Глава 5

Пожалуй, Медведев уже пару раз успел пожалеть о том, как выстроил доклад. Подсказки опытного аналитика — это, конечно, хорошее подспорье, но кто же мог предположить, что упёртый «раверсник» пропустит все объясенения мимо ушей, открыто ухмыляясь. Для него уже существовало некое объяснение происходящему и всё иное просто отсекалось как неудобоваримая чушь.

Медведев же, отстраненно глядя в проём сосен на краснеющий вдали боярышник, с трудом сдерживался, чтобы не наговорить лишнего. Само то, что ему приходилось стоять, разжёвывать своё поведение и действия команды, и ждать решений провокатора, было ему противно. Если в начале совместного пути к Полынцеву и его людям Михаил испытывал только пренебрежение и азарт соперника, то сейчас его пронзала здравая злость. Хотелось не стоять мало ли не навытяжку, а разить плотно сжатыми кулаками, не давая пощады. За оскорбление достоинства офицера, за провокацию, но более того — за жизнь. За вот такую странную, смешную жизнь, где, чем больше ты отдаёшь людям, тем опаснее и противнее их благодарность. Где работаешь за копейки, а отвечаешь за головы.

Полынцев косо усмехнулся:

— В рассудочности вам не откажешь, Михаил. Впрочем, должно быть, благодарить за высказанную вами сейчас галиматью стоит Зуброва. У вас бы мозгов не хватило на такую ахинею. Вы — вояка честный, офицер, белые перчатки, чистые сопливчики… Ещё, поди, и гордитесь своим чистоплюйством. И званием, полученным по блату. Волосатая рука у дядюшки, а?

Медведев выпрямился. Полынцев знал, куда бить. Раннее по меркам Михаила звание вызывало у него неудовольствие, а понимание его возможного источника — досаду. И даже то, что Юрий на правах друга и аналитика утверждал, что звание более чем заслуженно, не успокаивало.

— Так Вы не думайте, Михаил… Дядюшка не поможет. И погоны недолго осталось носить. Это я вам обеспечу. Недолго чистеньким ходить — дерьма хватит.

Полынцев слова цедил, словно был переполнен презрением и злостью. Но глаза оставались ясными, холодными, изучающими. Медведевже едва сдерживался, понимая, что происходящее — и подтверждение предположения Зуброва, и ещё одна провокация. Ещё один способ вывести его из себя. Знать бы только — зачем. Рассудок сдерживал напор эмоций, рвущихся наружу. Но кулаки сжимались, брови сходились, а спина выпрямлялась, набирая упругий прогиб, способный пружинной мощью выхлестнуться в удар. Приходилось напрягать волю, чтобы не позволять себе лишних движений.

Желчь в словах Полынцева расплёскивалась, грозя залить мелкой гадостью всё окружающее пространство. А Медведев нашёл взглядом ветвь с гнездом где-то дальше и выше мотающейся перед ним фигуры раверсника и не отводил от неё глаз. «А вдруг птица прилетит? — думал он, — хотя, вряд ли. При таком дерьме ни одна живая тварь рядом быть не захочет. Кстати, как там «тварь»? Оране слышно. Юрка, конечно, работает тихо, но не до такой же степени… С другой стороны, и мальчишка не сопля — «инквизиторы» работали, так его слышно почти не было… А зеленая сосна на фоне красного орешника просто чудо как хороша! А Полынцев… А что, Полынцев? Он не оригинален. Людям непременно надо расставлять ловушки для других людей, а без этого они все будут недовольны».

— Ребят ваших — туда, откуда понабирали. А то собрали всякое гавно, аж в носу свербит от вашей концентрированности. Да и стройбат рад будет такому звёздному пополнению. Зуброва нахрен в отставк — о жизни подумать, шалаву себе какую найти. Все проблемы — от переполненных яиц.

А вот этого ему говорить не следовало. Медведев замер, — за Зуброва он порвёт. Не сейчас, так позже. Не так, так иначе. Почувствовал, как в спину вбуравились взгляды бойцов. «Таёжники» при последних словах начали подтягиваться к месту действия.

