Глава 6. Интермеццо восьмое — Вик. На Амстердам!

Интермеццо восьмое — Вик. На Амстердам!

Но вот, наконец, последние приготовления были закончены, корабли спущены на воду, где уже не осталось льда, но тут оказалось, что в свой поход ярл берёт только два драккара и только самых опытных и испытанных воинов, среди которых оказался я. Разочарованию молодёжи не было предела! Я и так не пользовался популярностью, а тут вообще стал опасаться, как бы мне ни съездили обухом по затылку. Возможно, будь я обычным человеком, они бы так и сделали, но меня оберегала слава сына морского божка, а некоторые шептались, что я оборотень.

Я чуть не лопнул от смеха, когда услышал о себе такое! Оказывается, кто-то видел, как я превращаюсь в белого волка и утаскиваю по ночам скот!

(Вообще-то несколько овец за зиму и впрямь пропало, но клянусь, я здесь не причём! Ну, может быть один раз… или два, но не больше трёх, это действительно был я, а всех остальных утащил кто-то другой!)

Самое забавное то, что они все были недалеки от истины, ведь я и вправду в некотором смысле оборотень, только не такой, какого они себе вообразили! По всему по этому, когда, наконец, острый нос драккара вспенил воду фьорда, направляясь к выходу, я даже забыл оглянуться на берег, который почти на год стал моим пристанищем.

Не буду описывать наше плавание чересчур подробно, тем более что сначала не происходило ничего из ряда вон выходящего. Мы шли ввиду берега, лишь изредка удаляясь настолько, что линия горизонта скрывала от нас прибрежные скалы и верхушки сосен. Веслом я научился работать быстро, что сразу подняло меня в глазах команды. Удивительно, но это умение ценилось здесь даже выше чем воинская доблесть. Это помогло мне сойтись с людьми поближе, и тут я узнал, что о цели своего похода Ванхаген никому не рассказывал, но каждый в команде знает, что он едет разыскивать давным давно пропавшую дочь. Откуда взялась эта дочь опять же таки знали все до единого. Вот и попробуй, что-либо скрыть от своих! Напрасный труд и лишние хлопоты.

Шли в основном на вёслах, ветер дул встречный, но это никого не смущало. Через десять дней плавания я понял, что мне это надоело. Однообразный пейзаж по левому борту, бескрайнее море по правому, бескрайнее море спереди и сзади. Люди стали молчаливыми. Каждый просто делал свою работу, ел и спал. Никто даже не пытался рассказывать саги, никто ни с кем особо не разговаривал. Не было даже ссор. Впрочем, викинги и на берегу ссорятся не часто, вопреки тем слухам, что о них распускают другие народы. Короче, я терпел — терпел, а потом прямо подошёл к ярлу и спросил — когда мы причалим к берегу, и где это будет? Ванхаген посмотрел на меня исподлобья и буркнул: "Скоро!"

Это "скоро" случилось ещё через недельку. К тому времени я заметил, что скалы и лес по левому борту сменились пологими берегами, переходящими в холмы поросшие кустарником. Всё чаще попадались небольшие селения, жители которых, завидев нас, бросали свой нехитрый скарб и удирали во все лопатки вглубь материка. Но мы никого не трогали. Затем стали попадаться селения побольше. Здесь наблюдалась та же картина, а однажды местные рыбаки позабавили нас тем, что принялись готовиться к отражению атаки. Викинги долго смеялись, глядя на низкорослых вояк, спешно вооружающихся кольями. Кое-кто из наших даже вожделенно поглядывал в сторону ларей с оружием, но Ванхагена эта мелочь совершенно не интересовала.

Новости пришли совершенно неожиданно ранним утром, когда наша маленькая флотилия спокойно дрейфовала, стараясь не попасть в полосу прибрежного тумана. Спали все, кроме рулевых и… ярла. Когда я проснулся, (как всегда от холода, к которому привык, но не полюбил), Ванхаген стоял на носу флагмана и сосредоточенно изучал морские волны. Меня разобрало любопытство, что это такое он там высматривает, и я потихоньку подошёл к нему, стараясь не разбудить остальных.

— Сегодня в полдень будет потеха! — Сказал он, вполголоса не оборачиваясь. — Но не думаю, что дойдёт до драки, впереди не дикий кабан, а откормленный домашний боров.

Задав мне такую загадку, он замолчал, а я, сколько не вглядывался в зелёную спину океана, так и не разглядел ничего примечательного. Однако ярл не ошибся и через несколько часов мы увидели на горизонте одинокий парус и наконец-то вооружились.

Корабль, которому этот парус принадлежал, оказался тихоходным купеческим ганзейцем с широченными крутыми боками, высокой кармой и таким же задранным носом. И на корме, и на носу красовались надстройки, смахивающие на крепостные башенки. Там расположились десятка два лучников, но пока что они даже не пытались в нас целиться, а только глядели глазами полными страха. Похоже, нас заметили ещё издалека, но так и не решили, что лучше сделать — драться или просить о милости. На самом корабле царила паника. Люди бегали туда-сюда, таскали какие-то тюки, будто пытаясь их спрятать, всюду раздавались крики, шум и гам, причём большинство воплей были горестными. Глядя на эту суету, кое-кто из викингов даже сплюнул с досады и опустил оружие, но грозный окрик ярла заставил всех снова принять устрашающий вид.

