Глава 2.

— Сеймор, Ганс Бенедикт. Мой отец из Штерна был, знаете ли… — худощавый мужчина среднего роста неловко улыбнулся и протянул руку дяде Тэду. — А вы, мастер?

— Хаммер, — тот схватил и пожал его ладонь так крепко, словно этот жест разбил сковывающие чары и вернул его к жизни. — Тэд. Мой племянник Юджин Льюис.

— Очень приятно, — отозвался Ганс, пожимая руку юноше. Его ладонь оказалась неожиданно горячей, а улыбка — располагающей. — А вы, молодые люди?

— Крис Гьюрд, — сказал старший и замолчал.

— Гавел, — сглотнул провинившийся. — Гьюрд.

Мастер Сеймор пожал руки им обоим, и Юджин последовал его примеру.

— Нам пора, — твердо сказал дядя Тэд. — Не будем терять времени.

Он начал быстро углублялся в лес, и остальные последовали его примеру.

Шли долго. Мимо проплывали черные силуэты кустов и деревьев, под ногами хрустели ветви. Тоненький язычок пламени в лампе Юджина дрожал и дергался, будто хотел вырваться и сбежать. Резкая перемена от скрытности к демонстративности сделала всех молчаливыми. Дядя Тэд освещал путь высоко поднятым фонарем. За ним двигались остальные. Напряжение нарастало с каждым шагом вглубь леса. Хотелось бежать, но тяжелый заплечный мешок сковывал и придавливал к земле. Сбросить его юноша не решался, памятуя, сколько необходимых вещей в нем хранится. Он неуклюже торопился, оступаясь тем чаще, чем стремительнее старался двигаться.

— Тихо, — поднял руку дядя Тэд и остановился.

Маленький отряд замер, вслушиваясь в невнятный далекий гул.

— Всадники.

— Гасите лампы! — испуганным шепотом выкрикнул младший Гьюрд.

— Нельзя, — покачал головой Сеймор. — Мы приманка, забыл?

Юджин представил себе длинную цепочку людей, движущихся к реке. Свет должен гореть — вдруг те, далекие, еще не определились с направлением? Но… надо же что-то делать!

— Побежали! — сбросил он мешок на землю.

Мастер Сеймор кивнул и улыбнулся, снимая свой. Незначительный, в сущности, жест, но в груди Юджина стало теплее и словно бы сил прибавилось. Дядя Тэд, молчаливый и решительный, огромными прыжками мчался в темноту. Они бросились следом, и краем глаза Юджин заметил, как мелькнул чей-то светильник, отброшенный в ночь, а заросли проглотили крошечный огонек. Крепко сжимая свою лампу, готовый защитить ее от всего на свете, юноша бежал вперед. Хриплое дыхание царапало его горло. «Они же не видят, — мелькнула в голове мысль. — Я прячу огонь спиной.» Тогда он поднял высоко над головой свое сверкающее сокровище и припустил дальше. Мастер Сеймор громко дышал позади.

Звук приближался, и Юджин уже четко различал в нем перестук копыт. Страх все быстрее гнал вперед, но есть ли в этом безумном беге хоть тень надежды на спасение?

Вдруг за спиной что-то зашипело. Вспыхнуло алое зарево и теплой волной ударило в спину. Юджин чуть не упал от неожиданности, а дядя Тэд удивленно оглянулся на бегу и радостно выкрикнул:

— Молодца!

Этот маневр чуть не закончился для него болезненной встречей с деревом, но в последний момент дядя увернулся и с гигиканьем побежал дальше. Голос его обладал странным свойством: он пугал и успокаивал одновременно.

Юноша заставил себя бросить взгляд через плечо и увидел рыжую стену огня, выросшую за ними. Откуда? Как? Ответов у него не было. Он все бежал, стараясь не отстать, не загасить лампу и не упасть. А в ушах звенел стук копыт приближающихся всадников.

Но вот они замерли, затанцевали где-то недалеко. Неужели гасят пожар?

— Молодца, — хрипло выдохнул он в ночь, надеясь, что мастер Сеймор услышит и думая: как странно, Гьюрды тоже бросили лампу, и она погасла.

— Туши свет! — скомандовал дядя Тэд.

Приказ этот показался Юджину столь невозможным, что он даже не понял сперва, что от него хотят.

— Юдж!

Дядя выхватил у него из рук лампу и прикрутил фитиль.

— Тихо. За мной.

Они двинулись в строну, стараясь как можно меньше шуметь. А позади — невероятная удача и безумнейший из поступков! — всадники гасили огонь, даруя беглецам шанс спастись, на который юноша не смел даже надеяться. Но длилось это не долго. Вскоре преследователи снова широкой линией огней двигались сквозь лес. Юджин не сомневался: они точно отметили, где погас свет ламп, и обойдут все окрестности, чутко всматриваясь и вслушиваясь в ночь.

— Прячьтесь, — выдохнул мастер Сеймор сдавленным, напряженным голосом. — И сидите тихо.

Факелы преследователей погасли. Лес окутала темнота.

Всадники остановились — казалось, совсем рядом.

— Лар, зажигай, — скомандовал неожиданно громкий голос.