— Ладно, хорош, — словно почувствовав, что перегнул палку, сам себя одёрнул Полынцев, — Сейчас передаёте пленника моим ребятам, и сворачиваете лагерь. Дальше идём по моим распоряжениям.

— Угу. — Медведев оскалился. — Вспомните детство. Конфетка такая была. Сладкая. «А ну-ка отними!» — называлась.

Полынцев сощурился и улыбнулся. Весело, озорно, словно его только что потешили новым анекдотом.

— Да это никак вызов! — Повернулся он вполоборота к своим людям. «Раверсники» неприкрыто усмехнулись. Судя по всему, в своего командира они верили безоговорочно. — Да ты в своём уме, Медведев?!

— В своём, — ощерился Михаил, поводя тяжелыми плечами. — И твой рассчитываю вправить.

— Ну-ну, — улыбка Полынцева стала откровенным оскалом. Подраться он оказывался охотник. — Как сойдёмся? На ножах? На дрынах?

— Я больше доверяю рукам.

Полынцев кивнул:

— Пусть будут руки. Я тоже мало верю в посредников… Мужики, расступись!

Медведев ощутил поток воздуха раздавшихся в стороны людей.

Фигура противника стала центром галактики, в рукавах которой, где-то там, на периферии, белели хорошо знакомые лица. У бойцов возбуждённо приплясывали плечи, словно самим хотелось сорваться в друку. И Михаил не был уверен, что останутся на месте, как выяснется, кто — кого. Каждая команда готова была порвать за командира.

Снег пошёл неожиданно. Словно всё время до того сдерживался, стараясь не мешать нарастающему напряжению, а вот теперь, в самый разгар противостояния, вдруг не вытерпел и повалил белыми хлопьями. Края огромной, накрывшей лес, тучи ещё подсвечивались солнцем и оттого казались сиреневыми.

Ещё секунду Медведев и Полынцев тяжело перекатывались с ноги на ногу, разгоняя внутренние волчки, а потом сдвинулись навстречу друг другу.

И — понеслось!

Михаил хэкнул, вдаряя связку. Кулак — стопа — локоть — колено. Эшелон прокатился по мясу, но особого урона не нанёс. Полынцев вовремя обкатал движение по касательной и даже ухитрился приложиться по движущемуся, с лихвой оплатив атаку. Локоть — ударом по шее, стопа — скатыванием по голени… Такую мать!… Припал-выпрямился…

«А не ходи, Маняша, в садик...»

— Слева! Слева!

— Вали!

Темп! Темп! С разворота — на новый виток. Руками по верхнему уровню. Колено в солнышко, стопа по подъёму. Ннна! Ага! Полынцев стремительно выдохнул, отринул и осел. Или только приноровился к атаке? Щит предплечья глухо столкнулся с направленным в горло ударом, ладонь отзеркалила в подбородок, но в полёте была подхвачена на болевой. Эх!

«…А воровать мою свеклу!..»

— Давай! Гаси!!

— Темп!!!

Последний шанс спасти напряжённые пальцы — зажать в кулак и свои, и чужие. И бить, бить, бить! Свободным локтём и коленями в корпус. Ха! Ха! Ха! На третьем пропущенном ударе Полынцев подсогнулся и отпустил заломленную кисть. Ага! Рывок! Хэк! Стопа мощно вошла в корпус. Сейчас! Фиг. Полынцев почти сквозь тело пропустил ногу мимо и с размаху встретил основанием ладони в лицо.

«…А я ж тебя вперёд и сзади…»

— Ааа! Жми! Жми!!!

— Дави бычару!

Твою мать! Обкатал, но рухнул на спину. Ногами — по коленям! Ха! Ха! Хэк! Полнынцев, пытающийся зайти со стороны, свалился от подсекающего по подъёму плюс стопой в пах. Пах-то он прикрыл… Но рухнул. Свалился по науке — на лежащего руками, выставленными по верхнему уровню. Обмен! Голова задребезжала, засаднило скулу, а с лица нависшего сверху Полныцева закапало прямо на глаза. На шее сжался тесный телесный ошейник предплечий…

«…Баклажаном у…»

— Дави! Дави гада!

— Гаси его! Гаси-и-и-и!