И вот мы сошлись с купцом борт о борт. Я всё же опасливо поглядывал на лучников, замерших на сторожевых башнях. Их положение казалось очень удобным для стрельбы, зато у нас с этим делом было плоховато: викинги, несмотря на всю свою воинскую силу, весьма средние лучники и предпочитают драться вручную. Вот только решительности и отваги купеческим наёмникам сильно не хватало, а когда они увидели, что с другого борта их корабля заходит ещё один драккар их доблесть умерла окончательно. Впрочем, на средней палубе ганзейца доблести тоже не было. Вместо вооружённой команды, готовой отразить абордаж, нас встретил маленький толстенький человечек весь разодетый в шелка и бархат, которые делали его ещё круглее, чем он был на самом деле. Он радостно заулыбался, воздел руки к небесам и выкрикнул следующее:

— Слава Богу! Слава Богу! Это викинги! Приветствую вас, о храбрые воины, несравненные волки морей! Как я рад, что это именно вы! Скорее! Скорее пожалуйте ко мне на борт! Богатые дары ожидают вас в моей каюте! А ещё у меня имеется отменное вино! Оно вам непременно понравится! Ах, да! Я же забыл представиться! Меня зовут Лимо, я купец первой гильдии великой Ганзы и хозяин этого корабля! А кто из бесстрашных ярлов или может быть конунгов сегодня будет моим гостем?

— Моё имя Ванхаген! — Ответил ярл. — Я хозяин фьорда Скулланд, но ты, купчишка, напрасно думаешь, что я настолько глуп, что буду пить отравленное вино в твоей каюте!

— Ах, нет! Высокородный ярл не так понял мои намерения! Я никогда бы не решился угостить храбрых воинов отравленным вином, а чтобы развеять все ваши сомнения, я сам отведаю из каждого кубка первым! Кроме того, повторяю, что в каюте вас ждут богатые дары, а ещё вы можете сами выбрать из моих товаров в трюме всё, что пожелаете!

Викинги народ храбрый, но невероятно алчный. Мне стало смешно, когда я увидел, как загорелись глаза у окружавших меня воинов, включая самого ярла.

— Хорошо! — Сказал он, наконец. — Я отведаю твоего вина и возьму твои дары, а если они окажутся достаточно щедрыми, то оставлю жизнь тебе и твоим людям, даже не стану топить эту скорлупу от ореха, которую ты называешь кораблём! Но сначала прикажи вон тем молодцам спрятать свои луки и стрелы и спуститься вниз!

Разодетый купец, что-то коротко шикнул в сторону, и лучников, как ветром сдуло с обеих боевых башенок. Ярл, молча, ткнул пальцем в меня и ещё двух викингов, и мы вчетвером перешли на борт ганзейца.

Купец не соврал — вино было и впрямь недурное, хоть я и предпочёл бы виски. Что же касается подарков, то несколько клинков отменной стали, пара штук цветастой материи, крохотный мешочек пряностей и весьма увесистый кошель с монетами, навели нас на мысль, что эти траты для почтенного Лимо вовсе не разорительны, и свои главные богатства он прячет где-то ещё! Но Ванхаген не проявил к дарам никакого интереса, как впрочем, и не упрекнул купца в жадности. Зато хозяин корабля, почувствовав, что его не съедят, по крайней мере, прямо сейчас, повеселел и затарахтел пуще прежнего. Я даже стал побаиваться за его жизнь, так-как увидел, что викинги морщатся от неудовольствия.

— Как хорошо, что это оказались вы, а не кто-то другой! — Всё повторял и повторял он. — Я так рад повстречаться с храбрыми викингами...

— А кого ты боялся встретить здесь кроме нас? — Вдруг спросил его Ванхаген, взяв беднягу за грудки и притянув поближе, так что они едва не столкнулись носами.

На лице Лимо отразилось мгновенное смятение, но он тут же овладел собой и, резко понизив голос, произнёс громким шёпотом:

— Все купцы, которые возят товары этим путём, пуще смерти боятся "Белой Ярости" и её красного дракона!

Ванхаген отпустил купчишку и тот плюхнулся на своё место, словно мешок с солью. Я, признаться, навострил уши. Для тех, кто не в курсе, скажу, что красные драконы бывают в каждом семействе, но всё равно это явление нечастое, потому что они вылупляются раз в четыре — пять поколений. Красные наиболее опасны, сильны и злобны, а потому если купец не соврал, то слух о красном драконе не предвещает ничего хорошего!

— Рассказывай! — Коротко бросил Ванхаген и снова приложился к вину, которое пил прямо из козьего меха, презирая поданные на стол кубки.

Купец немного помялся, как бы взвешивая, что следует рассказывать, а о чём лучше умолчать, но сообразив, что его опасные гости могут потерять терпение, поведал нам следующее:

— Я сам этот ужас, слава Богу, не видел! Но почтенный Дувлий, первейший торговец медью, стеклом, солью и воском, сам едва остался жив и потерял весь свой товар прошлой осенью, когда на его корабли напала галера этой морской дьяволицы! Сам-то я таким товаром не торгую, моё дело шерсть и ткани, ну иногда пряности...

— Короче! — Рявкнул ярл, грохнув для убедительности кулаком по столу.

