Глава 13.

— Дарла? — ошеломленно выдохнул он, протягивая руки вперед и всматриваясь в лицо девчушки, в короткие косички, взлетавшие в воздух в такт движенью. — Это ты?

— Юджин! — вихрем налетела она, больно ударившись в грудь подбородком — и расплакалась.

— Что ты, маленькая? — присел юноша, обнимая сестру и чувствуя, как предательски дрожит голос. Она всхлипывала и только крепче прижималась к нему. Он баюкал ее и гладил по голове, пока не опомнился: — А где папа с мамой? И младшая?

— Папа, — зарыдала девчонка пуще прежнего и, ухватив его за руку, потянула за собой, сначала медленно, потом быстрее и быстрее, пока они не побежали. Дарла вела его в середину барака, где суетились, собираясь, люди. Впрочем, насколько Юджин мог судить, особенно им паковать было нечего.

Сестра вела его сквозь толпу и темноту к дальней стене. Через грубо сбитые доски пробивалось солнце, разделяя мир на черно-белые полосы. На земле лежал человек с перевязанной грудью и хрипло, болезненно дышал. Дарла остановилась над ним, до боли стискивая ладонь юноши. К ним обернулась женщина, в которой Юджин с трудом узнал мать: столь мало вокруг было света, столь изможденным казалось ее лицо. Она ничего не сказала, только улыбнулась устало, и юноша увидел за этим бессонные ночи, полные тревоги, глухое отчаянье их негаданной беспомощности, когда каждый болезненные вдох отца растравливал рану. Она ведь могла помочь. Раньше. Но не сейчас. Юджин не видел тут даже колодца, воды, очевидно, было мало, а та, что была доступна, никуда не годилась. И он стал на колени рядом с отцом, взяв ладони его в свои, и поднимая, пробуждая внутри ту необычную, звонкую силу лесного источника...

— Нет, — легла на плечо тяжелая рука Листа. — Нет времени.

Он был прав, тысячу раз прав, но как мог Юджин оставить все так? И как доставить отца в лагерь Марка, если уж на то пошло?

— Собирай своих, — скомандовал Лист, словно прочитав его мысли. — Я довезу.

— Резкое движение может убить его, — вскинулась мать.

— Промедление может убить нас всех, женщина, — жестко ответил Лист. — У тебя есть дети. Позаботься о них. Здесь ты все равно ничем помочь не можешь.

— Да, — горько сказала она, переменившись в лице. — Ничем.

Дарла испуганно прильнула к ней.

— Где Ами? — встревожено спросила мать. — Я же просила тебя присматривать за ней.

— Я… — сжалась в комок Дарла, ожидая взбучки, но мать уже развернулась и шла через барак, громко выкрикивая имя младшей дочери. Старшая кинулась за ней следом.

— Вот и хорошо, — кивнул Лист. — Мы здесь и сами управимся.

— Нужны носилки, — сказал Юджин. — Скачку в седле он не переживет.

— Я что-нибудь подыщу, — вздохнул Лист.

На короткое спасибо он, казалось, не обратил ни малейшего внимания, быстро растворившись в толпе. Юджин смотрел в спину Листу и неприятная мысль закрадывалась в его голову. Словно бы тому много проще было бы дать, а то и помочь его отцу умереть, чем рисковать, организовывая перевозку. Но этого нельзя допустить.

Он медленно опустился на колени перед отцом. Лист, с одной стороны, прав: времени на серьезное вмешательство сейчас нет. Но оставить все как есть смертельно опасно. Укрепить, усилить и зафиксировать состояние — вот и все, что ему сейчас нужно. И теперь главное: понять, как это можно сделать.

«Великая Мать, прошу, не оставь меня. Каждый удар моего сердца будь со мной.»

