Глава 19

Закери редко покидал Хилэри. Но если это и происходило, то с ним всегда была пышная свита и максимум комфорта, который можно при этом иметь.

В этот раз Закери решил пожертвовать комфортом в угоду скорости. Все это путешествие было затеяно только из детского желания показать Оскару кто тут главный. И уже в конце первого дня пути молодой король сожалел о своей импульсивности. Ноги болели, он зверски устал. Но в то же время старался не показывать этого и ехать наравне со стражей. Закери не хотелось, чтобы про него потом говорили, что он неженка и нытик.

Ещё одним открытием в этом путешествие стало то, что все, в общем-то, относительно и познается в сравнении. Живя во дворце, он мылся только в горячей ванной и спал на перине. И ему это не казалось чем-то из ряда вон выходящим. В конце первого дня пути он понял, что не ценил всех благ, которые имел, живя во дворце. В том числе и стряпню своего повара. В конце второго дня пути Закери понял, что не чувствует насколько вода горячая или холодная. Все чего он хотел — это поскорее смыть с себя дорожную пыль, проглотить свой ужин не пережевывая и радуясь тому, что он горячий и поскорее лечь спать. И какая уж тут разница, на чем ему спать — на перине, соломенном тюфяке или на доске, поверх которой постелили плед — если он уснул раньше, чем его голова коснулась подушки?

Третий день пути, как ни странно, дался Закери легче, чем первые два. Он начал привыкать к длительному пребыванию в седле, к комарам и ко всему остальному, и желание повернуть назад стало не таким сильным. Его поддерживала мысль, о том, что Оскару придется признать, что он был не прав насчет путешествия, а в народе будут рассказывать, что их король настоящий мужик — не побоялся отправиться в дальний путь и стойко перенес все тягости и невзгоды.

Закери нравилось чувствовать свою значимость, и нравилась мысль, что его будут сравнивать с отцом. Хоть на трон молодой человек взошел по другим причинам, и на тот момент его совершенно не волновало ничье мнение, сейчас, спустя столько времени он с удивлением понял, что хочет превзойти Эгберта. Ему хочется славы и власти не меньшей, чем скажем, у Николаса Эйтигерна.

Размышляя над тем, что сделать, чтобы переплюнуть правителя Айгерима, Закери не заметил, как отряд выехал на опушку леса. Вдали виднелись городские стены. Вероятно, это был тот самый Эвонн, в котором у них был запланирован сегодняшний отдых. Но так как сумерки уже начинали потихоньку сгущаться, путникам требовалось поторопиться, чтобы успеть до закрытия городских ворот.

Решив не рисковать, предводитель отряда отправил вперед одного из слуг, чтобы тот предупредил о том, что скоро прибудет высокопоставленный гость и ворота должны быть открытыми. По понятным причинам то, что город посетит король, не разглашалось.

Закери даже не удивился, когда увидел, что ворота по-прежнему открыты, хотя к городским стенам путники прибыли в густых сумерках, почти граничащих с темнотой. Простолюдины старались угождать знати. Даже не так угождать, как делать все, чтобы не навлечь на себя их гнев.

Этот городишко чем-то сразу не понравился Закери. Ужасающая бедность сквозила везде, на каждом шагу. Об этом просто кричала разбитая дорога внутри городка, обветшавшие и покосившиеся здания, нищие, слоняющиеся туда-сюда. И Закери уже предвидел, что даже самые лучшие комнаты на местном постоялом дворе будут хуже, чем комнаты слуг в Ладлен. В том числе и еда.

Молодой человек позволил себе украдкой вздохнуть.

В этот момент к нему снова вернулось стойкое желание повернуться и скакать в Хилэри. Появилась мысль, что нужно было послушать Оскара. Закери попытался было задушить её в зародыше, но она плотно пустила корни в его мозгу, видоизменяясь, но не теряя общего смысла. «Если бы я послушал Оскара и остался, то сейчас наслаждался бы вкусным ужином», «Если бы я послушал Оскара и остался, то не нужно было бы переживать из-за клопов», «Если бы не это дурацкое путешествие, то я бы сегодня увиделся с Боадикеей».

Закери чудом удалось сдержать себя, чтобы не воскликнуть вслух: «Да что б тебя, Вив! Не могла быть аккуратнее и не беременеть?». Вместо этого он зло пнул заржавшую лошадь.

Постоялый двор оказался немного лучше, чем представлял себе Закери, но намного хуже, чем то, к чему он привык. Ну, по крайней мере, в его кровати не было клопов.

Личный слуга как раз снял с него сапоги, когда в дверь постучались.

— Войдите, — разрешил Закери, поворачиваясь так, чтобы слуге удобно было расшнуровывать дорожную куртку. Он думал, что принесли ужин. Но в комнату заглянул начальник стражи:

— Ваше величество, простите за беспокойство в столь позднее время, но к вам посланник от советника Фальче со срочными вестями из столицы.

Закери закатил глаза. Он не думал, что там и правда, что-то по-настоящему срочное. Наверное, очередное нытье по поводу проблем, решить которые по статусу только королю. Но тем не менее, махнул рукой:

— Пусть заходит.

Начальник стражи посторонился, впуская мужчину средних лет в пыльном дорожном камзоле. Тот подошел к кровати, стал на одно колено и, достав из заплечной сумки письмо, с личной печатью Оскара, почтительно передал его Закери. Тот неохотно его взял, сломал печать и принялся читать. Постепенно с его лица слетело беспечное выражение лица, оно стало напряженным, и под конец злым.

Дочитав письмо, Закери испытывал желание схватить стул и швырнуть им о стену. Значит, его обманули. Обвели вокруг пальца, как зеленого юнца. Выставили полным дураком!

Но вместе со злостью пришла холодная ясность мысли. И без подсказок Оскара понятно, что ему нужно возвращаться в Хилэри. Но как быть с Вив? Кто бы не выманил Закери из столицы, он знал, в каком состоянии сейчас его сестра и знал, что роды будут тяжелыми. Кроме этого, у Закери были сомнения касательно Оскара. Советник скрывал от него то, как на самом деле обстоят дела и мог соврать насчет того, чем закончились бы роды.

Немного подумав, Закери сначала отослал своего слугу из комнаты, затем сказал посланнику Оскара:

— Ты, возвращайся к своему хозяину и скажи, что мы завтра же выдвигаемся в обратный путь.

Понятливо кивнув, посланник быстро покинул комнату. Как только за ним закрылась дверь, Закери сказал начальнику своей охраны:

— Собери небольшой отряд из верных, преданных людей, и отправь их в тот храм, куда мы направлялись изначально. Там ваша принцесса Женевьева родит ребенка. Как бы не прошли роды и чем бы они не закончились, ребенка нужно у неё забрать и доставить в семью, на которую вам укажет мать настоятельница. Как только ваши люди справятся с этим, они должны немедленно вернуться в Ладлен и доложить обо всем лично мне. Все понятно?

