Глава 6. Интермеццо шестнадцатое — уроки вранья; игры в зарослях; исчезновение Анхе; смерть Огнеплюя.

Интермеццо шестнадцатое — уроки вранья; игры в зарослях; исчезновение Анхе; смерть Огнеплюя.

Через полчаса или около того, когда все отдышались и немного расслабились, я по всему кораблю гонялся за попугаем, удиравшим от меня пешком, так как его крылья слишком устали для полётов. В конце концов, он нашёл в себе силы взлететь на мачту, куда мне уже не захотелось лезть. Нет, я не собирался сворачивать ему шею, но он лишился бы многих своих перьев, если бы попался мне в руки!

— Ну и в чём ты обвиняешь меня? — Крикнул он мне сверху, когда убедился, что находится в зоне недосягаемости. — Ты же сам во всём виноват! Как только тебя угораздило заявиться именно в ту лавку, из которой я стащил кошель?

— Откуда мне было знать, что это именно та лавка? Её порекомендовал трактирщик, и ты при этом был рядом! Мог бы предупредить меня заранее!

— А почему ты вообще не выбросил кошелёк и не ссыпал деньги в карман?

— Не догадался!

— А кто из нас двоих говорил, что умеет обращаться с деньгами?

На это мне нечего было возразить. Конечно, по сравнению с братом я имел больший опыт в обращении с деньгами. Правда, опыта обращения с ворованными деньгами у меня не было никакого. Вот и результат! Да, здесь моей вины было не меньше чем его и я, махнув рукой, вернулся к Анхе, сидевшей в окружении пираний не занятых на вёслах.

— Так что же случилось в таверне, когда я ушёл? — Задал я вопрос, который мучил меня больше, чем история со злополучным кошельком.

— Нас узнали. — Ответила Анхе, подняв на меня усталый взгляд.

— Узнали? Кто?

— Сначала тот здоровенный, а потом подошли ещё четверо.

— И что они сказали?

— Сказали, что мы самые необыкновенные девушки, которых им приходилось встречать и спросили, откуда мы и чем занимаемся?

У меня похолодело внутри. Я уже понял, что произошло дальше, но всё же попросил рассказать поподробнее.

— Когда я сказала им, что мы занимаемся морским разбоем и сейчас хотим приобрести припасы для дальнего похода, то все четверо переглянулись, пошушукались, а потом тот мужик улыбнулся, как-то не по-настоящему и спросил, а не знаем ли мы девушку, которую называют "Белой Яростью"? Я ответила, что это моё прозвище, а он вдруг стал орать, что здесь, дескать, "Белая Ярость", хватайте её! Другой и впрямь попытался меня схватить, но я разрядила ему два пистолета в пузо, а потом вцепилась в первого, пока Щетинка и Заноза разбирались с остальными. Ну а дальше ты знаешь!

Я забыл сказать, что у пираний тоже были имена, но они все происходили от названия каких-либо предметов. Картина получилась полная и многоцветная! Конечно! Ни Анхе, ни пираньи, совершенно не умели врать! Они вообще не знали, что такое ложь и для чего она существует, а мы с братом не учли этого обстоятельства!

— Ну что, скажешь и здесь тоже я виноват? — Спросил попугай, спикировав мне на плечо.

— Нет, на сей раз, мы оба виноваты! — Сказал я, проявляя благородство. — Нам теперь и исправлять эту ошибку вместе!

Подводя итоги нашей первой и весьма неудачной экспедиции на берег, мы всё же пришли к мнению, что счастливо отделались! Наши потери состояли всего лишь из трёх пар сапог: пираньи скинули свои ещё в таверне, Анхе, недолго думая, выбросила оставшийся у неё за борт. Хуже было то, что мы так и не добыли припасы и воду, но это было поправимо, ведь берег, хоть и скрытый горизонтом, всё ещё был недалеко. Кроме того, мы приобрели кое-какой опыт и теперь, чтобы не наделать прежних ошибок, надо было этим опытом воспользоваться. Прежде всего, мы с Огнеплюем решили научить наших девушек врать!