Ему было страшно. До дрожи в руках и коленках. Что-то в животе сжалось в тугой узел и болезненно ныло. Ведь все они, утратив связь с Источником, владели целиком собой и своим телом. Он, Юджин, смог помогать другим только потому, что научился уподоблять чужое тело своему собственному. Отец может то же самое — и чуть больше. И если он сам не справился со своей раной — смеет ли Юджин надеяться на удачу в этом? «Бывает, — сказал в его памяти голос деда, — что в ручей падает большое дерево. Течение замирает, вода не в силах обойти препятствие. Нужно ли обвинять Источник в слабости или сомневаться в своих силах? Нет. Только убрать дерево. Остальное поток сделает сам.»

Получится или нет, а попробовать он обязан.

Влага подземного источника, пропитавшая его тело, через ладони перетекала в отца, словно волшебным фонарем высвечивая происходящие в нем процессы.

От того, что увидел, Юджин силой заставил себя не отшатнутся. Позвоночник — опора жизни, опора тела — был сломан. И в отблесках чужой памяти он слышал крик и глухой треск дерева, от которого не успел убежать. Удар пришелся по спине справа. Треснули, ломаясь, ребра, и позвоночник вбило вглубь тела. Осколки костей ранили легкое и печень, а сердце упрямо билось. Другой уже был бы мертв, но Тим Льюис не дал себе сорваться в смерть. Только сил на то, чтобы вернуть все как было, у него уже не оставалось.

Итак, позвоночник. Других повреждений хватало, но это — самое серьезное. Десятки разных тканей, сотни и тысячи сложнейших связей, многие из которых оборваны. Связей, которые Юджин толком не понимал, потому что ни отец, ни дед никогда не допускали его к столь тяжелым больным. Отчаянье, темной волной поднимавшееся из глубины души, твердило простое и страшное: он не знает, что делать. А значит, не сможет помочь. Но… оставить все как есть? Дать отцу умереть здесь или рискнуть на перевозку, которая — сомнений уже не оставалось — окончательно добьет его, разрушив хрупкое равновесие, еще удерживавшее в нем жизнь? Ответ, поднявшийся из глубины сознания, был однозначен: «Нет.» Этого нельзя допустить. Нужно что-то делать. Но — о Великая Мать, что же?

«Убрать дерево. Остальное поток сделает сам,» — то ли вспомнил, то ли проговорил себе юноша. Надежда крохотная, как пламя свечи в бурю, загоралась в его душе и он берег ее, прикрывая всем телом. Отец еще жив. Он борется. Но не может исправить все. И дело его, Юджина, помочь, подтолкнуть немного в правильном направлении. Поставить на место сломанные и выбитые кости. Попробовать восстановить оборванные связи. Так или иначе, у него есть восхитительный ориентир: свое собственное тело, по образу и подобию того, что лежит сейчас перед ним. Нужно торопиться. И молится, что этого окажется достаточно. Что дальше отец справится сам — или доживет до того момента, когда Юджин сможет не оглядываясь на время заняться его состоянием основательней. И прочь червя сомнений, нашептывающего, что отсутствующим знаниям взяться негде. Он поговорит с мамой. Он поделится с ней своим секретом. Вдвоем они что-нибудь да придумают. Но это все после, а сейчас нужно отринуть лишнее и просто сделать то немногое, на что он способен.

Юджин чувствовал податливость чужого тела. Никогда еще вмешательство не проходило так легко и быстро, и никогда на него не было так тяжело решиться. Кости плавно шли вглубь, выбитые сегменты становились на место. Юджин скреплял разломы ребер — это было знакомо, привычно и могло помочь удержать позвонки на месте. Предстоящая дорога и тряска пугала его, но тем быстрее и старательней он работал. И заставлял себя не спешить, остро осознавая цену ошибки. Позвонки с хрустом становились на место. Он ловил и соединял разорванные рукава сияющих золотом рек — основу основ, русло ручья, возможность взаимосвязей между всем, существующим в теле. Слишком сложно, чтобы разобраться на бегу. Но Юджин надеялся, что простого сближения и сращивания тех немногих сегментов, в правильном совмещении которых он был уверен, даст отцу возможность дальнейшей работы с собой. Он вслушивался себя, стараясь понять получше структуру собственной основы жизни и не позволял себе переживать чрезмерно. Нет, сознание должно быть широким и чистым. Оно вместит и заметит все, что может взять, а остальное останется в воле богов. В конце концов, даже под присмотром деда люди уходили из жизни, случалось и такое. Он обязан сделать все, на что способен. А после — молится и ждать. Но сначала сделать. И он сращивал разорванные сосуды, идущие через позвоночник, он восстанавливал разрушенное единство мышц и сухожилий — всего, что могло бы удержать столб жизни в правильном положении, он...

