Глава 8 - Ворота Стиллбога

Этельстан с большим удовольствием наблюдал, как дым над верхушками кирпичных домой развеивается, а это означало, что Ла Роша угомонил строптивых драгун и дело Сопротивления в Стиллбоге избавилось одной из самых назойливых проблем. Но человека, как я Вистана, мучило предчувствие опасности от Владык Пещеры, эти уж куда покруче дубоголовых конников, часто пьяных в доску. Этельстан, погрузившись с десятниками в работу, на время забыл о нависшей над всеми угрозе. Человек был в кузне, когда его окликнул ашвин, только вернувшийся с улицы Лоншат. Ашвин кратко, при этом не скупясь на эпитеты, пересказал человеку все, что успели натворить конники. Этельстан яростно ругался. Вот вздумалось им думать про провиант, когда через несколько часов готовится выход из града целого отряда. Маркиз успокоил его: драгуны препровождены в казармы и скоро будут освобождены от приставленной к ним стражи, поэтому отряд не лишиться своей конницы.

— Сударь, черт возьми, вы прямо чародей — сколько неоценимых услуг оказали нам! И что бы мы все делали без ваших способностей! — расточал похвалы Этельстан.

— Были бы без кавалерии, — беспристрастно резюмировал ашвин.

— Верно, пан капитан. Надеюсь, что наши сограждане не сильно пострадали?

— Как вам сказать, г-н Этели, — только маркиз мог так фамильярно называть человека, — не считая нескольких изнасилований, разбитых бочонков с медом, пивом и вином, надъеденных кусков свежего сыру, поломанных дверей, выбитых окон, вытоптанных цветов, которые так заботливо растили жены своих мужей, потраченных голосовых связок на крики — ущерб не так велик.

— О, Боги! — только и вырвалось у человека. — Мы постоянно привлекаем к себе столько внимания.

— А вы должны заботиться о ваших людях и вовремя выделять пайки и жалованье солдатам! — резким голосом остановил Этельстана маркиз.

— Да, я та еще голова… — хлопнул себя по лбу человек.

— Впрочем, эти драгуны сами по себе ненадежны. Я задобрил прибежавших полицейских и ихнего капитана, мне это обошлось всего лишь в тысячу талеров.

— Тысяча талеров? Да вы с ума сошли, любезный господин! — воскликнул человек, и тут же принял полушутливый тон. — Вы очень богатый зверянин, если расточаете свой личный кошт налево и направо. Ваши золотые запасы так глубоки, что из них можно мешками грести добро, не заботясь о завтрашнем дне. Право, я знал, что вы — богатая персона, но дать тысячу талеров толпе, разжиревшей на городских харчах!

— Богатство — вещь непостоянная, не забывайте об этом, сударь.

Странная улыбка скользнула на устах ашвина, его величественная осанка и широкие плечи выражали сейчас самое обыкновенное презрение ко всему существующему на этом свете, кроме нескольких вещей — Арагона и вопросов мироздания.

Ла Роша вспомнил, что пару часов назад пообещал Вистану дать первый урок фехтования. Он поискал его глазами и не нашел.

— Я вернулся в наш импровизированный лагерь вместе с Вистаном. Куда же его ветер сдул?

— А черт его знает. Возможно, уже братается с воинами. Этот ящер превзойдет вас по общительности во много раз, сударь. Смотрите, вы потеряете свой авторитет среди Сопротивления!

Этельстан заразительно засмеялся и ашвин не мог сдержать улыбку.

— Пойду и поищу нашего лучника, — маркиз было развернулся, подняв край пурпурной мантии, и хотел идти из кузни, как Этельстан окликнул его.

— Капитан, возьмите этого лучника под свое покровительство! Он один из лучших ящеров, которых вырастил Арагон. Научите его тому, что знаете сами. Сколько троп и дорог вы исходили, где только не ступала ваша нога. От ваших рассказов юноша захлебнется от восторга!

— Ну, господин человек, если вы припомните, как меня чуть не убила лавина падающих камней в Скалистых горах или когда я по бедра увяз в зловонной жиже арагонских топей, то соглашусь с вами: мне есть чем позабавить ум Вистана. Да, я скучаю по своим родным местам… сколько лет прошло с тех пор, как я покинул отчий дом. На данный момент Арагон заменил мне кров и приют. Теперь я здесь и являюсь для всех зверян кровным братом.

Человек удовлетворенно подмигнул маркизу прежде, чем снова взяться за осмотр целой кучи сложенных нагрудников.

Время стремительно пришло к полудню. Солнце пригревало, щедро даря тепло всей земле. В открытых горнах кузнецы, обливаясь потом, ковали наконечники стрел, затачивали забывшие хорошую рубку шпаги, мечи и сабли. Искры от раздуваемого мехами огня стайками вылетали на землю, ложась недалеко от скоплений отработанного черного шлака.

Вистан беседовал с солдатами, обмениваясь шуточками и колкостями по поводу незадачливых властей Стиллбога; затем разговор круто повернул в другое русло: по всему граду волновался люд, а второй по счету большой пожар на улице Лоншат основательно встревожил всех и дал новую пищу для разговоров. Но самостоятельно собрать полезные сведения Вистан не смог, солдаты либо знали о ночном происшествии совсем мало, либо пожар в гостинице «Золотой век» оброс фантастической несуразицей, оказывается, что в потасовке внутри кручного дворика принимал участие и сам достопочтенный пан Нархиз, который трехпудовой палицей якобы снес голову вожаку грабителей. Да и ночной налет состоялся для того, чтобы украсть у трактирщика его кругленькое состояние. Наш герой однако и виду не подавал, что хочет смеяться, хотя смех ли это был бы? Скорее грустная улыбка. Уша пропала и Вистан не мог забыть этого события, как и тех чувств, родившихся в нем после рынка работорговцев к Уше — прекрасной уроженке туманных горных вершин.

Роша нашел Вистана и, свистнув, поманил пальцем к себе. Юноша послушно подошел к ашвину, выйдя из глубоких раздумий.

— Сударь, я обещал вам дать уроки фехтования, не так ли? — полилась медовая речь маркиза.

— После того, как мне пришлось лицезреть ваш великолепный удар шпагой, я с превеликим удовольствием стану прилежным учеником мастера.

— Не льсти, юноша! — с наигранной серьезностью ответил маркиз, — Наш Этели — вот настоящий мастер колоть и рубить шпагой, а мыс тобой его ученики.

— Черт подери! — Вистан с хрипотцой в тоне попытался повторить голос Этельстана.

Ла Роша расплылся в улыбке белоснежных зубов. Он задержал долгий взгляд на ящере, с любопытством глянув на его широкие плечи и стройный, энергичный стан, словно рассчитывая силу юноши в поединке.

— Начнем же, юный ящер! — ашвин вынул из ножен длинную шпагу и сделал поклон в сторону Вистана. Ящер повторил действие маркиза, с дерзостью клацнув зубами.

— Я сильней тебя! — неожиданно крикнул Вистан и сделал решительный выпад на Рошу.

— Это мы еще посмотрим! — раззадоривая противника, ответил ашвин. Ему не стоило большого труда отбить удар, но переходить в наступление маркиз пока и не думал. Пускай ящер покажет, на что способен!

Вистан не стал ждать действий зверянина. Он сделал плие в бок, маркиз парировал удар, затем перенаправил шпагу в могучую грудь Ла Роши, ничуть не боясь ранить соратника. Ашвин молниеносным движением прикрыл свое вспотевшее тело и с энергией начал наступать. Вистан попятился, не успевая следить, как маркиз махал шпагой, то пытаясь зайти сбоку, то беря на прицел шею ящера. Юноша попытался прикрыться хвостом, который спас его от мелькающей в воздухе шпаги Роши. Струйка крови показалась на чешуйчатом хвосте. Звон металла и глухие восклицания сражавшихся привлекли внимание воинов. Рошу и Вистана окружила толпа болельщиков, которые с затаенным дыханием и восхищением наблюдали за поединком. Криков поддержки тому или другому не было: ашвин и человекоящер были равны в силе, как и в своей значимости в глазах люда.