Бить! Бить из положения «лёжа под» неудобно. Но — надо. Иначе — писец. Белый, пушистый. Медведев молотил всеми четырьмя конечностями по навалившемуся сверху. Мясо под ударами встряхивало, как холодец на блюде. Но капкан на горле не ослаблялся. Полынцев глухо матюкнулся и стал дожимать… Перед глазами поплыло, нос забился кровью. Не останавливаться! Мать твою за ногу! Твою мать!

«А не ходи, Маняша, в садик…»

…

— Та-та-та-та-та-та!

«Офонарели, что ли, очередью садить?! Патронов — раз-два и обчёлся!», — Медведев приподнял голову и с трудом открыл глаза. Чья-то бесцеремонная рука схватила за затылок и вдавила обратно в землю. Хвоинки жёстко оцарапали веки. Нос забился кровью и грязью. Кто здесь такой умный?

— Куда?!

Хриплый голос Родимца указал на личность автоматчика-транжиры слева.

Снова очередь в неизвестном направлении. Трах-тибидох почти над головой.

Внезапный протяжный вой на высокой ноте ввинтился в уши. Медведев распахнул рот от удара по барабанным перепонкам, и зажмурился, вдавливаясь в землю. Секунда, два, три…

Чёрт! Да куда ж!..

Вой оборвался внезапно. Тишина. Даже пули не стрекочут. Пару раз хлебнув воздуха и ощутив себя вполне живым, Михаил вытащил оружие и снова приподнял голову. На этот раз — осторожнее.

Тихий лес. Ни шевеления, ни звуков. Только покошенные ветви ещё сотрясались.

Слева корчился Родимцев. Вжавшись лицом в уже перепаханную телом хвойную подстилку, он тихо матерился и елозил. Справа за сосенкой к земле припал Полынцев. Рожа в крови. В руках пистолет. Обменялись взглядами. Глаза командира «раверсников» были настолько же ошалевшими. Значит, тоже ещё не врубился в ситуацию. Впереди, сзади, с боков россыпью чёрных и зелёных конфетти — вперемежку бойцы «Р-Аверса» и «Тайги». Лежбище очумелых варанов. Медведев обернулся к Родимцу — того всё также корчило. Рванул вдоль земли. Оказавшись вплотную, завалил раненого на бок и шёпотом выматерится. Словно мелкой тёркой прошлось нечто по телу лейтенанта. Ткань — в порезах, сквозь них кровь просачивается, смешивается с хвоей и землёй, грязью пропитывает… Хоть гадай на рунах — где рана!.. Чем такое можно сделать?

— Что там? — оскаливаясь, выдохнул Родимец сквозь зубы. И со свистом втянул воздух.

Продолжая оглядываться, Михаил пробежал руками по корпусу раненого. Всё оказалось не так плохо, как почудилось при первом взгляде:

— Херня. Царапины. Заживёт.

— Угу, — процедил лейтенант, — на мне всё, как не собаке. Главное, чтоб не «физдец». «Физдец» неизлечим.

— Что происходит, Игнат?

— А чёрт его знает!

Медведев почувствовал приближение сбоку. Обернулся. А кого, он, собственно, ещё ожидал увидеть? Доблестный медик. Славян пихнул командира в бок, попросту заставляя принять положение слева. С двух сторон подхватили раненого и живенько-живенько — за сосенки, за бугорок… Родимцев только зашипел сквозь зубы, когда поволокли.

— Что это было, Слав? — Спросил Медведев.

— Чёрт его знает. — Коротко отозвался Славян, разрывая зубами пачку салфеток.

Оглядывая притихший лес, Медведев про себя изощрённо выругался на информативность и однообразие полученных ответов и прикинул, почему ж Зубров всё ещё не здесь с докладом.

— Вы, что, блин, не видели, во что садили?

— Видели, — хватанул воздух ртом Родимцев. — В чёрт-знает-что.

Да что ж такое!? Офонарели, что ли?

— В кого стреляли?! — зарычал капитан, теряя терпение.

— В сиреневых летучих мышей величиной с человека.

— Твою мать! — Медведев ошалелым взглядом окинул притихший лес. — Кто команду дал?