— Ну, так вот я и говорю! — Дрожащим голосом залепетал бедный Лимо. — Его товар слишком тяжёл и чуть что — идёт ко дну, как и случилось в тот раз в этих же самых водах, когда до славного Амстердама оставалось лишь два дня пути. Как рассказывал бедный Дувлий, ничего не предвещало беды, погода стояла прекрасная, дул попутный ветер, как вдруг небо на западе покраснело, словно за горизонтом полыхал пожар, а потом в этой красноте образовалась чёрная брешь высотой с гору, и в эту брешь, словно из преисподней проник в наш мир какой-то немыслимый корабль! Длинный, узкий словно щука, с косым парусом такой величины, что все диву дались, как это он не перевернёт такое неустойчивое судёнышко? Кто-то сказал, что это не что иное, как галера из южных морей и скорее всего галера пиратская, но тогда никто и не подумал испугаться, ведь у Дувлия была целая флотилия, (сейчас не припомню, то-ли четыре, то-ли пять кораблей) и, конечно же, все корабли были вооружены баллистами и имели на борту достаточно охраны. Когда галера приблизилась, все разглядели красного дракона на её парусе, но не этот рисунок поразил несчастных мореплавателей! На носу галеры стояла девушка невиданной красоты! Она была полуобнажённой, в руках сжимала варварские сабли, глаза её горели яростью, а на груди сверкала золотая звезда! Это зрелище сковало восхищением и страхом даже самых отважных! И тут вдруг команда галеры вытащила на палубу какие-то блестящие трубы, наставила их на корабли несчастного Дувлия и...

— Что, "и"? — Нетерпеливо спросил ярл, видя, что Лимо замялся.

— Раздался оглушительный грохот, огненный ураган прокатился по палубам судов, сметая людей, мачты и палубные надстройки. Сам Дувлий чудом уцелел, но был сброшен в воду и уже оттуда наблюдал, как его корабли горят и тонут один за другим, а прекрасная дьяволица, которую, похоже, совсем не интересовала добыча, заливается звонким девичьим смехом! Но более всего поразило Дувлия то, что над всем этим побоищем кружил громадный дракон, цвета пламени, точь-в-точь, как тот, что был вышит на парусе галеры! Дувлий спасся тем, что уцепился за пустой бочонок для воды, а наутро его, едва живого, подобрала рыбацкая лодка. Конечно, его рассказ многие посчитали бредом человека спятившего от пережитого горя, но после этого было совершено ещё несколько таких же нападений на купеческие суда и все рассказывали одно и то же: сначала зарево, потом длинная узкая галера с драконом на парусе и девушкой на носу, после чего раздаётся грохот из блестящих труб и всё живое гибнет от огненного урагана, а в конце появляется парящий в небе дракон! Правда корабли не всегда сразу пускают ко дну, иногда их предварительно грабят, но пиратов похоже при этом интересует только золото и продовольствие, потому, что даже богатые ткани, пряности и шерсть, а также ценные изделия они отправляют на дно морское. Поэтому, господа викинги, я предпочитаю иметь дело с вами, а не с "Белой Яростью", как у нас прозвали ту девицу на галере!

Ванхаген долго молчал, оглаживая бороду и уставившись куда-то вдаль.

— Значит, говоришь, на груди у неё горит золотая звезда? — Наконец спросил он, ни на кого не глядя.

— Так сказал почтенный Дувлий. — Ответил Лимо.

— Мы идём с тобой в Амстердам! — Заявил ярл и встал из-за стола.

На лице у купца была видна борьба обуревавших его чувств. Во-первых, это была радость, что его не стали грабить, во-вторых, путешествовать в сопровождении двух драккаров не так страшно, даже если угораздит встретиться с Белой Яростью. Но явиться в таком сопровождении в родной город, значило подвергнуть свою репутацию совершенно ненужным кривотолкам! Как же так? Почтенный Лимо знается с морскими бродягами, у которых слава кровожадных убийц и грабителей?! И всё же, как ни желал этот купец, чтобы мы убрались куда-нибудь подальше, а его оставили в покое, спорить ему не приходилось и он, тяжко вздохнув, выразил "бесстрашному и благородному ярлу" свою искреннюю и глубокую благодарность.

В Амстердаме мне раньше бывать не приходилось, но я много раз видел этот город на фотографиях в книгах и журналах. Интересное, но сумасшедшее сочетание всего старинного и современного. Поэтому, когда мы, наконец, высадились на берег, я не сразу поверил, что эта деревня и есть Амстердам. Хорошо, что я вовремя вспомнил, где и с кем я сейчас нахожусь и не ляпнул чего-нибудь лишнего! Впрочем, черты будущего города уже проступали в строгих линиях домов, удобной пристани, знаменитой дамбе, которой город обязан своим названием и первых каменных строениях, которым, увы, не суждено было пережить века. Викинги не подавали виду, но по их горящим глазам было ясно, что они восхищены этим "центром цивилизации".

