Глава 5. Вспоминающая

Приятная тень вековых деревьев, чьи кроны, густые и крепкие, с трудом развевает легкий ветер, скользящий у обнаженных стволов. Я прижалась спиной к одному из раскидистых дубов, почувствовав его мощь и неровность коры. Рамила, проходящая мимо, усмехнулась, убирая свой охотничий лук.

— Харорн не любит Лес ТАК. Ты моей крови, — в голосе нурта всегда звучало восхищение, когда она упоминала о природных зеленых громадах. Не так давно она мне показала Джутопар с воздуха, поднявшись со мной высоко над землей — мне она помогла забраться на спину своего горного орла, что, кажется, мог когтями заколоть если не взрослого коня, то жеребенка уж точно. Сама она слилась со своим помощником по промыслу — ловчим соколом, назвав весь процесс Единством — маг соединяет душу с душой своего друга-животного, и они оба сливаются телами, причем главенствует животная часть — маг становится очень крупной копией своего товарища. В такие моменты двойная плоть дарует превратившимся просто невероятную силу. Еще Рами, как звали невесту Висколя ее друзья и сам Висколь, рассказала мне, что раз в год, не чаще, ученики храма устраивают соревнования — кто из них оказывается сильнее. Пока мать Сотис училась в храме, говорили, что кроме нее и её еще тогда будущего мужа Тиса, никого не было сильнее среди учеников старца.

Тогда ещё некоторые друзья Рами соединились один с медведем, другой с лисой. Это были немного «корявые» Единства — в них остались обычные черты — пальцы вооружились когтями, ноги не «развернулись» в коленях и прочее. Но мне пояснили, что это — очень умелое Единство — такое, при котором ты, впуская в тело зверя, остаешься собой. Бывали случаи, что, превратившись в животное, маг не мог вернуть себе прежний вид и его дух постепенно поглощался звериным.

Однако, не нужно было путать это с оборотничеством — способностью превратиться в собственного зверя. Его можно было получить в конце ритуала Посвящения, когда подросток узнает своего Старшего, Бога, что ведет его в течение всей жизни. По словам Рамилы, ее собственным зверем, Шкурой, была серая ласка. Вот только, как она же потом призналась, очень мало кто способен вновь одеть свою Шкуру или Шкуру вообще. Сказала, что это чрезвычайно сложно из-за большого количества требуемых магических сил.

Но этот разговор произошел почти два дня назад, пока мы не отправились с Рамилой в леса Джутопара. Наставник Сит с улыбкой разрешил своей ученице учить меня, сказав, что ей давно пора взять себе детей для уроков. Даже если они станут настоящими Охотниками.

— Мы не выбираем Старшего. Как не выбираем то, что будет у нас получаться делать лучше всего. Если она будет Охотником, значит, так и должно быть, — запомнились мне напутственные речи наставника-старца перед тем, как Рамила подняла магией мраморную арку Светлого Портала, и нас выбросило в лесные дебри юго-западных лесов Джутопара.

Сначала мы двигались вниз по течению реки Роз, самой крупной реки на этой земле. Скользя по гладким камням мимо кустов густого и колючего шиповника, я долго высматривала противоположный берег, но видела лишь тонкую полоску деревьев. Вскоре нам перекрыл путь довольно крупный ручей(по сравнению с Розовой рекой). По словам Рами это был поток из проточного озера Си, который нужно было преодолеть. Мы отыскали бревно-плавун и, затащив его в воду, спустились еще ближе к морю по водам ручья. Луки и немудреную провизию мы завернули в кожаную одежду и вплавь добрались до лесистого берега, вспугнув в камышах рыбачащих птиц. Я с непривычки наглоталась, и во рту некоторое время отдавало металлом.

— Си — минеральное озеро, хоть и проточное. С гор спускаются три реки, и второе из речных озер — озеро Печали, что создано южной рекой Лэ — тоже проточное, но в нем вода так не застаивается как в Си. К тому же Си питают подземные реки. Оно глубокое и ядовитое для рыб. Но Висколь туда часто наведывается и собирает там соли для лечения, — рассказывала мне Рами, пока мы сушили одежду и жарили загарпуненную ею рыбину.

Ночь, что мы встретили на берегу реки, была довольно тихая, если не считать плеска воды. Я долго смотрела на звездное небо, чувствуя, как ликует моя душа при виде мигающих точек. Луны не было, и поэтому было особенно темно и прекрасно.

Рамила дремала на кожаном плаще у огня, держа одну руку под изголовьем. До того как она уснула, я видела, что она положила туда широкий клинок, погладив лезвие с какой-то особой улыбкой. У меня тоже теперь был нож, но я его не вынимала с тех пор как мне его дали ребята-нурты. Лук, такой же как у Рами, я успела натянуть и даже выпустить пару-тройку стрел, но пока от этого очень болели пальцы, хотя сами чесались и тянулись к упругой тетиве. Я наблюдала за этой реакцией, — будто руки существовали отдельно от меня, — и на всякий случай натерла ладони пористым камешком, с которым было так удобно мыться и оттирать грязь с кожи. Немного помогло. Когда я пожаловалась на это своей наставнице, она расхохоталась, так ничего мне и не сказав.