Понял вдруг, что лежит на земле, в стороне от отца, от него отдельно. Щека горела, и он с удивлением прикоснулся к ней кончиками пальцев.

— Я же сказал: на это сейчас нет времени! — прогремел сверху голос Листа, тут же обернувшегося к двум незнакомым людям в грязных одеждах: — Грузите. Осторожно.

«Он, — удивленно подумал Юджин, — ударил меня?».

Мать стояла рядом, держа за руки Ами и Дарлу, но не сказала ни слова, и Юджин почувствовал себя обманутым. Нет, он вполне мог ожидать подобных поступков от Листа. Но не от нее.

— Леди, — сказал Лист, обращаясь к матери. — я нашел вам лошадь. Одну из дочерей возьмите с собой, вторую повезу я.

Тима Льюиса, иссиня-бледного в неясном свете бараков, тем временем погрузили на носилки и понесли вперед.

— Если он умрет в пути… — хрипло выдохнул Юджин невнятную угрозу. Слова давались с трудом. Лицо болело.

— Скажешь мне спасибо, что только он один, — отрезал Лист. — Вставай.

«Где-то я уже сталкивался с такой манерой счета...» — грустно подумал юноша и встал. Собственно, ничего другого ему и не оставалось.

Дарла, вырвавшаяся от матери, крепко ухватила его за руку.

Они шли к широкому зеву ворот, куда втягивались вереницей многие другие люди. Лагерь шумел и стремительно пустел. Юджин отметил, что у людей, ведущих за руку детей и помогающих старикам, почти не было вещей, хотя он явственно помнил, сколь нагруженными они уходили из дому. «Кто-то на этом разбогател,» — с горечью отметил он.

Лошади ждали их за стеной лагеря. Под руководством Листа носилки закрепили между двух коней. В свете солнца отец казался не столь отчаянно плох, как это виделось юноше в бараках, но он не мог решить, отнести это небольшое улучшение на счет своей помощи или смены освещения.

Лист помог маме сесть на одного из коней связки и усадил перед ней Ами. Дарла, которой он протянул было руку, испуганно отпрянула и спряталась за спину Юджина.

— Я поеду с братиком, — чуть слышно пролепетала она оттуда.

— Тем лучше, — пожал плечами Лист и добавил, обращаясь к юноше: — Поспеши.

Тревожный взгляд его серых глаз непрестанно обшаривал окрестности, руки он держал поближе к поясу с оружием, готовый в любую секунду выхватить и применить что-то из своего убийственного арсенала. «Кажется, он заметно нервничает,» — с удивлением отметил Юджин и безропотно влез в седло. Нога с трудом протиснулась в стремя между лошадиным боком и ношами с раненным, и Юджин еще пытался устроиться поудобнее, когда Лист посадил ему за спину Дарлу и цепкие руки сестры обхватили его сзади.

— Вперед!

Хмурое лицо Листа навевало неприятные мысли, но у юноши не было времени их думать. Вместе с матерью, тоже не лучшей в мире наездницей, они пытались заставить лошадей двигаться ровно, быстро и в такт, но звери, не привыкшие ходить в связке, тянули ноши в разные стороны. Отца трясло, и вместе с ним прыгало сердце в груди Юджина.