Тот, кто думает, что это дело простое, глубоко ошибается! Сначала они долго не могли понять, что мы от них хотим. Потом некоторые заявили, что им это совершенно не подходит и так жить неправильно! Оказывается, эти дикарки обладали особой врождённой животной моралью. Сломав об их благородное упрямство несколько копий, мы поняли, что напрямую действовать бесполезно и принялись "совращать" их предводительницу.

Сначала Анхе также отпиралась и посылала нас, куда подальше со своими лекциями о лжи, как неотъемлемой формы общения. Мало того! Она всё ещё не простила нам обман с превращением Огнеплюя в попугая и воспринимала ложь исключительно, как зло. К доводам, вроде того, что если бы она сказала неправду тем мужикам в таверне, то всё могло обойтись без драки, пиратка отнеслась весьма скептически: "Без драки? Но ведь так совсем не интересно! К тому же мы всё равно победили, хоть и пришлось удирать!"

Однако мы с братом не теряли надежды, ведь Анхе была существом более цивилизованным, чем её подружки, а значит, ложь не могла быть ей совсем чуждой. Выход нашёлся сам собой. Как всегда, возбудить интерес к необходимому нам предмету удалось с помощью двух вещей: любопытства и… злой шутки!

С любопытством всё было просто — девчонки ужасно любили наши рассказы о дальних странах и необыкновенных приключениях, и слушали их, буквально открыв рты! Особенно в таких байках преуспел мой находчивый братец. Кстати, к говорящему попугаю, пираньи привыкли очень быстро. Они совсем не связывали его личность с красным драконом, которого боялись, до них просто не доходило, как это может быть. Впрочем, эти девушки вообще не привыкли серьёзно над чем-либо задумываться. Итак, привожу здесь один из его рассказов:

— Иду я как-то по Африке. Вы не были в Африке? Нет? А я вот был! Занимательнейшее место! Слоны, крокодилы, бегемоты, жирафы, обезьяны, попу… впрочем, речь не об этом! Моей целью были тигры! Я вам не говорил, что я знаменитый охотник на тигров? Не говорил? Ну, так вот — говорю! Я самый знаменитый охотник на тигров, ну и немножечко на львов! Значит, иду я как-то по Африке, кокосовые орешки щёлкаю, тигров ищу, а их всё нет! Я думаю, куда это тигры делись? Пигмеи их сожрали что ли? Но только я так подумал, как вдруг прямо на меня выскакивает громадный тигр! Поверьте, вы такого тигра никогда не видели! Ах, да! Вы же вообще тигров не видели. Но всё равно, слушайте! Этот тигр был ростом вон с того дядьку, — (это он меня имел в виду), — весь рыжий, как сто лисиц, на спине гребень с колючками, на голове рога, острые преострые! Целых двадцать рогов… с каждой стороны! А на хвосте шипы, каждый с длинный нож и все ядовитые! А когти! Острые-преострые! Железные когти! Длинные, как сабли нашей Анхели! Я его как увидел, так сразу понял — пришёл мой час! В смысле: пришёл час моей славы, ведь такой знаменитый охотник, как я, не мог сомневаться в победе! Я храбро выхватил свой меч… Ах, да! У меня же нет меча. Ну, тогда, я достал из-за пояса свои пистолеты и выстрелил в тигра! То-есть выстрелить мне как раз не удалось — порох отсырел, потому что на него попало кокосовое молоко от орехов. А тигр, конечно, не стал ждать, пока я переменю заряды и прыгнул на меня! Пока он летел, выставив вперёд когти, мне показалось, что вся моя жизнь промелькнула перед глазами за один миг! Но я не растерялся! В мановение ока я накрылся медным тазом, и когда тигриные когти проткнули его, быстро-быстро загнул их своим молотком! Потом я выбрался из под таза, а тигр так и остался стоять на нём, ведь он не мог больше двигать лапами!

 — И что же ты сделал с пойманным тигром? — Спросил я, понимая, что все вокруг, кроме меня и Анхе, принимают эти враки за чистую монету.

— Съел, конечно! — Ответил Огнеплюй, не моргнув глазом. — Зачем же ещё охотиться на тигров, если их не есть?

— Может быть для того, чтобы нарезать из них лапшу? — Спросила предводительница пиратов.

— Какую лапшу?

— Которую ты вешаешь нам на уши!