Чирканье кресала об огниво. Снова, снова и снова.

— Лар?

— Не выходит.

— Глупости. Дай сюда.

Стук возобновился. Безрезультатно.

И тут Юджин понял. Пламя — вот в чем аспект мастера Сеймора. Сложно сказать, для чего он использовал его раньше. Может, даже зажигал фонари на городских улицах. Но это именно его мастерство породило пожар, задержавший преследователей — и прячет их сейчас под спасительным покровом темноты.

Всадники, судя по всему, пришли к подобным выводам.

— Что-то мешает, — сказал низкий голос. — Даже скорее кто-то.

— Чертов огневик! Можешь засечь, где он?

Пауза. Невнятный тихий шепот. Стальное:

— Пробуй еще раз!

Снова пауза.

— Не получается!

— Ясно. Ищем.

И движение возобновилось — медленное, угрожающее и, казалось, неотвратимое. Всадники прощупывали пространство вокруг себя, протыкая его штыками. Холодок пробежал по коже Юджина: их могут убить даже вслепую.

— Они нас заметят. Они найдут. Нужно уходить! Слышите?! Бежать! — шептал Гьюрд-младший, твердо усвоивший, что кричать нельзя. Голос его полнился ужасом.

«Такие люди, — вспомнились Юджину слова деда, — не принадлежат ни одному из аспектов — только своему страху».

Дядя Тэд — огромная черная тень — положил руку Гьюрду на плечо и покачал головой. Но парень вывернулся и медленно попятился, резко дергая головой — отрицая? А потом вдруг развернулся и рванул в ночь, не разбирая дороги. Через секунду следом за ним помчался старший брат. Какое-то мгновение казалось, он дотянется, легко догонит его, остановит, образумит… Но отчаянье и ужас гнали младшего вперед с неистовой силой. Два силуэта громко ломились сквозь чащу, забирая все дальше.

— Уходи и прячься, — тронул дядя Юджина за плечо.

Юноша кивнул и осторожно заскользил по лесу в сторону. Но каждый шаг его казался столь громким, что вскоре он скорчился за поваленным деревом, опасаясь малейшим движением выдать себя и жалея, что не может стать совсем маленьким. Вслушивался в удаляющийся топот ног и в приближающийся — копыт. Кто-то надрывно кричал внутри: их же убъют! Надо что-то делать! Но Юджин только еще больше вжимался в узкую щель между деревом и землей, стараясь не дышать.

«Если бы я принадлежал лесу, я стал бы зверем и убежал незаметно. Или вот это дерево стало бы мне пристанищем. Или… Если бы я принадлежал иллюзии, они никогда, никогда бы нас не нашли. Если бы...»

Привлеченные топотом всадники забирали в сторону. Юджин ясно понимал, что в этой гонке у братьев шансов нет. А вот он, возможно, спасется. Ценой этой жертвы, неосознанной, и от этого еще более тяжелой. «Делай! Же! Что! Нибудь!» И правый карман вдруг стал очень тяжелым. Юноша вспомнил о стальном чудовище, дремлющем в промасленной тряпке. «Не заряжен». Они услышат щелчок барабана, входящего в пазы. А может и нет. Пальцы сомкнулись на рукояти. Не видно, куда стрелять. Слишком темно. Но… они могут прийти и сюда. Огромные. Ужасающие. И тогда… можно попробовать… «Убивать?!».

Удары, треск и неожиданно громкий, ликующий крик:

— Есть!

— Сколько? — это знакомый уже голос со стальными нотками, так много задающий вопросов.

— Двое, — Юджину послышалось в этом ответе некое безжалостное удовлетворение.

— Обыскать. Лар? Значит, не все. Ищем дальше.

Братьев Гьюрдов убили. Он не видел, но не сомневался. Так быстро и просто, походя… а сейчас ищут их. Как дети, они играют в прятки. Цена проигрыша — жизнь. Это пугало и завораживало. А лес шелестел и поскрипывал вокруг.

Юджин прижимался к замшелой коре старого дерева, как к маминым рукам. «Какое упрямое, — думал юноша с восхищением. — Упало, но еще живет». Совершенно иррациональная уверенность в безопасности заполняла его существо. Все будет хорошо. Достаточно просто лежать здесь, и они уедут. Уберутся прочь, не заметив. Ведь это так естественно… Юджин вспомнил вдруг, какой радостью был для него светильник, пытавшийся превратится в пожар, и ему стало стыдно. «И несмотря на это, он нас спрятал!» Защищать глупца, думавшего тебя сжечь… совершенно нечеловеческое благородство. Лес… ему казалось, он врастает одновременно в землю и в дерево, становится мхом, травой и палыми листьями...

Стук копыт долго тревожил ночь. Один раз они проходили настолько близко, что Юджин мог различить дыхание коней. Он тогда крепко вжимался в землю и думал: ядеревоядеревояде...

Отряд прошел мимо и удалялся все больше. Даже когда последние звуки их присутствия затихли, Юджин долго еще лежал, не осмеливаясь пошевелится.

Рядом что-то прошелестело.

— Юджин? Мастер Сеймор?

— Я здесь, — тихо сказал юноша, но еще несколько секунд не мог заставить себя отпустить чудесное прибежище и подняться.