Вистан задышал чаще от усталости, когда как маркиз словно превратился в отлитую из бронзы статую, сплетения мышц проступили через кожу, поблескивая от пота. Прекрасное тело служило хорошим продолжением самой шпаги. В конце концов Роша выбил оружие из лап ящера и тот, со сдерживаемым стоном, упал на землю.

Веселый смешок вылетел из уст антро-коня, однако ашвин не пытался этим унизить юношу, а только хотел превратить его поражение в хороший урок.

— Кто же сильней меня?! — проговорил маркиз, помогая Вистану подняться на ноги.

— Уф, сударь, я признаю свое поражение…

Ла Роша звонко рассмеялся.

— Да ты продержался против меня настолько долго, как никто другой! Отныне я разрешаю обращаться тебе, Вистан, ко мне на «ты». Заслужил, юный барон!

Воины с захватывающим удивлением и уважением глазели на ящера, поддержав его ликующим «Ура!». Продержаться в бою против ашвина достаточно долгое время — этого пока никому не удавалось достигнуть! Впоследствии Вистан не мог точно припомнить сколько продолжался поединок, он прошел для него как молния, внезапно рассекающая небо на две сумрачные половины. Он достойно оценил силу ашвина и его симпатии к маркизу только возросли.

Как только Вистан отдышался, его соперник по тренировке настойчиво заставил ящера продолжать обучение. Ашвин показал Вистану различные плие, выпады и грозу фехтовальщиков — удар «поцелуй смерти», когда острие шпаги вонзается в горло противника, погружаясь в плоть по самую рукоять. Вистан оказался хорошим и способным учеником, он ловил все, чему учил его ашвин и с успехом повторял удары шпагой. Это очень радовало маркиза и улыбка удовлетворения никак не соскользала с его губ.

Солнце припекло так сильно, что ашвин вынужден был остаться в одной набедренной повязке. Ручейки пота змейками заструились по его подтянутому, рельефному животу и надутым связкам мышц ног.

Ла Роша казался прекрасным полубогом, вернувшимся к простым смертным. Его присутствие вдохновляло и ободряло, ашвин олицетворял свежую силу здорового тела, внутри которого жил еще более могучий дух мудрого воителя…

Тренировка плавно перешла в беседу. Уставшие от оружия, с натруженными мышцами, с приятной ломотой в теле, после которого ты чувствуешь каждую клеточку, ящер и антро — конь присели на зеленую сочную траву под кронами толстых ясеней, росшие недалеко от почтового отделения.

— Сударь, чую всем своим нутром, что у себя, далеко на родине, вы носили совсем другое имя. «Ла Роша» — это имя рода людей, у них есть похожие даже фамилии аристократов. Фонетика былого имперского величия!

Роша загадочно улыбнулся кончиками губ и тряхнул лошадиной головой.

— Вы, арагонцы, страшно любопытное племя! Да, меня когда-то звали по-другому…

Голубые глаза ашвина на минуту потемнели и в их глубине скользнула мрачная тень.

— Я привык называть вещи и живых существ своими именами. Если я вас чем-либо задел...

— Нет, не переживай. Ты очень смышлен, Вистан, не смотря на твой юный век. О, да, имя «Роша» мне дали в Загорье, когда я там жил, учась многим наукам. Люди — большие упрямцы, особенно в Загорье. Они еще сохраняют гордое величие, хотя и доживают свой век.

— Ты учился у людей? — Вистан с ударением произнес первое слово.

Антро-конь обтер живот полотенцем, а потом положил шпагу на ящик, оказавшийся поблизости.

— У них есть чему поучиться, как и у вас, ящеров и гноллов. Ты можешь пойти очень далеко, вот только тебе нужен хороший учитель фехтования и ты не так искусен в езде на лошади.

Вистан рассмеялся и, взяв полотенце ашвина, обтер запотевший торс, мышцы которого не уступали по рельефности брюшному прессу Роши.

— Если господин маркиз захочет лично дать мне уроки верховой езды, я с радостью воспользуюсь такой возможностью, — в смехе Вистана скользнула ирония: ящер считал себя куда уж умелым наездником.

— Что касательно верховой езды, то ты ездишь довольно хорошо, — с видом знатока дела ашвин состроил умное лицо, пригласив ящера сесть рядом с собой на траву.

— Степные варвары умеют в случае опасности ездить под брюхом лошади, ногами крепко держась за ее бока. О боковом выстреле из лука верхом, думаю, ты наслышан. Я владею всем этим с малых лет.

— О, юный барон, отец хорошо обучил тебя и приготовил к ратной стезе. А вот не боишься ты лишиться жизни?

Вистан негодующе поднял руки к небу, но ашвин прервал его.

— Хорошо, хорошо, я верю тебе! Раз ты был готов ринуться в драку за свою подругу, то это говорит о многом.

С минуту ящер любовался стройным, могучим ашвином.

— Скажи, пожалуйста, сын далекой страны, а как ты… из рода лошадиных ездишь верхом на своих диких сородичах? Ты ведь ездишь верхом?

Ашвин хитро улыбнулся, ему очень понравился вопрос Вистана, такое любопытство он имел в ранние годы и юноша напоминал Роше самого себя, те времена уже казались прошлым веком.

— Увы, Вистан, я иногда пользуюсь таким видом транспорта. Да, говорю с сожалением, ибо я прекрасно понимаю, как любят свободу лошади и как они ненавидят мундштук и сильно резкого в повадках наездника. Ты бы любил того, кто взнуздывает тебя каждый день и заставляет делать то, чего ты не хочешь?

— Лошади — животные, и к ним надо уметь правильно подойти.

— В этом наши мнения расходятся. Лошадям не очень приятно быть вашей прислугой, жить в тесных денниках, терпеть ругань и кнут. Я езжу верхом лишь при острой необходимости: когда требует случай. Ваш царь Тралоск любит устраивать парады в Вышеграде; на них обязано являться все дворянство верхом, в парадных доспехах. Неявка грозит недовольством и возможным лишением дворянского титула и привилегий. Если бы ты присутствовал на этих парадах, мог бы увидеть меня, гарцующего на вороном иноходце, похожего на твоего Агра.

— Ты и имя моего коня знаешь?

Роша залился густым смехом.

— Ну, конечно же, мой юный друг! Мне все интересно, что касается тебя. И я езжу без сбруи, стремян и седла. Зачем мне они, родичу лошадиных? — Роша фыркнул, хлопнув себя по выпуклому от напряженных связок бедру. — Я чувствую силу скакуна, его стремление вырваться из объятий земли, порхнуть в небо, отдавшись силе ветра! О, ты не поймешь меня, ибо ты ящер. Ящеры по своей природе любят земные недра, норы… Ашвины же чувствуют то, что думают их дикие родичи, лишенные интеллекта и живущие по законам беспощадных инстинктов и вольного степного воздуха.

— Эх, я уже жалею, что непобывал в твоих родных местах.

— Не стоит! — глухо оборвал его маркиз, снова его лицо стало холодным, непроницаемым, исчез тот прекрасный и открытый образ, представший перед Вистаном на какие-то мгновения. — Ашвинов убивают, на нас охотятся, воспринимают, как обычных животных. Гнусное отношение к антро-существам породило ненависть моего племени ко всем живым, даже к остальным зверянам.

Роша резко поднялся с травы, надел мантию и перевязь со шпагой.

— На сегодня пока достаточно. Этельстан зовет нас на обед — дело, которое важнее других. У меня есть маленький дом в Старом Граде с прислугой, но ехать туда мне достаточно долго, неохота. А мы к вечеру должны выступать из града, поэтому успеем наговориться.

— Тогда зовем пана Этельстана?

— Да, конечно.