Это почему-то страшно развеселило пираний. Они принялись скакать по всему кораблю, изображать в лицах рассказ Огнеплюя, а потом вытащили откуда-то всамделишный медный таз и стали ловить им попугая, который с удовольствием принял участие в этой чехарде. Дело кончилось тем, что беднягу поймали и при этом он лишился нескольких перьев. Когда, наконец, все успокоились, то потребовали нового рассказа, но тут он заявил, что устал, и теперь пусть рассказывают другие, а чтобы не было скучно, пускай все рассказы будут завиральные и сумасшедшие! Предложение было принято, но охотников выступить первыми не нашлось. Тогда решили кинуть жребий и, вот же судьба! Первой его вытянула Анхе! Её рассказ звучал так:

— Однажды, когда Огонька не было дома, я взяла одну книжку, из тех, которые он не разрешал мне брать.

Попугай при этих словах нахмурился, как туча и упёр крылья в бока, но девушка не обратила на это никакого внимания.

— Это была большая книга с красивыми картинками. Она еле-еле уместилась на столе, и мне пришлось рассматривать картинки, стоя, чтобы было удобней.

Тут мой пернатый братец озадаченно поскрёб затылок и крепко задумался, видимо мысленно перебирая свои книжные сокровища.

— Я переворачивала страницу за страницей и вдруг увидела картинку, которая почему-то показалась мне знакомой. На ней был изображён замок, но стоял он как бы в отдалении, а его величественная громада даже была слегка размыта на фоне далёких синих гор и подёрнута прозрачной дымкой. На переднем плане, на невысоком холме расположилась пара влюблённых в одеждах вроде тех, которые мы видели на людях, что побогаче. Они, конечно, пришли сюда полюбоваться на замок, но похоже им не было до замка никакого дела! Девушка в широком платье и с каштановыми волосами, убранными в замысловатую причёску и юноша в коротком плаще, колете, панталонах с кружевами и в берете с павлиньим пером, глядели друг на друга глазами полными любви и не замечали окружающего мира! Сама не знаю, но мне почему-то захотелось туда, к ним!

В этот момент настала моя очередь поскрести затылок. Если честно, то я ожидал продолжения рассказа Анхе с некоторым ужасом.

— Я наклонилась над книгой, чтобы получше рассмотреть картинку и вдруг почувствовала, что лечу! Точнее не лечу, а падаю вниз из-под самых облаков! (Огонёк раньше часто катал меня на себе, а потому я знаю, как выглядит мир с высоты.) Земля быстро приближалась и я подумала, что сейчас разобьюсь насмерть, но вдруг моё падение замедлилось, и я благополучно встала на ноги прямо перед сидящей на холме парочкой. Когда влюблённые увидели меня, то перепугались и вскочили, а девушка заслонила юношу собой и выхватила шпагу!

Анхе сделала паузу и оглядела своих пираний. Девчонки сидели с круглыми глазами и открытыми ртами. Они снова принимали всё за чистую монету!

— А что было дальше? — Спросила одна из них.

— А дальше, я эту деваху замочила, а парня стырила! Мы поженились, и жили долго и счастливо! — Выпалила Анхе, и над галерой на несколько секунд повисло молчание.

Первым очнулся попугай и захохотал так, что свалился с бочки, на которой сидел. Пираньи сообразили, что их снова надули и сами покатились со смеху. У меня отлегло от сердца, хоть я и не нашёл здесь для себя ничего особо смешного. Но всё же я был в немалой степени озадачен. Слишком уж рассказ этой девушки напоминал знакомые мне события. Но я так и не понял, что это могло означать. До сих пор не понимаю.

Вобщем, игра всем понравилась. Когда смех прекратился и жребий был брошен снова, мы выслушали коротенький рассказ Щетинки о том, как она однажды ловила рыбу, а выловила колибри размером с корову, но показать её подругам не смогла, так-как очень хотела есть, а потому слопала свою добычу на месте, в одиночку и сырую. Потом ещё одна пиранья рассказала, как нашла в джунглях гнездо диких пчел, в котором совсем не было мёда, зато было полным полно золотых монет. Пчёлы собирали эти монеты с особых цветов и кормили ими своих деток. Надо было видеть, как при этом сверкнули глаза Огнеплюя! Остальные рассказы были в том же духе.