Старый вояка, служивший ещё Эгберту и не такие поручения выполнявший, кивнул в знак согласия и спросил:

— Разрешите выполнять?

Закери кивком отпустил его. Ну, как же это все не вовремя. Ему до столицы не меньше двух дней пути даже самым быстрым темпом.

******

Дорога до Охотничьего домика была самой долгой в жизни Алекса. Не потому, что он боялся, что у него не получится спасти Боадикею. Нет. Единственное, что его сейчас по-настоящему пугало — это встреча с невестой.

Простит ли она Алекса за то, что он её оставил?

Но хвала всем богам, которые когда-либо хранили Малероссу и которые когда-либо будут, дорога была не бесконечной. Вскоре показался особняк в несколько этажей, просто утопающий в зелени. Это было первое, что удивило Алекса. Высокий забор так густо порос живой изгородью, что пока перед обозами не открыли врата, не было возможности ни рассмотреть сам дом, ни то, что было на территории поместья. Только аккуратная крыша второго этажа выглядывала из-за стены, поблескивая на уже уверенно спускающемся к горизонту солнце.

Алекс с интересом рассматривал особняк. Боадикея всегда отзывалась об этом месте с любовью. Ему почему-то представлялось что-то среднее между замком и дворцом. Оказалось, это хоть и очень большой, но всего лишь особняк, возле которого растет сад, и немного поодаль виднелись хозяйские постройки.

Больше рассмотреть не удалось. Обозы свернули во внутренний двор, откуда открывался живописный вид только на несколько погребов и пристройку неизвестного назначения. Тут их встретил главный повар и по-хозяйски объяснил куда, что нужно положить. Алекс и остальные наемники безропотно раскладывали все привезенное по местам, стараясь не сильно привлекать к себе внимание. Огромных усилий стоило не заглядывать в окна в надежде увидеть Боадикею. Быть с нею так рядом и в то же время так далеко — это самая жестокая пытка.

Но вот с продуктами было покончено и «выяснилось», что в этот раз приехало целых шесть лишних бочонков.

Охранники, контролирующие разгрузку продовольствия, переглянулись и расплылись в ухмылках. Бочонки тут же изъяли до выяснения обстоятельств, а Алекса и наемников, быстро и уверенно отослали.

Обозы уехали на опушку соседствующего леса. Достаточно далеко, чтобы охрана не увидела, что они не уехали, и в то же время, достаточно близко, чтобы быстро вернуться.

Несколько часов, которые пришлось пережидать, тянулись так долго, как будто кто-то невидимый отматывал время назад. Но вот один из наемников дал знак, и, проверив оружие, команда села на обозы и покатила назад. Хорошо, что Алекс ехал последним, ведь ему хотелось гнать во весь опор, а это выглядело бы более чем подозрительно.

А так, обозы прикатили к воротам и кто-то из наемников, сидящих на первом обозе, очень убедительно объяснил, почему им нужно вернуться и их нехотя, но впустили. От бдительного ока Алекса не укрылось, как поредело количество охраны. Значит, Гастен был прав.

Как только двери за последним из обозов закрылись, наемники выхватили оружие и ринулись в бой. Алекс какое-то время сражался с ними, затем прорвался внутрь особняка. Он много часов рассматривал его план, знал, куда идти и где может встретить охрану, и шел напролом, туда, куда вело сердце. На одном из поворотов его встретил «засланный» Гастеном охранник и провел к дверям спальни.

Алекс по всякому представлял этот момент: что ворвется внутрь, подобно герою рыцарских романов или она сама откроет, услышав шум, или дверь придется высаживать. Но точно не ожидал, что застынет, как парализованный перед дверью, не в силах нажать на ручку.

— Дверь открыта, — отрывисто сказал охранник. — Быстрее, милорд!

Подействовало. Он не будет стоять здесь в нерешительности, как девушка переде первым свиданием. Он мужчина, а мужчина должен принимать на себя ответственность за каждое свое решение, за каждый неверный шаг. Несколько раз, глубоко вздохнув, Алекс решительно открыл дверь и вошел. И первое, что услышал испуганный женский плач. Забившись в угол две служанки комкали платки и рыдали навзрыд, пугая друг дружку ещё больше. Вторым был лапочка. Огромный айро без труда сбил его с ног и тут же принялся облизывать.

— Лапочка, — не смог не улыбнуться радости огромного монстра Алекс. — Я тоже рад тебя видеть… А теперь слезь с меня. Ну, же! Давай!

С трудом, ему все же удалось спихнуть айро с себя. Сев на полу и почесывая Лапочку под шеей, Алекс обвел внимательным взглядом комнату и почти сразу увидел кровать. Боадикея лежала на ней, практически не двигаясь. И сначала молодому человеку показалось, что она спит.

Встав с пола, Алекс подошел к кровати. Он решил было, что сейчас просто возьмет и вынесет её спящую из комнаты, а поговорят они позже, но тихое:

— Алекс, — нарушило его планы. Такое тихое, что больше похоже на вздох. И все же он его услышал.

— Это я, любовь моя, — он стал возле кровати на колени и, взяв её руку нежно поцеловал. — Я пришел за тобой.

— Тебе не стоило этого делать, — тихо ответила Боадикея, и вытащила свою ладонь из его. — После всего, что ты сделал.

Краска отхлынула от его лица, но Алекс знал, что её упреки заслужены, и не собирался оправдываться или врать, обеляя себя.

— Знаю, Боадикея, я не должен был уезжать…

— И не должен был говорить всему двору о том, что я… что я… что я порченный товар! — выдавила из себя девушка, стараясь, чтобы это прозвучало зло. Вместо этого в её словах была жалость к самой себе. — Моя репутация была загублена…Из-за тебя я теперь помолвлена с Закери!

— Но я не говорил такого… — недоуменно сдвинул брови Алекс, и тут же снова взяв её за руку, принялся горячо убеждать. — Клянусь честью! Клянусь всем, что есть в мире важного в моей жизни! Клянусь тебе Боадикея! Я не говорил этого, и никогда бы не сказал! Я лучше откусил бы себе язык! Я лучше умер бы, чем сказал о тебе такое!

— Закери сказал… мама сказала… мне все говорили… — закусила губу Боадикея, не зная, чему верить. Беатрис казалась искренней, люди вокруг, убеждающие её в том, что Алекс предатель казались искренними, и все же, когда он стоял здесь, Боадикея не могла ему не верить.

А через мгновение пришло осознание. Не важно, во что она будет верить. Важно лишь то, что будет, когда Закери узнает, что Алекс здесь был. Он так злился, даже когда Боадикею не в чем было упрекнуть, когда она делала все, что ему хотелось… Что же будет, когда он узнает, что в этот раз повод злиться есть? Что будет с Алексом?

— Уходи, — пустым голосом велела Боадикея. — Закери убьет тебя, если увидит здесь.