— Мастер Сеймор! — осторожно звал дядя Тэд, оглядываясь по сторонам. — Мастер Сеймор, где вы?

— Помогите, — хрипло донеслось из темноты. — Никак не могу встать...

Двое бросились на звук голоса.

Мастер Сеймор сидел, привалившись, у ствола старой сосны, и был похож на призрак нечеловеческой белизной лица, лунным бликом вспыхнувшей в темноте ночи. При их приближении он виновато улыбнулся.

— Ну-ка, — дядя Тэд, подхватив под мышки, легко поднял его на ноги. — Как вы?

Мастер Сеймор задумался и неловко пожал плечами.

— Не знаю, — честно сказал он, попытался сделать шаг и упал бы, но был мгновенно пойман сильными руками. — Боюсь, я буду теперь обузой.

— Не говорите глупостей, — шепотом возмутился дядя Тэд. — Если бы не вы, нас бы тут уже не было! — осознав, что распаляется, он глубоко вдохнул, выдохнул и уже другим тоном продолжил: — Сможете идти, опираясь на меня? Если нет, мы вас понесем.

— Это, право, было бы совсем неудобно, — отозвался мастер Сеймор. — Я настоятельно рекомендую вам поспешить. Возможно, у них просто не будет возможности ждать.

— Да за кого вы нас принимает?! — не выдержал Юджин, заходя с другой стороны. — Думаю, если вы обопретесь одной рукой на дядю, а другой на меня, мы сможем двигаться довольно быстро.

По выражениям их лиц поняв, что сопротивление бесполезно и в глубине души довольный этим, мастер Сеймор в точности выполнил указания. Он показался Юджину на удивление легким. Впрочем, оно и к лучшему, потому что, честно пытаясь время от времени передвигать ногами, он не столько шел, сколько висел на плечах своих спутников.

А Юджин вспоминал вспыхнувшую стену огня, погасшие факелы преследователей и возмущенный окрик "Чертов огневик!". Они пытались зажечь свет, но ничего не вышло, потому что мастер Сеймор крепко держал пламя, не позволяя ему гореть. Правда, это ему дорого стоило. Вон даже идти сейчас толком не может. Но то, что ему вообще удалось подобное, было поразительно!

— Мастер Сеймор, вы прекрасно владеете аспектом! — не выдержал Юджин. Он был благодарен, но никак не мог подобрать правильных слов, чтобы это выразить. Молчать же становилось невыносимо.

— Вот уж вряд ли, — грустно покачал тот головой. — Иначе я не был бы сейчас в столь плачевном состоянии, юноша.

— Вы нас спасли.

— К сожалению, не всех, — вздохнул мастер Сеймор. — И будь это наши, а не имперские выскочки, я бы не справился.

— Давайте не будем отрицать факты, — хмыкнул в усы дядя Тэд. — И не забудем поблагодарить Пряху за столь удачное стечение обстоятельств.

— Но братья Гьюрды, — вспомнив крики в ночи, остановился Юджин.

— Малыш, — тихо сказал дядя, — мы сейчас не можем себе позволить остановится и похоронить их.

— Но если они еще живы?!

— Боюсь, молодой человек, это пустая надежда, — печально ответил мастер Сеймор и сделал шаг вперед, вынуждая Юджина двигаться хотя бы для того, чтобы не дать ему упасть.

— Даже если так, мы не сможем нести больше одного раненого, — жестко добавил дядя. — Да и наши конные друзья могут в любой момент передумать и вернуться.

«А мастер Сеймор уже не сможет прикрыть», — несказанным повисло в воздухе.

Юджин кивнул, не в силах что-то сказать. «Это неправильно!» — бушевало внутри. И в то же время лучшего решения он не видел. Потому что даже дядя не дотащит мастера Сеймора сам.

Больше они не разговаривали. Берегли дыхание и старались лишний раз не шуметь. Сам Юджин уже давно потерял нужное направление, но уверенность спутников не давала ему сомневаться.

Время словно застыло, бесконечно повторяя одно и то же: необходимость передвигать по очереди то правую ногу, то левую да темный лес вокруг. Разве только вес мастера Сеймора будто увеличивался с каждым шагом, и вскоре Юджин удивлялся, как мог счесть его легким. Он все чаще начал спотыкаться на ходу, мысленно ругая себя за неловкость, но укоры почему-то не помогали. Когда под его ногой в очередной раз, как-то особенно громко хрустнула ветка, дядя тихо спросил:

— Устал?

— Да, — честно выдохнул Юджин, но тут же исправился. — Наверное. Не знаю. Думаю, я еще вполне могу двигаться дальше.

— Привал, — резюмировал дядя, и на попытки Юджина возражать со свойственной ему резкой откровенностью объяснил: — Вас двоих я не потащу. Лучше чуток отдохнуть, и дальше двигаться быстрее, чем мучить себя и плестись без отдыха — все медленней и медленней.

Юджин слабо кивнул и, осторожно отпустив мастера Сеймора, уселся на теплую хвою.

— Не здесь, — покачал головой дядя Тэд. — Дуй-ка во-он туда, — махнул он рукой в сторону, где что-то странно белело.

