13. Интермедия (черновик, неокончено)

Эту ночь Майлгенн провел в Центре: жена с дочкой уехали на пару недель к бабушке в Сочи, «в лето». А он так углубился в расчеты вероятного якоря для очередного игрока на «полное погружение», что прозевал и полночь, и рассвет. Вылез в реальность, лишь когда в дверь заглянула Светочка и спросила, не желает ли Михаил Васильевич кофе, а то у нее и свежие булочки с маком есть. Кофе и булочек он желал, чем несказанно обрадовал Светочку. И расчет проекта закончил. Вероятность устойчивого якоря, если отправить игрока в Луайон, была около тридцати процентов. Повышалась до шестидесяти, при условии немедленного включения игрока в серьезное дело, к примеру, местное подполье… Нда, у каждого свои якоря. Самому первому «проекту», инвалиду, были нужны ноги, Лиле — Сакс, а этому — борьба за идею. Главное, чтобы серьезная борьба. Ну, за серьезной борьбой дело не станет. Темные и высокий Конлей вполне сойдут за мировое зло, к тому же, вскоре опять упадет Сушь. Пока непонятно где и когда именно, но в пределах десяти-пятнадцати тамошних лет точно.

Михаил передернул плечами и рассеяно погладил заискривший кристалл: как любимое домашнее животное. Увы, для равного партнерства понадобилось бы создать еще одну Башню — но такого количества кристаллов не было. В этом мире они не росли. Совсем и никогда. А он так надеялся, даже договорился с Элвудом прикупить один из недостроенных небоскребов в Москва-сити, там солнечные лепестки выглядели бы милой причудой архитектора. Но не срослось. И не срастется. Хотя… вдруг? Не так давно Михаил был уверен, что здесь кристаллы не будут откликаться никому, кроме уроженцев родного мира — а они откликнулись. Лиле. После второго или третьего погружения. Наверное, потому что в ней проснулась магия фейри, а может быть, потому что у нее случился резонанс.

При мысли о нарушенном резонансе привычно заболела голова. Необходимость необходимостью, но вмешиваться в богами данное — нельзя. Дурно и опасно. Пусть Элвуд уверен, что все получится, и ни один из пары не сойдет с ума, расчеты вовсе не так оптимистичны. И упорно показывают, что темный фейри должен был либо погибнуть лет пять тому назад, либо встретиться со светлой еще раньше. Не иначе, темные и здесь приложили руку. И совершенно непонятно, почему Сакс и Владимир Лучников похожи, как близнецы, только родившиеся в разных мирах.

Кристалл зашипел и выплюнул целый пучок искр: система не справляется с задачей, подумай о чем-нибудь другом, а лучше вообще не думай, отдохни, а?

Прикрыв глаза, Майлгенн вспомнил Ласточкино Гнездо, прыгающих около борта яхты дельфинов, крики чаек и плеск воды. Кристалл похолодел и успокоился, а Майлгенн потянулся за кофе. Проект «Лиле» подождет, и вообще им занимается Элвуд — личная коррекция, сны, глюки и прочая мистика по его части. А скромному программисту можно пока передохнуть.

Александр свет Привалов, хмыкнул про себя Майлгенн. А Элвуда назначим Хунтой. Или нет, Янусом Полуэктовичем, он же двуликое дитя резонанса.

Он едва успел отпить кофе, как в дверь постучали. И тут же вошли.

—… Здравствуйте, Михаил.

Он обернулся и едва не облился: вот уж кого не ожидал сегодня увидеть, так это Лилю. Она остановилась в шаге от порога, потерла припухшие глаза, подавила зевок.

— Доброе утро. Раздевайся, проходи.