Обед сварили в огромном котле и приятный запах заставил желудки воинов требовательно заурчать. Командиры Сопротивления упали на траву отдельно от всех. На расшитых разноцветными нитями покрывалах повара принесли миски супа и хлеба. Лэлибл, в блистающих доспехах, бросил раздавать оружие солдатам мифического отряда царя Тралоска и присоединился к Вистану, ашвину и Этельстану. Роша поклонился на запад, упав на колени и запел тихую мелодичную песню на незнакомом никому языке.

— Что он делает? — глазами спросил Вистан.

— Он молится своим Богам, — прошептал человек, — Каждый раз так. Привыкните, сударь. Можете потом спросить его о религии ашвинов, если он что-либо расскажет вам.

Лэлибл звякнул доспехами, продолжая есть.

— Хм, — задумчиво произнес Вистан. — Тогда давайте выпьем за наших Богов, дарящих нам, смертным, солнечный свет каждый день!

— За славу Богов Арагона! — рявкнули человек и ящер, закованный в сталь.

Не успели обедающие продолжить поедать суп, как листья ясеней колыхнулись от стремительного потока воздуха, а земля негодующе задрожала в протестующем гудении. Это примчал Корбак, взмыленный, мокрый, как и его лошадь. Этельстан поднялся и встретил Корбака. Гривастый ящер поправил свою прическу, которой гордился и любил, увидев здесь ашвина с золотой космой волос, Корбак еще более потемнел — куда ему соперничать с золотогривым Рошей. Человек налил разведчику стакан вина, чтобы он приободрился.

— Корбак, какие новости ты принес? — спросил Этельстан, подливая в стеклянный стакан еще вина.

— Этельстан, не слишком для нас хорошие. Мне пришлось покрутиться пару часов на месте, где вчера еще стоял «Золотой век». Да не смотрите на меня так! Гляделки такие! Сгорело там все дотла…

— Мы ведь обещали г-ну Нархизу, что покроем все его убытки, — холодно вставил Роша.

— Не в этом дело! Нархиза похитили вместе с его слугами!

— Как похитили?! — вскрикнули все разом.

— Я считаю, что кто-то выдал Карающей Длани местонахождение убежища Нархиза.

Этельстан глянул на Рошу красноречивым взглядом.

— Пан Нархиз был отправлен к тебе, ашвин, в твой домик…

Ла Роша побледнел.

— Значит, мой дом — не слишком безопасное место, как я думал. Продолжай, Корбак!

Ящер сглотнул слюну.

— В полиции у меня работает хороший друг, когда-то я ему подарил ящеро — змия и, сами понимаете, началась дружба. После моих изысканий я поспешил к нему. Он и сам меня искал, рассказал, что город захлестнули пожары, грабежи… и о вас, г-н маркиз, слышал. Так вот, мой друг поставлен во главе расследования и полиция кое-что успела раскопать. Следы Карающей Длани заканчиваются в центре Стиллбога, недалеко от Старой Секвойи, в трактирчике «Под Древом», оттуда Длань наследила и к вашему дому, пан маркиз и к Пиявочной улице…

Когти Вистана непроизвольно впились в свежий дерн, к счастью, все смотрели на Корбака и ничего не заметили.

— Из этого следует, что пока официальные власти не снюхались с Владыками Пещеры, что мы и хотели выяснить, — сделал вывод Этельстан. — Время на нашей стороне. Но подземные получили свидетелей нашей с вами деятельности — г-на Нархиза и его нескольких помощников, прибавить к ним еще и рабыню Вистана: есть кого попытать и выудить информацию.

— Это ничего не меняет. Медиган рано или поздно узнает, что Рубиновая Книга найдена и подключится к охоте за ней, — возразил маркиз.

— Остается надеяться, что Владыки Пещеры сойдутся в борьбе с маркграфом — это наше единственное спасение, пока мы уйдем подальше к Гаргульим болотам. Что дальше, Корбак?

— Полиция выяснила, что Нархиза выкрали приблизительно в полуденную стражу.

Человек посмотрел на маркиза, а тот пожал плечами.

— Мне еще ничего не доложили, наверное, посыльный замешкался.

— А что по-вашему Карающая Длань могла делать на Пиявочной улице? — задумчиво прогудел Этельстан.

— Возможно у подземных там свои интересы, например, еще один горе — ученый, не желающий открывать тайну своего изобретения, — предположил Роша. — Но сейчас нас это не касается, мы имеем в руках важный и могущественнейший артефакт — Рубиновую Книгу. Она поможет нам создать оружие, которое повергнет Великую Орду в прах!

Последние слова Роши заставили вздрогнуть всех сидящих на земле и легкий холодок прополз по спинам. Глаза многих загорелись и лишь у Вистана внутри сжался комочек плохих предчувствий. О, если бы ящер знал, что от природы древних предков он получил дар предвидения! Сейчас было лето, на подвластных землях Орды царил относительный мир, а до Великого Восстания оставалось неопределенное количество времени и кто знает, как дальше Боги распорядятся событиями…

— Господа, — ашвин энергично встал на мускулистые ноги, — необходимо завершать приготовления. Пан Лэлибл, обеспечьте всех солдат оружием и доспехами, г-н Этельстан, я очень надеюсь, что к нашему выезду из Стиллбога драгуны прибудут в наш стан с полным оснащением и лошадьми.

— Хорошо, я займусь ими, пан капитан! — лихо улыбнулся Этельстан, и шрам растянулся на его смуглом лице. — Они направились в старые городские казармы? Отличненько!

— Именно туда, как только прибудешь на место, полиция отпустит конников. Корбак, ты все нам рассказал?

Ящер тряхнул светлой гривой, отпил вина и более спокойно бросил.

— Ну, похоже в Старом Граде видели нескольких воинов подземелья: черные длинные плащи, тела, частично прикрытые броней, вооруженные копьями — серпами — точно такие, какими мы видели их с паном Вистаном.

— Спасибо, Корбак, за работу, — поблагодарил ашвин. — Длань осмелилась выползать на улицы Стиллбога!

— Черт подери! Не поверю, что Медиган не знает об этом! — выругался Этельстан.

Корбак продолжил.

— Полиция ему уже доложила, но маркграф пока занят своими картами и большой политикой.

— Это пока, через день — два его шпионы докопаются до истины, — просипел Этельстан. — Наш маркиз говорит правду: надо спешить, братья, пока неожиданность и незнание противника на нашей стороне.

Роша фыркнул, показывая этим свое согласие.

Командиры отряда, воины, кузнецы, оружейники после обеда поспешили завершать свою работу. Загремели латы и клинки, солдаты с вздутыми мышцами загружали телеги провиантом и припасами, Лэлибл и командиры беседовали с каждым из солдат, повторяя насколько они выучили легенду подразделения. В отряд подобрали лучших из участников Сопротивления Стиллбогской волости, однако Ла Роша тщательно готовился к походу и хотел, чтобы его отряд был лучшим. Вистан не преминул показать лучникам свое мастерство, тут же нашлась мишень из бараньей шерсти, стрелы и воздух засвистел от наконечников стрел и тупых ударов попаданий. Движениями, энергией и стремительными мыслями заполнился импровизированный лагерь возле забытого почтового отделения.

Вистан увидел дюжину солдат, собравшихся возле старых, местами облупленных до мягкой древесины, ясеней. Несколько минут назад это место покрыло облако дыма и через него были заметны одни расплывающиеся силуэты, которые что-то вешали, а затем поднимали к ветвям деревьев. Когда дым рассеялся, на сучьях болтались два бездыханных тела гноллов, их лица показались Вистану похожими на обличия тех бандитов, которые первыми совершили атаку на «Золотой век»: копающиеся в отбросал на полу, жалкие и вызывающие глубокое отвращение.

— Что пялитесь?! Разойтись всем! — гаркнул десятник на дюжину воинов, с любопытством глазеющих на двоих повешенных.

— Пан командир, а кто это? — спросил один из рослых гноллов. — Г-н маркиз изволил повесить кого-то?