Алекс поразился, каким слабым было это движение. Он бы без труда удержал её, если бы захотел.

— Что он с тобой сделал? — спросил Алекс, вставая с колен.

Только сейчас он начал всматриваться в неё. Боадикея выглядела как тяжело-больной человек: бледная, почти желтая кожа со следами почти сошедших синяков, а нижняя губа ещё не совсем зажила, круги под глазами и мутный взгляд.

— Алекс, уходи, прошу тебя, — взмолилась Боадикея и облизала пересохшие губы.

— Я пришел за тобой и никуда не уйду без тебя, — покачал головой молодой человек.

— Слишком поздно, — если бы у девушки были силы, она бы расплакалась. Но сейчас у неё едва хватало сил просто держать глаза открытыми. — Ты не представляешь, что он сделает с тобой, если найдет здесь. Во всей Малероссе нет такого места, где бы мы смогли спрятаться. Ты что не понимаешь? Убьет!

— Это ты не понимаешь, — он снова поднес её ладонь к губам: — Без тебя я все равно не живу! Мне так жаль, что я оставил тебя, любимая! Если бы я знал, что братья не смогут увезти тебя, лучше остался бы рядом и умер, защищая от этого ублюдка!

— Алекс, не нужно, я прошу тебя, — её голос стал сиплым. — Не нужно, он же король!

— Твой брат тоже король, — гневно сдвинул брови Алекс. — Я увезу тебя к Лиаму! Там руки Закери до тебя не дотянуться.

— Он меня так не отпустит, неужели ты не понимаешь? — выдавила из себя Боадикея. — Я не смогу сбежать. Мне даже с кровати не встать…

— Любовь моя, я знаю, что прошу много, но ты должна мне верить. Все будет хорошо. У нас есть план, как увезти тебя из Малероссы в Гатриду. Братья не забыли про тебя. Я никогда не забывал. Просто доверься мне сейчас и я не предам твое доверие, больше никогда. Боадикея, любимая, я тебя не брошу.

Боадикея уже не ждала этих слов. Она смирилась со своей участью. Больше не было ни душевных ни физических сил как-то сопротивляться злодейке судьбе. Девушка перестала лелеять надежду, что есть кто-то, способный прийти и спасти её от короля. Боадикея не думала, что братья перестали любить её или бороться за неё. Просто пришло понимание, что здесь, в Охотничьем домике, рядом с Хилэри, в самом сердце своих владений, Закери практически всемогущ.

И вот пришел Алекс. Попросил поверить ему. Сказал, сказал, что спасет.

Поверить ему? Рискнуть?

Столько вопросов молнией пронеслись у неё в голове: а что если у них ничего не получится? А что если Закери поймает их и разозлиться ещё сильнее, чем раньше? А что если Наказание будет страшнее, чем до этого?

А потом пришел один единственный ответ: а что ей терять? Что Закери может ей сделать? Убьет?

И стало так легко выбирать.

Боадикея доверчиво вложила свою ручку в раскрытую ладонь Алекса. За последнее время девушка так исхудала, что её руки были больше похожи на детские. Но молодой человек этого будто не заметил. Он бережно сжал ручку и, поднеся ко рту снова поцеловал. Затем помог Боадикее укутаться в одеяло и понес прочь из пропахшей лекарствами комнаты, постоянно нашептывая как ею гордится, какая она у него умница и как он её любит. А Боадикея тихо лежала, крепко прижатая к его сильной груди. Она наслаждалась пьянящим чувством свободы, чувством безопасности, которое испытывала рядом со своим спасителем. Как и не бывало, забылось все пережитое с Закери. Мгновенно выветрилось все то, из-за чего вся эта помолвка началась. Как она могла верить, что Алекс и правда мог наговорить все то, в чем его обвиняли? Как могла верить словам Беатрис и Закери? Но самое страшное, как могла позволить лишить себя надежды и веры в тех, кто её любит?

Боадикея даже не заметила, как уснула, слушая стук сердца Александра. Он обещал, что все будет хорошо, и она ему верила.

*****

Эдмунд ждал возвращения Алекса в своем кабинете. И это было едва ли не впервые на его веку. Раньше Гастен всегда по макушку был в гуще событий и никогда не задумывался о том, что чувствуют его близкие, зная, что он где-то там рискует жизнью и может так и не вернуться. Сейчас из-за возраста бывший пират оказался не у дел, и на своей шкуре смог прочувствовать каково это — беспомощно ждать. И это чувство ему совершенно не нравилось.

Не то, что бы он сомневался в Алексе или в разработанном плане, или в людях, которых подобрал для его выполнения. Но как человек с опытом, Эдмунд знал, что в этой жизни всегда есть место случаю. И если, попав в критическую ситуацию, Алекс не сориентируется и быстро что-то не придумает — ему конец.

Много раз рука одного из первых лиц в гильдии тянулась к выпивке. И много раз он сам себя одергивал. Если что-то случиться… Если по какой-либо причине действовать придется быстро, то ему нужна будет ясная голова.

Самым страшным в ожидании было неведение. Из-за него в голову Эдмунда лезли разные предположения о том, что могло произойти. И эти предположения были одно другого страшнее. Хуже всего, что Эдмунд ничего не мог сделать, чтобы перестать запугивать себя. Он пробовал пройтись по комнате, пробовал отвлечься на дела гильдии. Но поймав себя на том, что пятый раз перечитывает один и тот же документ, понял всю бесполезность этой затеи.

Когда Эдмунду уже начало казаться, что он вот-вот полезет на стену от переживаний, к нему в кабинет постучал Лео Сикоре. Войдя, его помощник плотно прикрыл за собой дверь и тихо сказал:

— Отряд вернулся около получаса назад. Герцог Патио устроил свою невесту и сейчас её осматривает наш лекарь. Остальные получили вознаграждение и уже разъехались.

— С Алексом все в порядке? — напряженно спросил Эдмунд.

— На нем ни царапины, — быстро ответил Лео. — У остальных повреждения минимальны. Потерь нет.

Гастен удовлетворенно кивнул и спросил:

— Где он сейчас?

— Ждет результатов осмотра привезенной им леди, — кивнул головой Лео, как бы указывая в каком направлении его можно найти.

— Позови его ко мне… — начал было Эдмунд, но помощник его перебил:

— Герцог категорически отказывается куда-либо уходить, пока не удостовериться, что с его невестой все в порядке.

Гастен с мученическим вздохом встал, приговаривая себе под нос:

— Эх, раз рыбка не хочет сама выпрыгнуть из моря на стол, то придется рыбаку её доставать.