Лист вел их слева от вереницы людей, и, как показалось Юджину, не прямо к лесу, а существенно забирая в сторону. Он, умелый наездник, кружил вокруг их неловкой группы, то выезжая вперед, то отставая, чтобы догнать снова. И сколь ни волновала юношу судьба отца, он то и дело ловил себя на осторожных взглядах в сторону их беспокойного спутника. Но момент, когда все изменилось, пропустил.

— Быстрее, — крикнул Лист, и подхлестнул их коней. Юджин еле удержался в седле, когда лошадь под ним сорвалась в галоп. Дарла до боли вцепилась в его бока, но это скорее порадовало: сестренка тут, не сорвалась вниз. Чуть выровнявшись и с удивлением отметив, что кони в связке пошли более слаженно, юноша попробовал оглядеться, но конь Листа и его массивная фигура перекрывали обзор.

А потом грянул выстрел, за ним еще один, и еще — нестройная канонада залпов заполнила воздух. И за Листом, вырвавшимся чуть вперед, Юджин увидел черные точки всадников. Они неслись на растянувшуюся цепочку беженцев, и там кто-то падал, вскрикнув, а остальные бежали к лесу, но ясно было, что им не успеть.

Эти люди, с ужасом понял юноша, были живым щитом между ними и налетчиками. А могло быть наоборот.

Откуда взялась эта группа вооруженных всадников? И неужели все там — обречены?

Испуганные кони летели быстрее, чем Юджину казалось возможным. Ветер свистел в ушах, земля под ногами превратилась в размытое желтое полотно, и все силы уходили теперь на то, чтобы не вывалится из седла и мельком проверять, не развяжутся ли вдруг впопыхах затянутые веревки, крепившие ноши с раненным отцом к лошадям. Юноша слабо представлял себе, что сможет сделать, если его страхи вдруг оправдаются, но пока все держалось.

Сожаления о людях, чьи страдания отвлекают врагов от его семьи, оборвались со свистом пуль, проносившихся совсем рядом. Налетчики, конечно же, заметили их тоже. Юджин лишь с удивлением отмечал, что никто из них пока не ранен, и отчаянно молился, чтобы так было как можно дольше.

Воздух вздрогнул от слаженного залпа. Болезненно заржали кони. Но с их маленькой группой все было в порядке. Вслед за первым прозвучал второй залп. Осторожно оглянувшись — Лист чуть отстал, — Юджин увидел группу людей, выехавшую из лесу наперерез налетчикам. Краем глаза отметил он и значительно поредевшие ряды тех, что минуту назад так свободно расстреливали убегающих.

— Быстрее! — гаркнул, догоняя их, Лист, и юноша судорожно ударил коня в бока.

Пули теперь свистели в стороне, где бой завязался между двумя вооруженными группами людей. Лес был все ближе. Движения они не замедляли.

«Как мы пройдем сквозь него? Такой широкой связкой?»

Мысли рвались и путались.

И все же въехав в лес они сдержали бег коней.

— Вперед! — подгонял их поминутно оглядывавшийся за спину Лист. С оружием наготове, он ехал замыкающим.

Кажется, никогда еще Юджин не слышал это слово так часто, как сегодня. И не сказать, чтобы сожалел об этом. Уже скорее по привычке бросив взгляд на крепление носилок он заметил, что одна из петель растянулась и вот-вот развяжется.

— Стой, — крикнул он матери, натягивая уздечку и попытался было соскочить на землю, но нога застряла между конским боком и держаком носилок. Тогда юноша попытался затянуть веревку с того места где сидел, но получалось это плохо.

— Пусти, — сказал неожиданно приблизившийся Лист и когда Юджин удивленно отодвинулся, перевязал крепление быстро и крепко, а затем проверил остальные. Два держали хорошо, третье начинало расшатываться, и Лист затянул его тоже.

— Спасибо, — сказал ему юноша, пораженный тем, что вместо нагоняя получил помощь.

— Не медли, — отозвался тот, запрыгивая на коня.