Рами с завидной крепостью спала, а мне, как назло, сон совсем не шел. Вчерашнюю ночь я, как и с первого дня, который так и запомнился мне как «первый в новой жизни», я провела в густых ветках Серебряной Лилии, откуда каждое утро меня вытаскивала моя нынешняя наставница. Без нежного света цветов мне, наверное, и не хотелось спать.

Все те ночи я пыталась заставить видение повториться, но только больше его забывала, не подходя к желаемому ни на волос. Это сильно печалило — единственная малюсенькая зацепочка тонула в тумане небытия.

Сначала я, дабы потянуть время, расплела и вновь заплела сначала основную косу, а потом две у висков. Не знаю, откуда мне пришла в голову такая прическа, — без косичек по бокам я чувствовала себя очень неуютно. Однако, когда я легла на место, у меня появилась только новая мысль для обдумывания. Сердито отвернувшись от слепящего огня, я уставилась на мрак лесных дебрей. Силуэты кустов и низких деревцев качались в ритме беспокойного ветерка почти без шума. Это начало меня довольно быстро утомлять. Мир поплыл, уходя куда-то далеко в мелких звездочках и редких вспышках размером с песчинку.

Пока в темноте не вспыхнула пара очень больших песчинок. Пара золотистых глаз, изучающих наш крошечный лагерь из-под большого листа лопуха. Я наблюдала за гостем из-под полуприкрытых глаз, боясь лишний раз пошевелиться. Через некоторое время, когда угли костра стали угасать и трещать куда как реже, травинки гибко качнулись, расступаясь перед гостем из леса.

Крик застрял у меня в горле как и дыхание — в отблесках огня позади моей спины показалась голова огромной змеи. Чудовище двигалось совершенно бесшумно, огибая наш приют по кругу. Когда кончик хвоста все-таки скрылся от моих глаз, я прикусила губу чуть ли не до крови, в ужасе ожидая сама не зная чего — шепота от Рамилы, ее вскрика от боли, удара в собственное тело, сулившее вечный сон в последующей агонии.

Но вместо этого я открыла глаза, проснувшись в той самой позе, в которой себя запомнила. Моя наставница собирала вещи, закладывая кострище камешками и засыпая листвой, которую мы побеспокоили ради тепла и света в ночи.

Я резко поднялась, внимательно смотря на Рамилу. Девушка удивленно покосилась на меня и затянула ремешок на поясе, поддерживающий ее клинок.

— Что тебе предсказал Лес в первую ночь? — сразу спросила она, буквально стряхивая меня с моего нового плаща — шкуру кота пришлось оставить из-за большого веса. Я забрала у нее плащ, отряхивая его от мелких иголок и песка.

— Я видела огромную… нет, просто чудовищно большую змею! Вон в том кусту! — я кивнула на виновника предполагаемого кошмара, сглатывая — нотки сна все еще заставляли мелко дрожать. — Она выползла и изучала как мы с тобой спим…

— Любопытно… — Рами присела, осторожно раздвигая низкий куст и кончиками пальцев поднимая мелкие травинки. — Это тебе приснилось. Тут глинистая земля. Если бы змея проползла, она бы оставила четкий след. Я же тут не вижу ничьих следов. Ну, разве что пару часов назад мимо пробегал громадный кролик размером в две мои ладони. Так громко топал, что я стала не спать, а дремать.

Слова наставницы в некоторой мере задели меня. Я решила, что больше ничего не скажу ей, даже если будет меня допытывать. Для верности прикусив кончик языка, я двинулась хвостом за Рамилой, без приглашения ступившую в густую траву.

У ближайшего развесистого и низкого дерева мы вскоре остановились. Рами закрепила короткий гарпун за спиной на пару с луком и полезла наверх, умело хватаясь цепкими пальцами за ветви. Мой лук и так был убран, как и полдюжины стрелок, закрепленных в узком туле на правом бедре, так что я только как всегда последовала за учителем, стараясь быстро отыскивать опоры для рук и ног. Дальше мы двинулись в нескольких моих ростах над землей в зелени деревьев, осторожно переходя с одного на другой. Я заметила ловкие шаги Рами, и отметила про себя, что если бы не я, то она была бы уже раз в пять дальше. Порой мы останавливались, и нурт показывала мне жестами на жителей леса, которых мы могли бы потревожить, идя под деревьями. Нам попались осторожные лисы, издали мы умудрились понаблюдать за молодой серо-бурой медведицей с крошечным медвежонком. Даже на дереве мы нашли с кем встретиться — нас с не меньшим восторгом разглядывало небольшое семейство короткохвостых белок. С соседнего дерева, чистя клюв, искоса поглядывал пестрый ястреб, которого я бы ни за что не разглядела, если бы Рами не показала на него.

