываемся к Западным воротам! Мы растопчем стражу! А вы, господин маркиз, оказались лгуном! Кто обещал нам припасы, а? Бургомистр то и дело отсылал всех нас вон. Только видать, не в ваших планах было кормить верных драгун. Мы пиками и саблями пробьемся из города, а там — воля!

Конники дружно зарычали, засвистели, поддерживая вожака, их кони продолжали резвиться и в нетерпении метаться по улице, ожидая, когда всадники выедут на простор и волю за стенами Стиллбога.

— Не шали, капитан! Вас всех догонят и порубят. Как же семьи, дети?! Слезай с коня, не то толпа сама тебя растерзает, — прорычал ашвин в ответ.

Последние слова вывели бунтаря из себя, который уже повернулся вон и готовился удирать бешеным галопом. В руке гнолла блеснул палаш, мгновение и он уже летел в сторону Вистана и маркиза. Впоследствии местный люд с восхищением и легкой завистью вспоминал, как товарищ юного ящера ловким выпадом шпаги отбил удар скакавшего всадника и неожиданным плие уколол его в лапу, попутно задев и шею лошади. Раненный, но еще более обозлившийся драгун отъехал назад, поближе к группе своих подчиненных, они суетились, сваливая на лошадей провиант и украденные вещи в мешках, те, кто был более нахален и дерзок, похватали с собой визжащих от страха девок, заломили им руки и ноги, положив на крупы лошадей.

— О, нечестивец! Говорю в последний раз: возьми волю в кулак, успокойся и утихомирь своих солдафонов! — ашвин продолжал сохранять холодный, неприступный внешний вид, ни один мускул лица не дрогнул на его лице, а шпага утонула в складках мантии, готовая при надобности быть вновь употреблена в действие. Маркиз решил продолжить говорить, заметив приходящего в нерешительность командира драгун.

— Все из вас получат прощение, ваши заслуги перед отечеством очень велики, поэтому бургомистр с комендантом града дадут согласие на помилование. О сгоревших домах мещан я позабочусь лично. Обещаю!

Гнолл нервно клацал зубами. Он сам прекрасно понимал, к чему приведет такой открытый бунт против маркиза. Он еще с минуту посидел в седле молча, толпа обозленных мещан и полиции, которые начали приближать к конникам, завидев, что слова ашвина пока не принесли мирных плодов, заставили его махнуть окровавленной лапой соратникам и всем спешиться.

— Но, пан атаман… — просипел низковатый драгун, не желавший уступать желанную добычу, — Мы сдаемся??

Командир зарычал на него и хрипло гаркнул:

— Браття! Бросайте все! Его Светлость маркиз глаголет правду. Далеко мы не уйдем: стены Стиллбога под охраной, ворота заперты. Просим милости!

Теперь молчание воцарилось среди драгун. Бросать все то, что они заполучили ценой вероломства? А если рискнуть и прорубиться из города? Не получится… Их выловят по одному, жалких, обозленных и уставших, начнут пытать и кто знает, что смогут проговорить уста извивающегося от адской боли? Многие из конников состояли в рядах Сопротивления. Они знали многое, что не должен ведать ни Медиган, ни Орда. Маркиз Ла Роша с внутренней тревогой понимал это лучше остальных.

Поломавшись, с ворчанием отпустив перепуганных, заплаканных девушек, конники спрыгнули с лошадей и встали на колени. Командир заговорил первым за всех.

— Пан маркиз… Призываем Богов на ваш справедливый суд. Милость ваша велика, как и мудрость. Мы просим у вас и у всего Стиллбога прощения.

Удовлетворенный победой ашвин закусил губу. Вистан заметил, каким магнетическим взглядом он буравил драгун и те, со стремительно тающей решимостью и бунтующими намерениями, покорно склонились перед ним. С каждым словом сказочного ашвина всадники — до безумия непокорные никому, кроме своих блудящих в тумане желаний мыслей, стали послушными, как овечки. Змея на голом каменистом склоне, подманивая своим видом добычу, и та бы уступила маркизу в коварности. Драгун — это жертва, ашвин — это змея, которая хочет достичь своей цели. Гнолл встал с колен и, позванивая латами, неуверенно подошел ближе к двум путникам. Его лапа кровоточила, однако всадник не обращал на такой пустяк внимания.