— Это, что! — Сказал Ванхаген, не обращаясь ни к кому, но я понял, что его слова предназначены мне, (будто прочёл мои мысли!). — Говорят, Париж намного больше, а у бриттов есть какой-то Лондон, про который рассказывают всякие чудеса, но это всё ерунда против сказочных городов Гардарики! Там стены достигают небес, а дома делают высокими, как дворцы богов и изукрашенными, словно кружева, только из дерева и камня. А святилища там вместо крыш покрыты золотыми шлемами, сверкающими на солнце на многие мили! Впрочем, Царьград превосходит даже города Гардарики, но я там не был, только слышал рассказы тех, кто ходил туда в Вик со славянским князем...

Рассуждения ярла прервались, когда мы дошли до большого одноэтажного здания, которое оказалось гостиницей. Очень грустный Лимо, молчавший всю дорогу от пристани до центра города, приободрился, почуяв родную стихию, даже как то осмелел и повёл себя уже не с такой почтительностью, которую проявлял к нам до сих пор.

А именно, когда мы вошли внутрь, купца как ветром сдуло, и он предоставил нам самим разбираться, что и как делать дальше. Ванхаген на это нахмурился и как-то по-особому изогнул бровь, глядя в ту сторону, куда удрал купец, что я понял — зря Лимо так сделал: при следующей встрече с ярлом ему может не настолько повезти, как это было в первый раз.

Общество, собравшееся в большом зале этой таверны, (или как там называются подобные заведения?), встретило нас гробовым молчанием, резко прервав пчелиный гул, раздававшийся здесь до нашего появления. Честно говоря, я имел весьма небольшой опыт пребывания в подобных местах. В "испанской трещине" мы прожили в гостинице дня два или три не больше, да и то я там изображал чернокожего слугу, а все переговоры вела Анджелика с подсказки дона Клеофаса. Стоит ли удивляться, что я слегка оробел, и мне вдруг захотелось спрятаться за спину Ванхагена. Однако тот не проявил ни капли смущения, (ярл есть ярл), а прошёл прямо к хозяину гостиницы, которого угадал с первого взгляда.

— Мне и моим людям нужен ночлег и стол. — Сразу, после короткого приветствия, взял быка за рога наш предводитель. — Мы устали с дороги и хотели бы остановиться под твоим кровом. Кроме того нам нужно кое с кем здесь повидаться. Согласен ли ты назвать нас своими гостями?

У хозяина при этом сделался такой вид, какой был бы, наверное, у петуха к которому в курятник попросились на ночлег лисы. Глаза этого грузного здоровенного мужика, очень широкого в нижней части тела, бегали туда-сюда, и было видно, что ему совершенно не хочется оставлять под своим кровом таких "гостей". Однако он быстро принял решение, благо нас было немного, (вся дружина осталась на кораблях, а в город мы отправились в том же составе, в котором пребывали на борту судна Лимо).

— У меня найдётся тёплая, просторная комната и тюфяки набитые свежей сухой соломой! А если почтенные гости желают поужинать, то это можно сделать прямо здесь в зале. Во-он там, в углу, есть, кажется, свободный стол, а на кухне нынче имеется добрый окорок, несколько жареных гусей и треска, запечённая в тесте. Могу предложить также копчёную селёдку, свежий хлеб и отличное вино, привезённое из южных провинций...

— Вина не надо, — отрезал Ванхаген, — от того пойла, которым нас хотел отравить поганец Лимо у меня до сих пор кислая отрыжка! Тащи сюда побольше всякой снеди, и вели прикатить бочонок доброго пива!

— Так вы знакомы с почтенным Лимо? — Искренне удивился хозяин, как будто не видел, что с этим купцом мы пришли вместе.

— Мы с ним, ээ… большие друзья! — Заявил Ванхаген. — А ещё нам необходимо встретиться с другим нашим другом. Его зовут Дувлий, знаешь такого?

Оба имени произвели на хозяина гостиницы сильное впечатление от чего его глаза ещё больше забегали, физиономия расплылась в широченной улыбке, способной дать фору чеширскому коту. Он засуетился, пообещал послать мальчика за почтенным Дувлием, который живёт в двух шагах и сейчас должен быть дома.

— Осталось выяснить только один вопрос — чем мои дорогие гости намерены расплачиваться? — Пропел хозяин совершенно медовым голосом.

Ванхаген показал ему горсть полновесных гульденов из мешочка Лимо, от чего почтенный трактирщик едва не растаял на месте. Итак, казалось, все вопросы были решены и мы приступили к маленькому пиру. Хозяин не обманул, окорок, гуси и рыба были отменного качества, а хлеб оказался не только мягкий, но и горячий! Вот только пиво, может быть недурное само по себе, в подмётки не годилось тому, что я пробовал во фьорде. Впрочем, викинги не жаловались. Один только ярл сидел хмурый и как-то странно поглядывал на дверь. Я спросил, что его беспокоит, на что он мне ответил после некоторого молчания:

— Этот боров, который здесь всем заправляет, говорил, будто купец Дувлий живёт неподалёку и сразу прибежит, как только ему доложат, что здесь его ожидает норвежский ярл. Так почему его до сих пор нет?

— Это легко узнать! — Заверил я Ванхагена и сделал знак хозяину гостиницы, чтобы тот подошёл.

— О, простите мои почтенные гости! — Всплеснул руками этот жирный плут, глаза которого вообще потеряли способность смотреть прямо перед собой. — Совсем забыл доложить вам сразу! Уважаемый Дувлий нынче нездоров и велел передать, что сегодня прийти не сможет, но пообещал, что завтра утром, когда целительный сон укрепит его силы, он обязательно явится сюда для приятной беседы со своими дорогими друзьями!