Раз седьмой спустившись в верхушки «дороги», Рами, наблюдавшая за тем, чтобы не сбились с пути и шли вдоль течения реки Роз, вернулась очень хмурой.

— Я видела тонкую струйку дыма еще несколько подъемов назад. Дым пропал, но я не чувствую ничьего присутствия, хотя костер должен быть совсем рядом, — сообщила она мне, разглядывая подножие деревьев с большей тщательностью.

— А кто там может быть? — мысль о том, что невдалеке может находиться еще кто-то, заинтересовала меня. В принципе, у меня не возникало идей, что это может быть кто-то нехороший — иначе бы меня вряд ли решили затащить в такую глушь.

— Наверное, ученики Грозового храма, хотя они по большей части ходят вверх по течению Лэ, у которой стоит их храм. А, может, и наши, — Рамила осторожно перешагнула на соседнюю ветвь, умело держа равновесие.

— Грозовой храм? А еще есть какие? — шепнула я, руками отбирая ветвь покрепче и проверяя ветку ногой.

— Храмов на Джутопаре два. Первым, храмом Роз, заведует наш наставник, вторым, храмом Гроз — его сын и отец Висколя. В Грозовом учатся быть воинами, хоть наставник и владеет сильной магией. Кому как, но мне уютнее в горах, чем на равнине, — хмыкнула Рами, поводя плечом.

— Ну, ведь ты же не харорн! — в ответ пошутила я, зная, что «харорн» дословно значит «на равнине». Наставница коротко хохотнула, оценив так мое пока редкое языковое остроумие. Смеясь уже сами про себя, мы тихо шли по кронам деревьев, пока Рамила резко не остановилась, прижав меня к большому стволу.

— Тихо! — одними губами приказала она мне, сама сползая по стволу и жестами запрещая двигаться. Я только успела заметить как Рами, пригнувшись, припустила в заросли кустарника. Не успела я утомиться от напряжения, как внизу показались несколько пешеходов. Они шли так близко ко мне, что я могла даже разглядеть как они выглядят.

Это были мужчины или даже юноши. Всего четверо, и все они были одеты практически одинаково — темные сапоги до колен, темно-серые брюки и странная рубаха-кольчуга поверх грязно-белой туники с длинным рукавом. Пара из идущих переговаривалась вполголоса, но мне хватило даже этого. Поражаясь, я понимала, что они говорят на совершенно другом языке, чем мы с Рами… но их речь не была для меня непонятной!

Идущий впереди юнец вдруг остановился и чуть поднял голову, шумно втягивая воздух через нос.

— Тут есть кто-то. Не больше трех, и они умело замаскировали запах, — отрывисто сообщил он на довольно грубом наречье. Я попыталась без звука воспроизвести слова незнакомца, но язык отказывался подчиняться, будто он даже не говорил.

— Нет. Это два лучника. Или убийцы, — слова полоснули как нож. Я торопливо зашевелила губами — «Nei. Alu ro leigosak. Uru alu lder-anabis.»

Квартет обменялся взглядами и стал осматриваться, держа руки на рукоятях — узких и длинных клинков на поясе или мече за плечом. Единственный лучник натянул короткий лук, ласково поглаживая оперение стрелы и медленно изучая небольшой участок местности.

— Одна у тебя сзади, Канни… — довольно громко произнес прежний голос.

«Alu Nonar-ene sar tei-irt-tele, Kanni,» — зашевелились мои губы, хотя говорил первый разведчик, чьих речей я сначала повторить не смогла. Видя, как разворачивается в другую сторону один из мечников, вынимая гибкий хлыст, я поняла, что засекли Рамилу. Рука сама потянулась снять из-за спины лук, а вторая вложила одну стрелку, медленно натягивая тетиву. Я же не представляла в кого я могу выстрелить. Если вообще попаду.

— Вторая моя. Разберитесь с той, что на земле. На солдат не похожи, но Воронье бывает настоящим… — этот голос так громко разносился в голове, что я даже засомневалась — произносили эти фразы или у меня заиграло воображение. Губы задрожали — меня уже нашли? Но сам голос…

Ничего не пугало так, как произносивший заветные слова голос! В нем было все — шипение, ворчание, рычание, голод и просто жажда напасть и разорвать.

Пальцы чуть развернули лук и отпустили тетиву, которая, тренькнув, метнула снаряд в мужчину с хлыстом. Я видела как летела заостренная ветвь с костяным наконечником. Видела как сверху ее что-то ударило, сломав по середине и показавшись во всей красе — с верхних веток прямо на листву громыхнулось тело змея, тут же упругой пружиной кинувшееся в мою сторону. Мельком я заметила как один из незнакомцев вынул меч и остался на месте, вглядываясь в листву, что прятала меня, а остальные рванули в дебри кустов.