«Что ж, — подумал Юджин. — Ответ был ожидаем». И все же, подгоняя лошадь, он улыбался и думал о том, что Лист не такой уж плохой человек, как ему показалось.

Отец, казалось, спал. Он не выглядел ни измученным, ни умирающим, и это тоже поднимало настроение.

Где-то позади грянул залп и, не сговариваясь, они пустили коней быстрее. Бой невдалеке торопил много больше, чем все окрики Листа вместе взятые.

В другой ситуации Юджин вел бы коня шагом, а то и под уздцы, но теперь он лишь судорожно оглядывался, осознавая, что отдается во многом на волю зверя и случая. Они двигались много быстрее, чем юноша полагал разумным и возможным, но явно недостаточно скоро. Тогда Лист обогнал их и помчался впереди, выбирая дорогу.

С полчаса прошли в напряженном молчании. Потом Ами, взъерошенным птенцом сидевшая перед мамой, тихонько попросила о чем-то.

— Потерпи, дорогая, — ответила мама единственный раз, в самом начале ее длинных жалоб и дальше молча баюкала ребенка на руках.

Звуки боя начали отдалятся. Кони шли уверенной рысью и хотя Юджин не узнавал дорогу, ему казалось, что до места осталось совсем недалеко. Да, пусть выехали около полуночи и ехали до рассвета — они двигались медленно в темноте, так, чтобы ни люди, ни животные не покалечились и по возможности не устали. Сколь быстрее мчатся они сейчас? Вдвое? Втрое? Значит, яры, где прячется Марк, не так уж и далеко от города? Может ли быть такое?

— Как ты, Дарла? Не устала?

В ответ сестра лишь еще крепче прижалась к его спине. И от этого почти забытого тепла прикосновения до боли защипало в глазах, так, что он изо всех сил заморгал, стараясь прогнать слезы и улыбнулся. И не смел пошевелится, чтобы не прогнать это чудесное ощущение.

— Скоро, — сказал он то ли сестре, то ли отцу, то ли самому себе.

Скачка продолжалась, отнимая почти все внимание и силы. Он потом вспоминал это как один миг тотального напряжения и попыток уследить одновременно за состоянием отца и тем, не развяжутся ли веревки снова, направлением движения лошадей, которое нужно было вовремя подправить, проверкой, крепко ли сидит сестра за его спиной, держится ли мама с Ами на руках, тем, чтобы не отстать от Листа и время от времени оглядываться назад: нет ли там погони?

Когда они наконец остановились, он не понял по началу, что произошло.

— Слазим, — скомандовал Лист. — Опасный участок, лошадей тут лучше вести в поводу, — и, обернувшись в его матери, пояснил: — Входим в яры. Мы почти на месте, леди.

— Спасибо, — устало прошелестела мама. Она передала ему Ами и спешилась сама.

— Осторожно, Дарла, — сказал Юджин. — Я спущусь и помогу тебе, хорошо?

Сестра не ответила, но руки, державшие его всю дорогу, разжались и юноша аккуратно спрыгнул вниз. От долгой скачки в неудобном положении левая нога затекла, но он старался не обращать на это внимания, зная, что дрожь и покалывание скоро пройдут. Бережно он опустил сестру на землю.

— Спуск узкий, — пояснял тем временем Лист. — Коней будем сводить вниз по одному, а затем пронесем носилки.

Юноша молча кивнул, а мама встала между лошадьми в головах носилок, крепко перехватив поручни. Лист принял это как само собой разумеющееся и начал споро отвязывать крепления, а Юджин поспешил подхватить другой край носилок.

Ами же, чуть побродив по поляне, целеустремленно двинулась в сторону кустов.

— Не уходи далеко! Здесь опасно, — крикнула ей мама и, обернувшись, попросила Дарлу: — Присмотри за ней.

Лист тем временем отвязал передние крепления и перешел к задним. Через минуту они осторожно опустили носилки на землю, а затем отнесли их в сторону от лошадей.