— Я, — Родимцев стиснул зубы, прямо глянув на командира.

Медведев снова обшарил взглядом лес. Тишина. Только птиц нет. Снежок летит… комочками. Белый, холодный, противный…

— Капитан, — сбоку позвал незнакомый голос.

Медведев обернулся. Недалеко залёгший «раверсник» криво улыбнулся:

— Это гарпии, капитан.

Точно. Массовые галлюцинации. «Афганка» в костре, ЛСД в чае, птичка-мутант и мухоморы среди грибочков. Вот Зубров придёт, тогда…

— Где Юр-сан?

— Там, на биваке, — Славян дёрнул головой, отведя взгляд.

Бивак оставался в той стороне, куда с минуту назад уходили пули…

Метров двадцать, обзор неплохой, но на площадке людей не видно. То ли затихорились, то ли уже положены неизвестным противником. А судя по реакции Славяна, Зуброва не слышно уже давно…

— Та-а-ак, — протянул Медведев. Да так протянул, что Вячеслав оглянулся.

Михаил сплюнул и рванул вдоль земли в сторону бивака.

Сосенки. Боярышник. Пенёчки. Бугорочки… Знать бы от кого хорониться, да знать бы, где этот кто-то…

Костёр ещё горит, но котёл перевёрнут, валяется рядом. Может, кто из своих задел… Кто здесь оставался? Зубров, Батон, Кирпич и «тварь»… Может, кто и из своих. Только блеском свежезаточенного лезвия сверкает на чёрной копоти птичье перо, засевшее в металле. И это уже на массовую истерию не спишешь. Здоровое перо — в пол-локтя. Тонкое стальное кружево отливает сиреневым, словно можно придать металлу несвойственную ему цветовую гамму. Впрочем, здесь уже всё возможно. Михаил с тревогой обшарил взглядом территорию лагеря. Второй снаряд обнаружил вонзившимся в дерево. Дрожание после сильного столкновения ещё колебало перо. Ещё с десяток вошли в землю возле кустарника. Судя по наклону — ковровая бомбардировка сверху.

— Медведев!

Полынцев дал о себе знать ещё на подходе. И — правильно. Оказавшись рядом, бегло осмотрел местные достопримечательности и хмуро прокомментировал:

— Бред сивого мерина.

Михаил ощерился, процедил сквозь зубы:

— Если этот «сивый мерин» Зуброва сожрал…

— Сожрёшь твоего Зуброва! — Хмыкнул Полынцев. — Он сам кого угодно со всеми потрохами. Вон топает!

Медведев сглотнул. Действительно, — топает.

Зубров появился из-за обстрелянного кустарника настолько внезапно, словно вынырнул из воды. Шёл открыто и спокойно, будто не было опасности или тревоги. Даже улыбался, хотя и натянуто.

— Юрка!

Зубров в ответ на предупреждающий жест только отмахнулся. Как был, так и дошёл до командиров. Присел рядом. Рукав окровавлен. Ранение, как у Родимца — масса мелких, но довольно-таки длинных порезов. Заметив взгляд Михаила, Юрий скривился:

— Плюются суки.

— Юр-сан…

— Это — стервы, Мих, — Зубров невесело усмехнулся, опережая с ответом. — Эталонный вид птице-людей. Всякие серены, гарпии, сирины, гамаюны и прочая, и прочая… Для нашего мира — мифическое создание, для этого, — он обвёл глазами лес, — норма. Агрессивны и стервозны, как и следует из названия. Убивать умеют и любят.

Медведев с трудом удержался от длинной матерной тирады. Происходящее уже давно переступило через границы возможного. Вместо этого присел рядом, опустил пистолет в кабуру и, приглашая продолжать, качнул головой:

— Так.

— На нас вышел их конфликт-отряд. — Продолжил Зубров. — «Погранцы», одним словом. Они в бой не завязываются. Максимум: подкат — проверка на сопротивляемость — откат. Если бы Кирпич не шугнулся и не начал стрелять, то они ушли бы втихую, а мы бы потом сильно удивились неожиданному налёту крупного рукокрылого отряда. Ну, да ладно. Главное — мы теперь знаем, чего ждать. Сейчас эти суки уже, наверняка, в гнездо чешут с донесением. Скоро здесь будет их орда. — Юрий невесело усмехнулся.