Остальное было не важно — на меня нападала жуткая тварь, быстро оплетающая ветки и тем самым прочно державшаяся в отличие от меня. Золотые глаза змеи, кажется, были зеркалом, отражающим весь мой страх. Наверное, не прошло и нескольких мгновений, как блеснула сине-зеленая чешуя, челюстями размоловшая мой лук, и вторым броском скользнувшая от меня сбоку. Шуршание по коже одежды подтвердило догадку — меня оплели в два кольца, сжав так, что я не могла даже вздохнуть.

Круглыми от шока глазами я наблюдала как пара мужчин выволокли Рами из зарослей, приведя за собой еще одного товарища. Я попыталась вырваться, но сначала меня царапнула чешуя монстра, а после горла коснулось что-то холодное.

— Я оторву тебе голову, если ты захочешь хотя бы дернуться, — дыхание обожгло ухо и шею, а рука неизвестного вывернула мне запястье назад. Глаза с трудом разглядели серебристый полумесяц, плашмя улегшийся на грудь. Он… ведь только что был змеей! Единение или он оборотень?

… В сознании тут же вспыхнула картина — сильный мужчина, определившийся как «отец», учит правильно держать изогнутый дугой меч, ясно втолковывая основы основ оружия.

— Ты знаешь почему его нужно использовать в ближнем бою, Прозеда? — я киваю, с улыбкой соглашаясь. Отец вернее направляет слишком маленькую для меча ладошку. Сколько же в нем тепла и заботы!

— Когда врагов много, им можно и обороняться и атаковать. Да так, что не нужно и с места сходить, — голос звонкий, радостный и восторженный — мало кому даже из мальчишек дают уроки в таком раннем возрасте…

— Первая, вторая… Все что ли?! — загоготал один из мужчин, прижимая Рамилу лицом к земле. И когда они успели стянуть ей руки за спиной?

— А тебе еще сколько надо? — усмехнулся тот, что схватил меня. Быстро вывернув вторую руку и крепко прижав к себе, он шагнул с ветки.

Я ожидала, что мы оба приземлимся на меня, и это очень «помнет». Я даже зажмурилась, ожидая резкой боли во всем теле, но не дождалась — воин легко приземлился на собственные две ноги, успев поставить меня и тут же пихнуть на Рами.

Оказавшись на земле, я живо развернулась. Рами это было сложнее, — со связанными-то руками. Все-таки мы сбились в кучку, внимательно наблюдая за тем, как мужчины изучают трофеи — оружие, что отобрали у нас, и нас самих.

— Ну и барахло! Я бы такие зубочистки и даром не приобрел… — лучник ногтем проверил заточку моего ножа и вогнал его в землю.

— А я знаю пару-тройку девиц, которые могут прибить и не такими зубочистками… — хмыкнул тот, что схватил меня — я хорошо запомнила его по голосу, а теперь имела в распоряжении его самого для тщательного внешнего осмотра. Он задумчиво провел рукой по густой гриве черных волос, вынимая тетиву от моего сломанного лука.

— А ты ничего не путаешь? А то, помнится, луну назад кто-то прибил трех девиц метательными ножами на дверь борделя, что у восточных ворот…

— Как знать! — отмахнулся мужчина, задумчиво теперь поглядывая на меня. — С первыми я не встречался, а со вторыми тем более. Может, нам и вторую стреножить? Веревки нет, зато тетива сойдет.

«… Говорит обо мне как о кобыле…» — с раздражением подумала я, сощурившись и прижимая руки к себе. — Если тетиву стянуть сильно, а иначе меня не свяжут, она мне разрежет руки до сухожилий.

— Да ты просто погляди на нее, — скучающе-приглушенный голос — воин с кнутом, что сейчас был свернут в кольцо, посмотрел на меня с сомнением. — Она слишком напугана чтобы бежать.

— Может, пойдем уже дальше? — почесал голову один из мечников — он единственный практически не сдвинулся с места. Только меч вернул в ножны да зевнул пару раз.

— Думаешь, подвесить их на ближайшей ветке? У нас веревок и так немного. — лучник убрал свое оружие за спину, присаживаясь под деревом. Недолго думая, он достал из небольшой сумки на поясе что-то съестное и принялся за немудреную трапезу.

— Мы и так заблудились. Большая часть еды у нас испортилась, а поохотиться ни вечером, ни утром не удалось. Может, будет разумнее остановиться и спросить даже у них? — если бы у меня было чем давиться, как лучнику, я бы подавилась — пленивший меня теперь изучал нас с Рами более внимательно, и даже улыбался. Вот только мне совсем не нравилась эта плотоядная улыбка. — Друг мой, не помнишь сколько в крепости платят за хорошеньких? Какая цена была за самую-самую симпатичную?