— Не кого-то, а шпионов! Их недавно поймали и опознали, так что, братья, держите носы и глаза на чеку, враг может заслать в наш стан кого угодно, — пояснил десятник, подбоченясь и важно нахмурился. — А теперь шевелитесь, сонные мухи, скоро нас должен посетить сам блистательный беглер — бей!

Юноша узнал темных слуг Владык Пещеры. Злая натура, даже у самого искусного актера и притворщика, вылазит наружу и выдает внутреннюю сущность, а лица висящих ногами вниз были куда уж красноречивее самых веских признаний. Карающая Длань недооценила прозорливость Сопротивления, хотя возможно гноллы были подосланы к малозначительной, по мнению подземных хозяев цели. Ни Лэлибла, ни ашвина нигде не было видно, поэтому юный ящер воздержался от расспросов. Вистан начинал бояться, что и сюда дотянутся алчные когти тех, кто так страстно желает забрать Рубиновую Книгу. Хотя рать сильных и смелых вояк, во главе которых стояли еще более отважные командиры, развеяли тревоги ящера. Сколько же Вистан пережил за последнюю неделю и все требовало мудрого и последовательного осмысления. Ашвин — вот кто может помочь ему!

Запели рожки и трудолюбивые, как муравьи, зверяне упали на землю, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок. Солдат насчиталось две сотни душ — уставших и запыханных. Их тела потянулись сладким порывом к отдыху после часов муштры, отработки приемов и физической работы. На солнце синеватая либо буро — зеленая, жесткая кожа ящеров заблестела отливами пота; рядышком с ними вповалку рухнули в сочную траву, закинув под голову мешочки с нехитрым скарбом, мохнатые гноллы; полудрема сморила их сразу, в жаркую погоду гнолья шерсть еще больше нагревала тела, заставляя тех, кто еще не слишком устал, постоянно обливаться водой из кувшинов, по очереди бойцы бегали к колодцам, заодно и доставляя воду лошадям. Ящеры ничуть не страдали от обильного потоотделения, они любили сырость подземелий, но никогда не брезговали чистым воздухом да ярким солнцем. Это были удивительные создания, готовые со страстью копать туннели, и а потом броситься вспахивать поле плугом с впряженной в него парой мощных тяжеловозов. Гноллы — сыны лесов и прадавних влажных джунглей Южного Арагона больше предпочитали лесную кровлю, не забывая о прелестях бескрайних степей, высоких заснеженных вершин и могучих водных потоков.

Воины, одетые в доспехи или защитные куртки, подбитые железными пластинами поверх толстой, грубой кожи, поснимали защитное снаряжение и наслаждались отведенным временем для отдыха. Они были полностью расслабленны и беззаботны, редкие прохожие, проезжающие на осликах или лошаденках, считали, что это отряд наемников царя Тралоска либо подразделение личных войск маркграфа Медигана, одним словом бойцы капитана Роши не вызывали никаких подозрительных вопросов.

Среди бойцов Сопротивления собрались зверяне различных слоев и профессий, в их лицах, грубых ли, с благородными ли чертами угадывался то гончар — ремесленник, живущий в Стиллбоге, то жилистый крестьянин — пахарь, либо выходец из обедневшего рода прадавней родовой знати. Их объединяло одно глубокое, искреннее, возможно чуть наивное и открытое, как у детей, чувство преданности родной земле, природе, любовь к красоте тела и души. Во многих умах царила плутливая мысль: Орда ничего не знает о маленьком обмане, который сегодня дойдет до своего логического завершения и маленький отряд навсегда выскользнет из цепких лап империи, где никогда не заходит солнце. Те, кто не дремал, вели разговоры и поглядывали на прохожих, идущих к Западным воротам.

Детишки, любящие поиграть в футбол на большой полянке перед старой почтой, с недоумением уходили гулять в другие места, завидев, что излюбленное их место с мягкой травой занято рослыми мужиками в доспехах и при оружии. Некоторые смело подходили к постовым, наивно хлопая глазками, спрашивали, что же это за вооруженные с головы до пят ящеры и гноллы здесь делают. Смеющиеся стражники наигранно с грубоватостью отвечали.

— Прочь, дети! Не то сюда приползут василиски и слопают тот час же!

Дети с дружными воплями бежали прочь, да так, что сверкали пятки.

Вистан тоже отдыхал, прислонившись к ясеню в его густой тени, спасающей от зноя. Дрема никак не приходила к нему, юноша задумчиво поглядывал на лазурное небо, где на юг спешили легкие, разметанные на части облака. Чей-то силуэт загородил ему небо и солнце, и Вистан лениво потянулся.

— Роша, отойди, пожалуйста, ты заслонил от меня небесный океан.

Ответ юноши привел ашвина в восторг.

— Я думал, что ты спал и не хотел отрывать тебя от такого божественного наслаждения.

— Куда там уж… — просипел ящер. — Господин маркиз, спать надобно ночью, ибо темное время суток создано Богами для нашего отдыха. Разве не так?

— Скоро в наш отряд заявится стиллбогский беглер — бей. Ты готов его увидеть?

— Всегда готов! — промурлыкал ящер. — Я не один раз его видел, хотя не беседовал лично с этим узкоглазым. Он такой же алчный и падкий на золото, как и вся администрация, поставленная в Арагоне от Орды.

— Ах, а ты считаешь себя более скромным, чем ордынская администрация? Как я знаю, то ты имеешь наследственную вотчину — целый поселок, причем довольно крупный.

— Боги решили, чтобы я родился в семье барона. Владеть селениями и слугами еще не значит быть жестоким деспотом. Мой отец старается улучшать жизнь своих подданных кем бы они ни были.

Антро-конь присел рядом с ящером на траву, опершись спиной о толстую, бугристую кору дерева.

— Сколько лет живу в Арагоне и каждый раз удивляюсь вам, зверяне. Не смотря на рабство и угнетение, вы продолжаете хранить свою культуру и передавать другим поколениям предания седой древности. В чем секрет долголетия ящеров и гноллов? — казалось, что этим вопросом ашвин обратился не только к Вистану, а и ко всем бойцам, мирно посапывающим рядом. — Неужели такой эффект создают своеобразный смолистый запах здешних лесов, сладковатый привкус болотного воздуха или теплые пассаты с океана? Я сожалею, что мое племя живет слишком далеко от Арагона, вместе мы бы стали непобедимой силой!

Голубые глаза маркиза вспыхнули ярким пламенем и лицо потеряло привычную отчужденность.

— В детстве я мечтал побывать на далеком Западе, там, где встречаются два океана и по легендам ступили на землю Боги.

— И это правда!

— Ты принял нашу веру? — живо отозвался Вистан.

— Нет, зачем мне принимать то, что знакомо моему сердцу с младенчества. Один из Богов Арагона — это ашвин, так ведь?

— Да, мы поклоняемся ему с тех пор, как зверяне воевали против древних демонов плечом к плечу с твоими предками.

— И у вас есть Богиня с телом ашвина. Ты задумывался, почему ящеры и гноллы поклоняются божествам моего племени?