Что-то не так, подумал он, глядя на снимающую курточку Лилю. Слишком спокойна. Необученная светлая фейри, понятия не имеющая о том, что она фейри, не может сохранить психику в целости, когда ее рвут на части нарушенный резонанс и эмоциональный якорь. Да еще их с Элвудом методы далеки от мягких. Это со стороны может показаться, что пара песен, которые беспрестанно крутятся по радио, сны о Тейроне и постоянно находящаяся рядом копия Деррила Сакса — ерунда. А если добавить еще эмоциональную неустойчивость Ильяса… Странную, кстати, неустойчивость. Слишком серьезную даже для нарушенного резонанса. И ведет себя странно, должен был дотащить Лилю до выставки и там с ней разругаться, темный же, эгоист и собственник, а почему-то недодавил — и скандала не получилось. Зато, похоже, журналистка выполнила свою миссию на отлично — раз Лиля пришла.

Она как раз повесила курточку на вешалку и неуверенно остановилась около стола.

— Будешь кофе? — спросил Майлгенн. — И вообще-то мы были на ты.

— Да? — Лиля опять потерла глаза. — Я забыла. Уснула поздно, не выспалась. Нет, спасибо, не хочу кофе. Хочу в игру. Только меня, наверное, не допустят.

Вместо ответа Майлгенн указал Лиле на второй стул и нажал кнопку на селекторе:

— Светочка, принеси еще кофе и булочку. Лучше две.

— Не хочу я булочку. Михаил, меня допустят к игре?

— Булочку надо, это я тебе как доктор говорю. И рассказывай, почему вдруг решила, что я тебя не пущу в Тейрон.

Он снова улыбался, хотя на душе было муторно. Нет, он точно знал, что в Тейроне ей будет лучше, чем здесь. Пусть без резонансной пары, зато с Саксом: удивительно, насколько велика вероятность их совместного счастья. Девяносто процентов, больше чем в обычном резонансе. Вот только резонанса между фейри и человеком быть не может по определению… или может? Надо будет выспросить Элвуда, он когда-то очень интересовался этим явлением — до того, как светлые и темные расплевались окончательно.

В кабинет тихо вошла Светочка с подносом, поставила перед Лилей кофе и тарелку с булочками, и так же тихо вышла. Лиля рассеянно сказала ей вслед "спасибо", обхватила чашку обеими руками. Только сейчас Майлгенн заметил, что руки у нее мелко дрожат.

— Ну… мне кажется… — Она нахмурилась и преувеличенно осторожно поставила чашку, а руки сцепила в замок. — Кажется, у меня психоз. Я все время думаю про Тейрон. Про Эри. Я пыталась не думать, правда, пыталась, даже чуть не… — Вздохнула, видимо, хотела сказать про своего темного, но промолчала, только губу прикусила. — Ничего не вышло. Потому что все время — Эри. А его же нет...

Вот как, даже замуж. Похоже, сильный резонанс. То есть мог бы быть сильным. И он был не прав, Лиля на грани нервного срыва, если не сумасшествия — потому и выглядит спокойной. Перед бурей.

— Тебе кажется, Лиль. Нет у тебя никакого психоза. — Достал из стола бутылочку настойки жалей-травы, не обращая внимания на удивление Лили, плеснул ей в чашку. — Травяной бальзам, для бодрости и душевного спокойствия, — пояснил он и плеснул в свою чашку тоже, но поменьше. Жалей-трава здесь тоже не прижилась, надо экономить запасы.

Лиля послушно откусила булку, потом еще, напряженная складочка между бровей разгладилась. Значит, самое время ее обрадовать, еще час-полтора она будет спокойна, как под наркозом.

— Лиль, вот скажи мне честно. Когда ты там была, тебе не показалось, что Тейрон — настоящий?

— Показалось, — вздохнула Лиля сквозь булочку. Дожевала, помолчала и решительно кивнула: не то ему, не то сама себе. — Я же… И Тейрон — как настоящий, и персонажи… Эри, Киран… да все! Живые, и все тут! Вот я и говорю, что психоз. Лечиться пора.

— Видишь ли, иногда нужно верить себе, а не тому, что написано на упаковке. Ты же сама знаешь, на упаковке иногда такое понапишут… — он покачал головой.

— А на самом деле там дрова, ага.

Лиля смущенно фыркнула и улыбнулась. Майлгенн улыбнулся в ответ, мол, умница, правильно реагируешь. И психоз твой зашел достаточно далеко, чтобы махнуть в родной мир насовсем.