— Хорошо, — ободряюще отметил Лист. — Я иду первым, леди, вы за мной. Дарла, — обернулся он к сестре, выводящей малышку из кустов, — сможешь свести вниз лошадь?

— Конечно, — хмыкнула она, слегка обиженная, что такой вопрос вообще мог возникнуть.

— Тогда идешь третьей. Юджин, остаешься с отцом. Оружие наготове. Я вернусь и мы вместе отнесем его вниз. И следи за обстановкой! — прямо, требовательно посмотрел он в глаза юноше. — Раненого осмотришь уже внизу.

— Обещаю, — отозвался Юджин. Как ни хотелось ему поскорей проверить состояние отца, он принимал разумность распоряжений Листа.

Тот посадил Ами на лошадь, которую должна была вести мама, и первым начал спускаться по обрывистому склону вниз.

Юджин, честно доставший револьвер и проверивший его на всякий случай, сидел на корточках возле отца и наблюдал, как они друг за другом исчезают в зарослях ольхи. И должен был признать, что никогда не подумал бы искать здесь какой либо проход, да и вряд ли счел бы узкую промоину от дождей годной тропой для спуска. Впрочем, в том, что все благополучно окажутся внизу, он не сомневался ни секунды, хоть и не понимал толком, когда и как зародилось его странное доверие к белокурому хмурому спутнику. В любом случае, как юноша уже выяснил на собственном опыте (тут пальцы неосознанно тянулись к щеке, прикосновения к которой все еще отдавали болью), спорить с Листом дело хлопотное и рискованное, а поводов сомневаться в его решениях пока не было.

Юноша медленно оглядел полянку и встал. Прошелся от края до края и снова вернулся к отцу. Вокруг пели птицы, еще не улетевшие на зимовку. Не по-осеннему теплое солнце пробивалось сквозь частично пожелтевшую листву, и все это место дышало таким покоем, что хотелось вытянуться, прикрыть глаза и лежать в траве, позволив мыслям улететь куда-то далеко-далеко, где совсем не слышны их тревожные голоса...

Нет, не сейчас. Юджин встряхнул головой и прислушался. Вдали стучали копыта. Кто-то приближался. Еще один беглец, как они? Эта мысль казалась ему наиболее вероятной, тем не менее он встал и крепко сжал в руке револьвер. Не то чтобы он думал о возможности его применения, нет, но рядом лежал раненый отец и как назло именно сейчас широкая спина Листа была далеко. Юноша рад был, что он с мамой и девочками, но в горле неожиданно пересохло.

Хрипящий, полузагнанный конь ввалился на поляну через кусты. Его всадник, прижимавший ладонь к окровавленному боку, оглядел пространство мутным взглядом.

— Волзед? — хрипло спросил он.

— Нет, — честно ответил юноша. — Юджин.

— Жаль, — выдохнул тот и поднял ружье.

«Это что, был пароль?» — дыхание замерло в груди. Он ответил неправильно, это очевидно. Мог ли этот раненый человек быть кем-то из жителей оврагов? Юноша ничего не слышал ни о каких паролях, да и понятия не имел, кто такой Волзед, если это, конечно, имя. Только вдруг ему забыли об этом сказать, целиком положившись на Листа? Мог ли тот умолчать о важном? Юноша сомневался, но решил проверить на всякий случай.

— Может быть, Марк? — осторожно переспросил он.

— Ха! — зло выдохнул всадник, и глаза его нехорошо вспыхнули, а дуло ружья повернулось к Юджину. Силы, чтобы удержать столь тяжелую вещь правильно у человека уже не хватало, дуло ходило из стороны в сторону, но от этого становилось еще страшнее.

«Значит, — похолодев, осознал юноша, — все-таки враг». Непривычное слово жгло сознание, как отрава.

— Послушай, — максимально спокойно и внятно сказал юноша. — Ты тяжело ранен. Я целитель. Я могу тебе помочь.