— За самую-самую придется грабить! — лучник захохотал, подходя поближе к Рамиле и вытирая о штаны руки после «пиршества». Остальные тоже засмеялись, убирая оружие и устраиваясь на лесной подстилке. Присев рядом с Рами, лучник вздохнул и перевел глаза на меня. — Хм… Пожалуй, зададим пару вопросов и отправим в плавание…

Я не ожидала, что незнакомец так быстро схватит меня за руку и припрет к ближайшему стволу. Клинок вновь вылетел из ножен, уколов холодными иголочками металла.

— Откуда вы? Что вы делали в лесу? Вас ведь кто-то нанял? — лезвие предупреждающе срезало часть косы, распуская заплетенные волосы. — Отвечай, пока я не прикончил тебя и не взялся за вторую девку!.. Начнем с самого простого. Как тебя зовут?

Острие ножа укололо в спину. Слыша, как мужчина режет другим языком воздух, я позабыла даже то, что знала, от безвыходности глотая выступающие слезы.

— Я… я не знаю! — слова мои были тихими и невнятными. По крайней мере мне так казалось.

— Ты не знаешь своего имени? — меня потянули за волосы, оттягивая голову назад. — Не сочиняй! Отвечай, пока я не начал срезать у тебя пальцы!

— Я правда не знаю своего настоящего имени! Уберите нож! Прошу вас!.. Меня просто учили… — за волосы снова больно дернули, так что я прикусила губу чтобы не разреветься.

— Не трогай ее, мразь! — Рамила, явно не представляющая о чем идет речь, пыталась выпутаться из своих пут. — Оставь ее в покое, если ты меня понимаешь! Она всего лишь ребенок!

— Ничего себе ребеночек!.. — ласковый и одновременно пожирающий живьем голос стал еще шелковистее. — Я вижу, что вы обе из нуртов, но одна лопочет на родном, а вторая на дарлизе! Может, мне использовать тебя по назначению, а потом узнать чем отличаются обычные нурты от тех, кто ими только прикидывается?

— Делай со мной все что пожелаешь, урод! Только девочку не трогай! Не мучай ее! Ей нечего рассказать! — Рамила завозилась на месте, судя по звуку. Лучник потянул меня за собой, бросив на землю. Я даже не пыталась подняться под сдержанные смешки и хмыканье мужчин, а только подтянула под себя ноги, сильно дергаясь при любом резком звуке — а вдруг меня снова схватят?

— Как мило с твоей стороны!.. — бывший змей прищурился словно сытый зверь и гибко встал, скинув на листву сумку с пояса. — Значит, все со мной согласны. Отлично! Разбиваем лагерь и отсыпаемся! Харо, ты на охоту?

— Пожалуй… — ленивый мечник оглядел товарищей и двинулся в глубь леса. Трое остальных мечников без слов разбрелись собирать хворост. Я наивно подумала, что о нас позабыли, пока сзади не навалились, присев на многострадальную спину. Одежда у шеи и чуть ниже спины лопнула, а как только кожи коснулся легкий ветерок, ниже шейных позвонков вонзилось что-то острое. Я заскулила от боли, пытаясь выбраться из-под «груза», но тот сидел крепко.

— Подлец, ты говорил, что не тронешь! — завопила Рамила, а вскоре тоже заныла, подбирая ударившему такие прозвища, что я бы залилась краской, если бы не было больно. Зато лучник хохотал на каждое новое «имя».

— Дун, хоть развяжи ее, раз заклеймил! — первый из ушедших за хворостом скинул ношу недалеко от меня. Я уже сдалась, дыша с трудом и уткнувшись лбом во влажную листву. Тело содрогалось от шока и страха, руки и ноги были как свинцовые. Хотелось плакать не переставая. — Таалса, чего расселся? Давай помогай!

— Ага, — спине почти сразу стало легче. С трудом найдя Рамилу, я попыталась подобраться к ней поближе. Рами вставала на дрожащий ногах, с ненавистью глядя на ту часть мужчин, что попалась ей на глаза. Не прошло и нескольких мгновений, как она с воем вернулась в исходное положение, пальцами сжимая лодыжки. Следом мои ноги словно вспыхнули невидимым огнем, раздирающим тело изнутри. У меня даже плакать не было сил — я только громко мычала, сжавшись в клубок.

— На тебе Клеймо, дуреха. Одна подумает бежать — страдают обе или сколько было заклеймено за раз. Сидите тихо. Как отдохнем — поговорим, — лучник, названный Дуном, снисходительно покачал головой и вернулся к прежнему занятию.

