Интермедия (вместо эпилога)

Над дальним берегом Девьего озера догорал закат, изумительный, аметистово-палевый закат, каких не бывает больше нигде. На этот закат любовался сидящий на трухлявом бревне мужчина медвежьей стати, темноволосый, с двумя косицами на висках, в потертой дорожной куртке с медными бляхами. Рядом, на расстоянии вытянутой руки, лежал лук с натянутой тетивой, а на бедре висел длинный нож, почти меч, который обычно называют саксом. Казалось, путник расслаблен, полностью поглощен созерцанием заката и не замечает четверых головорезов, подкрадывающихся с поросшего березами пригорка. Троих с мечами и одного с луком.

Но вот пятого, лучника, что прятался за старой сосной вовсе с другой стороны, он и в самом деле не видел.

И не увидит, пока не станет поздно.

Майлгенн нахмурился, отвернулся от экрана и потер виски.

Он не мог понять, почему сегодня все идет наперекосяк. Еще вчера казалось, что тщательно продуманный план работает, но сегодня она снова вела себя так, словно резонанс не сломан — но этого не может быть! Резонанс ломается раз и навсегда, Безумный Бард доказал это со всей определенностью.

Взглянув на часы, Майлгенн снова потер виски и подумал: если откатом за то, что они с Лайном сегодня сделали, будет только головная боль — он вознесет хвалу Кирмету и сожжет в его честь целый стог шалфея и ромашки. Не жалей-трава, конечно, но Кирмету это не важно.

Ну, Лайн, ты где? Расчетное время — уже!

На экране тем временем заканчивалась драка. Не в пользу одинокого путника. Из головорезов полегли трое и один был ранен, но свое дело они сделали. Восемнадцатое покушение на главу Малой Канцелярии Тейрона увенчалось успехом. Лорд Мейтланд будет гордиться своей хитростью, и с гордостью прирежет оставшихся двоих исполнителей. А на тризне скажет проникновенную речь о великом тейронском герое, отдавшем жизнь за отчизну.

Люди!

Наконец, ожил телефон.

— Получилось. Она поверила, — сухо сказал Лайн. — Идет к остановке, собирается звонить.

— Проводи ее, — велел Майлгенн и нажал отбой.

Звонок Настасье он прослушал, кивнул сам себе и, убрав с экрана Девье озеро и тело тана Эллисдайр, проверил, где находится Ильяс Блок. Зеленый огонек на карте показывал, что темный фейри как раз на стройке, куда его послали ловить болотные огни. Что ж, еще час он потратит на замену колеса, затем его ждут англичане на выставке. А потом будет поздно.

Закрыв глаза, Майлгенн глубоко вздохнул и позвал:

— Свейл! У тебя осталась настойка?

Через мгновение на его виски легли прохладные ладони. Боль утихла, и потянуло в сон.

— Настойка тебе не поможет. Горе твое от ума, — грустно усмехнулась Свейл. — Спи. Я присмотрю за ним часик, если что — разбужу.

Навеянный Свейл сон в самом деле помог, в голове прояснилось и боль почти ушла.

— Она у Настасьи, — услышав, что ритм его дыхания изменился, сказала Свейл. — Пять минут как. И снова ничего не слышно.

Не открывая глаз, Майлгенн пожал плечами: с привычкой Лиле засовывать мобильный в самый дальний карман или на дно рюкзака он ничего поделать не мог. Ни он, ни даже Элвуд. Мелкие привычки, как ни странно, поддаются вероятностной коррекции хуже всего. Инерция — страшная сила.

Отпустив Свейл, он еще минут десять выжидал, давая Лиле и Настасье время обсудить единственного кандидата в убийцы и как следует перепугаться. Конечно, было бы куда удобнее следить за разговором, чем моделировать его, но здесь шанс отклонений настолько ничтожен, что можно его не учитывать. Можно было бы, если бы не проклятый Кирметом сломанный резонанс.

Когда разговор должен был дойти до логической кульминации, Майлгенн набрал Лилин номер. Сморщился от резкого звука из динамиков: жучок работает, да толку с него!

В динамиках послышались шаги, потом — дыхание… но на звонок Лиля не ответила.

«Ильяс?» — послышался голос Настасьи. Неправильный. На имени «Ильяс» она должна была злиться или пугаться, но никак не надеяться.

«Нет. — Лиля сделала паузу, повертела телефон в руках, и Майлгенн подумал, что сейчас снова спрячет в карман куртки. — Михаил Васильевич, из центра».

Эта реакция тоже была неправильной. Слишком равнодушной, словно Тейрон вдруг стал для нее неважен.

Что опять пошло не так?!

«В пень его. Звони Ильясу!»

Лиля несколько секунд молчала, потом твердо сказала:

«Я домой. По телефону о таком нельзя».

«Поговоришь с ним, позвони».

Как девушки прощаются, Майлгенн не слушал. Он уже набирал Лайна:

— Ты где?

Лайн был по-прежнему возле дома Настасьи, уверенный, что дело сделано.

— Ничего подобного. Они не поверили, Лайн! Лиле едет домой, разговаривать с темным. Со мной — не стала, не взяла трубку.

— Могу перехватить и привезти в центр.

— Не стоит, это уже крайние меры. Поезжай на выставку, проследи, чтобы темный не попал домой, пока…

— Понял, — не дослушав, Лайн отключился.

А Майлгенн откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Так было проще думать.

Что могло произойти такого, что Лиле усомнилась в вине Ильяса? Она ни с кем кроме Настасьи не разговаривала. Значит — Настасья? Странно и неправильно. При тех данных, что были у Настасьи, вывод должен был быть однозначным. Следовательно, у нее появились иные данные. Какие? Откуда?!