— Откуда? — спросил Медведев.

Зубров в ответ только головой мотнул в сторону. Михаил посмотрел. Батон и Кирпич помогали «твари» добраться до костра. Доковыляв, тот сел возле огня и ссутулился, подставляя голое тело под теплые потоки. В ладони скованных рук спрятал лицо. Змёрз, Маугля. Батон стянул с себя куртку и накинул на плечи пленника. Тот поблагодарил отрешённым кивком и снова замер, сберегая остатки тепла. Его знобило, лихорадочный взгляд пылал наравне с костром.

— Как нам отсюда выбраться, он сказал? — Хмуро поинтересовался Медведев.

— Он не знает.

— А ты спрашивал?

«Вы выходите на остановке?» — «Да» — «А те, что перед вами?» — «Да» — «А вы спрашивали?». Но в данном случае вопрос был совсем не анекдотичным, он подразумевал вполне конкретную форму разговора. Юрий устало посмотрел на командира:

— Спрашивал, Мих. Пусть не так, как ты полагал, но — спрашивал. И именно поэтому мы имеем хотя бы то, что имеем.

Медведев замолк, попытавшись вникнуть в произнесённое и представить себе то, что упустил из внимания, пока был занят своим содержательным «разговором» с Полынцевым. Шума, наводящего на мысли о форсированном допросе, со стороны бивака точно не было. А что было? Да ничего. Тишина стояла. Может Зубров и разговаривал с «тварью», но тогда это была вполне мирная беседа, не нуждающаяся в повышении голоса.

Командир «Р-Аверса» утёр разбитое лицо о рукав и предложил:

— Давай я поговорю. У меня опыта побольше. Будут тебе ответы.

Зубров повернулся к нему всем корпусом и сухо проговорил:

— Ещё раз! Я получил ответы именно потому, что знаю, как таким людям задавать вопросы.

— Ага. А я — не знаю, да? — «раверсник» откровенно недобро удивился.

— Вашими методами вы ничего не добьётесь. Скорее он сдохнет, чем что-либо сообщит.

— Угу, — Полынцев ощерился. — А у тебя, значит, за «спасибо» говорит!

— Не за «спасибо», — Зубров являл образец бесстрастности.

Медведев поспешил влезть в разговор:

— Мужики, у каждого урода — своя метода. Короче — спорить не о чем. Главное мы имеем — пленный говорит. Если есть результат одного метода, то не стоит его менять на другой. Особенно в нашем случае.

— Разумно, — проворчал «раверсник» и снова вытерся рукавом. Кровь из разбитого носа и порванной щеки и не думала останавливаться.

— Что-нибудь ещё, Юр-сан?

Зубров пожал плечами:

— Это всё, что успели. Что ещё нужно — спроси сам.

Медведев кивнул и двинулся к пленному. Сзади подтянулись товарищи. Когда до «твари» оставалось несколько шагов, тот вздрогнул и резко обернулся. Синие глаза метнулись двумя лихорадочными маяками, но тут же погасли, сделавшись тусклыми. Медведев присел рядом. Голое тело в разводах «под хохлому» кое-где уже переходящее в «под гжель» нескрываемо дрожало. Толку от наброшенной куртки было мало. Разве только от ветерка в спину защищало. Вчера промокшие рубашку и свитерок с пленного, судя по всему, попросту срезали, а сегодня надеть куртку на скованные руки не представлялось возможным. Пацана лихорадило. Пальцы плясали от холода. Опухшие губы вздрагивали.

— На вопросы ответишь, Маугли?

Пленный поднял уставший больной взгляд на Медведева, перевёл на вставшего рядом невозмутимого Зуброва, и, получив его одобрительный кивок, облизал губы:

— Да.

Медведев пересёкся глазами с Полынцевым. Тот лишь хмыкнул, пожав плечами.

— Где мы находимся?

— Судя по тому, кто на нас нападает, это Ирада — мир стерв. Один из параллельных миров.

— Кто противник?