Маркиз вкрадчиво, чеканя каждое слово, отдал капитану драгун приказ.

— Отнесите все, что вы наворовали туда, где и взяли. Твои парни должны спешиться и идти в казармы без лошадей, вас будет сопровождать полиция. Эту необходимость надо потерпеть. Ясно?

Гнолл заворожено смотрел в бездонные глаза ашвина, силясь оторваться, и не имея возможности уйти подальше от чарующего влияния маркиза.

— Да, Ваша Светлость… — скупо ответил гнолл и помчался к своим подчиненным.

Спустя мгновение до Вистана донеслись зычные команды гнолла и многие из драгун продолжали недовольно гудеть. Розданные направо и налево оплеухи образумили самых упорных бунтовщиков и конники кинули «трофеи» рядом с домами мещан, откуда полминуты назад с радостным воплем тащили все подряд. Пахнущие лошадиным потом, потрепанные и унылые конники стройной колонной двинулись к группе полицейских.

Ла Роша оставил юношу одного и отвел в сторону из группы полицейских командира городской стражи. Вистан не без любопытства краем уха ловил отрывки их беседы. Старший стражник постоянно понимающе кивал головой, теребил свой гноллий загривок, скалился и подобостратно улыбался ашвину. Маркиз и здесь очень быстро решил проблему с драгунами. Стражники и полиция, при упоминании имени коменданта Стиллбога, а также самого маркграфа Медигана, лишились доли своей настойчивой наглости и желания арестовать нашумевших бунтовщиков. В руке маркиза звякнул увесистый кошелек, который затем перешел в дрожащие руки капитана полиции, и дело само по себе закрылось.

Однако толпа местных мужиков не унималась. Мещане, их жены, да и проходившие мимо зеваки, завидевшие столбы дыма и пламени, наперебой требовали покарать виновных, а главное — возмещение убытков.

— На кол бунтовщиков!

— Видано ль в былые времена, чтобы в городе среди бела дня свои же всадники-зверяне скакали с саблями наперевес и грабили нас, простых тружеников! — выкрикивали из толпы старики.

— Сколько можно нарушать порядок! Ночью сожгли гостиницу «Золотой век», а днем уже добрались и до наших жилищ! Боги небес!

Им подтрунивали зверяне и люди помоложе, с раздобревшими брюшками и отпущенными на гноллий манер бородками, куда вплетались металлические пластинки.

Полиция, поначалу шедшая отлавливать охмелевших драгун, теперь сдерживала разбушевавшихся городских жителей.

Вистан пытался успокоить несчастных, имущество которых попало под горячую лапу драгун, употребляя для этого все доступные языковые средства. Однако уговоры привели к тому, что возмущение мещан достигло пика. Показалось, что теперь случится новый бунт со стороны самих жителей.

Ла Роша метнул в поселенцев каменный взгляд своих туманных очей. В нем читалось глубокое презрение и торжественная снисходительность.

— Вы хотите возмещения ущерба? — зычно крикнул ашвин люду. — Так получайте же!

Антро-конь швырнул самому толстому бюргеру, явно владельцу прибыльной лавочки, набитую доверху мошну с золотом.

— Разделите все поровну, там достаточно денег, чтобы покрыть все убытки, нанесенные вам конниками, — закончил свою речь невиданный для мещан зверянин в сенаторской мантии. Он величественно отвернулся и, беря Вистана под лапу, удалился прочь.

Горожане принялись делить денежки и гадать, кем был этот могущественный незнакомец, гуляющий по городу вместе со статным молодым ящером и спасающий лихие кавалерийские головы от виселицы.