— Богини олицетворяют духовную силу любви, порывы страсти, заботы и ласки о мужчинах, поэтому статуи Богинь делают максимально привлекательными: с высокой, полной грудью, узкой талией, широкими бедрами. Образ ашвина — это красота тела, великолепие неги и духовного совершенства. Глупые люди Загорья называют зверян «распущенными» по причине своей узколобости и темноты…

— О, люди… — грустно провел Роша, — Как ты знаешь, я жил среди людей некоторое время. Они странны по своей сути: имея способности ко всему, в том числе познавать мир и Богов, учиться отдаваться любви и не бояться женщин, они предпочитают поклоняться богочеловеку, якобы сошедшего к ним с небес и потом распятого зверянами на дереве. Через слой фанатичных религиозных наваждений людей пробивается время, когда твои предки постоянно воевали с Загорьем. И род человеческий остался прежним… Прежде, чем закончить обучение людским наукам, я служил послом и советником при одном стареющем князе, который потерял своего единственного наследника. Горе отцу, увидевший смерть первенца! Используя скорбь как предлог, князь отрядил меня по личному поручению в Вышеград. Обычное наследственное дело, после этой почетной миссии я остался в Арагоне. О, Вистан, при всех своих недостатках люди Севера давным-давно умели строить прекрасные города из белоснежного камня! Им не было равных в искусстве зодчества! Но мудрость прежних лет покинула высокородных людей, пала их тысячелетняя Империя, где у королей могилы были роскошней, чем дома живых людей. Сейчас аристократы угасающего Загорья больше считаются с именами почивших предков, чем с именами живых сыновей. Тот князь, у которого я имел честь служить послом, жил в вековом зале, мечтая о потомках… Мне все же грустно слышать, что Орда дотянулась и до людей Загорья, какие бы ни были они гордецами, ослепленные заблудшими пастырями.

— Многие ли ты науки освоил у людей?

— Прежде всего механику и медицину — в этом загоряне достигли больших высот.

Вистан снисходительно улыбнулся, и Роша по-своему понял его.

— Однако зверяне возвысились над другими расами и народами в своем духовном развитии, впрочем, и в физическом. С малых лет вас приучают владеть копьем, луком и тянуться ко всему сильному и прекрасному… Мне кажется, что этому вас научили мои предки. Я мечтаю, чтобы однажды наши народы встретились и жили вместе. Никакая сила, никакой лиходейский властелин не сможет тогда покорить, поработить, согнуть в ярмо такую непреодолимую силу! Я слушал проповеди ваших жрецов, ходящих от селения к селению со шкурой ягуара на плече и тайно рассказывающие люду о неком Спасителе и о грядущем избавлении от ига ордынского. Сколько уверенности и смелости я чувствовал в словах жрецов! Это не заискивающая ложь и лицемерие, которая так и сквозит у единобожников Загорья, это не запутанные суеверия степных варваров, любящие увешивать свой стан и шею побрякушками от злых духов! Чистота, искренность и вера — вот оружие Богов Арагона. Ваши Боги — мои Боги; я слился с этой землей, я втянул запах дубрав и долин, похожий на мой родной… Пройдя тысячи лиг, сотни парасангов бескрайних равнин и лесов, познакомившись с десятками народов, каждый из которых имеет собственные, непонятные и диковинные порой верования, в Арагоне я понял, насколько я мал по сравнению со всем разнообразием мира. Что ты так смотришь на меня, юноша? Верно, где бы не появился ашвин, его считают за полубога, несут дары, жаждут узнать будущее, но я считаю наоборот: вы, зверяне, и люди в том числе — самая большая загадка для меня.

— Тогда твои путешествия и странствия по далеким странам заслуживают быть запечатленными пера! Я стал бы самым первым читателем.

Роша грустно улыбнулся той улыбкой, которую никто не мог повторить.

— Верю тебе, сын лесов. Я веду дневники и буду надеяться, что Боги дадут мне время дописать и дополнить их.

В стороне гнолл, обтянутый в кожаный панцирь, с усилием запел в рожок, и Вистан встрепенулся.

— А, вот и конец отдыху. Как же бежит время: ручей в горном ущелье и тот не спешит с такой скоростью.

Вистан поднялся на ноги, за ним последовал маркиз, немного задумавшись.

— Г-н барон, я очень хочу услышать из твоих уст рассказ о твоем приключении в заброшенном Аршане; сам понимаешь, что Этельстан успел мне сообщить, где ты нашел Рубиновую Книгу.

— Обещаю, пан маркиз. Предлагаю для этого покинуть пределы Стиллбога, ибо мне здесь не совсем уютно, — Вистан посмотрел своими желтыми глазищами прямо в голубые очи ашвина.

— Понимаю. Значит, поспешим! А на будущее я попрошу тебя еще кое о чем. Вступив в Сопротивление, ты попал в братство, где царит порядок и честность. Не забывай быть откровенным, хотя бы со мной.

Вистан тряхнул своими ушами и попытался прохрипеть, подражая голосу Этельстана.

— Да, побери меня василиск!

Когда шесть столетий назад Арагон пал под ударами могучих армий Великой Орды, Ханы учредили на обширной территории завоеванной страны киймакамы — те же волости, только устроенные по образцу степной администрации. Вспыхивающие волнения, крупные восстания, бунтующие толпы черни заставили ордынцев спустя три века тотального грабежа и насилия разрешить Арагону иметь своего царя — жалкую марионетку, полностью зависящую от прихотей Золотого Порога. И даже такая ничтожная власть была жестко контролируемая со стороны другого лица, постоянно следящего за царем Арагона — маркграфа Арагона. Это лицо имело прямую связь с Ханом и могло принимать любые решения, идущие в разрез с хрупкой волей царей из Вышеграда. Арагон был выделен в отдельную имперскую область с ограниченным самоуправлением, киймакамы были заменены и раздроблены на волости, куда в ограниченном количестве, дабы не раздражать оставшуюся в живых знать арагонцев, назначались самые преданные из зайсанов (родовой знати) беглер — беи. Четвертый по счету маркграф Медиган регулярно собирал беглер — беев и всячески мешал Тралоску Второму вершить управление страной.

Беглер — бей Хен Жи обладал более пытливым и практичным разумом, чем его родственники-аристократы из верхушки сословий степных кочевников, что не мешало наличию неуемной гордости и спеси в этом высоком и жилистом ордынце, он был очень коварен, подл на пакости и любил изобретать изощренные пытки для своих жертв.

Он неожиданно появился в стане отряда Ла Роши, прискакав к почте на вороной лошади, наезжая на всех, кто оказался по направлению его пути. Кавалькада охраны бея подражала своему жестокому господину и расчищала путь, если хозяин немного замешкался. Этельстан, только что вернувшийся с конным отрядом драгун, вышел встречать инспекцию маркграфа и взгляд человека скрестился со злобным прищуром Хена, с гордой осанкой восседающий на черном жеребце пустынных пород, тонких и поджарых. Хмурый взгляд из-под кустистых бровей знатного ордынца не сулил ничего хорошего всем, на кого он был обращен. Взгляды Этельстана и ордынца скрестились, осыпая видимые только им искры гнева и ярости. Оба — потомственный загорянин и сын далеких степей — ненавидели друг друга, но сохраняя дистанцию уважения. Беглер — бей давно знал Этельстана, лично сам Хен приложил свою руку к ликвидации тяжелой кавалерии зверян, собранной при Тралоске Первом, в которой помощник маркиза служил инспектором, именно Этельстан в более ранние годы распространял пикантные пасквили по Стиллбогу, где неизвестный поэт, острый на слово, давал хорошие затрещины Хену, любящего вести распутный образ жизни. Насмешки, ругань в сторону маркграфа и совета беев лишь чудом не дали повода схватить Этельстана и немедленно распороть этому дерзкому человеку брюхо; теперь же он находился в услужении у Ла Роши и беглер — бей Стиллбога ничего не мог с этим поделать: никто не мог карать слуг аристократов, кроме самого царя Арагона. Хен не смел нарушать законов Великой Орды, это было его одной из немногих благородных черт характера.

Этельстан сделал небрежный поклон, исподлобья сверкнув глазами. Человек всегда нарочно обращался к бею Хену Жи по титулам людей Загорья.

— Монсеньер, мы очень рады, что вы прибыли к нам в стан, дабы увидеть скромных воинов, готовых преданно служить своим добрым владыкам, — слова Этельстана прозвучали не без иронии.

Хен отвел в сторону темные глаза в красивом обрамлении бархатных ресниц. Он неуловимым движением откинул назад светло-зеленый парчовый плащ, расшитый цветами из жемчуга.

— Я безумно рад этому, г-н Этельстан! Хочу еще раз понаблюдать за песиголовцами, шагающие с оружием в руках. Мне сказали, что выходом из города будете командовать лично вы, а не маркиз Роша, — Хен с издевкой выделил имя ашвина, из его горла вылетел дикий смех, он передался и охране Хена, закованная в позолоченные доспехи, своим сиянием ослепляющие все вокруг.