— На самом деле, если бы мы честно сказали: это не игра, а переход в другой мир, санитаров бы вызывали нам. Или ломанулись бы стадом, требуя свободы, равенства, братства, шоу и по ящику пива на нос. Представляешь, что это стадо бы сделало с Тейроном?

Настойка подействовала уже в полную силу: Лиля не стала ни спорить, ни переспрашивать, ни кричать, что кто-то там сошел с ума. Только заглянула в чашку и тихо попросила:

— Расскажи толком, хорошо? А то я что-то ничего не понимаю.

— Толком — долго, так что ты кушай еще булочку.

Вышло и в самом деле долго. Сначала Майлгенн показал Лиле настоящую запись Исхода, ту, что послужила основой для игровой заставки. Потом рассказал о темных и светлых фейри, потомках Ллира и Асгейра, о расколе между светлыми и темными, порожденном экспериментами Безумного Барда, об истоках Суши — насколько сам это понимал, потому как даже у светлых на этот счет было не меньше десятка разных теорий. О том, что большинство фейри переместилось в этот мир намного раньше, и от них остались лишь легенды и кровь…

— Здесь наша кровь проявляется не магией, а талантом: музыкальным, художественным, любым.

Лиля внимательно слушала. Когда речь зашла о носителях крови, светло улыбнулась.

— Эри считает меня фейри.

— Правильно. Ты и есть фейри. Ген фейри — рецессивный, по крайней мере ведет себя очень похоже. Честно говоря, генетика мне не особо интересна. — Майлгенн пожал плечами. — Наши потомки либо люди, либо фейри, никаких половинок и прочих мутантов. Вот только по-настоящему способности фейри проявляются только в родном мире. Здесь — бледное отражение. Здесь много что по-другому.

— То есть волшебство было настоящее?

— Да. Настоящее было все, кроме тела. В Тейроне ты была галлюцинацией, сложной, плотной, но галлюцинацией.

Лиля опустила глаза, порозовела. Вспомнила своего Сакса, не иначе.

— А… Ты тоже фейри, да? А внешне это проявляется? Вот смотри: мы оба блондины, и кожа бледная.

— Конечно фейри. Светлый. Сама видишь, один фенотип. У темных другой: смуглые, темноволосые, яркие. До раскола различия были не так заметны, потому что кровь нередко смешивалась. Еще у фейри другая пластика. Ты, может, не обращала внимания, что двигаешься иначе, чем большинство людей. Тебе очень легко даются танцы и плавание. Еще наверняка любишь спать в воде, так ведь?

— В ванной почти всегда засыпаю, — призналась Лиля. — И плавать люблю, и гулять летом под дождем… а причем тут плавание?

— Светлые — дети Асгейра и водной стихии. Кстати, ты совершенно точно видела еще одного светлого фейри. Вадим Элин, помнишь? На дне рождения Владимира Лучникова.

— Элин? Это который меценат, да? Ага, помню, он симпатичный… а Ильясу почему-то не понравился. Ильяс — это...

— Я знаю, кто такой Ильяс, — оборвал ее Майлгенн.

Говорить о темном не хотелось, слишком велико было искушение рассказать Лиле все, как есть. Нормальное для светлого неприятие Ллировых сказок. Будь Майлгенн ребенком резонансной пары, как Элвуд, или будь у него самого темная половина, воспринимал бы ложь и недомолвки намного проще. А все равно нельзя — правда угробит проект зазря, все равно гармонию уже не восстановить.

— Он тоже фейри, только темный, потомок Ллира и огня.

— Ильяс — фейри? — переспросила Лиля и жалобно сдвинула брови. — Неправильно как-то…

Показалось, сейчас она заплачет, несмотря на жалей-траву. Проклятый сломанный резонанс! Знали бы, хоть догадывались о возможности — никогда их не тронули.