Когда очередь дошла до меня, то я попросту вспомнил несколько детских сказок: "Три дракончика и злой рыцарь", "Драшенька и Йети", "Дракон-царевич и Серый Тамплиер". Впрочем, они успеха не имели, и тогда я поведал историю "своей любви к прекрасной дельфинье Ангелинде", которую рассказывал раньше команде Ванхагена. Эта байка прошла на ура! От меня потребовали повторить некоторые моменты, а когда я объявил, что этого не было, и я всё придумал, то многие не поверили, что это выдумка. Даже Огнеплюй косо посматривал в мою сторону.

А вот с шутками вышло хуже. В один прекрасный день, когда от нечего делать, я дремал себе на солнышке, ко мне подошла Заноза и сказала, что Анхе зовёт меня к себе в каюту. Такого раньше не было! Во-первых, потому, что эта каюта была слишком маленькой, и мне было в ней откровенно тесно, а во-вторых, Анхе обычно сама подходила ко мне для разговора или кричала через всю галеру, если хотела позвать. Я уж подумал, что с девушкой приключилась какая-то хворь, раз она не выходит из своего убежища и поспешил туда.

Когда я постучал в дверь каюты, ответом мне были невнятные звуки похожие на стоны. Я тут же распахнул дверь и увидел, что на низкой и ужасно узкой кушетке, которая служила нашей пиратке постелью, кто-то лежит, накрывшись одеялом с головой. При этом одеяло странно шевелилось и из под него раздавалось мычание. Я откинул край одеяла и моему взору предстал Огнеплюй, связанный по рукам и ногам… То-есть по крыльям и лапам. В клюве у бедняги торчал кляп, и было, похоже, что он задыхается. Когда я освободил его от пут, первое, что он сказал, отдышавшись:

— Всех съем! Верну драконий облик и сожру этих ..., (тут он не слишком прилично обозвал нашу команду), всех до одной! Такое со мной протяпать! Научил на свою голову!

Я, как мог, успокоил разгневанного брата, после чего выяснил, что пираньи захватили его спящим, накинули мешок на голову, связали и засунули сюда. Что же касается Анхе, то он её не видел, но не уверен, что всё это было проделано без её ведома. Короче, он просто кипел от обиды и я опасался, что дело может закончиться огненными плевками. Однако Анхе и в самом деле нигде не было видно.

Должен сказать, что к тому времени мы стояли в некоем подобии бухты, а точнее в длинной узкой щели, образованной причудливым рельефом местности и прибрежной растительностью, затянувшей берега плотной паутиной кустарника. Сколько здесь было комаров! Зато в болотистых заводях водились громадные рыбины. Толстомордые, зубастые, могучие, но непугливые, и доверчивые, как поросята! Их даже неудобно было есть, настолько это были славные создания. Впрочем, это моё впечатление основательно поколебалось после того, как я нашел в желудке одной из них полупереваренную человеческую руку. Во всяком случае, пираньи уплетали эту рыбу за обе щеки, и наличие останков сородичей в её желудке никак не повлияло на здоровый девичий аппетит.

Причина нашей стоянки была проста — на галере совсем закончилась вода и провизия. Как я уже рассказывал, нам не удалось пополнить запасы во время последней высадки на берег. Казалось бы, что проще — отплыли подальше, (благо погони за нами не было), пристали к берегу, набрали воды и еды..., ан — нет!

Берега, как назло, оказались на многие мили неприступными. К тому же погода испортилась, поднялся сильный ветер, который отнёс нас далеко в океан, где мы чуть было, не потеряли направление, так-как компас, (тоже стыренный Огнеплюем из семнадцатого века), сбесился, и его стрелка вращалась вокруг своей оси, будто хотела выработать электричество!

Так нас мотало пару дней, пока не вынесло к этому берегу, где совсем не было следов человеческого присутствия, (кроме разве что руки в рыбьем желудке). Зато здесь нашлась на удивление удобная расщелина, куда наше судно вошло, как нож в ножны. А ещё, эта трещина оказалась устьем неширокой реки, и вода здесь была наполовину пресная. Мы стояли в этой бухте уже неделю, отдыхали, зализывали раны, занимались мелким ремонтом и… развлекались, тем способом, о котором я рассказал только что!