— Почему? — удивленно спросил Юджин. Идти в указанном направлении не хотелось совершенно, собственно, как и двигаться вообще. Непонятной, злой шуткой казалась ему эта просьба.

— Тебе не стоит сейчас находится рядом с мастером Сеймором. Ради вас обоих.

— Но, — еще больше удивился Юджин, — разве я что-то ему сделаю плохое?

— Сознательно — вряд ли, — грустно улыбнулся дядя. — Речь не столько о тебе, сколько о твоем аспекте.

Юджин несколько раз непонимающе моргнул, но части рисунка уже неотвратимо сползались друг к другу. «Как же, — с кряхтением поднимаясь, думал он, — я мог это упустить?» Аспекты-антагонисты — не такая уж редкая вещь в этом мире. Неприятная, надо заметить, ведь противоположность аспектов задевает тех, кто с ними связан. Иногда это просто спонтанная неприязнь, заставляющая держаться подальше. Или странный дискомфорт, сопровождающий общение. Вроде бы все хорошо, а чувствуешь себя вымотанным, больным рядом с кем-то… Это аспекты сталкиваются на своем уровне, задевая и вымучивая своих носителей. И дядя Тэд прав: чем сильнее человек погружен в аспект, вот как сейчас мастер Сеймор, тем более он уязвим для его влияний. Вполне возможно, что соседство с водным аспектом Юджина и так значительно ухудшило состояние их благородного спутника. Да и усталость юноши, вероятно, не в последнюю очередь связана с этим. Держаться подальше — более чем разумное решение. И в сторону неуместные обиды.

Белесое в темноте оказалось серебристым лишайником и звериным обглоданным черепом. Юджин зябко поежился и сел в стороне от них. Угу. Лес. Волки… и конфликт аспектов. Но почему, разве это имеет для них значение? Разве он, Юджин, который не может больше даже пробудить воды Источника, представляет для кого-то угрозу?

— Это опасно скорее для тебя, чем наоборот, — сказал дядя, присаживаясь рядом. — Сеймор сейчас глубоко вошел в аспект. Он распахнут, сила течет насквозь. Ты уж поверь мне, я вижу...

— Но мой собственный аспект ведь… — ему было больно об этом говорить. И стыдно. Словно признаваться, что ноги больше не ходят. Калека...

— Что ж, Источник не отзывается, — безжалостно сказал дядя, знавший слишком много. — Но разве ты перестал чувствовать воды? Разве перестал им принадлежать? Вот то-то же. Побереги себя, малыш...

— Это несправедливо, — тихо сказал Юджин, вспомнив теплую улыбку мастера Сеймора. Но усталость и правда проходила на удивление быстро.

Дядя Тэд пожал плечами. Предложил:

— Давай я дальше сам его поведу?

— А я что же? — ощущение собственной ненужности было весьма неприятным. Дядя, должно быть, почувствовал это, потому что сказал:

— Хорошо. Вдвоем и правда быстрее будет. Ты пока отдыхай и не торопи время. А я к Сеймору. Когда будем готовы, свистну.

— Спасибо, — с благодарностью ответил юноша. И, воспользовавшись моментом, улегся спиной на колючие и ароматные иголки, задавая небу над головой грустный вопрос: «И как мы все дошли до такой жизни-то?» Ведь совсем недавно все было правильно и привычно, все следовало порядку, установившемуся сотни лет назад...

Юджин вряд ли мог бы назвать тот день, когда произошли первые Изменения. Впрочем, оно и не удивительно — никто не стремился рассказывать о таком. Но шли дни, Изменения нарастали, затрагивая все больше аспектов — и слухами земля полнилась. Это было невероятно. Невозможно. Страшно. Словно яблоки вдруг начали падать вверх. Словно солнце перебралось жить на север. Мир семьи Юджина изменил стук в двери холодным зимним утром. Бледный сосед, сын лекаря-травника с соседней улицы, стоял на пороге и охрипшим голосом просил о помощи, а они все не могли взять в толк, чего именно он хочет. Тогда мама пригласила его в дом, угостила чаем и, сидя над зажатой в трясущихся руках чашкой, он расплакался, а потом рассказал свою историю.