— У вас великолепное настроение, монсеньер!

— Да! Черт возьми, Этельстан, ты набрал этот сброд на служение Великой Орде и нашему могущественному Хану?! Да я лучше с готовностью поверю в байки о стаях ящеро — змиев в лесах Стиллбогской волости, чем в перемену твоего отношения к тем, кому ты обязан жизнью, ибо только милосердие господина Медигана и, увы, непонятная снисходительность Хана к таким, как ты, сохранили твой жалкий живот!

— Монсеньер, я всегда был предан душой и телом Великой Орде, а мой господин маркиз успел привить мне новые взгляды…

— Этот ашвин не лучше тебя! Одним миром мазаны! Помни, грязный пес, что я докопаюсь в то, что вы задумали, — резко прохрипел Хен.

Этельстан с достоинством сохранял невозмутимый вид.

— Г-н Хен, как вы могли такое подумать?! Вы очень могущественны и богаче, чем Его Светлость маркиз. Куда уж нам плести заговоры против тех, кто может с легкостью набрать несколько хорошо обученных полков солдат.

— Даже больше, мелкий ты рыцарь! Я стану командующим Северным войском и тогда… — Хен выхватил из ножен с серебряной филигранью саблю и приставил ее к горлу Этельстана, — Никакой кукольный царь этой чахлой страны не помешает мне казнить тебя, раб! Солнце покарает всех вас, неверные!

Этельстан продолжал стоять спокойно, его каменное лицо светилось беспристрастностью и ни один мускул лица не дрогнул, когда бей вынул саблю из ножен. Рыцарь осторожно убрал кончик холодной сабли от своей шеи, с широкой улыбкой обращаясь к беглер — бею.

— Великий Хан вынужден пользоваться услугами ящеров и гноллов, ибо его собственные войска не справляются с охраной границ и тылов. Признайтесь, монсеньер, вы сами охотно нанимаете ящеров, искусных стрелков из лука, и гноллов, в боевом безумии которым нет равных!

Этельстан головой кивнул на охрану бея, среди которой присутствовали ящеры, их висячие уши выглядывали из прорезей в шлемах.

— Молчать! — рявкнул бей, пряча саблю в ножны, его норовистый конь загарцевал на месте, чувствуя накипающую злость всадника, ударом кнута ордынец смирил животное, а сам в ярости сплюнул. — Еще одна твоя дерзость — и голова покатится по мостовой! Я приехал сюда для инспекции и не ради того, чтобы выслушивать твой цирк. Показывайте свой отряд!

— Тогда соизвольте пройти на мостик, монсеньер, — человек указал на строение из дерева на шесть футов возвышающееся над землей, мостик спешно построили плотники для Хена и его приближенных. Дерево заскрипело под тяжелыми шагами обличенного властью степняка; пажи отвели в сторону коня беглер — бея, а его охрана плотным кольцом окружила мостик. Само строение стояло на обочине дороги, не мешая движению солдат. Под крики Хена полиция, притопав сюда вслед за правой рукой Медигана, оттеснила редких прохожих с дороги, разрешив наблюдать за происходящим со стороны. Предприимчивые обыватели не преминули воспользоваться чердаками, крышами и широкими окнами ближних домов, весть о появлении маркиза и его слуг сорокой разнеслась по ближайшим улочкам и скоро на черепичных и соломенных крышах шумел народ в ожидании марша двух сотен дружинников под командованием легендарного ашвина.

— Монсеньер, дружинники скоро будут готовы. Требуется сделать некоторые поправки и вы будете наслаждаться парадом в вашу честь.

— Этельстан, черт бы побрал тебя! Скорее толкай своих воинов! Меня ждут мои юные жены, надо удовлетворять их желания, — гремел беглер — бей, нетерпеливо поглаживая тонкие усики и притопывая на месте.

Человек скорчил мину отвращения, похотливый бей ее не заметил: он уперся в поручни помоста и кричал полиции ругательные слова: упрямые торговцы солью хотели проскочить по улочке и сократить маршрут. Рыцарь махнул рукой ящеру Лэлиблу и тот расторопно вбежал на мостик, позвякивая доспехами. Поспешно сняв конусообразный шлем, ящер отвел человека в сторонку, насколько это позволяла теснота деревянного подиума.

— Латники, копейщики и лучники готовы, пан командир. Драгуны также построены. Маркиз будет здесь?

— Разумеется, Лэлибл, ты все увидишь своими же глазами, в некоторые детали нашего небольшого парада я тебя не посвятил. Труби выступление!

Десятки солдат столпились на поляне возле обветшалой почты, рядом с ними нетерпеливо перебирали копытами лошади, воины поспешно заливали костры водой, из которых с шипением в воздух поднимался горячий пар, сворачивали палатки и грузили провиант, инструменты и оружие на телеги; храп и ржание мощных тяжеловозов сливался с криками десятников, которые не успевали исполнять приказания военачальников. Через зубцовые гребни городской стены, проходящую недалеко от Лоншат, перемахнул вечерний ветерок, как бы подгоняя дружину поскорее выйти из града. Алые солнечные лучи играли сочными красками на латах, доспехах и панцирях солдат, на стальных чепраках боевых лошадей, окрашивали густыми тонами разноцветные знамена отряда ашвина.

Командиры выстроили первые взводы солдат в квадраты. Драгуны танцевали на лошадях отдаль от пехотинцев, красуясь крыльями, закрепленные позади лат. Лица дружинников показывали нескрываемую радость и нетерпение: вот, скоро начнется поход, многие из них готовились к нему годами, если не целую жизнь. Всех ждет тернистый путь и кто-то с достоинством дойдет до конца, а кто-то падет в пути… Вчерашние ремесленники, городские жители, врачеватели и простые рабочие надели доспехи, подпоясались мечами, взяли в руки щиты и копья, посвятив отныне свою жизнь освобождению Арагона.

Вистан по повелению маркиза возглавил один из пехотных взводов, ящер восседал верхом на Агре в великолепном волчьем мехе, поверх кожаной брони, в плаще из дорогого сукна. Беглер — бей приметил Вистана, но ничего не спросил у Этельстана. Хена раздражало все, что показывало неувядающую силу оккупированной страны.

Рожки под восторженные крики собравшейся толпы хрипло запели, призыв подхватил рог Лэлибла, гулким эхом разнесшийся по почтовой поляне и улице. Загрохотали барабаны, приглушая выкрики многочисленных зевак и на мостовую гулким топотом стали выходить первые взводы воинов.

И здесь, из дымки затухающих костров, окутавших поляну кратковременным туманом, на коричневой лошади сухой конструкции, аллюром выехал всадник, полностью закутанный в белый плащ из овечьей шерсти, с пурпурной перевязью. Только по эфесу шпаги и кожаной маске на лице Вистан узнал во всаднике маркиза Ла Рошу. Весь облик его светился величием, он умело управлял лошадью, не пользуясь ни плетью, ни уздечкой, под себя всадник положил расписанную узорами ткань, заменившую седло.

— Маркиз, — проговорил Вистан, любуясь ашвином, который вырвался вперед. — Так вот, кто начнет марш из Стиллбога.

Позади Вистана одобрительно загудела пехота.

Хен Жи, хотя и люто ненавидел ашвина, причмокнул языком: бею понравился скакун маркиза. Он был горяч, как огонь и очень подвижен, это было видно по тому, как ашвин сдерживал лошадь. Лоб и морду коня прикрывала пластина черепа неведомого зверя, искусно обработанная и украшенная узорами. Кроваво — красная грива струилась по толстой, сильной шее, местами заплетенная в тяжелые косы. В такие же косы был заплетен и хвост коня. Его темно — коричневое тело покрывали надписи на непонятном никому языке, походившие больше на красивые орнаменты. Мелкой рысью ашвин пролетел перед мостиком с инспекцией беглер — бея, не удосужившись сделать и малейшего знака почтения. Съедаемый завистью, Хен обратился к командирам своей охраны.