Лео усмехнулся и первым вышел за дверь. У него было ещё много работы, особенно с учетом того, что пока Гастен решает «семейные проблемы» на него ложиться и его доля работы. Кто-то на его месте мог бы жаловаться или считать себя недооцененным. Но не Лео. Он любил свою работу, именно ту, которую выполнял сейчас. С одной стороны, если бы Лео занял более высокую должность, чем сейчас, то получил бы более высокий статус в обществе и почтение. Но при этом у него был бы совершенно другой круг обязанностей, другая работа. И если уж говорить совершенно откровенно, Лео нравилось, что сейчас ему не нужно принимать важных решений и зачастую решать чужие судьбы. Он бы попросту не смог. А вот справится с четко обозначенным кругом обязанностей — это всегда пожалуйста.

Гастен вышел следом за помощником и пошел туда, где находилась заранее подготовленная для временной гостьи комната. Даже не так. Правильнее сказать, что среди складских помещений гильдии, есть одно помещение, в котором по документам числится склад инвентаря, а по факту — небольшая спальня, в которой время от времени проживают люди, которые по разным причинам стараются скрыть свое место нахождения. Вот эту комнату и подготовили для графини Монтефиор.

Думая о том, каким путем безопаснее всего будет переправить Алекса и его невесту в Мацуи, Эдмунд спустился на несколько этажей вниз и быстрым шагом преодолел оставшееся расстояние до комнаты.

Как и ожидал, Гастен нашел Алекса сидящим перед дверями комнаты. Молодой человек сидел, уронив голову на руки и казалось, не замечал ничего вокруг. Эдмунд громко покашлял, чтобы привлечь его внимание, но он никак не отреагировал. Тогда купец покашлял громче. Но Алекс по-прежнему не реагировал. Тогда Гастен решил перестать играть в деликатность и просто по-отечески положил ему руку на плечо.

— Алекс, — тихо позвал он. — Ты в порядке?

Только сейчас молодой человек поднял на него глаза. В них было столько всего не сказанного: отчаянье, боль, желание отомстить, злость на Закери, злость на себя, злость за собственное бессилие.

Гастен понял, что не с того вопроса начал беседу и спросил:

— Как она?

— Лекарь ещё не выходил, — глухо ответил Александр. — Но когда я забирал её, Боадикея выглядела просто ужасно. Она и так была миниатюрной, а сейчас исхудала так, что трудно узнать. Он… Закери избивал её!

Взгляд Александра впервые обрел осмысленность, когда сжав кулаки, он полным ненависти голосом спросил:

— Каким зверем нужно быть, чтобы избивать Боадикею? Как можно было поднять на неё руку?

Гастен подавил вздох. Все-таки, Алекс излишне идеалистичен. Но у повидавшего жизнь Эдмунда, поступок Закери не вызвал никакого шока. Не он первый, не он последний одуревший от большой власти мужик, переставший понимать разницу между оправданной жестокостью, например в бою, и между неоправданной жестокостью к тем, кто такого отношения не заслужил. Гастен бы сильно покривил душой, если бы сказал, что сам никогда не поступал как Закери. Он был пиратом. И если отбросить тот полный романтики образ Валентино Патио, покойного отца Алекса, который его бывшие товарищи заботливо обрисовывали его подрастающему сынишке, то чего ещё от него можно было ждать?

Но вслух сказал другое, более подходящее случаю:

— Нужно быть монстром. Графине Монтефиор повезло, что ты её спас.

Конечно, он мог сказать: «Лично меня удивляет только то, что Закери не додумался запереть её в какой-то из комнат и превратить в свою сексуальную игрушку. Хотя, судя по всему, именно к этому все и шло». И любой из его старых товарищей не пришел бы от этого в ужас. И не такое «творили», в годы бурной юности. Но Алекс был из другого теста, в нем было благородство. Если бы он услышал, какая участь, скорее всего, ждала его любимую невесту, мог броситься мстить. Это стало бы самой безрассудной и самой бессмысленной смертью. А главное — самой ненужной. Поэтому Эдмунд сознательно концентрировал внимание Алекса на юной графине, чтобы тот не стал творить глупости. В свое время Закери свое получил и без его непосредственного участия. Буревестник, при небольшом участии гильдии об этом позаботиться.

При этом ни Алексу, ни Седрику, ни кому бы то ни было ещё, необязательно знать, что то, как нынешний король поступал со своей невестой не имеет никакого отношения к тому, что гильдия поддерживает Буревестника. Просто Закери Абиатти был слишком… неосторожен в управлении страной. Его политика шла в разрез с интересами гильдии. Поэтому ему придется исчезнуть.

Но, опять же ни Алексу, ни особенно будущему королю Седрику не стоит знать, что гильдия поспособствовала спасению графини Монтефиор не из лояльности к ним, а чтобы соблюсти собственные интересы. Благодарность будущего короля сможет открыть для них многие двери. А Алекс… пусть чувствует, что гильдия для него семья, пусть знает, что они всегда прикроют ему тыл. В конце концов, Гастен все равно помог бы ему, приди сын Валентино Патио к нему за помощью. Александр и ему самому был как сын. А что может быть лучше, чем благополучно устроить личную жизнь своих близких с пользой для дела?

— Я не должен был её оставлять… — начал было Алекс, но Эдмунд его перебил.

— А был ли у тебя выбор? — и вопросительно приподнял бровь. — Поправь меня. Если я ошибаюсь, но если бы ты не уехал тогда в Гатриду, Закери попросту убрал бы тебя с дороги непосредственно в сырую землю. Графиню все равно ждала бы та же судьба. Только спасать её было бы некому.

Брови Алекса сами собой поползли вверх. Он никогда не рассматривал произошедшее под таким углом.

— В любом случае, — продолжил Эдмунд. — Сейчас ты должен думать не о том, что было бы, если бы… Сосредоточься на том, как доставить свою невесту в безопасность, в Гатриду. Только там вы сможете, наконец, пожениться и жить без постоянной необходимости оглядываться по сторонам. И когда это произойдет, время поможет вам залечить все душевные раны.

Его слова упали на благодатную почву. Александр настолько проникся ими, что неосознанно начал кивать головой в знак согласия.

Их беседу прервала тихо открывшаяся дверь комнаты, где сейчас была Боадикея. Оттуда неторопливо вышел Эмилио Гайновер — личный лекарь купеческой гильдии. Ему очень щедро приплачивали за то, чтобы у него не было других клиентов и за молчание о характере «болезней», которые ему приходилось лечить. Ну, а учитывая насколько разнообразными являлись интересы гильдии, недостатка в пациентах у Эмилио никогда не было.

— Как она? — первым кинулся к нему Александр.

— Лучше, чем могло показаться на первый взгляд, — ответил Гайновер, кивком головы приветствуя Гастена. — Ей сильно досталось, но обошлось без переломов и действительно серьезных повреждений. Опять же, девушка получила первоклассное лечение. Думаю, если бы она питалась, как следует, то уже стала бы на ноги.

— Её морили голодом? — мгновенно встревожился, обрадовавшийся было Алекс. — Из-за этого она так похудела?