Вчера хлебопек зашел к ним за лекарством. У него простыла жена, и он опасался, как бы болезнь не перешла на ребенка. Лекарь сделал для него отвар, который следовало выпить на ночь, и наутро женщине должно было полегчать. Ян, сгорбленный молодой человек в их гостиной, рассказывал, как утром тонко звякнул колокольчик, и разъяренный хлебопек ворвался в их дом. И увидел травника, готовящим очередное зелье. Лицо его побелело, и с криком «Убийца!» мужчина кинулся на старика с кулаками, а потом заметил на столе нож, которым тот срезал кору с веток крушины. Молниеносным движением он схватил его и всадил лекарю в грудь. «Ты говорил, — шипел он, — что Элли поправится!» Нож взлетел в воздух и опустился снова. Из пореза брызнула кровь. Голова старика откинулась. Ян видел, как стыла в его глазах жизнь, а обезумевший хлебопек снова и снова всаживал нож в его тело. Не мог ни понять, ни объяснить толком, отчего ярость гостя упала на отца, а его самого словно бы и не задело этой лавиной. Равно как не находил оправданий и собственному поступку. Они не держали в доме оружия. Но он вспомнил про баночку с пыльцой аконита, стоявшую на полке в соседней комнате. Яд в больших дозах, в малых он был замечательным лекарством, спасавшим от язвы, воспаления легких и эпилепсии. Отец как раз собирался его готовить… Тихо, как тень, парень вышел и вернулся. И бросил баночку с полусвинченой крышкой в пришлеца. Она пролетела мимо и жалобно звякая покатилась по полу, а воздух заискрился золотом, оседавшим на руках и спине убийцы, на теле отца и на полу. В кровожадном ослеплении, хлебопек даже не заметил этого. Но Ян знал, что тот обречен: пыльца аконита убивает за три-четыре часа. Такому здоровяку, может, понадобится шесть, — но исход предрешен. Тогда в дверь неожиданно постучали, и, испугавшись, Ян истошно заорал: «Прочь! Не смейте сюда входить!». И они не вошли, кто бы там ни собирался. А мужчина поднял на него недобрый взгляд и глаза его сузились. Травник успел захлопнуть дверь приемного покоя и задвинуть засов, прежде чем тот обрушил на нее град ударов, а сам выбежал через задний ход и запер лавку со стороны улицы. И услышал, как хрипит человек внутри, как ослабли его удары и сколь тяжелыми, неповоротливыми стали движения. Аконит не мог подействовать так быстро, но ничем, кроме отравления, Ян объяснить происходящее не мог. Тогда он осознал наконец, что сотворил. И помчался к ним. Просто потому что не знал, куда ему вообще идти и что делать. Он думал, что тоже отравлен. И не знал, имеет ли право на исцеление. Но… аконит пощадил хозяина. Сыну травника не нужна была помощь лекаря, равно как его жертве бесполезно было пытаться помочь — отец Юджина помчался в тот дом первым делом, чтобы услышать безжизненную тишину внутри. Никто не отозвался ни на крик, ни на стук, а потом они рассмотрели внутри два неподвижных тела — одно, изрезанное, на столе; второе, скрюченное, на полу — и золотистые отблески пыльцы в воздухе. И не рискнули войти. «Это невозможно», — повторял Ян, когда они вели его назад, снова и снова. Отвар сделали правильно. Он делал, а отец перепроверил лично, потому что это было для кормящей матери. Правильные травы собранные в нужное время и приготовленные должным образом. Но женщина погибла. Аконит не убивает так быстро. Должно было пройти несколько часов, а прошли считанные минуты. Почему? Ни у кого из них не было ответов. К вечеру Яна забрали стражники. Он уходил с ними бледный и спокойный, и прощался, как идущий на смерть. В камере он убил себя, не дожидаясь решения совета.

А вопрос, мучивший его, остался. Что случилось? Почему проверенные рецепты перестали работать или начали делать что-то совершенно неожиданное?

Вскоре в квартале литейщиков взрывом снесло полдома, хотя по словам мастеров, ничего, что вообще могло бы взорваться, там не было.

Стражники, наводнившие улицы, ходили как черные облака: их одежда, заговоренная, чтобы отталкивать воду и стрелы, вдруг начала привлекать сотни мух, но позволение сменить ее на обычную дали не сразу. Теперь приближение их задолго слышно было по характерному жужжанию, и это стало поводом для неприличных шуток и то тут, то там вспыхивающих драк между и без того злыми, нервными стражами и горожанами. Те, кто ходил в одиночку, часто бывали биты, и вскоре стражи начали появляться на улицах не иначе как кулаком из командира и четырех исполнителей. Как следствие, зоны их патрулирования значительно сузились.

В гильдии красильщиков трое подмастерьев пришли требовать равной платы с мастерами. Временами такое случалось. Как обычно, им отказали, ведь работа их, хоть более тяжелая, была грубее и не имела такого значения для конечного результата, как вмешательство мастера. Отказ трое не приняли. Они начали требовать посвящения и за наглость получили розги, потому что это мастер решает, когда ученик готов познать таинства, не наоборот. Обычно этого хватало, чтобы успокоить горячие головы. Но не сейчас. В пивной трое угощали собравшихся и кричали: доколе? Неужто до седых волос ходить в подмастерьях, глядя, как дети мастеров получают посвящение чуть ли не подростками, а самим если и заслужить его, то старцами столь глубокими, что по большому счету это уже не имеет значения? Подмастерья, пившие вместе с ними, разделяли эти мысли. Глубокой ночью пьяная ватага двинулась к домам мастеров. И барьеры, державшие их раньше в стороне, отчего-то не сработали, а карающие заклятья вспыхнули красочным фейерверком — и погасли. Мастера были пойманы восторженно воющей толпой и биты розгами. Дома их разграблены. Совет мастеров постановил наказать виноватых примерно, но подмастерья разбежались, их прикрывали другие подмастерья, а третьи начали следовать их примеру, но требовали все больше и больше.