Я доползла до Рами, вцепившись в нее пальцами и положив голову у бедра. Моя наставница успокаивающе гладила меня по здоровому плечу, невидящими глазами уставившись в пространство. Правда, иногда она смотрела на незнакомцев и отводила взгляд в сторону, кусая губы. Убегать более чем не хотелось — на ноги словно надели свинцовые кольца, просто приковывающие к земле, так еще и мышцы болели после… Наверное, это и было воздействие магии — иначе я не могла объяснить внезапную странную муку. Пальцами я еле-еле ощупала место укола, тут же почувствовав что-то липкое и теплое.

— Не смотри, — шепнула мне Рамила, сама вытирая мне ладонь о сорванный пучок травы, прижав к себе. Я лежала так пока более-менее не успокоилась, а потом медленно приподнялась, кусая губы каждый раз как тело пронзала боль. Тогда Рами подтянула меня к себе, не сводя глаз с устраивавших лагерь.

— Мне жаль что так получилось, — шепнула мне она, на ухо, гладя по голове. — Никто в этом не виноват, милая. Это просто произошло, и даже Наставник был бы не в силах предсказать такое. Они демоны, вне сомнения. Все они — демоны.

В груди глухо бухнуло сердце. Я осторожно взглянула на одного из воинов, что разжигал костер. В лагерь вернулся мечник по имени Харо с парой небольших рыжих птиц, которым, судя по всему, свернул шеи. Таалса, ранивший меня, ломал большие ветки и складывал их отдельно. Лучник Дун стелил на землю мой плащ…

Все, кого я могла увидеть, внешне начинали походить один на другого все сильнее с каждым мгновением. И дело было даже не в одинаковых одеждах. Черные, каштановые или темно-русые волосы, — густые и длинные. Но все-таки «но» здесь было — у них всех были заплетены небольшие косички из прядей с боков — с левого или у обоих. И это вызвало во мне дрожь. — У меня волосы так же заплетены! Медленно закрыв рассыпавшимися локонами обрезанной косы виски, я стала наблюдать дальше.

Мужчина с кнутом отложил оружия и растягивал что-то на подобии навеса из двух полотен — одно свернутое ему отдал пока безымянный мечник, второе он снял с себя. Закончив работу, он ушел куда-то в заросли. Охотник уже опаливал дичь, легко потроша ее с помощью то ли моего ножа, то ли Рамилы. Таалса разлегся под навесом… и во все глаза пялился на меня.

Благо, Рами задремала. Я отвела глаза от демона-солдата и старалась тоже забыться сном, пока меня не напугал внезапный хохот — в лагерь вбежал большой серый барс в черных пятнах. Мокрый котяра фыркал и отряхивался от воды, стекающей у него по спине и плечам. Миг — и на месте зверя, скинув растаявший плащ серой шерсти в бурых подпалинах, встал никто иной как Канни, любитель хлыста.

— Вода — как парное молоко! Не то что у нас, — он растрепал влажные каштановые волосы, отстегивая сбоку крепления и стягивая с себя кольчугу, больше походившую на панцирь из цельной чешуи. — Думал, попью водички, а камни скользкие оказались!

— Балда ты, Котяра! — Таалса скинул свою кольчугу и сапоги. — Ты бы еще с собой весь арсенал захватил. Передал бы тогда привет Старшему Рек. Хоть толк был бы…

— Отвали, Ядовитый ты наш! — отмахнулся второй оборотень, но его товарищ уже ушел, хихикая на ходу вместе с еще несколькими друзьями.

К сумеркам, наступившим куда скорее, чем мне представлялось, воины зажарили птицу. Вернувшийся с реки оборотень молча кинул на несколько больших листьев трепыхающуюся рыбину и развалился на плаще под навесом, глядя на меня и Рами. Не так давно расположившийся рядом один из мечников точил лезвие меча. Проследив за взглядом товарища, он глухо хохотнул и толкнул его в плечо, что-то шепнув. Змей кивнул и криво улыбнулся, прищурившись. Мне от этого стало не по себе.

От запаха еды живот подвело. Рами очнулась от дремы и беспокойно заерзала, глубоко дыша. Я попыталась ее успокоить, сжав ладони в своих, хотя сама знала, что от этого толку особо не будет. Но я не ожидала, что она наклонится над моим ухом.

— Послушай, мне очень нужна твоя помощь. Я не вправе просить, но иного выхода не вижу, — я осторожно кивнула, не представляя в чем здесь я могу пригодиться. — Я одна убежать смогу. Я вернусь в Храм и расскажу всем о них.

— Они заблудились. Они сами говорили… — еле слышно ответила я, сглатывая слюну от вкусного запаха.

— Вот и отлично. Приведешь их тогда к Храму. Если все так, как ты говоришь, то времени у меня будет много чтобы уговорить наших союзников…

— Хватит шептаться! — барс-оборотень схватил Рамилу за шнуровку одежды на груди и потянул на себя. Наставница испуганно дернулась, оказавшись в объятиях демона и упершись руками ему в грудь. — Может, со мной пошепчешься?