Эмилио медленно покачал головой:

— Думаю, девушка ничего не ела из-за отсутствия аппетита.

— Она… — попытался выдавить из себя вопрос Алекс, но с трудом узнал собственный голос в том скрипучем звуке, что вырывался из горла. И все же он должен был узнать ответ. Каким бы он ни был. — Её…

— Изнасиловали? — догадался, о чем пытается спросить его молодой собеседник, Эмилио. И покачал головой: — Нет, она по-прежнему невинна.

Алекс с облегчением выдохнул, только сейчас осознав, что в ожидании ответа задержал дыхание. У него на несколько мгновений даже в глазах потемнело. Он не стал бы винить Боадикею ни в чем и не стал бы меньше любить. Но испытывал искреннюю радость от того, что его любимую миновала такая участь.

Пока Алекс приходил в себя, как всегда практичный Гастен спросил у Эмилио:

— Как ты оцениваешь её состояние? Как быстро она сможет отправиться в дальнюю дорогу?

Гайновер прикинул что-то в уме и сказал:

— Дайте её отлежаться хотя бы два дня. Потом, думаю, можно будет выдвигаться, — и добавил, уже прощаясь. — Особого ухода девушке сейчас не нужно. Главное — пусть побольше спит и получше ест. Это поставит её на ноги.

Дерганным и торопливым шагом, Эмилио покинул своих собеседников. У него на сегодня было ещё достаточно дел.

Эдмунд подтолкнул Алекса к двери комнаты:

— Иди к ней.

— А что если она не захочет меня видеть? — продолжал нерешительно топтаться на месте тот.

— Ты не узнаешь, пока не зайдешь, — попытался подбодрить его Эдмунд. — Хватит сомневаться, иди! Ты сын Валентино, а он бы не воспитал труса!

Александр улыбнулся и, поправив на себе одежду, стремительно подошел к двери и постучал. Эдмунд прав, сейчас уже поздно бояться. Боадикея там, за дверью, одна, в незнакомой обстановке. Может она его прогонит, а может, ей нужно увидеть знакомое лицо. В любом случае, он не имел права сейчас испуганно отступить. Дождавшись, когда приставленная к Боадикее временная служанка разрешит войти, Александр открыл дверь и в этот момент услышал голос Гастена:

— Кстати, немного позже нам потребуется твоя помощь с айро. Он решительно никого к себе не подпускает. Хорошо, хоть не воет, на людей не бросается, и не привлекает к себе внимание. Иначе объяснить, откуда это чудовище взялось в гильдии, было бы сложно.

Алекс улыбнулся:

— На самом деле Лапочка очень послушный…

Эдмунд издал неопределенный звук, похожий на смех и удивленное кряхтение одновременно:

— Что? Лапочка? — изумление взяло верх, над его чувствами. — Кто вообще додумался назвать так взрослого айро?

— А по-моему ему подходит, — пожал плечами Александр и вошел в комнату.

Боадикея лежала на кровати. Служанка уже помогла ей переодеться и сейчас расчесывала волосы.

— Алекс! — обрадовалась его приходу Боадикея и потянула к нему руки, желая обнять. — Ты пришел!

Сказать, что он испытал облегчение — это ничего не сказать. Стремительным шагом преодолев расстояние между ними, молодой человек осторожно сел на край кровати, одновременно беря в руки две тонюсенькие девичьи кисти и поочередно целуя их.

— Любовь моя, разве могло быть иначе? Я всегда приду за тобой.

Боадикея нерешительно закусила губу:

— Ты больше не оставишь меня одну? — в красивых голубых глазах появился страх. — Мне больше не нужно будет возвращаться в Охотничий домик? Прошу тебя, Алекс! Я больше этого не вынесу…

Алекс вновь поцеловал ладонь Боадикеи, затем запястье. Придвинувшись ближе, он осторожно поцеловал приоткрывшуюся ключицу и медленно, чтобы не напугать, коснулся своими губами её:

— Пока я жив, Закери до тебя не доберется. Никто тебя больше не обидит, Боадикея. Я люблю тебя больше всего на свете. И не позволю никому и ничему стать между нами.

— Я тоже тебя люблю, — доверчиво призналась Боадикея и испортила момент, широко зевнув. Алекс улыбнулся, глядя на то, как девушка покраснела и прошептала: — Извини.

Молодой человек покачал головой:

— Не за что извиняться. Лекарь сказал, что ты слаба и тебе нужен отдых. Так что устраивайся поудобнее и поспи…

— Алекс, — Боадикея взяла его за руку. — Мне все ещё не вериться, что это ты, ты рядом со мной. У меня такое чувство, что я сейчас закрою глаза, а проснусь в своей спальне в Охотничьем домике… Не уходи, прошу тебя!

Александр снова коротко поцеловал её, чтобы успокоить:

— Я никуда не уйду, любимая, — он большим пальцем погладил бледную щечку. — Когда ты проснешься, я буду тут.

Но ей этого было мало. Боадикею все не покидало странное чувство, что если она его отпустит — то потеряет. Вцепившись в его рубаху ослабевшими пальцами, девушка в отчаянье попросила:

— Не уходи, прошу! Алекс, эта кровать очень большая для меня одной… полежи со мной, хотя бы пока я не усну!

Предложение скандальное и неслыханное для незамужней девушки. И если бы на месте Алекса был кто-то другой, то вполне мог бы воспользоваться обстоятельствами. Но это был он. И когда Боадикея так смотрела на него своими невероятными голубыми глазами, которые теперь, когда она сильно исхудала, казалось, занимали пол лица, отказать было выше его сил. Да и кто бы смог? Эта отчаянная мольба смогла бы тронуть даже каменное сердце. Александр осторожно вытянулся рядом с нею поверх одеяла, чтобы не мешать ей спать. Притянув девушку к себе, он аккуратно устроил её у себя на груди, стараясь не реагировать на неё. Не так он себе представлял их первую ночь вместе, ох, не так! Но жаловаться сейчас на то, что все пошло не пот его замыслу было бы кощунством. Сейчас у Алекса в мыслях были только слова благодарности за то, что у него вообще есть возможность видеть и прикасаться к Боадикее.

Вскоре дыхание девушки выровнялось, стало более медленным и размеренным. Дождавшись, пока комнату заполнило тихое сопение, Алекс аккуратно выбрался из её объятий и встал. Он намеревался сдержать свое слово и быть в этой комнате, когда Боадикея проснется. Но до того момента ему ещё нужно позаботиться о Лапочке.

******

Чтобы не попадаться на глаза Закери и его небольшой свите, Дайону приходилось отставать от него как минимум на полдня. Из-за этого ночевать ему и его спутникам приходилось в лесу. Днем они въезжали в покинутый королем город, чтобы пополнить провизию. Сменить лошадей и одежду, и отправлялись следом. За несколько дней в дороге этот уклад стал почти привычным. Поэтому, когда они увидели что Закери, с его сопровождением возвращаются по направлению к Хилэри, это их встревожило и сильно удивило.