Это было начало. Многие не пережили последующих изменений. Одних убивал собственный аспект, других — последствия его отсутствия. Юджин ясно помнил ту страшную весну, когда на мостовых кровь мешалась с грязью и застывала лужами, что сохли по нескольку дней. Их еще не трогали тогда, к ним приходили за исцелением и правые, и виноватые, и почти у всех в руках было оружие, а мама просила не нести его в дом, но никто не слушал...

В мае с запада пришли имперцы. Третий стальной Мейгинский легион во главе с легатом Авлом Эппиусом Фертором и вспомогательными войсками общей численностью чуть ли не вдвое больше состава легиона. Пришли, как сказали, с благой вестью несчастным жителям Аэндора, дабы подать руку братской помощи в трудный час. И не было тех, кто встал бы на воротах и сказал: нет, мы разберемся сами. Горожане с опаской всматривались в лица друг друга и старались на всякий случай не поворачиваться спиной к своим же. Третий легион железным катком прошелся по улицам, сметая баррикады и развешивая на фонарях нарушителей спокойствия, объявил комендантский час на темное время суток и пообещал, что теперь все будет хорошо. И некоторым так хотелось верить в это, что они твердили: «Может быть, так лучше будет. Должен же кто-то успокоить это кровавое безумие...». Но имперцы пришли не помощниками — хозяевами. Мастеров выселяли из домов, где теперь квартировали легионеры под восторженные вопли черни. Подмастерьев плетями погнали на работу за еду. Но общие несчастья не сплотили их. А война не прекращалась, мелкие уличные стычки все чаще перерастали в большие драки. Легионеры отлавливали смельчаков, рисковавших на них нападать, и слишком рьяных предводителей толпы, если их удавалось найти. Все чаще горожан будили по утрам сигналы медной трубы, знаменующие об очередной казни, и Юджин выучил наизусть все ноты классикума, но никогда бы не спел эту страшную мелодию. Воздух в городе стал густым и тяжелым. Он пах катастрофой, чудовищным взрывом, который вот-вот вспыхнет в этом обезумевшем пространстве. И тогда отец решил уходить, а они собрали вещи и вышли в ночь. Тогда? Меньше двенадцати часов назад...

— Юдж! — Дядя, поддерживающий мастера Сеймора, стоял совсем близко. — Нельзя же быть таким рассеянным! — сердито покачал он головой.

Юджин виновато кивнул, занимая свое место, и маленький отряд двинулся дальше.

Мастер Сеймор все порывался как-то сумбурно и витиевато извиняться, дядя сказал: «Не за что», потом «Да ладно» и наконец «Не шумите же!», но эффекта это не возымело. Тогда он нахмурился и замолчал. Мастер Сеймор с чувством извинялся еще четверть часа пока не почувствовал, что сказал достаточно.

Однажды они замерли, услышав отдаленный шум, но звук не приближался и вскоре исчез. Тогда, медленно и с оглядкой, путники продолжили осторожное движение сквозь ночь.

— Уже ведь совсем скоро? — тихо спросил Юджин.

— Думаю, да, — кивнул дядя Тэд.

По серому небу расползались белесые облака. Дорогу было ясно видно, и юноша даже испугался, что теперь легко можно будет разглядеть и их. Но — что тут сделаешь? Он пожал плечами и понадеялся, что и разбойники, и солдаты в этот час сладко спят, что все будет хорошо. Где-то впереди загоралось алое зарево. «Солнце? — подумал юноша. — Они обещали ждать до рассвета...» Похожие мысли промелькнули на лицах его спутников, и, не сговариваясь, они двинулись быстрее. Вот только… странным был этот свет, никак не отразившийся на рисунке небес.

— Стойте здесь, — сказал напряженно дядя Тэд. — Я гляну и вернусь.

Возразить Юджин не успел. Мастер Сеймор повис у него на плече, и юноша боялся его отпустить: вдруг придется бежать или скрываться? Спрятаться, впрочем, хорошая идея. Он оглянулся в поисках места, которое могло бы их приютить, но вокруг, как на зло, ничего стоящего видно не было: деревья и деревья, да голое, пустое пространство между ними… Но долго ждать не пришлось. Дядя вернулся скоро, и выражение лица его пугало.

— Порт горит, — глухо сказал он.

— А корабль? — спросил мастер Сеймор.

— Его нет, — покачал головой дядя Тэд. — Я думаю, они уплыли. Вряд ли их смогли бы потопить так быстро.

— Там кто-то есть? — настороженно спросил Юджин.

— О да, — криво ухмыльнулся дядя. — Но я не присматривался, боялся подойти близко, чтобы не заметили.

Помолчав немного, он внимательно оглядел лица спутников и спросил:

— Что будем делать?

Ответом ему было тревожное молчание.

— Может быть, — сказал мастер Сеймор, — они прошли чуть дальше по течению и ждут нас в безопасном месте, как обещали. Только, — запнулся он, — я сейчас не ходок. Но вы могли бы оставить меня здесь, и...

— Не говорите глупостей, — устало отмахнулся дядя Тэд. — Мы двинемся вдоль реки вместе. Но не сейчас. Все устали, вокруг бродят местные поджигатели, да и стоит сходить к причалам еще раз, выяснить, что же там случилось. Позже, — добавил он, поймав встревоженный взгляд Юджина. — А пока найдем место, где можно переждать в безопасности. И добыть бы еще еды… Идемте, — оборвал он себя. — Не стоит тут задерживаться.