— Убери от меня руки! — ладони Рами вспыхнули. Огонь, загоревшийся на них, был направлен на воина, который и не подал виду что испугался — он сжал нурту пальцы, погасив языки пламени, и развернул ее, прижавшись телом к ее спине. — Не трогай меня или пожалеешь!

— Проверим? — хмыкнул перевертыш, потянувшись к ремню на поясе девушки, когда его одернул за плечо лучник-Дун.

— Я собирался с ней поговорить. Отвали от нее! — зашипел он, строго глядя на барса.

— Ты не сдержал своих слов, чудовище! Я тебе ничего не расскажу! — Рамила злобно блеснула глазами, пятясь от обоих демонов.

— Жрать захочешь — расскажешь даже свои самые грязные секретики! — пожал плечами лучник. Я тут же про себя отметила, что он, скорее всего, и заправляет тут всеми — по тому как остальные слушаются его. — А ты, Канни, иди уже ешь! Оставь девицу в покое!

— Ну и ладно! Тут еще одна рыбка есть! — оборотень отмахнулся от моей наставницы и перехватил за пояс меня, не обращая внимания на мои вялые сопротивления. Я лишь успела заметить как Рами дернулась схватить меня и осела, держась за ноги, а потом за голову.

Барс-демон прижал меня спиной к себе, прикусив кожу шеи. Шершавый язык лизнул по ране, пустив к пяткам строй мурашек. Меня опрокинули на расстеленный плащ, уложив на спину. Я приподнялась на локтях, испуганно глядя на довольного беса. Схватив за ногу, он подтянул меня еще ближе к себе. И очень удивился когда между нами возник серповидный клинок, блеснувший резным узором на лезвии.

— Котик захотел рыбки, а, Каннари? — шелковистый голос резнул непривычным, но понятным языком. — А котик не думает, что может подавиться слишком мелкими костями?

— А змеюка, что, не боится? — янтари оборотня засияли из щелей прищуренных глаз.

— Змеи глотают целиком, — склонив голову, я увидела кривую улыбку оборотня-змея. Канни понимающе фыркнул, отползая к костру и принимаясь за еду. Еще раз взглянув на Таалса, я перевела дыхание. Поймавший меня воин вернул клинок в ножны и взялся за кусок мяса. Оторвав небольшую долю, он протянул ее мне. Я, еще не отойдя от «общения» с первым оборотнем, попятилась, ткнувшись спиной в ствол дерева, державшего навес.

— Или будешь есть, или я займу место Канни немногим раньше, — низкие ломаные брови сошлись у переносицы под высоким лбом. Темно-серые, почти черные, глаза засияли — зрачок сузился, радужка окрасилась золотом, на подбородке проявилась крупная чешуя. Я поспешно схватила еду, и оборотень, успокоившись, снова принялся за мясо, не сводя с меня глаз.

«Значит, все-таки он займет место надо мной…» — я мелко задрожала, и, пытаясь унять себя, сунула в рот сочный кусок птицы. Глаза сами отыскали Рамилу — почти не состоявшаяся наставница улыбалась мне с сочувствием и грустью, сжав губы в тонкую полоску. Мне оставалось чуть склонить голову, изобразив кивок. Видимо, девушка меня поняла — она медленно опустила глаза и, кажется, задремала.

— Я — Таалса. А как твое имя? — довольно тихо произнес змей, представившись. Он уже обглодал мясо с костей, и теперь грыз сами кости как орешки. В это время его зубы показались мне двойным рядом маленьких острых кинжалов, а язык тонким и раздвоенным на конце.

— Змеи ведь глотают целиком… — вместо ответа подметила я, стараясь не так пристально глядеть на метаморфозы его тела. Демон, судя по выражению лица, вовсе не разозлился на меня. Глотнув содержимого меха, он заткнул его пробкой и кинул мне. Бурдюк шлепнулся рядом со мной.

Пригубив меховую флягу с холодной водой, я с сомнением посмотрела на демона, хорошо разглядев его лицо сбоку. — Густые черные волосы жесткой гривой были убраны назад и доставали до лопаток. Косичка с левого бока была заправлена за ухо. Щеки были чистыми, за исключением широкой дорожки волос от висков, переходящей в небольшую бороду.

Отблеск костра на короткое время ослепил меня, и вокруг все поплыло. Я видела, как оборотень поворачивает ко мне лицо, но посмотрел на меня уже не он! — Волосы перешли в единую косу, скулы заострились, глаза стали глубже и чернее, лицо — смуглее, сошли усы и борода. Осталась на месте лишь кривая улыбка да пронзающий взгляд исподлобья.