На это Ванхаген только ещё больше помрачнел, но не стал спорить, а просто жестом отпустил хозяина восвояси. Комната, которую нам выделили, изнутри напоминала большой дощатый ящик с узкой дверью и окном в виде прорубленного квадрата закрывающегося одной ставней. Правда в ней действительно было тепло и сухо, а на полу в качестве единственной мебели валялись тюфяки набитые свежей соломой.

Я уже начал расстёгивать панцирь, чтобы с наслаждением вытянуться на этом примитивном, но весьма удобном ложе, но ярл не дал этого сделать ни мне, ни другим. Кроме того, мы должны были держать оружие наготове, а на двор ходить только по двое. Если бы не привычка, которую я приобрёл, когда носил ученические доспехи, уснуть в эту ночь у меня вообще бы не вышло. Впрочем, мой сон итак был недолог, а проснулся я от того, что рука ярла легла мне на лицо и крепко зажала рот.

Открыв глаза, я сразу сообразил, что остальные тоже не спят, но ведут себя тихо, стараясь не выдать свою готовность к бою звоном железа. В окно, которое не закрыли, светила полная луна и комната была заполнена её серебряным светом. Я решил не вставать, (вскочить всегда успею), а тихонько кивнул, дав знать ярлу, что всё понял.

За дверью кто-то крался. Крался неуклюже, без знания дела, производя больше шума, чем дикий кабан, который ломится через кусты. Сразу стало понятно, что "крадущихся" несколько. Они шушукались, ругались шёпотом, звенели кольчугами и скрипели половицами так, что всё это попросту гремело в ночной тишине. Ванхаген сделал знак своим и те приготовились к бою. Что делать мне, пока было неясно, и я решил ждать. Ярл бесшумно вынул из ножен свой недлинный, но широкий меч с закруглённым концом, (секиру он в город не взял, видимо понадеялся, что обойдётся без драки), и, коротко размахнувшись, всадил его прямо посерёдке двери! Вопль, который при этом раздался, наверно заставил подскочить весь город! Ванхаген резко дёрнул рукоять меча на себя, но вместо того, чтобы вырвать его из двери, вырвал саму дверь вместе с проткнутым насквозь человеком. Оба викинга в тот же момент оказались на ногах и выскочили в коридор, один направо, другой налево. Тут же раздались новые вопли, свист рассекаемого железом воздуха, тяжкие удары боевых топоров о сталь доспехов и человеческую плоть.

— Драгнар, помогай! — Крикнул мне ярл, который никак не мог высвободить свой меч.

Я ухватился за дверь и сдёрнул её с меча Ванхагена вместе с трупом, одетым в доспехи с эмблемой городской стражи. В следующее мгновение мы были уже в коридоре. С первого взгляда стало ясно, что здесь делать нам больше нечего. Оба ветерана успели уложить не меньше дюжины воинов, одетых так же, как тот, которого заколол ярл. Тогда мы накинули свои меховые плащи, и вышли в зал, где ввиду позднего часа не было никого, кроме хозяина и двух мальчишек-прислужников. Маленькие глазки трактирщика едва не выскочили из орбит при виде тех, кого он думал увидеть пленёнными или убитыми. Ванхаген неторопливо подошёл к нему и, даже не особо размахиваясь, дал кулаком в ухо. Бедняга негромко взвизгнул и рухнул на бок, закрыв голову руками. Оба пацана тут же бросились наутёк, но одного сбила с ног, брошенная вдогонку, табуретка, а другого поймал я за грязные нечесаные волосы.

— Так где тут живёт почтенный Дувлий? — Спросил ярл у моей добычи, которая закатывала глаза от страха.

— В д-доме з-за каналом! — Пролепетал мальчишка, у которого уже подгибались колени.

Ванхаген взял его за плечи, встряхнул и поставил на ноги.

— Проведёшь нас туда — получишь вот это! — Сказал он, показывая парню серебряный кругляш. — Попробуешь сбежать — заколю!

Малый оказался из понятливых, и вскоре мы, вооружившись факелами, шли по ночному Амстердаму. Дувлий жил вовсе не в двух шагах, как нам заливал накануне трактирщик. До его дома пришлось идти по каким-то задворкам и мосткам, а после пятого поворота я понял, что не найду дорогу обратно без посторонней помощи. Но вот, наконец, перед нами выросла тёмная громада, и мальчишка объявил, что это и есть дом купца Дувлия. Ванхаген положил руку ему на плечо и приказал:

— Постучишь в дверь и скажешь, что ты от хозяина, что у него к Дувлию срочное дело, не терпящее отлагательств.

Парень кивнул и в точности выполнил указания ярла, а когда дверь открылась настолько, чтобы за неё можно было схватиться рукой, один из викингов с силой дёрнул её на себя. Цепочка, на которую эта дверь была закрыта, оказалась вырвана с мясом из дверного косяка, трактирный служка получил свою монету и пинок под зад, а мы без всякой спешки вошли внутрь. Тощий старик в длинной и грязной ночной рубашке и колпаке попятился от нас, выпучив жёлтые круглые глаза, и едва не выпустил масляный фонарь из дрожащих пальцев.