— «Шоколадник»! Безродный глупый лошак, животное, наделенное жалким разумом! Посмотрите, как же он гарцует. Вот еще одна причина избавиться от этого выскочки.

Ордынцы сдержанно захихикали, отпуская шутки в сторону антро-коня, сидящего верхом на своем диком родиче, для степняков такая картина была более чем нелепая и непонятная.

— Этельстан, поди ко мне! — позвал рыцаря Хен.

— Да, монсеньер. Вы хотите отметить красоту скакуна Ла Роши? Отвечу сразу: я никогда не видел таких скакунов, а те узоры, которые по приказу маркиза пажи украсили коня…

— Я не нуждаюсь в твоих комментариях. Вы, рабы Орды, никогда не жили в наших степях и не знаете, что есть лошади намного лучше, мускулистей и выносливей ваших кляч.

Все же Этельстан улыбнулся в усы. Пальцами Хен впился в грубые поручни подиума и продолжал пожирать глазами коричневую лошадь маркиза, он не обращал внимания на радостные крики горожан, которые уже вопили от восхищения при виде необычного всадника на удивительном коне, не все узнали в облике всадника ашвина.

— Сосед, а, сосед, ставлю пять талеров, что всадник — это гнолл. Черт, он в плаще, который хорошо скрывает его, но все же он гнолл, отруби мне хвост! — ревел во всю глотку зевака, толкая в плечо товарища по крыше.

— Не кричи так мне на ухо! Или моя старая матушка поднимется сюда на крышу и сгонит нас с такого весьма приятного места, сударь.

— Да не поднимется! Я из-за шума народа ничего не слышу.

— Нет, смотри на всадника, у него плавные движения, как у ящера!

— Спорим, что гнолл?!

— Пусть снимет маску!

Зевака сложил лапы у пасти и заорал что есть мочи:

— Снимайте маску, неизвестный господин! Сударь, покажитесь народу!

Тщетно, ибо его крики потонули в шуме толпы на соседних крышах и деревьях, куда взобрались ловкие молодые ящеры и гноллы.

Всадник проехался вдоль улицы, и, помахавши толпе обеими руками, вернулся к подиуму, где его нехотя пропустила стража Хена. Под завистливый взгляд беглер-бея Ла Роша расположился вместе со своим скакуном возле перил мостика, взял рукой маленький рожок, который обрамлялся в изысканные серебряные узоры и приложил его к мягким губам. Рожок низко запел, приветствуя шагавшие взводы лучников.

Застучали барабаны, затем последовал хриплый призыв рога ящера Лэлибла. По базальтовым плитам мостовой загремели шаги десятков ног тяжелой пехоты. Показалась толпа рослых, плечистых воинов. Они полностью были закованы в панцири и стальные латы, только острые уши гноллов да висячие уши ящеров выглядывали из продолговатых шлемов. Грохот ног и лап, одетых в металл, был таким, что орава зевак притихла, разинув рты. Все же старания командиров и ашвина окупились с лихвой: дружина шагала с прекрасной выправкой, не уступая профессиональным военным. Такие солдаты никогда бы не почувствовали ни малейшей усталости после многолиговых марш-бросков по лесам и старым топям Арагона. За каждой металлической пластиной брони скрывалось храброе и благородное сердце.

Этельстан плотно сжал губы, его лицо выражалось большое удовлетворение, смешанное с озабоченностью. А вот Хен Жи часто поглядывал в сторону ашвина и его коня, более не интересуясь солдатами.

— Г-н Хен, я вижу ваш заинтересованный взгляд, постоянно обращенный к моему покровителю, — человек показал рукой на Рошу. — Вы никак не можете отделаться от мысли, что его скакун редкостной породы? Он очень быстр в беге на большие дистанции.

— Молчи, рыцарь! — прошипел знатный ордынец. — Ты со своим сбродом мне уже очень надоели! О, чуть не забыл… раз ваш отряд по приказу Тралоска следует в Городище для охраны одной весьма важной особы, то прошу передать ей мое почтение и приветствие. Не делай такое кислое лицо, ты знаешь о ком я говорю, Этельстан. Графиня жаждала меня увидеть, но дела Великой Орды важнее женщин.

Этельстан сначала побледнел, затем его лицо залилось краской, видно было как напряглись скулы, а рука человека сама легла на эфес шпаги.

— Обязательно передам, — процедил он сквозь зубы.

— Так-то лучше! Его Высочество маркграф Медиган, пусть Солнце продлит годы его жизни, дает отряду маркизу специальное задание. Вы должны расположиться неподалеку от Городища и начать охоту за отрядами повстанцев из Сопротивления. Указания маркграфа подробно изложены в этом документе.

Хен сунул в железную перчатку Этельстана пакет с письмами, запечатанный большой восковой печатью с изображением герба Медигана.

— Просто так вы не отвертитесь! Войска Тралоска — это войска маркграфа!

Губы ордынца скривила хищная улыбка; презрительно махнув на марширующих солдат, он отвернулся к своему окружение, те охотно закивали в подтверждение слов своего хозяина. Лэлибл поднялся к рыцарю, поняв тонкость сложившейся ситуации. Ящер приблизился к человеку прошептал ободряющие слова так, что никто их не услышал, кроме командира.

— Пан Этельстан, мы еще поквитаемся с беглер — беем! Какой он напыщенный фазан!

— О, да! Лэлибл, я боюсь только одного: Хен ни при каких условиях не должен узнать о нашем дерзком плане, иначе из града за нами бросится многочисленная погоня.

— Не беспокойтесь, сударь, я приложил максимум усилий, чтобы все осталось глухой тайной, — тихо просипел ящер и сошел с помоста.

Хен демонстративно не обращался к Этельстану, игнорируя также жесты маркиза Роши. Бей громко и раскатисто обращался к своим подчиненным, придираясь к малейшим недостаткам шагающих мимо пехотинцев и лучников. Затем по велению хозяина степняки и наемники начали приготавливать лошадей и освобождать подиум, где еще минуту назад караулили жизнь своего господина. Хен Жи собрался уезжать, перед этим бросив последний взгляд на ашвина и его лошадь. Завистливые, надменные мысли черными молниями пронеслись в его голове. Он каждый раз задавал себе вопрос, как мог ашвин — чужестранец из далеких земель, почти сказочных и позабытых, получить звание маркиза и благорасположение Тралоска? Роша умен и хитер, Хен понимал, что уступает во многом ашвину и не желал мириться, чтобы «Шоколадник» и дальше превосходил его, советника самого могущественного маркграфа, во всем, что касалось власти, политики и лошадей — настоящей страсти беглер — бея. О, вот бы найти прекрасный повод для начала тяжбы с этим животным, ставшим на две ноги! Тогда имущество выскочки перейдет к нему, Хену, а ашвин будет уничтожен. Кривая усмешка мелькнула на устах ордынцы: скоро Хан начнет решительные действия по отношению к Сопротивлению. В Арагон уже идут отборные легионы, которые совершат карательные экспедиции, после которых глупые зверяне окончательно перестанут мечтать о свободе!

— Этельстан, — обратился бей к человеку в пол оборота, подчеркивая свое пренебрежение, — мне ужасно наскучил парад этого отряда. Поэтому ухожу, оставляю вас на пана Флико, он будет следить за вами, вашими офицерами и настроениями среди солдат. Кажется, не все здесь питают глубокую любовь к Великому Хану, Наместника Солнца на сущей земле. И если мои подозрения оправдаются, я лично снесу головы всем вам! — взревел бей, брызгая слюной. Он разъяренным взглядом хлестнул командира, и не будь рядом ашвина, Этельстан мог бы поколебаться.

— Монсеньер, этот отряд с честью будет служить законному царю Арагона! — крутанув усы, отпарировал Этельстан.

