Глава 10: Иероним

Глава 10.

Иероним.

— Знаешь что? — Пенелопа собрала кусочком картошки остатки кетчупа с тарелки и отправила его в рот. — Меня удивляет, что ты так легко дал себя обмануть. Почему ты сразу не использовал карты? Почему не спросил у них? — девушка кивнула на колоду, которую Виктор перебирал в руках.

Эти слова привели его в некоторое замешательство. Было время, когда он спрашивал у карт совета постоянно, было время, когда он не брал их в руки вообще. Но он всегда знал, когда ему обращаться к ним, словно чувствовал это интуитивно, или слышал их зов. Для него карты были таким же собеседником, как Пенелопа и порой он заранее знал, получит или не получит ответ.

— У них свой взгляд на происходящее, — Виктор облизнул губы и вытащил карту — на ней был изображен Стоунхендж и стоящий у одного из камней старик в плаще с перьями. Виктора на пару мгновений охватило тревожное ощущение надвигающейся грозы, он почти почувствовал запах приближающегося ливня. Но видение исчезло так же быстро, как и появилось, — Видишь, — Гадатель протянул карту Пенелопе, — это карта Маг. Они говорят мне, что я должен был справиться сам, у меня есть все ресурсы для этого. А помогут ли они мне в будущем… — Виктор перетасовал колоду и вытащил еще одну карту. Чистую, белую, так сильно отличающуюся от остальных карт, полных деталей, — они сами не могу сказать.

— Вообще-то это и есть твои ресурсы, — Пенелопа поморщилась.

— Я не могу заставить их говорить, так же как ты не можешь веселиться, когда луна убывает, — Виктор пожал плечами, перетасовал карты еще пару раз, а после завернул их в ткань и сунул сверток в карман.

Пенелопа посмотрела на него исподлобья и медленно произнесла:

— Вообще-то я даже в такие моменты могу веселиться.

— Это ты про игру в лото? — Гадатель склонил голову набок.

Пенелопа и впрямь настолько зависела от луны, что до новолуния чувствовала себя не просто угнетенной, а умирающей. Виктор не раз видел ее в эти моменты, и каждый раз каждое ее движение, каждое слово было пропитано смертельной усталостью. В такие дни ее сложно было вытащить из домашнего уюта просто так, разве что по делу и то, только если ее присутствие очень важно.

— Окей, уговорил, — Пенелопа поводила пальцем по кромке стакана с водой, стоящего перед ней, и сделала вид, что прислушивается. — В таком случае, рассказывай, что там за Чистильщик.

По-своему, Виктор был ей очень благодарен за смену темы. Продолжай они обмениваться колкостями касательно магии, рано или поздно она опять начала бы отчитывать его за отказ от развития своих способностей. Едва ли это могло Гадателя порадовать.

— Чистильщик сидит за барной стойкой, если что, — Виктор посмотрел в его сторону.

Пенелопа повернула голову и уставилась на альбиноса. Тот оглянулся, словно почувствовав это, перевел взгляд на Гадателя и презрительно сощурился. Виктор кивнул ему, сделал несколько глотков поразительно кислого апельсинового сока и поморщился.

— Так получилось, что я спас ему жизнь, — Гадатель отодвинул стакан подальше и посмотрел на Пенелопу. Девушка все еще не отводила от альбиноса взгляд, словно пытаясь мысленно заставить его встать и подойти к ним, — Так что пока он размышляет, как ему нарушить кодекс так, чтобы при этом обмануть свою совесть.

— Ну, и засранец же ты, Виктор МакИвори, — Пенелопа поджала губы.

— Что делать, что делать, — Виктор театрально всплеснул руками и отвернулся. Ему вдруг захотелось выдержать паузу, прежде чем они снова заговорят, но Медиум, похоже, была с ним не согласна.

— Мы можем привлечь этого Чистильщика к делу, — она дернула Гадателя за рукав так, будто говорила с ребенком. — Завтра вечером.

— Белоснежка может все только испортить, лучше попросить ассистировать нам кого-нибудь из сиделок, — отозвался Виктор и обернулся. Пенелопа сощурилась. Виктор знал, что это означает: она не согласна с ним и будет стоять на своем до конца.

— Сиделки, одна из которых уверена в том, что ты провалишься, а вторая имеет какое-то свое представление о магии и может помешать? Лучше уж тот, кто четко и ясно знает, с чем имеет дело.

— А он, по-твоему, знает?

Чистильщик тем временем все же сложил газету, которую читал, поднялся со своего места и направился к их столику.

Виктор разочарованно выдохнул. Казалось, что в ресторане резко похолодало, и Гадатель испытал настойчивое желание заказать себе чего-нибудь горячительного.

— Садись, — Пенелопа кивнула альбиносу на стул рядом с собой, потом схватила со стола сигареты с зажигалкой и закурила. Виктор закашлялся, но промолчал. — Как тебя зовут?