— Ты Дувлий? — Спросил его ярл без всякой угрозы, но схватив одной рукой за шиворот, что впрочем, не позволило несчастному упасть.

— Н-нет, й-я с-слуга! — Пролепетал тот. — Х-хозяин в с-спальне!

— Веди! — Приказал Ванхаген и подтолкнул старика к двери, ведущей во внутренние помещения.

Надо отдать должное храбрости купца, который оказался крепким мужиком средних лет — он встретил нас полуодетым, но с мечом и щитом в руках, (по-видимому, услышал шум в сенях и успел вооружиться). Позади него жалось несколько женщин от семнадцати до семидесяти лет. Других обитателей в доме, похоже, не было.

— Опусти своё оружие, мы не сделаем тебе зла! — Сказал наш предводитель, который сам не пытался схватиться за меч.

Мужчина задумчиво оглядел четырёх викингов в полном вооружении, каждый из которых был на голову выше него и положил щит и меч на сундук стоявший поблизости. (Я отметил про себя, что он расположил оружие так, что в случае чего смог бы до него дотянуться, правда, это врядли чем смогло бы ему помочь, если бы у нас были скверные намерения.)

— Что привело вас в мой дом в такое время? — Спросил он без особой радости в голосе, но при этом указал нам на лавки стоящие вдоль стен, а на стол поставил объёмистый кувшин и глиняные кружки.

— Расскажи мне всё, что знаешь о "Белой Ярости", а потом, если захочешь, я объясню, почему мы явились к тебе так поздно. — Всё так же спокойно сказал Ванхаген.

Дувлий подумал с минуту, что-то припоминая и начал свой рассказ. Я не буду приводить его здесь полностью, так-как он в точности повторил нам то, что мы уже слышали от Лимо.

— А что ещё ты знаешь про эту девушку? — Допытывался ярл. — Есть хоть какие-то слухи о том кто она, откуда?

Дувлий неопределённо пожал плечами.

— Слухов всяких об этом ходит много, один другого завиральнее. — Ответил он. — По большей части все сходятся, что она один из демонов преисподней, посланный на погибель грешникам за их особо тяжкие провинности. Отец Константиниус, настоятель нашего нового храма, тоже придерживается этого мнения и особо указывает, что красота этого демона происходит от того, что он, (то-есть она), является одним из падших ангелов, низвергнутых в преисподнюю. Так оно на самом деле или не так, я не знаю, но мне кажется, что это вполне земное, хоть и очень зловещее существо.

— Почему ты так решил?

— Я купец, и, надо сказать, купец весьма неплохой, а это значит, что у меня в обычае примечать всё до мелочей, даже если эти мелочи не имеют прямого касательства к делу. Во-первых, такой корабль, на котором в наш мир явилась эта пиратка, я уже не раз видел, когда ходил с товарами на юг за Геракловы столбы. Обычная мавританская галера, ничего особенного. Демон из ада мог бы придумать, что-нибудь пострашнее, а на таких судах в южных морях плавают и торговцы, и пираты, и даже монахи. Во-вторых, больно уж по земному она ругалась, когда топила мои корабли. Конечно, нечистый дух — отец всякого сквернословия, но мне кажется, что для демона браниться наподобие кабацкой кухарки, как-то, ну… мелко, что ли? И наконец — когда я ещё стоял на борту и, как зачарованный, пялился на эту полуголую диву, то обратил внимание на одну вещь, которую почему-то больше никто не заметил: она, когда ругалась и саблями махала в нашу сторону, то одну ножку на борт поставила. И что бы вы думали? Самая обычная девичья ножка, даже поменьше чем у моей Хильды, (это моя дочь, а ведь она, Хильда, года на три младше той девицы на корабле!). Южные мореходы, когда они у себя на судне, обуви не носят, это у них считается за нарушение приличий, если только ты не султан! Так, что я разглядел каждый пальчик той девицы и под присягой могу сказать, что ноги у неё человеческие!

— И что с того?

— Как, что? Разве вам не известно, что у всех демонов, были они там ангелами или нет, на ногах козлиные копыта? Я сказал об этом отцу Константинусу и он не нашёл, что мне ответить, но на всякий случай велел помалкивать. Ах да, я и забыл, что вы не христиане, а язычники и в таких вещах, наверное, не смыслите совсем ничего...

— Мы, купеческая твоя душа, смыслим во многом и много чего знаем и понимаем. — Беззлобно, но внушительно пояснил ему Ванхаген. — Скажи лучше, не приметил ли ты ещё чего-нибудь необычного?

— Как же не приметил! Приметил, конечно! — Воскликнул купец, словно обрадовавшись возможности поделиться с кем-нибудь своими соображениями. — Помните те трубы, грохотом из которых сметало людей с палубы? Так вот, когда из них полыхнул огонь и повалил дым, не хуже чем из печки, в воздухе запахло тем порошком, который привозят в италийские города арабы. Порошок этот делают какие-то жёлтые люди и используют для увеселения на праздниках. Он имеет свойство моментально сгорать от соприкосновения с огнём, а ещё при этом сыплет искрами, грохочет и производит много белого густого дыма! Вот я и смекаю, а не таким ли порошком были набиты те трубы на галере?

— Возможно, ты прав, а что можешь сказать про дракона?