Он хотел быть убедительным, но слышал сам, что от напряжения голос его стал резким и неприятным. На миг ему показалось, что во взгляде собеседника проскользнула отчаянная надежда — он хотел, очень хотел бы поверить, но...

— С револьвером? — криво усмехнулся тот, словно вспомнив что-то страшное. — Знаю таких.

Юджин посмотрел на оружие в своей руке.

«Что ж, пришло время выбирать?»

Впрочем, сомнений у него не было. Подняв руки ладонями вверх, он отбросил револьвер в сторону, проверив, правда, перед этим, что курок не взведен, и помолившись, чтобы оружие не выстрелило.

— Я действительно целитель, — сказал он, поймав удивленный взгляд всадника. — Поэтому рядом со мной раненый, — Юджин указал на отца. — И поверь мне, я хочу и могу тебе помочь.

— Вот даже так? — надежда на лице человека боролась с отчаянием.

— Если нет, ты, скорее всего, скоро просто истечешь кровью.

Всадник вздрогнул, словно эти слова напомнили ему о чем-то страшном.

— Нет, — четко выговорил он.

«Решение принято. И оно не в мою пользу,» — успел подумать Юджин, зачарованно глядя, как дрожащая рука нашаривает спуск. Его собственный револьвер лежал близко и недосягаемо. Будь он еще в руке — он успел бы выстрелить. Но, — потрясенно понял юноша, — о сделанном выборе не жалел. Целитель или убийца. Он не хотел быть и тем, и другим. «Стоит ли броситься на отца? Спасет или подставит его это?» — он еще думал, зажмурившись, когда прозвучал выстрел.

Но пуля прошла мимо.

— Ты и правда сделаешь это для меня?

Звук голоса настолько потряс Юджина, что ему потребовалось несколько секунд на осознание сказанного.

— Да, — ответил он, открыв глаза.

Всадник мешком сидел на коне, тяжелое ружье было опущено.

— Я же враг.

«Да, — подумал Юджин. — Я знаю.» И спросил сам себя, относится ли он к этому человеку, как к врагу? Пуля не задела отца. Криков снизу не слышно. Он всмотрелся в лицо собеседника и поразился тому, насколько тот молод и бледен. Не старше его самого, правду сказать.

— Ты человек, — ответил юноша, надеясь, что тянул не слишком долго. — Ты ранен. А я хочу и могу помочь.

Юджин по лицу видел, что не убедил, только никак не мог найти, что стоит добавить. Но всадник хотел, чтобы его уговорили, и давал подсказки.

— Неужели, — сглотнул он, — тебе этого достаточно?

— Я целитель, — повторил юноша. — Я не могу и не хочу иначе.

Тяжелое ружье тем временем выскользнуло из ослабевших пальцев раненого и с глухим стуком упало на землю.

— Я не знаю никаких секретов, — проводил тот его беспомощным и испуганным взглядом. — Рангом не вышел. Меня, — судорожно сглотнул он, — бесполезно пытать.

— Да я и не собираюсь, — начал было Юджин, сделав осторожный шаг к всаднику. Оружия в руках у него он не видел — но мало ли что?

— Стой, — четко скомандовал за спиной знакомый голос с металлическими нотками. Юноша удивленно обернулся и замер. Лист, стоявший на самом краю поляны, держал револьвер двумя руками и глаза его горели недобро. — Руки вперед и вверх. Дернешься — получишь пулю между глаз. Я не промахнусь.

— Вот как… — потрясенно выдохнул всадник, и лицо его стало белым, как мел. Но команду послушно исполнил.

— Лекарь, подойди и сними с него пояс.

Юджин смотрел в глаза человеку на коне и видел там тоскливую обреченность. И в этот момент ему стало отчаянно интересно, промахнулся тот случайно или осознанно. И зачем вообще было стрелять? Нервы сдали или палец соскользнул? Он обшаривал глазами поляну, но трава и опавшие листья хорошо скрывали следы.

— Лекарь, я к тебе обращаюсь, — повторил Лист, и в голосе его юноше почудилась угроза. Тогда он сглотнул и пошел вперед.