— Почему я должен отвечать? — тут же отозвался альбинос.

Виктор устало потер переносицу. Он знал этого Чистильщика всего пару дней, но это упрямство уже начало его угнетать.

— Ты сядешь, и будешь отвечать на ее вопросы, — протянул Гадатель и посмотрел на альбиноса. — Или со мной что-нибудь случится.

Чистильщик поджал губы, но сел. Виктору казалось, что воздух вокруг альбиноса становился плотнее и холоднее настолько, что вот-вот должно было стать больно дышать. Разве что не превращался в лед.

— Так как тебя зовут? — Пенелопа подалась чуть вперед.

— Иероним.

Судя по внешности, Иероним был не намного младше самого Гадателя. Но Виктор отдавал себе отчет в том, что если в его жизни были взлеты и падения, плохое и хорошее, но он никого и никогда не убивал, то Иероним вырос совсем другим. Альбиноса воспитали так, что он не воспринимал убийство как что-то плохое. Он понимал это как само собой разумеющееся. Просто этап весенней уборки.

Виктор заказал ирландский кофе, надеясь, что напиток придаст ему мягкости, но, казалось, алкоголь лишь сильнее распалил его озлобленность на Чистильщиков.

Пенелопа все это время молчала, рассматривая Иеронима, как будто пыталась сопоставить его имя и внешность.

— А выглядишь безобидным. И таким заметным, — наконец поморщилась девушка и затянулась. — Мне нужен человек, который будет записывать все происходящее, пока мы будем использовать доску Уиджи.

— С чего бы это мне вам помогать? — Иероним скрестил руки на груди и ухмыльнулся. — Это ваша ересь.

— Да, наша, — Виктор кивнул. — Но ты ведь не хочешь, чтобы со мной что-то случилось? Кто знает, куда меня занесет теперь и что со мной случится...

Иероним не мог точно сказать, блефует Гадатель и сейчас, или на полном серьезе угрожает убить себя. Сам Виктор это точно знал. Еще он надеялся, что рано или поздно Чистильщик согласится на сделку и сотрудничество, чего бы им это не стоило. Что будет потом, ему уже было не столь важно. Главное, чтобы Иероним, если и не помог им, то хотя бы не мешал.

— Вы оба заслуживаете смерти больше, чем вам кажется, — тихо, но зло пробормотал Иероним. Виктор с интересом склонился к нему и облизнул губы:

— Больше, чем ты? Больше, чем убийца? Это, вообще-то, тоже смертный грех.

— Я вершу добро.

— Ты — псих, — резюмировала Пенелопа и поднялась. — А мне нужно вас на пару минут покинуть.

Виктор хмыкнул и кивнул, соглашаясь с ней. Чистильщик выжидательно молчал. Гадателя это насторожило, но он, наоборот, попытался расслабиться, ведь королем ситуации должен быть он. До тех пор, пока блеф работал с Чистильщиком, он готов был использовать его постоянно.

— Чревоугодие и похоть, ложь, ересь, — Иероним пожал плечами. — Я не буду тебя на путь истинный наставлять, я просто выполняю свою работу, но я знаю, за что должен тебя убить.

— Ты не знаешь меня, Иероним, — Виктор покачал головой и глотнул ирландского кофе. Горячий виски обжег горло. Гадатель почувствовал, как по венам разливается безрассудство и уверенность в себе и, отчего-то, мысленно этому порадовался.

— Я знаю всю твою биографию от и до, — отозвался альбинос.

— Но ты меня не знаешь, — Виктор ухмыльнулся. — Зато я знаю тебя. Там ведь и знать нечего, да? Детство в чистильщицком приюте, юность, первые убийства. Ты веришь в то, что делаешь правильную вещь, но ты ошибаешься, — он покачал головой. — Я, как и ты, не буду наставлять тебя на путь истинный или переубеждать в неправоте.

— Ты же именно это и делаешь, Гадатель. Пытаешься убедить меня, что ты не достоин смерти.

Виктор тихо рассмеялся и прикрыл глаза рукой. Чистильщик ошибался, причём сам не понимал, насколько сильно.

— Я ведь не просто заслуживаю смерти, Иероним, — Виктор говорил так тихо, что едва мог разобрать собственный голос, но точно знал, что собеседник его слышит. Их учили этому: улавливать любые шорохи и звуки и различать их. — Я бы сам призвал ее, если бы мог. И если ты и есть моя смерть, то я тебе только рад. Но сначала я должен спасти кое-кого.

— Тогда почему ты считаешь, что я должен помогать вам?

— Потому что в твоей жизни должна быть хоть одна хорошая вещь, совершенная тобой. Кроме убийства, — Виктор махнул рукой приближающейся Пенелопе, потом достал из кармана пару купюр и оставил их на столе. — Счет принесут — расплатись. А у нас с Пенни есть еще дела...