— Нравлюсь? — морок пропал. Пока я разбирала видение, демон подобрался вплотную, пожирая взглядом. Я вскочила, царапаясь одеждой о ствол дерева, и хотела было вывернуться, но Таалса загородил мне ход с обеих сторон — я могла высвободиться, только если низко пригнусь и сделаю это быстрее, чем меня вернут на место. Демон, не теряя времени, обнял меня за талию одной рукой, второй убирая волосы от лица. Гибкие пальцы наткнулись на плетеные у висков локоны. Оборотень задумчиво накрутил одну из косичек на палец, коснувшись кисточкой своих губ.

— Ты же Черная. Почему ты ничего не сказала сразу? Зачем первая напала? — от его шепота содрогалось все тело. Слезы туманили взор из-за безнадежности и страха перед тем, что может случиться.

«Черная? Он имеет в виду, что я одна из них?» — удивилось было мое сознание.

— Я не помню, кто я такая… Ничего не помню. Даже имя мне дали другое… — я сжала губы, пытаясь хоть на немного отодвинуться от горячего дыхания и шелкового голоса, который умел резать.

— Любопытно… — Таалса зарылся носом в мои волосы. Обжигающие губы коснулись моего лба, а свободная рука потянула шнуровку на вороте рубашки. Стянув верхнюю одежду через голову, он решил и меня раздеть, с тихим смехом возясь с завязками моего топа.

— Не надо! — я схватилась за его крепкое запястье. Жар от тела демона пробрал меня до самого нутра, как холод заката в самую первую ночь. Протестующе замычав, я ткнулась в не менее горячую грудь и почувствовала как тепло просто душит меня и кружит голову. — Жарко!

— Ага, — с усмешкой согласился демон, поднимая мое лицо за подбородок и заглядывая в глаза. Тогда я и почувствовала себя крольчонком, заглядевшимся в чарующую глубину змеиного взора. — Со мной не замерзнешь…

Как только он накрыл мой рот своим, кокон огня окружил меня со всех сторон. Ноги подкосились, но Таалса подхватил меня и усадил с собой на плащ, откидываясь на спину. Помня о маленьком «договоре» с Рамилой, я позволила утянуть себя следом, обвив сильную шею демона руками и запустив пальцы в его волосы. Оборотень, как мне показалось, счастливо застонал, прижимая к себе еще сильнее.

От костра послышался сдавленный смешок и ворчание перевертыша-барса на тему «этой-змеюке-всегда-везло-с-девицами». И снова смешок в ответ, скрежет клинков о затачивающую гальку…

Я осторожно оторвалась от утягивающего в небытие поцелуя демона, безмолвно смотря на него. Его глаза сияли, хотя взгляд был полон тоски и непонимания. Я нежно коснулась его лица кончиками пальцев, и он даже перестал дышать, ловя каждое мгновение моего прикосновения.

— Т-Тор… Нет. Таалса, — пальцы коснулись тонких губ, и он поцеловал их. Взгляд сначала стал жестким и сердитым, но это длилось считанные мгновения — он подмял меня под себя и вновь поцеловал, укрывая нас обоих своим громадным плащом, в то время как мои ноги начало раздирать невыносимое внутреннее пламя. Вместо вскрика я ответила на поцелуй беса, хотя слез не сдерживала — они оставляли соленые полосы на щеках, лишь немного своей болью облегчая муку в ногах. Оборотень приподнялся, коснулся губами моего живота и погладил широкой ладонью по груди, спускаясь по боку на бедро, а коленом раздвинув мои ноги.

«Уходи, Рамила. Уходи быстрее,» — только и думала я, пока демон избавлял нас обоих от остальной одежды и ласкал поцелуями.

… Я стою в темном уголке балкона, с которого виден весь тронный зал. Сейчас он почти пуст — нет привычных толп советников-пустомель и их подхалимов, грозной только на вид охраны только кажущихся важными князьков и лордов. Лишь трон занят самим Императором, да перед правителем стоит, сгорбившись, мужчина средних лет. Вот только неясный силуэт в тени гобеленов за креслом Императора пытается притвориться тенью занимающего трон. Молчат все, но из-за того, что первый не желает говорить, второй — не имеет на это право, а третий — потому что говорить должен не он.

— Вы оставите дочь в крепости и покинете столицу, — ледяной голос Императора вгоняет в дрожь даже меня, а что говорить о стоящем перед ним?

— Но, мой господин… — глухой голос мужчины еле слышен, но даже из моего убежища ясно — он еле-еле держит себя в руках чтобы не сорваться.

— Вы оставите свою дочь в крепости и покинете Черную Иглу! — повторяет правитель Черной Империи еще громче, встав с места. — Если вы когда-либо посмеете приехать без моего разрешения — я самолично вырежу весь ваш род. Немедленно уходите, если не хотите стать короче на голову!

Я от боли закусываю ладонь чтобы не закричать, твердя про себя только одно — «Уходи, отец. Уходи и забудь обо мне. Так нужно…»

«Уходи, Рамила. Уходи! Я знаю, — так нужно…»