Ни в трюме, ни в гальюне Анхе не было. Не было её и среди пираний, которые выглядели, как группа очень довольных собой заговорщиков. Глядя на их хитрые рожи, я вдруг испытал то же чувство, что и Огнеплюй, только мне хотелось их не сожрать, а хорошенько отшлёпать! Они явно издевались над нами! Стоило отвернуться, как за спиной слышалось хихиканье, перешёптывание, а порой и откровенный смех. Я понял, что закипаю и от этого почувствовал себя очень глупо. И тогда я решился на то, чего избегал всё это время — применил насилие.

Я знал, что угрозы не помогут, что пираний трудно напугать, что они малочувствительны к боли, а мой авторитет среди них не настолько высок, как хотелось бы и напрямую зависит от Анхе. Поэтому я решил действовать предельно жёстко, и выбрал для этого самую неожиданную жертву.

Возле борта, немного в стороне стояла Клюква. Кажется, её звали именно так. Эта девушка не принимала участие в общем веселье и была занята тем, что чинила какую-то снасть, но я набросился именно на неё. Почему? Просто потому, что она была к этому менее всех готова!

Не тратя лишних слов, я схватил, пискнувшую от удивления Клюкву, в охапку, перевернул и, взяв за одну ногу, "вывесил" за борт. Пираньи, в отличие от Анхе, не очень-то любят купаться. По крайней мере, они стараются делать это на мелководье и никогда не заплывают туда, где можно нырнуть "с головкой". Вид зеленоватых волн, мягко бьющих в корпус судна, так перепугал бедную Клюкву, что мне даже подумалось, как бы с ней не случился обморок. Но я был твёрд!

— Где Анхелика?! — Прорычал я, как можно более грозно.

После секундного ступора, в который впала вся команда, девушки наперебой загалдели, показывая руками в сторону береговых зарослей. Тогда я вновь поставил Клюкву на ноги, слегка встряхнул и спросил снова:

— Где она?!!

Когда глаза пираньи перестали вращаться, и она смогла держать равновесие самостоятельно, выяснилось, что Анхе пошла исследовать, какую-то открытую накануне то-ли заводь, то-ли протоку, но почему-то никого не взяла с собой. На вопрос, как давно она ушла, мне ответили, что это было рано утром, а сейчас солнце перевалило уже далеко за полдень. Спрашивается, что она там так долго делает?

Мимо меня пронеслось, что-то красное и растрёпанное, это конечно был Огнеплюй. Я же, лишённый возможности летать, был вынужден сойти на берег и попытаться найти тропинку, которой воспользовалась Анхе. Скажем так, сделать это было вовсе нелегко!

Тропинку-то я нашёл, но вот пройти здоровому мужику сквозь кусты там, где свободно прошла худенькая девушка, оказалось совершенно не под силу. Я понял, что могу оставить на местных колючках не только свою одежду, но и шкуру! Тогда я вытащил саблю и принялся рубить эти кусты в надежде расширить проход. Однако вскоре стало ясно, что таким способом я сумею достичь протоки лишь к вечеру. Оставался только один способ — огонь! Не очень мне хотелось это делать: вспышка могла обнаружить наше присутствие, но выхода не было и я решился: набрал побольше воздуха и… дохнул!

Я не сразу понял, что стряслось. Вместо обычного потока пламени у меня вдруг вышел огненный шар, взметнувшийся к небесам чёрно-красным грибом загудевшим, как вулканическое пламя! Кусты вспыхнули и рассыпались мелким пеплом, а на их месте образовалась широкая дорога, по которой мог проехать экипаж. В конце этой дороги, совсем короткой, виднелась вожделенная протока, на берегу которой сидел чёрный от копоти и совершенно обалдевший Огнеплюй с круглыми глазами и раскрытым клювом.

Вот тут-то я сообразил, что здесь стряслось на самом деле. Братец просто хотел мне помочь и дохнул огнём со своей стороны, наши пламенные потоки встретились, и произошёл взрыв! Теперь мы уж точно заявили о себе на всю округу! Самым благоразумным в такой ситуации было смотать удочки и отплыть подальше в море, пока сюда не заявились крестьяне с вилами или дружинники местного сеньора, но сначала надо было найти Анхе.