Благодаря выставленному на ночь часовому, лагерь удалось вовремя убрать не только лагерь, но и следы того, что он вообще был.

Видя, что Закери возвращается, Дайон буквально впал в отчаянье. Он поставил на эту попытку все и сейчас не мог просто смотреть на то, как все летит к праху.

Терять бывшему королевскому распорядителю было уже нечего, поэтому он решился на отчаянные миры. Дайон решил напасать на Закери и, взяв его в плен, выбить из него правду. Так как ни он, ни его подручные не были ни идиотами, ни самоубийцами, им требовался хороший план. Первое, что нужно было — найти больше наемников. Затем выбрать место для засады.

Дайон как раз решал эти вопросы со своими спутниками, когда появился тот самый наемник, которого он приставил следить непосредственно за отрядом.

— Ситуация резко изменилась, — объяснил он свое появление. — Отряд, за которым я следил, разделился. Большая часть повернула назад в Хилэри, а меньшая часть отправилась дальше в том направлении, в котором изначально двигались. Я принял решение искать вас, чтобы доложить об этих изменениях и спросить, что мы будем делать дальше.

Благодаря тому, что Дайон всю жизнь учился сохранять невозмутимое лицо, наемник так и не узнал, что в этот момент его наниматель был близок к тому, чтобы расцеловать его, за такие хорошие новости. Значит, у него осталась надежда на то, что через полторы недели он все-таки увидит Женевьеву. Возможно, уже даже с их ребенком.

Прочистив горло, Дайон приказал:

— Собираемся и поворачиваем. Нам нужно максимально сблизиться с меньшим отрядом. Первоначальная цель нашего путешествия не изменилась.

******

Как и предполагалось изначально, обратный путь занял два дня. Под вечер второго дня запыленный и уставший отряд, во главе с королем въехал в городские ворота и самым коротким путем отправился к королевской резиденции Ладлен. Закери не жалея лошадей помчался прямо во дворец и никогда прежде так не радовался, возвращаясь домой.

Несколько дней назад Закери был уверен, что первое, что сделает по возвращению домой — прыгнет в горячую ванну, чтобы смыть с себя дорожную пыль и вонь от лошадей. Но по какому-то капризу судьбы, вместо ванны молодой человек искал встречи со своим первым советником. Больше всего Закери боялся, что пока он был в пути, произошло что-то ещё.

К счастью, Оскар нашелся там же, где и всегда — в своем кабинете.

Закери ворвался туда без стука.

— С возвращением, ваше величество, — встал, чтобы поприветствовать своего короля герцог Фальче.

— Ах, оставь, Оскар, — скривился Закери, буквально падая в кресло для посетителей и с наслаждением вытягивая ноги. — Я жду, что ты мне сейчас расскажешь все, как есть.

Советник медленно сел. Он едва ли не впервые сознательно тянул время. Сейчас он должен был сказать Закери, что его невеста похищена и не знал, как тот отреагирует на это известие.

И все же Оскар был уверен, что из каждой ситуации можно извлечь выгоду. Главное знать, с какого боку подать информацию.

— Ваше величество, — советник положил руки на стол и сцепил пальцы. И тут его, что называется, осенило. — Мне очень жаль, что именно я должен сообщить вам эти известия, но два дня назад графиня Монтефиор, которую вы оставили под присмотром её матери, была похищена.

— Что??? — вскочил Закери. — Как?!?!

Прежде, чем он начал задавать неудобные Оскару вопросы, советник быстро продолжил извлекать свою выгоду:

— Безопасность и благополучие графини Монтефиор — должны были стать приоритетом для королевы. Однако её величество уделяли больше своего внимания организацией свадьбы, чем тем обязанностям, которые вы на неё возложили. Вследствие этого графиню Монтефиор похитили…

— Кто??? — зло выдохнул Закери.

Оскар отметил про себя, что бывший ученик не спросил: «Как ты это допустил?». И это был хороший знак. Значит, виноватый в произошедшем в его глазах уже был.

Советник продолжил своим спокойным, ничего не выражающим тоном:

— Я провел расследование. Выяснить правду было очень трудно, но для моих людей нет ничего невозможного. Ваше величество, я должен вас предупредить, что правда вам не понравится. Леди Монтефиор была похищена тем, кого она называла Алексом.

— Александр Патио! — выдохнул сквозь зубы Закери. — Она сбежала с Патио!

Оскар опустил глаза:

— Я не хотел употреблять это слово, чтобы не расстраивать вас ещё больше, но да, она сбежала с ним.

Закери медленно наклонился вперед, пока его руки не уперлись в стол, а лицо не оказалось очень близко к лицу Оскара:

— Где моя невеста? — прошипел он сквозь зубы.

— Скрылись в неизвестном направлении, — спокойно ответил советник. — Но мы ищем.

— Куда смотрела охрана? — прорычал Закери, и со злостью ударил раскрытыми ладонями по столу. — Как они это допустили?

— Мы восстановили цепь событий, — спокойно, как будто напротив не стоял взбешенный король, ответил Оскар. — Два дня назад прибыл обоз с незапланированной поставкой продуктов, якобы от купеческой гильдии. Среди всего, что было привезено, были шесть бочонков вина. Большинство охранников в тот же вечер сильно напились. Хотя подозреваю, что там был подмешан какой-то наркотик. Уж слишком быстро все отключились. Впрочем, сейчас это неважно. Абсолютно все охранники, которых не убили, сейчас в тюрьме и ждут своего приговора.

— Казнить, всех!

Оскар молча кивнул. Из-за кучки пьяниц из королевской стражи, он свою голову под удар подставлять не собирался.

Закери принялся нервно расхаживать по кабинету. Воздух вокруг буквально пропитался его гневом, злостью, ненавистью. Его желание что-нибудь уничтожить было почти осязаемо.

Внезапно он остановился и посмотрел на Оскара:

— Я должен её вернуть!

— Несомненно, — кивнул советник в ответ. — Но для этого нужно понять, в каком направлении искать.

— Да понятно в каком! — фыркнул его молодой собеседник. — Естественно Патио повезет её в Гатриду!

— Это действительно самый разумный вариант, — согласился Оскар.

— Но? — догадливо протянул Закери и сел на стул.

Хозяин кабинета поднял на него взгляд и задумчиво сказал:

— Допустим, изначально герцог Патио и планировал вести леди Монтефиор прямо в Гатриду. Но уверен, что когда он её нашел, она, вряд ли была бы в состоянии преодолеть столь долгий путь. Ему в любом случае необходимо было бы где-то укрыться на время, пока графиня восстановится настолько, чтобы выдержать путешествие. Герцог Александр, раз смог провернуть столь продуманное проникновение в настолько охраняемое место, как Охотничий домик, в любом случае не дурак.