Дядя Тэд подхватил измученного мастера огня под руку и поволок в сторону от реки. Юджин ошеломленно последовал за ними.

— Вы знаете, куда идти? — через минуту спросил мастер Сеймор.

Дядя в ответ промолчал. Потом, ощущая некую неправильность в затянувшемся ожидании его ответа, буркнул:

— Сейчас главное — подальше отсюда.

— Я так и думал, — кивнул мастер Сеймор, словно и не смущаясь тем, что его грубо тащили за собой. — В таком случае, смею заметить, вы подвергаете опасности и себя, и нас, особенно когда вот так ломитесь через лес. — Зарождающийся рык кузнеца он проигнорировал, продолжив: — Но я, если позволите заметить, хорошо знаю эти места. — С этого места Юджин начал прислушиваться внимательней. — И хочу сообщить, что здесь неподалеку есть небольшая деревня. Моя бабушка оттуда родом.

— Куда идти? — спросил дядя Тэд, резко остановившись.

— Что ж вы так спешите, бесценный мой! — если бы руки мастера Сеймора были свободны, он обязательно бы ими всплеснул. — А если там сейчас на постое военные? Или разбойники?

— Я схожу проверю, — кивнул дядя. — Где она, ваша деревня?

— Да подождите же вы! — не выдержал мастер Сеймор. — Как вы это узнаете? Вы хоть представляете себе обычный уклад тамошней жизни? Что, если военные еще не вернулись? И как вы отличите разбойника от жителя? Уж не думаете ли, что они носят с собой опознавательные таблички?

Тэд задумался.

— Я спрошу, — сказал наконец неуверенно.

— Так они вам и ответят правду! — покачал головой мастер Сеймор. — Вы же чужой! А вдруг вы сами — разбойник? И, кстати, посмотрите на себя, у них может быть повод так думать!

— Мастер Сеймор, — начал заводиться дядя. — Судите сами, переодеться я, к сожалению, возможности не имею. И, в конце концов, что вы предлагаете?!

— Спасибо, — вдруг как-то по детски улыбнулся его собеседник. — Я уж думал, вы никогда не спросите. Я расскажу, — добавил поспешно. — Только давайте не здесь, хорошо? Тут недалеко есть небольшой овражек, мы когда-то прятались детьми… Давайте поговорим там?

Столько тепла и готовности к примирению было в его голосе, что даже дядя смягчился, улыбнулся в ответ и кивнул:

— Ведите.

— Спасибо, — искренне отозвался мастер Сеймор. — Давайте чуть левее, если вы не против. Нам вон к той группе деревьев...

Овражек оказался небольшим, но с секретом: неглубокой глиняной пещерой у обрывистого края. И, что самое удивительное, был он настолько компактным и так удачно притаился в небольшой осиновой рощице, что заметить его с расстояния больше чем в несколько метров было совершенно невозможно. «Вот уж действительно счастье для малышей, — подумал Юджин. — Взрослые ни за что не отыщут.»

— Спускайтесь осторожно, здесь легко подскользнуться, а в этом мало приятного. Мастер Хаммер, прошу вас, подтяните поближе вон ту ветку. Боюсь, молодой человек с ней не справиться. А когда она ляжет так, словно упала с этой осины и прикроет вход, нас никто не заметит, даже если решит сюда заглянуть.

Мастеру Сеймору помогли устроится на полу пещерки, а Юджин с дядей уселись неподалеку и приготовились слушать. Озвученные инструкции были самыми полными и детальными. Дяде Тэду объяснили, как подобраться к селу незамеченным, на каких дворах могли остановиться нежеланные им гости, каков обычный уклад этих дворов и кто там живет, где выпасают коней и коров, когда все спокойно, и где, когда чего-то опасаются, и, самое главное, поведал, где живет родная сестра его ныне покойной, к сожалению, бабушки и что ей нужно сказать, чтобы она поверила и помогла им. И каким образом лучше всего это сделать, чтобы эта весьма достойная женщина отнеслась к словам чужака с вниманием. Дядя кивал, переспрашивал, потребовал начертить карту и в целом остался весьма доволен. Они условили все возможные сигналы, время ожидания и предполагаемое место встречи, если в овраге станет опасно, еще раз все озвучили и, убедившись в правильности информации, порешили, что можно приступать. Дядя Тэд хлопнул Юджина по плечу, пожал руку мастера Сеймора, встал, огляделся и начал выбираться наружу. Ганс кивнул, обессилено растянулся на земле и прикрыл глаза. Юноша смотрел на них отстраненно и с непривычным равнодушием думал о том, что совершенно не запомнил ничего из оговоренного. Его мысли, его чувства, все, что было в нем, тянуло к реке, к горящему порту. Остальное не имело значения. Медленно встав на ноги, Юджин тоже двинулся к выходу из убежища.

— Куда вы? — услышал он оклик в спину. Обернулся.

— Мастер Сеймор, понимаете… мне нужно идти. Я должен увидеть своими глазами. И… вдруг...