Конечно, на протоке её не было, и где её следовало искать, оставалось загадкой. Словно заправские сыщики, мы обшарили всё вокруг, но нашли только небольшой участок примятой травы. По-видимому, Анхе лежала здесь некоторое время, а потом встала и ушла, но куда? Других тропинок нигде не было видно, повсюду виднелись только непроходимые заросли кустарника, в которых запуталась бы и кошка. Попугай несколько раз поднимался повыше и разглядывал окрестность, но это тоже не дало результатов.

— Уплыла она, что ли? — Вздохнул он после двухчасовых поисков.

При этих словах мы поглядели сначала друг на друга, а потом на хрустально чистые воды протоки. Что ж, это было вполне возможно. Вот только в какую сторону она подалась? Вопрос "зачем?" мы решили не обсуждать до поры, до времени, а чтобы поиски были наиболее эффективными, решили разделиться — я пошёл вдоль протоки в сторону реки, а Огнеплюй полетел над самой водой к морю.

Вода была мне по грудь. Стайки мелких рыбёшек то и дело окружали меня, как любопытные дети обступают некую диковинку. Чтобы не намочить одежду и оружие, я сложил всё на крохотный плотик и теперь толкал его перед собой. Местные комары решили, что я отличная закуска и мигом приступили к трапезе! Поэтому мне приходилось время от времени нырять, впрочем, это приносило мало облегчения — кровососы быстро сообразили, что руки у меня заняты, а нырнуть надолго никак не получится, и вскоре я был искусан этими тварями до корней волос.

Между тем растительность по берегам протоки становилась всё гуще, а ветви кустов и деревьев опускались над водой всё ниже, образуя ажурную зелёную арку, которая вскоре совсем скрыла от меня небо. Воздух, напоённый ароматами листвы, воды и цветов, был здесь густым и неподвижным, и вскоре от этой духоты у меня закружилась голова.

Не знаю сколько времени я так брёл по песчаному дну, едва прикрытому тонким слоем ила, но мне это занятие начало надоедать. Ветви опускались уже к самой воде, и мне приходилось нагибать голову, чтобы не запутаться в них. Комары, похоже, позвали своих родственников со всей округи на бесплатное угощение. Воздух, лишённый движения, превратился в сладкую патоку, вдыхать и выдыхать которую приходилось с трудом. Зато прозрачные воды протоки были на удивление холодными, и я почувствовал, что руки и ноги от этого начинают плохо слушаться.

Я уже решил, что зря пошёл этим путём, и Анхе здесь искать бессмысленно, как вдруг увидел в лучах солнца пробившихся сквозь листву, какой-то золотой завиток. Заинтересовавшись этим открытием, я подошёл поближе и обнаружил длинный волос, прилипший к молодым клейким листикам, какого-то дерева, опустившего ветви к поверхности воды. Да, это был без сомнения её волос! Значит, она здесь всё-таки проходила! Я удвоил усилия, и вскоре был вознаграждён следующей находкой: на остро обломанном сучке висел обрывок цветастой материи.

Накануне Анхе была одета в блузку именно из такой материи, но как она ухитрилась здесь её порвать? Нехорошее предчувствие кольнуло меня, но я постарался не поддаваться панике и продолжил движение, внимательно озираясь по сторонам.

Дно протоки вскоре стало подыматься, а растительность с правой стороны вдруг сделалась пореже. Не иначе, как тут можно было выйти на берег, и через несколько шагов я убедился, что это так. Мало того, в прорехе зелёной паутины, что-то блестело и переливалось всеми цветами радуги. Я выскочил из протоки с изяществом дикого кабана, который ломится сквозь кусты. Как бы я не замёрз до этого, сейчас моя кровь попросту заледенела в жилах: блестящим предметом оказался один из усыпанных дорогими каменьями пистолетов Анхе!

