Интермедия

К восьми вечера головной офис ГК «Хрустальный город» пустел. Последней уходила секретарша директора — весьма эксцентричного господина, предпочитающего и работать, и принимать друзей в зимнем саду. Сад этот занимал добрую половину предпоследнего, двадцать седьмого этажа бизнес-центра.

— Доброй ночи, Ирина Пална, — не то поздоровался, не то попрощался с ней высокий, неопределенного возраста блондинистый господин, одетый в совершенно неподобающую визиту в солидную фирму майку-поло с растянутым воротом и обрезанные джинсы. Господин как раз вышел из лифта.

— Доброй, Михаил Васильевич.

Секретарша одарила господина профессионально-радушной улыбкой, предназначенной для vip`ов, и зашла в лифт. Вечерние дела господина директора ее не касались никоим образом, что было отдельно оговорено при приеме на работу, а лица и имена друзей господина директора она помнила, лишь находясь на рабочем месте — что было оговорено на том же собеседовании. Потому, выйдя из прохладного помещения в душную вечернюю жару, полную смога и гудков, секретарша напрочь забыла, с кем только что здоровалась, да и здоровалась ли вообще.

Войдя в зимний сад, Михаил Васильевич неуловимо изменился. Еще выпрямился, подобрался, походка стала не городской, четкой, а странно-скользящей. Он дошел до фонтана и низко склонил голову перед сидящим в глубоком кожаном кресле господином бесцветно-скандинавской наружности.

— Здравствуй, Элвуд.

Ответив на приветствие кивком, господин указал гостю на такое же кресло.

— Ты уверен в якоре, Майлгенн? — названный Элвудом выговаривал слова чуть тщательнее, чем обычно.

Михаил Васильевич, то есть Майлгенн, удивленно принюхался, еще раз внимательно глянул на хозяина и стоящие на бортике фонтана две бутылки коньяка, полную и полупустую: пил? Элвуд — и пил?!

— Я уверен полностью. — Опустился в кресло, несколько секунд помолчал и осторожно спросил: — У тебя появился повод сомневаться?

— В том, что просто не будет, я не сомневался ни минуты. Но чтобы так… — Элвуд криво усмехнулся, налил в два бокала до краев и один протянул гостю. — Похоже, мы прозевали то, что никак не должны были прозевать. Помнишь фотографа, который делал рекламу для центра? Как его, Илья Блок.

— Хм… Блок… — Майлгенн взял бокал, бездумно вдохнул резкий солнечный запах. — Разумеется, талантливый парень.

— Темная кровь. Мало того, они вместе. И в резонансе. — Элвуд отсалютовал бокалом и выхлебал залпом.

Гость пронес бокал мимо рта.

— Это не… Ничего подобного не случалось с исхода… — сглотнул. — Но откуда ты знаешь? Даже если самый слабый резонанс — это… И мы вмешиваемся?!

Элвуд нахмурился, отставил пустой бокал.

— Мы уже вмешались, много раньше. Поздно менять планы, тем более, ее потенциал проявился.

Майлгенн снова обхватил свой бокал ладонями, словно пытался согреть и склеить то, что они уже раскололи. Не подозревая, что творят, но это ничего не меняет. Все равно придется платить.

— Но откуда ты знаешь? Что резонанс? Прости, но ошибки быть не может?

— Я видел их вчера. Побеседовал с темным. Он явно что-то почувствовал, и, несмотря на наш разговор, они все еще вместе. Сейчас… — Элвуд глянул на часы, — на полпути в Крым. Ему хватило ума ее увезти.

— Но… почему? Если ты… Не может быть, чтобы он смог от тебя закрыться!

— Ллир его знает, смог или нет. Скорее резонанс частично скомпенсировал воздействие. Но, я думаю, у нас есть ощутимый шанс на практике проверить теорию о двойном якоре… — заметив недоуменно поднятую бровь Майлгенна, он пояснил: — А, ты не застал тех бурных дебатов, после исхода было уже неактуально. Если вкратце — можем поглядеть, как будет вести себя объект, которого равно притягивают якоря в обоих мирах. Некоторые теоретики утверждали, что в таких условиях переход невозможен. Проверить, само собой, не решились. Так что, Майлгенн, если мы в скором времени не предпримем более серьезных действий...

Элвуд замолк и потянулся налить себе еще: опьянеть ему все равно не удастся, но немножко почувствовать себя темным — вполне. Так, легкая анестезия совести. А Майлгенн, наконец, выпил — так же, до дна. И, протягивая свой бокал за добавкой, спросил:

— Ты уже знаешь, что нужно… предпринимать?

— Укреплять тот якорь, что ж еще. — Элвуд передернул плечами, отпил глоток и отставил почти полный бокал к пустой бутылке; Майлгенн последовал примеру, но выпил половину: пожалуй, пока хватит. — Нам нужны фотографии Сакса и ее музыка. Все, что она ему играла.

— М… а что пела — пойдет? Допустим, Ария.

Через четверть часа, составив примерный план, оба вернулись к коньяку. Элвуд хмурился, глядя в открытый ноутбук, Майлгенн кусал губу и что-то искал в своем бокале.

— Ты уверен, что иначе никак? — так ничего и не найдя в бокале, тихо спросил Майлгенн. — Слишком оно...

— Мне тоже жаль. Обоих, — так же тихо ответил Элвуд. — Но не устранять же его физически. Путь темных. К тому же, бесполезно.

Майлгенн вздохнул, поболтал коньяк в бокале, снова вздохнул.

— Если б мы могли просто оставить их в покое...

Элвуд ничего не ответил. Он смотрел на горящие ленты дорог и вспоминал своего учителя, светлого Айдана, и его фамилиара — рысь по имени Мэб. Она умерла от старости в двадцать шесть лет, а он — в тот же день. Потому что не смог пережить смерти своей темной половины во второй раз. А самому Элвуду так и не довелось встретить своей резонансной пары — ни до исхода, ни тем более после. Наверное, к счастью.