— Рукокрылые перворождённые. Ростом в среднем приблизительно с человека, тело развитое, мускулистое, приспособленное как к недолгим перелётам, так и к передвижению по земле. Существо ловко пользуется деревьями для перемещения в пространстве. Оружие магическое, биологическое и внешний инструментарий. Обычно пользуются всеми вариантами. Отличительной чертой является магическая способность к воплощению металла, то есть его генерированию в любых формах.

Пленный говорил, словно ученик отвечающий экзаменатору. Чем-то его речь напоминала чтение энциклопедии. Михаил подумал о том, что потом, при случае, неплохо было бы узнать бы, ыгде бывают такие справочники.

— Оружие?

Маугли прикрыл глаза, вспоминая, и продолжил, чётко вбивая слова, чтобы голос не дрожал:

— Крылья с когтями, мощные лапы. Метательные стальные перья на крыльях, могут выбрасываться с высокой точностью на расстояние до тридцати метров, как одиночно, так и серией. «Плевок» — выброс на несколько метров сотен мелких лезвий. Мощный челюстной аппарат, быстро разлагающий слюнный секрет делает укус тяжёлым ранением. У некоторых видов трутней есть жало — используется только один раз, после этого особь умирает. Возможно обычное вооружение — колюще-режущее. Кроме этого, стервы отличаются высокой ментальной мощью. Но в этом плане их способности не изучены.

— В чём основная опасность?

Маугли поддёрнул спадающую куртку, и хмуро ответил:

— В массовости и фанатизме. Пока не положат врага, не остановятся. Даже, если на этом погибнет всё гнездо. Стервы нетерпимы к любым нарушениям их суверенитета. Постоянно в войне между общинами-гнёздами. Агрессивны. Плотоядны. Пожирают себе подобных.

— Как нам добраться до дома?

— Не знаю. — Маугли покачал головой, поднял глаза. — Я не скрываю… Я просто не знаю.

Медведев усмехнулся задумчиво. Главный вопрос оставался нерешён.

— Ладно, вернёмся к нашим баранкам, — задумчиво потёр подбородок Михаил. — Как можно положить этих стерв?

Маугли судорожно передёрнул плечами, помолчал, глядя на костёр. Отозвался в тот момент, когда ближе на шаг подступил невозмутимый Зубров. Заговорил быстро:

— Не знаю. Стратегии битв с перворождёнными я не изучал — это не моя спецификация. Могу только предполагать.

— Валяй. — Кивнул Михаил. Зубров тенью мотнулся назад.

— В теле стерв несколько воплощений энергетических центров. При прямом попадании должны разрываться внутренние связи сущности. Где находятся центры, навскидку не скажу. Нужно смотреть…

— Посмотришь, — Медведев кивнул — в этом свете ситуация становилась лучше. Увереннее себя осознаёшь, понимая, что что-то можешь противопоставить навалившейся силе. — Как бороться с ордой?

— По легендам, — пожал плечами Маугли, — были воины, которые занимались зачисткой подавленных Ирадой территорий маленькими отрядами, но обычно это происходило большими силами… В принципе, стервам не чужды представления о чести и на этом можно играть. Обычно, адепты захватывали Королеву или другое начальственное лицо гнезда. При угрозе жизни Королевы стервы отступают. Главное, не убить её и не оскорбить — после такого они не отступят, пока не уничтожат противников, или пока всё гнездо не поляжет. А тогда, возможно, начнут мстить другие.

— Гнёзд сколько?

— Не знаю. Наверняка, больше сотни — мир большой.

— Ясно. — Медведев поднялся и посмотрел на товарищей: — Ещё вопросы будут?

— Будут. — Зубров подсел ближе к пленному. — Окажись ты здесь один или в составе слабовооружённого отряда, что бы решил делать?

Медведев кивнул заместителю — хороший вопрос, выверенный. Пленный хмуро уставился в костёр. Впрочем, нежелания говорить не проявил. Задумался — не иначе.

— Попытался бы пробиться к домену. — Наконец отозвался Маугли. — Там вызвал бы поддержку. Если бы добрался…

— Хм… Всё занимательнее и занимательнее, — потёр подбородок Михаил. — Домен — это, полагаю, пограничная застава? Где находится?