Я точно знал, что она никогда их не теряла и после выстрела убирала за пояс, а если случалось уронить или бросить за недостатком времени, то после драки всегда находила и подбирала, как это было тогда во время перестрелки с кораблём Лимо. Я поднял этот пистолет и осмотрел его: из пистолета недавно стреляли — он был разряжен, ствол закопчён, а затравочный порох на полочке отсутствовал. Не хороший признак!

Быстро напялив на себя подмокшую одежду и засунув пистолет за кушак, я углубился в заросли. Здесь, как и в прошлый раз, обнаружилась тропинка и, как и в прошлый раз, она оказалась чересчур узкой для меня, но теперь прожигать себе дорогу я не стал. Это было слишком рискованно, а потому приходилось жертвовать костюмом. Тропинка вывела меня на небольшую полянку, заросшую высокой зелёной травой, почти мне по пояс. И тут кровь окончательно застыла в моих жилах! Среди этой травы я увидел лежащее навзничь тело, одетое в уже упомянутую блузку!

Предполагая самое худшее, я рванулся к этому телу, схватил его и… в моих руках забилось и замычало, что-то небольшое, костлявое и совершенно неопределимое на ощупь. Я даже чуть было не отшвырнул это нечто от неожиданности! Медленно развернув рваную перепачканную блузку, я обнаружил, что в неё был завёрнут, кто бы вы думали? Огнеплюй, связанный по крыльям и лапам, с тряпочным кляпом в клюве! Честное слово, я решил, что либо мне это мерещится, либо я схожу с ума! Некоторое время я просто тупо смотрел на брата, а он, в свою очередь, смотрел на меня глазами утопленника. Потом я, как можно более осторожно, вытащил у него кляп. Огнеплюй некоторое время молчал, а затем сказал вполголоса:

— Точно всех сожру, и её тоже!

При этом он смачно плюнул, и ближайшее дерево превратилось в пылающий факел.

— У-у-ии! — Раздался пронзительный вопль, и из-за дерева выскочила пиранья, штаны которой пылали!

Она по-заячьи проскакала мимо нас и скрылась в сторону протоки, откуда, в скором времени, раздался громкий всплеск. В то же мгновение тишина взорвалась многоголосым девичьим хохотом, от которого, казалось, заходило ходуном всё вокруг! Туча перепуганных птиц взметнулась в небо и добавила свой галдёж к общей какофонии! Мы с братом переглянулись и, как это частенько бывает с теми, кто сел в одну и ту же калошу, прочли мысли друг друга. И в этих мыслях была одна общая идея — месть!

— Ну, что, давай уже развязывай меня! — Устало сказал попугай и закрыл глаза плёнкой.

Похороны Огнеплюя состоялись на следующее утро. Мегги, не подпрыгивай, а дослушай до конца! Для того чтобы найти удобное место, пришлось немного пройти по реке вглубь материка, что было весьма рискованно, так-как река, как я уже говорил, была очень узкой. Воспользоваться вёслами мы не могли, парус тоже был бесполезен, так что ползли, отталкиваясь шестами, в чём и у меня, и у пираний совсем не было опыта. В итоге все страшно намучились, несколько раз едва не сели на мель, но, в конце концов, всё обошлось.

Место для могилы выбрал я сам, и сам выкопал яму под прибрежной скалой. Поверьте, это надо было видеть! День стоял солнечный и тихий, вокруг нас были зелёные холмы, покрытые цветущими травами, по ярко-голубому небу пробегали облачка, похожие на белых овечек. Будь я художником, обязательно написал бы такую картину и назвал бы её — "Похороны попугая".

Вокруг стояли притихшие, перепуганные пираньи, у которых был самый нелепый вид, какой я видел с первого дня знакомства с ними. Анхе держали четверо. Оружие у неё отобрал я сам, но полностью контролировать девушку не мог, так-как был занят другими делами. Поэтому вся забота о предводительнице пиратов легла на её приближённых: Щетинку, Занозу, Пчёлку и Монику, (кстати, последняя обладала единственным, кроме самой Анхе, человеческим именем среди всей команды).

Поначалу Анхе вырывалась, и четвёрке пираний пришлось несладко, но к утру этого дня она затихла, однако я всё же шепнул девочкам, чтобы они не теряли бдительность. Теперь она стояла с отрешённым видом и даже, как будто не плакала.