Такое впечатление, что против них играет мастер вероятностей класса Элвуда, не меньше. Но таких нет! Таких мастеров и в Хрустальном городе-то было — по пальцам пересчитать. Если только… но нет! Этого мастера вероятностей в Москве быть не может. Просто не может!

Майлгенн потряс головой, с трудом укладывая в ней новую и крайне неприятную мысль. Уложил — и оставил на потом. Обдумать, просчитать. Завтра.

А пока — мы еще пободаемся, кто бы там против нас не играл! Пободаемся и выиграем. Потому что иначе никак.

Второй раз Майлгенн позвонил Лиле через две минуты после того, как она вошла в квартиру темного, убедилась, что его нет, и попросила совета у кота. Кот, разумеется, ответил. Она, разумеется, не поняла.

— Слушаю, — сказала в трубку удивленно и растерянно.

— Здравствуй, Лиле. Приезжай в центр.

— Но… Михаил!

— Если ты хочешь увидеть Эри, приезжай сейчас же.

— Хочу, — наконец, решилась она. — Но мне надо…

— Тебе надо быть здесь. Сегодня.

Она секунду помолчала и переспросила:

— Я правильно вас поняла?

— Ты правильно меня поняла. У тебя два часа, не больше.

— Я буду, — твердо сказала она.

Дальше Майлгенн слушал, как она объясняет коту, что уходит, и печенку ей жарить некогда, вот придет Ильяс — и покормит. А ей пора, вот прямо сейчас, она только напишет… напишет…

Голос у нее сорвался, послышался звук сминаемой бумаги. Потом — шаги. Резкие, неровные. Шелест одежды. Затем мобильник сунули в карман, заскрежетали ключом, сбежали по лестнице — и, наконец, поймали машину и попросили:

— В Битцу.

Лиля вошла в его кабинет быстро, почти вбежала. Запыхавшаяся, въерошенная, с горящими глазами. Ничего общего с библиотечной мышкой полугодичной давности. Вот что значит — проснулась кровь фейри. Конечно, внешне она изменится только в Тейроне, и сможет толком пользоваться магией только там, но и уверенность в себе — немало.

— Здравствуйте, Михаил Васильевич… — начала вежливо, но тут же сорвалась и выпалила: — Почему сегодня?

— Потому что. — Майлгенн показал на монитор, где пока живой тан Эллисдайр сидел у могилы светлой фейри.

Лиле недоуменно посмотрела на экран, затем на Майлгенна: зачем мне показывают этого мужика? Но тут же вернулась к экрану, оторопела…

Узнала. Умница.

— Эри? — шепнула она, подавшись вперед, жадно всмотрелась, даже протянула руку к экрану. Наткнулась на кристалл. Вздрогнула: увидела наемников. Отшатнулась от стола, уставилась на Майлгенна безумными глазами.

— Они же его убьют! Он же лучника не видит, они его убьют, да сделайте же что-нибудь! Вы же фейри, вы же можете! Можете же, да?!

— Ты можешь. — Майлгенн перехватил ее руку, потянувшуюся к монитору. — Уверена, что хочешь туда? Вернуться ты не сможешь.

— Да!

Она не отрывала глаз от драки; пришлось нажать на паузу, пока второй лучник не выстрелил и тана Эллисдайра не убили. Лиле вскрикнула, перевела взгляд на него.

— Тогда не смотри дальше. — Майлгенн сжал ее руку и кивнул на дверь в комнату с камерой перехода. — Иди, ты успеешь.

Она кивнула, светло и безумно улыбнулась — и пошла к двери.

Майлгенн встал, чтобы пойти с ней и помочь с камерой, но замер, не сделав и шага.

Лиле открыла дверь.

А за дверью был закат над Девьим озером, прекрасный, аметистово-палевый, каких не бывает в Москве, и ветер. Этот ветер, пахнущий жалей-травой и родиной, влетел в кабинет, погладил старого светлого фейри по щеке — и улетел обратно. На родину, куда фейри не смогут вернуться до скончания Суши.

Наверное, Лиле что-то почувствовала: обернулась к Майлгенну, протянула руку, приглашая пойти вместе по дороге домой.

Он шагнул к ней, коснулся пальцев…

Не пальцев. Двери. Обыкновенной закрытой двери.

Только в руке откуда-то взялся цветок жалей-травы.

Майлгенн поднес ладонь к лицу. Вдохнул холодный горький запах. И улыбнулся. Цветок пах домом — домом, куда они обязательно вернутся. И если для этого надо, чтобы закончилась Сушь, ей придется закончиться.

— Элвуд! — позвал он мысленно. — Она ушла.

— Она ушла, а темный Ильяс остался, — ответил наставник вслух, заходя в кабинет, и бросил на стол Майлгенну толстую папку. — Изучай. Здесь все, что я сумел восстановить из исследований темного Гарея. У нас теперь фактического материала по сломанному резонансу — на три нобелевки хватит. А скоро станет еще больше.

— Умеете вы обрадовать, шеф, — вздохнул Майлгенн, подвигая папку к себе. — Кстати. Если я не ошибаюсь, Безумный Бард в Москве.

— Значит, выходной отменяется, — в тон ему вздохнул Элвуд. — Придется тебе…

Он замолк на половине фразы, насторожился, словно прислушивался.

Майлгенн тоже прислушался к своим ощущениям…

Да. Точно.

Кто-то снова открыл дверь в Тейрон. И если он правильно догадывается, кто — то медовый месяц Лиле с таном Эллисдайр окажется коротким. А о выходных в исследовательском центре придется забыть.