На поясе у всадника висел нож. Юджин снял его и отшвырнул в траву. И понял, что не отваживается поднять взгляд и посмотреть в лицо этому человеку. Так, словно он, Юджин, виноват. Словно он его предал. Осознать это было странно и страшно.

Юноша стоял так близко, что видел, как судорожно вздымается грудь за окровавленной курткой и все вдруг стало понятно и просто. Он протянул руки вперед и приложил ладони к ране. Воды подземного источника, что вобрал в себя ночью, он отпускал в это измученное тело.

— Вот несет Госпожа кувшин с водой. А вода в нем — жизнь человеческая...

Слова давно заученного заговора привычно слетали с губ и Юджин видел, как золотистой волной ответа они расходятся по телу раненого.

— Лекарь! — взъярился Лист. — Что ты творишь!

Совсем недавно такой тон спутника заставлял юношу втянуть голову в плечи и испуганно озираться, но теперь это не имело значения. Все, чем он был — это звуки заговора и волны океана.

Он не мешал с этим человеком кровь. Это казалось ненужным. Словно вода подземного источника, которую он носил внутри, изменилась, вобрала в себя часть его естества, и этого было довольно. В глубине тела незнакомца, уткнувшись носом в ребро, сидела пуля, пробившая себе дорогу сквозь печень, и Юджину стоило немалых усилий вытянуть ее оттуда. Потом он замыкал и сращивал. Это было почти как с Марком, только легче, потому что рана свежая, и не надо чистить кровь. Целитель возвращал воду жизни в отведенные ей природой русла, сводил воедино разрывы в сосудах и тканях, восстанавливая то, что раньше было целым, а потом убирал лишнее.

Исцеление, как отмечал он с удивлением, давалось ему все легче и легче.

— Ну ты даешь, — прокомментировал Лист, когда он закончил.

Юджин поднял на него непонимающий взгляд, удивленный и благодарный, что его не прервали. Впрочем, он так и не отважился спросить, с чего бы.

Всадник спал, склонившись к шее коня. Животное выглядело порядком измученным, колени его дрожали.

— Теперь придется забрать его с собой, — в голосе воина звучало глубокое удовлетворение, что отнюдь не вязалось с жестким выражением лица.

Лист ловко скрутил руки спящего за спиной, связав их его же поясом. Потом привязал коня к ближайшему дереву.

— Идем, отнесем твоего отца вниз. Потом я схожу за этим.

Юджин кивнул и вдруг испуганно добавил:

— Не убивай его. Пожалуйста.

— Вот уж нет, — хмыкнул Лист. — Пленные ресурс ценный. Ими не разбрасываются.

— Ты же не будешь его пытать, правда? — спросил целитель, вспомнив страхи раненого.

— Нет, — покачал головой Лист. — Я не получаю удовольствие, мучая других. А этот человек лично мне не сделал ничего, чтобы заслужить такое наказание. К тому же, — после паузы добавил он, — все, что знает, он расскажет Марку и так.

— То есть, — похолодел Юджин, — пытать будет Марк?

— Ему, — покачал головой воин, — не нужны столь грубые методы.

Тут взгляд Листа упал на отброшенный юношей пистолет.

— Подними.

— Нет, — твердо сказал Юджин. — Мне это не нужно. Может быть, — поспешно добавил он, — тебе эта вещь пригодится больше.

— Это не дело, — строго сказал Лист, — разбрасываться оружием.

Он подобрал револьвер, а так же нож и ружье всадника. Уважительно хмыкнул.

— Надеюсь, — заметил он, глядя прямо в глаза юноше, — ты понимаешь, что был на волосок от смерти? Рассчитывать, что такое везение повторится — безумие.

Юджин невразумительно пожал плечами и смолчал.

— Идем, — вздохнул Лист, двинувшись в сторону носилок. Он перехватил ручки переднего края, и юноша поспешил занять свое место у ног отца.

Вниз шли молча.