Признаюсь, я чувствовал себя распоследней сволочью, когда положил на край свежевырытой ямы, птичью тушку, завёрнутую в кусок ткани. Надо было сказать несколько слов, но я вдруг понял, что длинная речь у меня не получится и решил сразу перейти к финалу.

— Брат! — Сказал я голосом не слишком умелого трагического актёра. — Прости меня, брат! Прости за то, что хотел закопать тебя в этой презренной могиле! Нет! Я не сделаю этого! Только в одном месте я могу похоронить твоё драгоценное тело — в своём желудке!

С этими словами я быстро развернул ткань, достал из неё жареную птицу, отломил ножку и принялся поедать её с самым непринуждённым видом! Вокруг меня царила гробовая тишина. Честное слово, я боялся поднять голову, но роль надо было сыграть до конца! Оторвав другую ногу, я протянул её Анхе, смотревшей на меня стеклянными глазами, и спросил коротко:

— Хочешь?

В тот же момент мне на плечо спикировал попугай, перья которого были выкрашены чёрной сажей и вскричал:

— Каррамба! Как вы смеете пожирать моё тело?!

Пираньи в ужасе отшатнулись и выпустили Анхе. Взглянув ей в глаза, я сообразил: она всё поняла, пора сматываться! Руки девушки дернулись к поясу, но оружия не было, (о, великая вещь — предусмотрительность!), тем не менее, я бросил недоеденную гусиную лапку и рванул, что было сил в сторону ближайшего холма! Огнеплюй, от греха подальше, взмыл в воздух!..

Теперь думаю, настало время пояснить, что же там произошло на самом деле. Огнеплюй был прав — весь спектакль с пропавшей Анхе был задуман и выполнен под её собственным руководством. Причём, надо отдать должное уму и изобретательности этой бестии! Каждый шаг был продуман с талантом прирождённого стратега! Наши с братом действия оказались предугаданными до мелочей, и мы попались во все ловушки нам расставленные.

Огнеплюй, в частности, попал в раскинутую на кустах сеть, когда летел в сторону моря. Это дало возможность сцапать его вторично, завернуть в старую блузку и положить на ту поляну, где я потом его нашёл. Само собой все тропы и проходы к этому месту были заранее разведаны хитрыми девками. Но они не знали, с кем связались! Жестокие злые шутки, это обычное развлечение драконьей молодёжи, и хоть я в этом деле никогда не считался мастером, они были мне хорошо знакомы с детства! Нам с братом даже не пришлось сговариваться.

Попугай натурально "умер" у меня на руках и выдержал все попытки со стороны, перепуганной Анхе, вернуть его к жизни. Затем мне пришлось приложить немало усилий, чтобы вырвать "мёртвое тело" из рук обезумевшей от горя девушки. Потом он признался мне, что мы едва не задушили его на самом деле!

Всё остальное было просто: гусь, которого я добыл и зажарил накануне, тайком от всех, занял место "покойного", оставалось только, сохраняя мрачное спокойствие, доиграть свои роли до конца, что мы и сделали!

Зато теперь приходилось удирать со всей возможной скоростью, не разбирая дороги и не оборачиваясь, чувствуя затылком дыхание разъярённой фурии!

Хорошо было Огнеплюю! Он преспокойно парил на недосягаемой высоте, а я, тем временем, был вынужден бежать, как угорелый, понимая, что долго так продолжаться не может! Уж в чём либо другом, а в беге Анхе основательно меня превосходила. Кроме того, судя по топоту ног, раздававшемуся сзади, её команда очнулась от шока и присоединилась к погоне.

Врядли пираньи так быстро сообразили, что к чему, но привычка следовать за своей предводительницей заставила их пуститься в галоп без рассуждений! Конечно, также без рассуждений они накинутся на меня, когда настигнут, а потому я задал максимальную работу своим ногам, и пока что имел фору в десяток шагов! Однако дыханье быстро начало сбиваться, а вскоре кровь тревожно застучала в висках, но выхода из скверного положения пока не было видно. В одиночку, безоружная, Анхе не представляла для меня большой угрозы. Максимум, что мне грозило, это расцарапанная физиономия и возможно несколько укусов. Но если воинственные девицы навалятся всем скопом!..