Юджин не находил слов. Понимал только, что, даже невыразимое, это сейчас важнее всего. Кажется, Ганс Сеймор тоже осознал это.

— Молодой человек, — вздохнул он. — У меня к вам только одна просьба: будьте осторожны. И, пожалуйста, запоминайте дорогу. Мне будет приятно, если вы вернетесь. Думаю, мастеру Хаммеру тоже.

— Дядя бы меня не отпустил, — тихо заметил Юджин. — Я… я постараюсь. Обещаю. Берегите себя.

Мастер Сеймор покачал головой и медленно растянулся на глинистом полу оврага. Потом грустно улыбнулся и закрыл глаза. Путешествие явно далось ему нелегко. Юноша же, осторожно оглядевшись, выбрался из укрытия и зашагал в том направлении, откуда они совсем недавно пришли.

Путь назад показался ему втрое короче. Пожалуй, будь в этот момент там заинтересованный наблюдатель, Юджин не избежал бы беды. Ведь он, хоть и подумал о необходимости скрываться, шел ровно и быстро, а к реке вообще выбежал.

Порт догорал. В воде плавали тлеющие головешки. Черные остовы построек, окружавшие небольшой причал, лениво лизало уставшее пламя. Когда он подошел, рядом с хрустом проломилось перекрытие.

Никого. Чьи бы руки здесь не постарались, эти люди ушли.

Корабля нет.

Юджин смотрел на серебристую гладь реки с жадным вниманием обреченного.

Трупов не видно.

Медленно опустился на колени и погрузил руки в воду. Думал ли он, коротко обнимая родных, что это может быть навсегда? Понимал ли сейчас смысл этого слова? Опасаясь и запрещая себе медлить, он расспрашивал волны, заставляя себя звучать так же ровно и спокойно, как они текут. Это давалось непросто. Буря в душе расшвыривала воду резкими всплесками. «Так нельзя, — говорил себе Юджин. — Нужно успокоится». Уподобиться этой реке, влиться в ее ритм и путь. Только тогда можно будет что-то услышать и понять. Медленно. Еще медленней. Чтобы сердце стучало так, как волна, что тонет в береге. Стать текучим, зыбким и гибким...

Изменение было резким, опустошающим. Нет ничего, кроме мерного течения, кроме всепоглощающей неистовой силы, влекущей вперед и вниз, кроме радости отдаться ей, раствориться в ней, двигаться все дальше, все быстрее… «Стой. Помни цель, Юджин». Он искал — боль, агонию, смерть. События, отпечатки которых надолго изменили бы озеро, но даже бегущей воде не избавиться от них быстро. Они текли между каплями — снизу вверх и сверху вниз, потому что река едина и познанное частью должно принадлежать целому. Вода ничего не забывает, но это свежая весть, ее легко услышать, она звенит еще где-то совсем рядом… Должна звенеть. Юджин спрашивал снова и снова, чутко вслушиваясь в прозрачное эхо. Страха много. Но… Ни с чем не спутать пустоту смерти, которая больше не звучит, не вибрирует. Это словно черная дыра в мироздании, в которой тонут звуки и смыслы. Юноша искал такой след — и не находил. Что ж, значит «нет» — это ответ.

Юджин вынырнул из реки рывком, с неожиданной, болезненной поспешностью.

И тогда пришли слезы, жгучие, горькие. Облегчение мешалось в них с болью, он оплакивал брошенный дом и бег в ночи с высоко поднятым над головой светильником, братьев Гьюрдов и страшные минуты, когда прятался под деревом, а больше всего — это расставание. Они живы. Это хорошо. Очень хорошо. Только… Юджин стоял, почти завалившись в воду, и шептал невнятно и неистово. Он просил реку передать весть, понимая, что сделать это получится только в одну сторону. Пусть… пусть знают. Он был здесь. Он жив. Пусть им не будет так страшно и больно, как ему сейчас. И так отчаянно, жутко одиноко! Осознав, сколько всего, кроме успокоения, он вплетает в свое послание, Юджин попытался остановиться и исправить, но волны уже несли вниз сказанное, прочувствованное, не давая ничего зачеркнуть. И тогда он говорил им так горячо, как только мог: «Берегите себя. Я люблю вас. Мы обязательно, обязательно встретимся!» Говорил с большей уверенность, чем ощущал в себе.

Потом, обессиленный, он полулежал, сжавшись в комочек на берегу и спрятав лицо в воде. Он искал покой там, где привык его находить, но сегодня почему-то не получалось. Он замерз, он устал от слез, но облегчение не приходило. «Но они ведь живы», — говорил себе и пытался улыбаться. «Живы, живы, живы!» Мимо проплыла серебряная рыбешка. Махнула хвостом, соглашаясь. «Ты отнесешь мою весть? Правда? Отнесешь?» Но рыбина просто поплыла дальше. И… «Хватит», — решил Юджин. Встал, пошатываясь. Холодная вода стекала с волос, мокрая одежда липла к телу. «Тебя ждут».

Но долго стоял еще, глядя на спокойное течение реки, не в силах отвести взгляд. И уже даже не пытался высмотреть, что же произошло здесь совсем недавно. А потом зябко поежился и двинулся туда, где оставил мастера Сеймора.