Всю правду говорить было нельзя, но и не рассказать ничего — тоже. Потому Майлгенн продолжил: в этом мире много потомков фейри, особенно среди ученых и художников. И немудрено, что Ильясу не понравился Элин, нормальная реакция темного на светлого. Слишком разные, чтобы запросто понять друг друга. Но бывают исключения — резонансные пары. Дар Отца Кирмета, который объединяет, усиливает и уравновешивает способности светлого и темного, дает обоим гармонию и… запнулся, хотел было сказать — и любовь, но вовремя одумался.

— …и понимание. Эта связь — навсегда, ее невозможно порвать. Даже со смертью.

— Наверное, это здорово, — задумчиво сказала Лиля, не замечая, что щеки у нее мокрые. — А вот у нас с Ильясом ничего не вышло.

На мгновение Майлгенн испугался, не поняла ли Лиля, что им и достался Дар? Но одернул себя: не с чего. Да и сломанный резонанс это совсем другое, он проявляется иначе. У Лили просто истерика, нормальная истерика, только заглушенная жалей-травой.

— Не всегда резонанс — сплошной пряник. Он бывает дружбой, а бывает — ненавистью. В любом случае он усиливает магию фейри, но эмоции и душевный комфорт, сама понимаешь, совсем разные.

— Как все это странно. — Лиля растерянно посмотрела на него и сжала виски пальцами. — Вот теперь мне точно кажется, что я сплю. Только не пойму, хороший сон или не очень.

— Ты сама решишь, хороший ли.

Вздохнув, Майлгенн допил остаток холодного кофе продолжил — о создании игры "Дорога домой" и тщательном отборе, позволяющем найти светлых фейри и помочь им вернуться в родной мир. Не всем, конечно же, лишь тем, кого мир принял, вот как тебя.

— В каком смысле, принял? — заторможено переспросила Лиля и снова заглянула в чашку, но кофе с травой закончился. И больше Майлгенн не наливал, а то в самом деле заснет суток на трое.

— В прямом. Твоя магия проснулась практически сразу, как ты туда попала. И тебе снится Тейрон, так ведь?

— Ну да. А я смогу найти Эри? — она засияла, подалась вперед.

— Сможешь. Только имей в виду, там прошло пятнадцать лет. И держись подальше от темных фейри и жрецов Асгейра. У темных в Тейроне свои интересы, а их методы не отличаются гуманностью.

Она нетерпеливо кивнула, потянулась к Майлгенну и схватила его за руку.

— А когда я смогу… уйти к Эри? — сжала пальцы, ногтями впилась в кожу. — Пожалуйста, Михаил, отправь меня сегодня же!

Аккуратно отцепив ее руку, Майлген уточнил:

— На миссию с полным погружением?

— Н-нет! — Она резко помотала головой, хлестнув себя по щеке концом небрежно завязанного хвоста. — Я хочу к Эри. Насовсем! Ты же сказал, что там все настоящее, значит — можно насовсем! Правда?

— Можно. Если ты уверена, не захочешь потом вернуться обратно — можно. Но это будет навсегда. Билет в один конец. Погоди! — он не позволил открывшей уже рот Лиле ничего сказать. — Я верю, что ты хочешь именно этого. Если через час ты не передумаешь — пойдешь в Тейрон.

— Не передумаю. Я тут с ума сойду. Уже схожу.

— У тебя час на витаминный коктейль и завещание. — Подмигнул ей и встал. — Пошли, подождешь в комнате отдыха.

Оставлять Лилю в таком состоянии не хотелось, но и ждать, пока действие настойки закончится, было нельзя. Переход в истерике опасен, Ллир знает, куда ее вынесет. Значит, надо поспешить.

Едва вернулся в кабинет, раздался звонок.

— Ты был прав, Элвуд, — сказал вместо приветствия. — Она уже готова. Ты в Самаре?! Ллир тебя… ладно. Справлюсь сам.

Наладить переход было делом быстрым, даже при том, что Майлгенн настроил время с точностью до часа. Может же он хотя бы сделать так, чтобы она вышла из холма именно тогда, когда там будет Сакс? Ей хотя бы не придется искать его по всему Тейрону. Само собой, это не отменяет отката для него, вмешательство в чужой резонанс им с Элвудом обойдется дорого. Но дело того стоит. По крайней мере, Майлгенн очень на это надеялся.