— Та-а-ак, — протянул Закери и подался немного вперед. Черты его лица слегка заострились, глаза блестели. Молодой человек был похож на гончую, взявшую след.

— Думаю, — продолжил Оскар. — Герцог и графиня укрылись где-то в городе. Это значит, что они или ещё в городе, или только-только его покинули.

Глаза Закери забегали, пока он обдумывал услышанное.

— Купеческий дом проверили? — резко спросил молодой человек.

— В первую очередь, — быстро, хоть и спокойно отозвался Оскар. — Никаких следов, что гильдия вообще была причастна к похищению.

Закери неосознанно начал нервно постукивать по столу пальцами.

Наконец, он поднял на Оскара сосредоточенный взгляд:

— Вы — продолжите прочесывать город. А я завтра возьму своих людей и отправлюсь на границу с Гатридой. Попытаюсь перехватить их там.

Оскар медленно покачал головой.

— Мне кажется, в сложившихся обстоятельствах, везти леди Монтефиор прямо в Гатриду — было бы вершиной глупости. А Александр Патио проявил себя как человек не глупый.

— Что ты хочешь сказать? — нахмурился Закери.

— Думаю, — Оскар посмотрел своему королю прямо в глаза. — Он поедет в обход. Туда, где его не будут искать. Думаю, герцог Патио повезет её в Айгерим или в Мацуи, а уже оттуда повезет в Гатриду морем.

У Закери снова забегали глазки. Он явно не рассматривал подобный вариант развития событий.

— А если ты ошибаешься? — его зеленые глаза встретились с выцветшими от старости светло-серыми глазами старого учителя, а теперь — своего советника.

— Я понимаю ваши опасения, и честно говоря, такая возможность остается, — сказал Оскар, но не потому, что действительно так думал, а потому, что это нужно было услышать Закери, чтобы успокоиться. Услышать, что все варианты предусмотрены. — Поэтому, вот, что я бы рекомендовал вам сделать: отправьте половину своих людей, чтобы усилить охрану границы с Гатридой, а с остальными отправляйтесь назад в городок Эвонн. Куда бы не направлялся герцог Патио — в Айгерим или Мацуи — ему все равно придется проехать в этом месте.

Закери с досадой ударил кулаком по столу:

— Я же только что приехал из этой дыры! Почему ты мне сразу не написал, чтобы я там оставался и ждал? Тогда мне не пришлось бы трястись в седле четверо суток!

Оскар откинулся в кресле положил уперся локтями в подлокотники и сложил ладони домиком. Это было единственным проявлением того, какие чувства он в действительности испытывал — раздражение глупостью своего молодого собеседника и чувство, что его оскорбили. Даже Эгберт не ставил под сомнения его суждения так откровенно и так часто, как Закери. Такое впечатление, что после того, как надел корону, этот парень начал стремительно глупеть.

И все же, когда Оскар ответил своему бывшему воспитаннику, его голос был как всегда спокоен:

— Ваше величество, я узнал об исчезновении графини Монтефиор уже после того, как написал вам письмо. К тому же, я не мог предугадать дальнейшего развития событий, пока не узнал всех обстоятельств похищения. Повторюсь, уезжая, вы оставили свою невесту на попечение её матери, а не под мою ответственность. Мне пришлось потратить преступно много времени, чтобы разобраться в произошедшем. Из-за этого, к сожалению, у меня не было возможности предупредить о том, что вам следует оставаться в Эвонне.

Закери закатил глаза:

— Ладно-ладно! Я понял, — вздохнул он. — Распорядись насчет всего, чтобы к завтрашнему утру я смог уже выехать.

— Конечно, ваше величество, — кивнул Оскар.

Его молодой собеседник встал и уже подошел к двери, когда вспомнил ещё об одном:

— Ах, да, Оскар… Вели посадить Беатрис под домашний арест. Когда я вернусь, решу её судьбу.

Оскар выпрямил спину и положил руки на стол, сцепив их замком:

— Как прикажете, ваше величество, — как всегда спокойно ответил он и совершенно не удивился, когда Закери вышел не прощаясь. Впрочем, тот факт, что новый король, которого он же и посадил на трон, видел в нем что-то среднее между секретарем и лакеем, уже не мог испортить ему настроение. Беатрис, наконец, получит свое! О, как долго он этого ждал! Оскар в который раз убедился, что терпение вознаграждается свыше.

******

Боадикея уже два дня находилась в Купеческом доме. К сожалению, девушку так и не выпустили из комнаты. Но Алекс объяснил, что это ради её же блага и она не стала спорить. Поспорить было бы в принципе затруднительно, ведь почти весь первый день бывшая пленница проспала. Это был тревожный сон, во время которого бедняжка все время просыпалась в страхе, что спасение было лишь сном.

Алекс каждый раз терпеливо уверял её в том, что все прошло, все худшее уже позади. И к следующему дню его терпение было частично вознаграждено. Боадикея заметно посвежевшая и более бодрая, благодаря тому, что её больше не заставляли пить лекарства в том объеме, что в Охотничьем домике, теперь начала бояться, что их поймают. Алекс как мог, пытался успокоить её, но с этим страхом справиться не получалось. Боадикея пугалась каждого шороха, каждого постороннего звука. А даже когда ничего не происходило, девушка то и дело поглядывала на дверь, в страхе, что она вот-вот откроется и на пороге появится Закери с его людьми. Ничего не помогало её отвлечь: ни разговоры, ни игры в карты, ни книги. Даже Лапочка, как ни старался, не смог унять её тревогу и в итоге тоже её проникся. Айро улегся возле кровати и так же чутко реагировал на любые шумы, как и хозяйка.

Не было такого аргумента, который Александр не употребил, чтобы успокоить Боадикею, не было ничего такого, чтобы он не испробовал, чтобы её отвлечь или развлечь. Но хуже всего было видеть. Как от любого сильного звука девушка инстинктивно прячет голову в плечи или прикрывается, чтобы защититься от удара. Этот страх был очень глубоко внутри неё. Алекс видел беспризорных детишек, которые так прикрываются от побоев, видел и взрослых, которые не смогли избавиться от страха, что их сейчас будут бить. И ненавидел себя за то, что не уберег от этого Боадикею.

Ему даже хотелось бы, чтобы Закери сейчас ворвался в комнату. Тогда Алекс смог бы убить его, вырвать ему сердце или забить насмерть. Все что угодно, лишь бы не смерть от меча. Такая смерть — слишком милосердна для такого чудовища, как он.

Единственное, что служило Алексу утешением — это мысли о том, что завтра они отправятся в Мацуи, а оттуда уедут в Гатриду, где уже никто до них не доберется. Он разговаривал вчера с Гастеном и они сошлись в мысли, что главное — это добраться до Мацуи, это их дом, их вотчина. Окажись они там и даже без помощи Седрика были бы в безопасности. А в Гатриде Алекс и Боадикея, наконец, поженятся. И уже никто и ничто не станет на пути их счастья.