Дувлий помрачнел и почесал в затылке.

— Дракон, точно был. — Сказал он. — И на парусе был дракон, и в небе. До тех пор я думал, что драконы бывают только в сказках, а тут своими глазами увидел, как он делает круги над нами, что твой стервятник!

— А какой он был, этот дракон? — Не удержался я, за что был удостоен хмурого взгляда ярла.

— Не разглядел я его особо! — Ответил купец. — Сами понимаете, когда в ледяной воде окажешься, да ещё и думаешь, что тебя вот-вот подстрелят или дадут веслом по затылку, тут не до драконов! Одно могу сказать, что был он красный, как раскалённое железо и такой же блестящий, а ещё большущий был, с колокольню, наверное! Крылья у него громадные, вроде тех, что у летучих мышей бывают и хвост длинный, а на конце хвоста вроде как лопатка или кисть плоская. Вот и всё, что успел увидеть, а потом у меня главной заботой было, как бы на дно не пойти, тут уж совсем не до дракона стало!

— Разорился, небось, тогда? — Сочувственно произнёс Ванхаген.

— Убытки понёс немалые. — Ответил купец, стрельнув глазами в сторону ярла. — Но от разорения меня спас мой пояс, в котором было всё наторгованное золото и несколько самоцветов. Правда он-то чуть было не утащил меня под воду, но я решил, что денег не брошу, а то семья по миру пойдёт, какой тогда толк в моём спасении?

— Такой, что мог бы начать всё с начала, взяв в долг у своих же купцов, которые тебя знают, а потонул бы в обнимку с золотом, вот тогда бы семья точно по миру пошла бы! — Громыхнул ярл, которому зачем-то приспичило поучать Дувлия. — Ну да ладно! Засиделись мы у тебя, пора нам отправляться восвояси. Благодарю за вино! Хоть и не так люблю я этот напиток, как доброе пиво, однако оно у тебя получше будет, чем у подлеца Лимо. Прощай, извини за вторжение, а будешь в наших краях, заходи в Скулланд, не обижу, а приму как гостя!

С этими словами мы встали, откланялись и вышли на ярко освещённый факельным светом двор, где оказались носом к носу с двумя десятками вооружённых до зубов стражников, за которыми теснилось ещё человек пятьдесят горожан, тоже сжимавших в руках оружие. Взглянув на их решительные рожи, я подумал, что прорваться через всю эту толпу будет не так-то просто, а добраться в кромешной темноте по незнакомым переулкам до пристани, наверное, совсем невозможно.

Видимо наша вина была настолько очевидна, что не требовала доказательств. Они напали без разговоров и все разом, что и погубило их усилия. Викинги, как будто ожидали этого нападения, (впрочем, у меня давно сложилось впечатление, что они всегда ожидают нападения и всегда готовы к бою). Оба ветерана тут же оказались на флангах с топорами в руках и немедленно принялись за дело, а мы с ярлом остались в центре. Меч Ванхагена, будто сам выпрыгнул из ножен и замелькал в воздухе со скоростью, плохо вязавшейся с его неторопливыми, внушительными манерами. Впрочем, я уже видел этого воина в деле, и зрелище виртуозно отсекаемых конечностей и голов не было для меня новостью.

— Драгнар, к спине! — Скомандовал он, и мне пришлось развернуться, чтобы встать лицом к противнику заходящему сзади.

Как и Ванхаген, я оставил свой топор, (не тот, которым рубил деревья, а обычный — лёгкий и острый), на корабле. Мечом я тоже пренебрёг, подумав, что в этом городе воевать мне не с кем. Зато у меня на поясе, помимо трофейного вагрского меча — акинака, висел средних размеров шестопёр — оружие немудрёное, но мощное, способное раскроить череп защищённый шлемом или сломать ключицу прикрытую наплечником. Ему-то и нашлась работа "по предназначению", впрочем, акинак тоже пригодился и я в очередной раз подивился тому, с какой лёгкостью он рвёт кольчуги и входит в живую плоть, будто она наполнена воздухом. Бой продолжался совсем недолго, хоть мне и показалось, что мы дерёмся не меньше часа. Сообразив, что так просто нас не взять, враги отступили, оставив на поле брани не менее десятка убитых и раненых. Потерь с нашей стороны не было, если не считать изрезанный в клочья меховой плащ Ванхагена, который тот использовал вместо щита, накрутив на руку. Я подумал, что ярл прикажет отступить обратно в дом Дувлия, но, по-видимому, у него были свои соображения о том, как выпутаться из этой ненужной драки.

— Эй, там, кто у вас главный? — Крикнул Ванхаген стражникам и те переглянулись с явной нерешительностью.

— Ну, я главный! — Сказал человек небольшого роста, одетый в доспехи ничуть не отличающиеся от других. — Зови меня — капитан Зуйко!

— Вот имечко! Так вот слушай, капитан Зайка, если тебе дороги твои люди, то вели им уйти с нашей дороги и тогда мы уберёмся без лишнего шума!

— Не выйдет! Вы убили моих людей в таверне и теперь вас должен судить магистрат...

— А это, что за срамное имя? Впрочем, если даже этот твой Маги…срат и должен нас судить, то он что-то не торопится это делать. Зато всем здесь не терпится узнать, какого цвета у нас кишки. А что касается твоих людей, то они напали на нас спящих, как ночные тати, и потому получили по заслугам! И остальные получат, если не будут пускать нас к пристани!