Лишь закончив настройку, снова включил селектор — мало ли, Лиле что-то понадобится… и тут же вскочил: из комнаты отдыха донесся мужской голос. Громкий и нервный.

— Черт, да что с тобой, Лиль? Ты сама на себя не похожа!

— Похожа. Просто я счастлива. Очень.

Она подняла глаза, накрыла его ладонь своей и погладила. Нежно, как гладила Тигра. Черт бы драл эту нежность!

— Почему ты ушла? Это все статья, да? И ты поверила этой чуши про журналы!

— Илья, — вздохнула Лилька и поцеловала его в бороду. — Ты очень хороший. Правда. Ты обязательно найдешь новую модель, и сделаешь гениальные снимки, и у тебя будут новые выставки… и вообще у тебя все будет хорошо. И у меня тоже. Так нужно. Иди.

Он не понимал, что она такое говорит. Какая, к черту...

— Какая, к черту, новая модель? — Он поймал ее за руки, притянул к себе. — Я люблю тебя!

— Илья, пожалуйста, уйди. — Она мотнула головой. — Мне нужно еще позвонить Насте и закончить кое-какие дела. Я все равно отсюда не…

Он не позволил ей договорить, закрыл рот поцелуем — она задохнулась, толкнула его в грудь. Отпустив ее губы, прижал к себе, так, что не пошевелиться.

— Ты с ума сошла! Тебе нельзя туда, они же вертят тобой, как куклой, ты же погибнешь там, Лиля, это дикое средневековье, а не прогулка в парке! Да подумай же сама, не бывает бесплатных чудес, чем придется платить за это твое счастье?!

Вздрогнув, Лиля снова толкнула его, подняла глаза. Уже почти осмысленные, а не фанатично-просветленные.

— Ты знал, да? Что там — настоя...

Ее оборвал грохот распахнувшейся двери. Ильяс обернулся, уже понимая — не успел.

Мужчина на пороге напоминал мистера Твистера: такой же белесый, холодный и чужой. На груди у него был бейджик "Михаил". Куратор Лильки. Той же породы тварь, что байкер-интеллигент.

— Лиле, ты готова? — И холодно кивнул Ильясу: — Илья Сергеевич? Вы не вовремя. Не нужно мешать игрокам. Тем более… — чуть слышно фыркнул, — в таком состоянии. Вижу, вы не слишком хорошо себя чувствуете.

В первый момент Ильяс не сообразил, с чего такая забота. А в следующий — его скрутила боль. Не слишком сильная, вполне можно было стоять и даже держать лицо, но до того знакомая… Черт. Черт. Эти твари могут вот так, запросто? И хотят, чтобы он отдал им Лильку?!

— Лиля, идем отсюда!.. — продолжить он не сумел, перехватило горло, в легких застрял раскаленный песок.

Тварь в дверях усмехнулась, а Лиля вывернулась из его рук и посмотрела с жалостью.

— Ты опять пил вчера, да?

Он помотал головой, заставил себя улыбнуться и, мысленно показав твари и боли фак, снова поймал ее руку и поцеловал пальцы.

— Я… люблю тебя, — выдавил почти беззвучно, голос совсем не слушался.

Боль скрутила так, что он едва не потерял сознание. Тварь отлично рассчитывала силы — оставила ему ровно столько, чтобы остаться на ногах. Подумалось, а как отреагирует Лилька, если тварь убьет его здесь? Все равно пойдет за крысоловом? Пойдет. Убедит себя, что ему совсем поплохело от пьянки — и уйдет.

— Идем, — Майлгенн кивнул Лиле и добавил для темного: — А вы поберегите себя, Илья Сергеевич. За здоровьем последите.

Лиля вышла первой. Не ответила, не обернулась. Майлгенн тоже не хотел смотреть на то, что сделал, но не мог себе позволить такой роскоши.