Гастен рассказал, что для их отъезда почти все готово.

Уезжать из Хилэри Алекс, Боадикея и Лапочка будут по отдельности. Лапочку вывезет из города Лео Сикоре, Алекс уедет с одним из купеческих обозов в Мацуи под видом простого возничего, а Боадикею вывезет из города Эмилио Гайновер. Снова все встретятся через два дня в Эвонне.

Изначально этот план вызвал бурю протестов у Алекса.

— Нет! — рыкнул он, вскакивая на ноги. — Нет, ни при каких обстоятельствах!

— Алекс, я прошу тебя, успокойся, — попытался вразумить его Эдмунд. — Тогда ты сможешь понять, что я предлагаю самый разумный выход…

— Да что же в этом разумного! — эмоционально воскликнул его молодой собеседник и пнул ногой стул, на котором только что седел. Но это не помогло ему успокоиться. Поэтому Александр принялся расхаживать по кабинету Гастена, попутно на повышенных тонах высказывая все, что думает об этой затее: — Я оставил Боадикею одну и уехал в Гатриду, потому, что верил, что так будет лучше. И что из этого получилось? Мы столько усилий потратили, чтобы спасти её, а теперь ты предлагаешь мне снова оставить Боадикею одну?! Этого не будет! Я скорее умру…

— Да, так ты скорее умрешь, — согласился с ним Гастен.

— Что? — не понял Алекс.

Гастен откинулся в кресле и объяснил:

— Я говорю, что если вы будете ехать вдвоем, то так ты скорее умрешь, — и добавил: — Тебя же каждый солдат в этой стране в лицо знает и хочет получить награду, объявленную за твою голову. Заметь, живым тебя никто не ищет, только мертвым.

— Но… — попытался возразить Алекс.

— А чтобы найти твою графиню Монтефиор так и вовсе в каждые двери стучаться и каждый дом осматривают, — продолжил Гастен. — Если бы она не была спрятана в гильдии, её уже бы нашли.

— Но… — не сдавался Алекс, хоть уже и не так пылко.

— А с огромный айро в довесок вы оба так и вовсе растворитесь в толпе, — саркастично закончил Эдмунд. — Это же самый распространенный домашний зверь! Да у каждого есть такой дома! Куда не загляни — в каждом доме коровы, куры и ручные айро, размером с хорошую лошадь!

— Я понял твою мысль! — раздраженно буркнул Алекс и, подойдя к своему стулу, поднял его с пола, поставил возле стола и сел на него. Только после этого молодой человек снова заговорил: — Я согласен с тем, что стоит отправить Лапочку другой дорогой. Но мы с Боадикеей могли бы ехать вместе и…

— … и вместе попасться! — ехидно закончил за него Гастен.

— Я мог бы прикинуться возничим! — не сдавался Алекс. — Или слугой! Или…

— Или мог бы поехать другой дорогой, — повысив голос, перебил его Эдмунд, привлекая внимание к своим словам. Как же молодой Александр сейчас походил на своего отца! Он уже понял, что не прав, но так хочет получить свое, что будет не сдаваться до последнего. Гастен просто вынужден в такие минуты играть роль голоса разума. — В таком случае, если бы попался ты, то твоя невеста благополучно добралась бы до своего брата и оказалась бы в безопасности. А если бы попалась она, то у тебя был бы ещё один шанс спасти её! А если попадется ваш айро…

Гастен на секунду задумался, потом махнул рукой:

— То земля ему пухом, он все равно слишком много жрал!

Алекс одарил его неодобрительным взглядом:

— Вообще-то я и Боадикея любим Лапочку.

— Ну, так заведете себе другого! — потерял терпение Гастен. — Плевать мне на вашего комнатного монстра! Для меня главное, чтобы вы безопасно добрались до Эвонна! А там до Мацуи рукой подать! И я считаю дискуссию исчерпавшей себя. Два дня как-то побудете врозь!

В этот раз Александр ничего не сказал. Он, молча, с угрюмым видом сидел на своем стуле, даже не шелохнувшись. Гастен решил его подтолкнуть в нужном направлении:

— Поговори со своей невестой. Завтра вы выдвигаетесь. Дольше оставаться здесь вам будет опасно. Город начинают проверят по второму кругу. Если немного задержитесь — выехать уже не получится.

— Но Боадикее может стать плохо в пути! — всполошился Алекс. — Я должен быть рядом!

— С нею будет лекарь! — осадил его Гастен. — Он поможет ей лучше тебя. Так что успокойся и иди, подготовь невесту к дальней поездке.

Во всем облике Алекса читалось недовольство. И все же, он понимал, что так будет правильно. Поэтому с тяжелым сердцем встал и вышел.

Эдмунд решил проконтролировать и если что поддержать парня, в нелегком разговоре. Гастен боялся того, что графиня Монтефиор будет рыдать и умолять Алекса, чтобы он поехал с нею. Тогда бы этот влюбленный точно наплевал на доводы разума и точно поехал бы с нею. Но девушка повела себя на удивление по-взрослому.

Нет, сначала, когда Алекс изложил краткую версию их с Гастеном разговора, девушка некоторое время молчала.

Александр даже начал было её уговаривать:

— Если ты боишься, то ничего не будет! Я не оставлю тебя одну и поеду с тобой…

— Все хорошо, Алекс, — мягко улыбнулась Боадикея в ответ. — Я понимаю, что так нужно.

— Но… — начал было снова Александр.

Боадикея наклонилась вперед и обняла его, нашептывая:

— Все будет хорошо, любимый. Так нужно. Это всего лишь два дня. А потом все будет хорошо. Нужно лишь потерпеть.

Александр, у которого до этого руки висели как плети, ожил и крепко прижал её к себе и зашептал в ответ:

— Я не знаю, как смогу прожить эти два дня, не имея возможности видеть тебя, не зная, что ты в безопасности. Боадикея, если с тобой что-то случиться — я этого не переживу!

— Так же, как я не переживу, если что-то случиться с тобой, — тихо ответила ему она. — Поэтому береги себя там, в дороге.

Алекс начал нашептывать её что-то романтичное и бессмысленное, она лепетала ему в ответ что-то такое же¸ и Эдмунд понял, что ему пора. Иначе его бы вырвало от всей этой слащавости прямо здесь.

Все-таки Седрик был прав, сведя их вместе. Эта парочка донельзя подходит друг другу: они думают похоже, у них похожие интересы и когда вся эта влюбленность схлынет, они будут прекрасно уживаться бок о бок.

Главное, довезти их всех живыми до Гатриды.

У выхода Гастен задержался, встретившись взглядом с айро. Несколько секунд они буравили друг друга тяжелыми взглядами, затем Эдмунд в который раз махнул на это зубастое чудовище рукой. Бес с ним, пусть и эта тварь живет.