— Не совсем. Это оставленный по взаимной договорённости на территории противника пост. Некий буфер. Там никого, как правило, нет. Просто центр связи, позволяет контактировать со своей реальностью. Такие посты оставлены во всех смежных мирах. Точно так же, как инорасы в нашей реальности оставляли свои приграничные базы. Где находится ближайший домен — не знаю. Могу по внутреннему компасу предположить направление движения, но не расстояние до объекта.

Медведев кивнул. Вот и ладненько. Теперь появлялась некоторая определённость. А вместе с ней и уверенность.

— А по вызову кто придёт? — поинтересовался Полынцев.

Маугли не отреагировал. Демонстративно замер, глядя в огонь. Только плечи напряглись. «Раверсник» закаменел лицом и сдвинулся к пленному. Зубров тоже на месте не остался — поднялся и вытянулся до звона в оси. Предчувствие грозы всколыхнуло пространство.

— Мужики! — Медведев мгновенно оказался в напряжённом поле между ними. Как раз над пленным. — Хорош! — И приказал излишне гордому и дурному мальчишке: — Ответь!

— Тэра. Пограничный отряд адептов. — Маугли отреагировал мгновенно. Но взгляд от костра не оторвал.

— Так, — нахмурился Полынцев, взглянул на Михаила: — Думаю, решение однозначное — двигаться? — Медведев кивнул. — Тогда пойду я своих собирать. Подтягивайся — поговорим.

Михаил проводил взглядом уходящего «раверсника» и внезапно осознал, что в последнем разговоре перешёл с ним на «ты». Вот так вот незаметно и бесповоротно. То ли обмен пламенными любезностями в кулачном бою подействовал, то ли общая проблема свела, но теперь уже ему стало ясно — Полынцев «свой». Сволочь, конечно. Но — свой. И это важно. И пленный этот — будь он неладен! — тоже «свой». Потому что есть и «почужее» вокруг. А значит, теперь — все вместе. Потому что — «скинув кожу, уже не влезешь в неё снова».

Медведев повернулся к Катько и кивнул на пленника:

— Этого… Маугли… одеть и накормить, чем Бог послал. Ключи от наручников у Полынцева на прокат возьми. — Командир перевёл взгляд на задумчивого заместителя. — Юра-сан! Отойдём!

Тяжесть в руке явно указывала на то, что перо и впрямь было металлическим. Цельнолитое, идеально симметричное. По краям заточенное до бритвенной остроты, внутри — почти кружевное. Если бы не странная расцветка, то посчитал бы элитным изделием по спецзаказу.

— Нужно захватить. — Зубров подошёл сзади неслышно. — Если дело дойдёт до рукопашной — неплохое подспорье может быть. Да и метать их сподручно. Только хвостовик изолентой замотать и готовый дротик.

— Захватим, — хмуро отозвался Медведев, думая о другом. — По-твоему, Маугли доведёт нас до места?

— Почему ж не доведёт? Если направление чует, то значит — доберёмся.

— Я не о том.

— А, понятно. Думаю, что к полупроводникам типа Сусанина он не относится.

— Зато может явить сверхпроводимость по примеру Моисея!

Старой шутке усмехнулись оба. Зубров посторожел первым:

— Полагаю, Мих, что у него резона нет путать нас. Он сейчас не в лучшем положении.

— Это я заметил. — Усмехнулся Медведев. — До сих пор гадаю, чем ты его так застращал. Парень-то явно не из пугливых! Что сделал, если не секрет фирмы?

— Пообещал убить.

— Не оригинально, — пожал плечами Михаил, разочаровываясь.

— Убить чисто при переходе границы в нашу реальность. — Зубров был предельно серьёзен. — За одно то, что не окажется в лабораториях «Р-Аверса», он готов сотрудничать. «За», Мих, а не «из-за»…

— Понятно, — коротко отозвался Медведев. Теперь действительно становилось ясно.

— Есть такие птицы, Мих… — Грустно усмехнулся Юрий. — Они в неволе не поют…

Медведев кивнул. Да, есть и такие птицы…