— Законному царю! — прогудел Хен, круто развернулся и спустился с помоста. Паж подвел его коня.

— Нет у вас никакого царя! Есть Хан! И только! — грозно сверкнул очами ордынец. — Кстати, господин Флико, подойдите сюда.

На зов господина из ряда телохранителей бея вышел и подошел с поклоном к Хену полный ящер с отвислым подбородком, дородным животом и вялым лицом, его оживляли только бегающие в разные стороны глаза, уши ящера были сухими, потресканными, испещренными мелкими бороздками. Жалкий вид многое говорил об этом ящере, перешедшем на службу к ордынцам.

— Вы меня звали, хозяин? — послышался нутряной, осипший голос зверянина.

— Пан Флико, это Этельстан — заместитель маркиза Роши, — небрежно ткнул ордынец в грудь человека, — Отныне Флико, ты будешь блюсти интересы законных хозяев Арагона среди этой дружины.

— Я — шляхтич Флико, а это — шляхтянка Флико! — воскликнул ящер, вынимая из ножен кривой ятаган. — Служим Великой Орде!

— Супостат, — пробурчал в усы Этельстан, не убирая своей сухой улыбки. Он решил уколоть незадачливого шиша.

— Пан Флико, а вы чаще ездили в обозе или верхом? Я не могу понять по вашему виду.

Командиры отряда еле сдержались, чтобы не покатиться со смеху, туповатый Флико заморгал зеленоватыми глазищами, уставившись на своего хозяина.

— Молчать! — крикнул Хен. — Он поедет верхом рядом с твоей лошадью, Этельстан!

— Слушаю-с, мой господин! — ответил Флико. Но Хен не слышал его.

— Мое пожелание для тебя лично, Этельстан. На будущее не попадайся на мои глаза! — беглер-бей ловко вскочил в седло с богато расшитым вальтрапом.

— Мы будем живы, ибо служим Орде! — с иронией кинул в спину Хена Жи рыцарь.

— Великая Орда! — повторил клич Флико и почесал за ухом. Все сразу поняли, что опасаться этого пузатого шляхтича не стоит, он вызывал скорее насмешки, чем подозрения.

Хен с личными телохранителями быстро удалился со старой площади перед почтой, за ним поспешила вся его свита и остальная охрана. Последние роты пехоты покидали улицу Лоншат и уходили к Западным воротам. Позади передовых отрядов тяжеловооруженных гноллов шли шеренги гноллов и ящеров, вооруженных попроще. Зверяне никогда не отказывались от практики использования легких пехотинцев. Всего лишь в набедренных повязках, с блестящими мускулами, натертыми маслом, взъерошенными загривками, с многочисленными рисунками на телах синей и красной краской, они вызвали не меньшую симпатию зевак, как и закованные в металл воины. Толпа каждый раз весело завывала, когда полуобнаженные гноллы, как и их предки, выкрикивали грозные кличи и потрясали оружием. Ящеры не уступали сородичам, их мощные тела с четко обрисованными брюшными и грудными мышцами, облитые вдобавок оливковым маслом, скорее принадлежали полубогам в зените полного совершенства.

Настал черед Вистана выехать верхом, он возглавил лучников и стрелков-ящеров в кожаных доспехах, плотно облегающие тела, а разноцветные повязки, стягивающие уши человекоящерам, означали различные звания среди стрелков. Наибольший интерес вызвал десяток ящеров в долгополых шляпах и коричневых кафтанах, взвалившие себе на плечи большие мушкеты — новинку оружейного дела, пришедшую в Арагон совсем недавно.

— Огненный бой, огненный бой! — зачарованно зашумели все присутствующие на улице Лоншат.

А лица мушкетеров выражали глубокое внимание к своим пороховым детищам вместе с неописуемой гордостью. Хотя мушкеты много весили, они пробивали металлические доспехи любой толщины на вылет, благо, свинцовых пуль в кузницах под открытым небом успели вылить за несколько дней в достаточном количестве. Этельстан улыбался, довольно закручивая усы к верху.

— Ну берегитесь те, кто станет у нас на пути! Это похлещи луков!

— Пан кавалер, мушкетеры малоподвижны, а вот лучники могут размещаться на деревьях, делать засады или стрелять залпом. К тому же я слышал, что при испытании этих мушкетов они часто разрывались у лиц стрелков. Бедные ребята!

— Лэлибл, трагическое выражение лица тебе не идет. Я проверял эти мушкеты. Это же работа лучших оружейников Стиллбога, сделанная по чертежам маркиза! Только он смог позволить себе такую роскошь — завести собственных мушкетеров.

— Не стоит возлагать на огненный бой большие надежды, сударь. Я больше люблю старый добрый лук и шпагу.

— Тысяча чертей, смотри вперед! Мушкеты — оружие будущего!

Лэлибл пожал плечами.

— А пока что лук надежней и эффективней в бою. Мушкет тяжел, его долго перезаряжать, он часто косит от цели.

— Время покажет, кто из нас прав, Лэлибл. Или давай поспорим на доброго коня, что я прав?

— А в случае поражения как я, ящер, смогу отдать вам коня, когда в моей мошне нет и пригоршни золотых?

— А как же этот доспех, который на тебе? Денег хватило.

— Господин военачальник, сжальтесь, не будем ссориться.

Этельстан развеселился, ведь беглер — бей уехал и настроение всех заметно улучшилось. По крайней мере отряду Ла Роши удасться спокойно выйти за черту городских стен Стиллбога.

Дружина быстро двигалась к Западным воротам. После того, как прошли мушкетеры, Этельстан и другие командиры сели верхом на лошадей, и, обогнав весь отряд, возглавили колонну. Прибежали плотники, они разобрали помост и начали убирать остальной мусор, оставшийся после бивуака солдат, к тому же им досталось здание заброшенной почты, владетелем которого был ашвин. За мушкетерами мерно поскрипывали колеса телег, смазанные темной, липкой жидкостью. Десяток телег нагрузили припасами и оружием в расчете на переход до Городища — укрепленного поселения на пути к болотам Альфхейма. Этельстан и маркиз дали приказ двигаться максимально быстро, сделать передышку только на пару часов, дабы дать отдохнуть всем. Впереди ночь и это почему то настораживало ашвина. Маркиз руководил погрузкой провианта в телеги, как только обоз сдвинулся с места, он пустил в галоп своего скакуна и, по пути сделав знак Вистану, вместе с юношей нагнал командиров.

Отряд из двух сотен душ прошел Западные ворота — низкие врата северо-западной оконечности Стиллбога. Крепостная стена давно здесь не обновлялась, как говаривали местные «со времен Царя». Молчаливый караул глазами попрощался с отрядом, гноллы из дружины в ответ скалились и щерили свои морды.

За командирами в ногу шли знаменосцы с расписанными флагами малинового, желтого и красного цветов. Герб отряда выглядел как пикирующий орел на синем фоне, а верхушку стяга с гербом венчал распушенный лисий хвост. Все они нырнули в проем Западных ворот, за ними драгуны и тяжелая пехота. Гулкое эхо разнеслось под сводами, вторя зову медных труб. За стеной солнце осветило авангард отряда, заходящие лучи залили алым золотом ров, пшеничные поля и дальнюю стену опушки Стиллбогского леса.

Вистан как то странно ощутил себя, когда покинул городские пределы. Там, позади него, осталась вереница событий последних дней. Встреча с Эльзой Шкарт, спасение Уши… где же сейчас его верная ящерка, к которой он успел так сильно привязаться? Ее поглотила Пещера с коварными Владыками. А он уходит прочь, как последний трус, ничего не предприняв. Маркиз прочел его мысли и тихо шепнул:

— В нашем положении ты ничего не сможешь сделать. Они не убьют ее! Боги еще сведут вас вместе, ты терпеливый, ты дождешься, а сможет ли она?

— Сможет! — злясь, ответил Вистан.

— Не стоит ручаться за других. Никогда!