— На что вы надеетесь? Сейчас здесь будет ещё один отряд, а потом сбежится весь город. Вы сильны, но вам не одолеть всю стражу и весь народ Амстердама!

— Да? Может быть. Тогда поставь в первых рядах тех, кого тебе совсем не жалко, чтобы мы могли взять их с собой, когда отправимся к Одину! Каждый из нас убьёт по десять врагов, прежде чем падёт сам! Подумай об этом, капитан Зайка!

Такая перспектива явно не устраивала начальника стражи, и он задумчиво опустил голову. Вдруг лицо его просияло, а вот мне стало не по себе, так-как на сцене появились новые действующие лица, а именно несколько арбалетчиков со своими метательными машинами. Ванхаген, по-видимому, хорошо знал, что это такое. Он помрачнел, посмотрел на капитана стражи, взглядом полным презрения, и открыл, было, рот, чтобы скомандовать атаку, но тут я выступил вперёд и дал ярлу знак подождать. Мне надо было сосредоточиться, чтобы не получился конфуз, ведь я собирался драться, а не пугать! Нескольких секунд, наполненных стрёкотом арбалетных блоков, вполне хватило...

Вот, они наставили свои устройства на нас, таким образом, что промазать мог бы только совершеннейший идиот. Вот, капитан Зуйко, что-то скомандовал и его люди расступились перед арбалетчиками, вставшими наизготовку. (Кстати, может быть викинги и были людьми опытными в боевом искусстве, но подозреваю, что только я полностью осознавал опасность того, что нам грозило. Арбалеты бывают разных типов. Некоторые предназначены только для охоты, но могут быть применены и на войне, а вот те, которые в тот момент были нацелены на нас, были изготовлены для войны, и только для войны, а это означало, что болт такого арбалета был способен пробить закованного в броню всадника вместе с конём и щитом! Ни щитов, ни коней у нас не было, а потому у меня не возникло ни капли сомнения в тот момент, когда я использовал против нападающих свою силу!)

Конус огня, который я испустил изо рта, был похож на меч, и его действие тоже напоминало то, что производит меч при хорошем ударе! Я не смог развить ту мощь, которую положено производить дракону, но того, что получилось, хватило, чтобы располовинить арбалетчиков, а их оружие превратить в бесформенный железный хлам! Вся дальнобойная команда Амстердама погибла в один момент, и это случилось раньше, чем торжествующая улыбка сошла с губ капитана стражи. Он, в отличие от стрелков вспыхнул, как свечка и с дикими воплями скрылся в темноте, (где-то в отдалении послышался громкий всплеск, наверное бедняга нырнул в сточную канаву). Несчастные стрелки упали молча, даже не почувствовав того, что их убило, но те кто стоял за ними разразились отчаянными воплями и принялись метаться, стараясь затушить горящую одежду! Больше всего меня поразила реакция викингов на всё происходящее. Они не только не испугались, но восприняли всё, как должное, словно видели подобный трюк каждый день. Физиономия Ванхагена не изменила выражения, но он изогнул бровь и одобрительно хмыкнул в мою сторону, что должно было означать похвалу. Однако время терять было нельзя и хоть вооружённая толпа, включая стражу, брызнула от нас в разные стороны, это не значило, что опасность миновала.

Вдруг викинги напряглись, словно звери почуявшие опасность и все разом посмотрели в одну сторону. Там, за линией домов, где должна была располагаться пристань, разгоралось багровое зарево! Непонятно почему, но все вдруг поняли, это горит наше судно, а может быть и оба! Ванхаген сорвался с места так, будто был не тяжёлым дородным мужиком, перешагнувшим середину человеческой жизни, а длинноногим тонким юношей, способным догнать оленя. Двое других бойцов от него не отставали, я же прилагал все усилия, чтобы не потерять их из виду. Пару раз нам пытались преградить путь, но мы просто расшвыряли всех на своём пути. Когда, наконец, примчались на пристань, выяснилось, что самые худшие опасения подтвердились — один из драккаров горел, словно просушенный стог сена, (видимо его подожгли какой-то зажигательной смесью, вроде греческого огня), а на палубе другого шёл бой! Вся пристань была заполнена народом, и команду корабля спасало только то, что эта толпа была не в состоянии хлынуть на борт разом! Тем не менее, положение моряков было отчаянным, нападающая сторона полная решимости убить их всех, похоже, не желала считаться с потерями.

Наш маленький отряд, как таран врезался в массу вооружённых горожан! В глазах ярла полыхали отсветы пламени пожирающего его корабль, и в тот момент Ванхаген был действительно страшен! Оба ветерана работали своими топорами так, что я невольно усомнился, сделаны ли они из плоти и крови или это машины, полностью выкованные из стали! Сам я быстро сломал свой шестопёр о чей-то щит, разбив, впрочем, последний вместе с рукой его владельца. Тогда я выхватил у зазевавшегося стражника бердыш и принялся косить им врагов направо и налево! Отчаянно сражаясь, мы проложили себе широкую дорогу к судну, сбросили с мостков последних атакующих и, запрыгнув на борт, оттолкнулись от "гостеприимного" берега Амстердама!