Глава 21

Тик-Так. Тик-Так. Тик-Так. Стрелки часов исправно отсчитывали пройденные отрезки пути по белоснежному полю циферблата. Интересно, какой идиот додумался добавить сей раритет в дизайн вип-палаты онкологического отделения? Как будто без этого ритмичного щелканья, что напоминает о приближении конца, пациентам недостаточно плохо.

Но кроме этого досадного обстоятельства претензий к интерьеру не было: панорамное окно, заменявшее собой одну из стен, открывало потрясающий вид на город, что сейчас мигал тысячами ночных огней. Сама комната была оформлена в черно-белых тонах и мало чем походила на больничную палату. Лишь специальная койка, на которой я и сидела, свесив ноги вниз, напоминала о настоящем предназначении помещения.

Тик-Так. Тик-Так. Тик-Так. Насмешливо щелкали полоски пластика.

Тук-Тук-Тук… Вторили часам каблуки демона, что нервно мерил шагами помещение уже минут десять.

— И все же я не понимаю, почему ты не согласна, — в который раз за вечер вспылил Ким Шин.

— Я не не согласна, я просто считаю это бессмысленным, — снова ответила я.

— Почему бессмысленно? Опухоль операбельна, и врач говорит, что шансы на полное выздоровление очень хорошие, — он наконец остановился, замерев напротив меня.

— Шанс в восемьдесят процентов хорош в любом случае, кроме моего. Я обязательно попаду в невезучие двадцать.

— Да с чего ты это взяла?! Чем ты отличаешься от других людей?

Не выдержав я тихонько рассмеялась. Хотя смех, скорее всего, был просто истерическим.

— Позволь тебе напомнить: я — жена токкэби. Та, что нарушила правила небесной канцелярии, не выпив чай забвения. Та, что вернула тебя в этот мир из небытия вопреки замыслам Создателя. Мне кажется, у Него достаточно причин наказать нас с тобой таким образом за непослушание.

— Ты говоришь какую-то чушь, — отрицая, не желая верить тому, что услышал, тихо произнес аджосси.

— До моего двадцати девятилетия осталось меньше двух лет. Достаточное время, чтобы медленно умереть, — я невольно улыбнулась.

— Даже если ты права — а ты не права — это не значит, что мы должны сдаться. Мы должны бороться.

— Я просто боюсь потратить оставшееся мне время на бесплотную борьбу, — глаза защипало и снова слезы, что должны были закончиться еще несколько часов назад, покатились по скулам, вниз, к подбородку, а затем сорвались, оставив пятно на светло-бежевой трикотажной юбке. Почти тут же теплые, родные руки притянули меня в крепкие объятия.

— Я просто хочу провести как можно больше времени рядом с тобой, — всхлипнув, я сама вцепилась в мягкую пряжу его свитера, до боли сжимая кулаки. — И не хочу, чтобы ты видел меня слабой, больной и разбитой.

— Глупышка, — теплые губы коснулись моих волос, — я люблю тебя любую. И всегда буду любить.

— Знаю.

Отстранившись, я встретилась с демоном взглядом. Все, что осталось не произнесенным, все, что посчитали лишним озвучить, мы легко читали в глазах друг друга без всякой там магии.

Любовь, нежность, доверие, поддержка, беспокойство, тревога… Сотни фраз и чувств...

Мягко очертив подушечками пальцев скулы, я притянула Ким Шина к себе и поцеловала. В этом не было никакой страсти. Поцелуй скорее можно было назвать попыткой занять у этого невероятного мужчины немного мужества и уверенности. Получилось так себе, потому что когда в руках оказалась планшетка с договором на оказание больницей хирургических услуг, разобрать напечатанный текст не представлялось возможным, так я дрожала. Но аджосси не оставил меня одну разбираться со всем этим. Сев рядышком, он легонько сжал своими пальцами мою руку, что держала бумаги, и положил подбородок мне на плечо, нежно приобнимая, действуя, как хорошая порция успокоительного.

Быстрый росчерк ручки и моя судьба на несколько месяцев вперед решена.

Заснули мы в тот вечер вместе, улегшись, не раздеваясь, на одноместную больничную койку, но нас, на удивление, никто не побеспокоил. А уже через два дня я наблюдала в зеркало, как прядь за прядью падают на пол мои роскошные локоны. Это было почти физически больно.

В нелепой больничной пижаме на завязках, босая и абсолютно лысая, я не узнавала себя в отражении. Не хотела узнавать. Откровенно говоря, врач, пришедший забрать меня на операцию, испугал меньше, чем собственный внешний вид. Радовало лишь одно: усилия, приложенные на уговоры Ким Шина остаться сегодня дома, были потрачены не зря. Да, он все равно увидит меня позже, но так почему-то было легче, хотя и дико хотелось снова оказаться в кольце крепких рук, и вновь почувствовать его поддержку.

Проезжая на каталке по коридору, я размышляла о том, не будут ли огни потолочных люминесцентных ламп последним, что увижу в жизни? Хотя нет, были еще писк приборов, маска на лице и затихающий, доносящийся словно сквозь вату, голос анестезиолога. Прикрыв резко потяжелевшие веки, я окунулась в глубокий, тяжелый наркотический сон.

***

За окном тихо падал снег. Редкие снежинки налетали на стекло, прилипали к нему и, растаяв, стекали вниз. Под окнами больницы сновали сотни прохожих, спешащих по домам, к семьям, ведь сегодняшний вечер был рождественским.

Тихо скрипнув, отворилась дверь палаты, впуская в замкнутое пространство еще больше больничных запахов, но при этом привнеся ароматы костра и цветов гречихи. Попытавшись тихонько подкрасться к задумавшейся мне, Ким Шин накинул шерстяной плед на мои плечи и, опаляя своим дыханием мое ухо, прошептал:

— Мы можем ехать домой.

Повернув к нему голову, я выгнула бровь, безмолвно спрашивая о продолжении.

— Тебя выписывают. Говорят, что бессмысленно и дальше держать тебя тут. Нужно будет лишь раз в две недели приходить на плановые консультации и допить курс лекарств.

Устало вздохнув и оперевшись спиной на мужа, который тут же обнял в ответ, тихо, улыбаясь, произнесла:

— Как хорошо, — и подумав с минуту, добавила: — Жаль только, что ничего дома к празднику не готово.

— Елку я купил еще пару дней назад, дом украшен, а еду закажем в ресторане.

— Ты что, еще несколько дней назад знал, что меня выпишут? И мне не сказал? — начала было возмущаться я, но меня почти сразу прервало его хихиканье.

— Этого даже твой врач до сегодня не знал, куда уж мне. Все зависело от главврача. Но я искренне надеялся.

— Ладно, допустим дом украшен. Но где ты найдешь нормальный и не заваленный заказами по самое немогу ресторан в рождественскую ночь?

— Места знать надо, — самодовольно, с ноткой превосходства, произнес демон. — И связи иметь, конечно.

— Ты совершенно невыносим, ты знаешь это? — тихо фыркнула я.

— И настолько же любим, не так ли?

Сил хватило лишь слабо рассмеяться в ответ. Почувствовав, что я почти уснула в его объятьях, аджосси усадил меня в кресло, а сам занялся сбором скромных пожитков, что успели скопиться в палате за два месяца лечения.

За эти два мучительно долго длившихся месяца я стала слабее котенка: меня шатало от слабости, постоянно клонило в сон от тонн различных таблеток, а лестницы стали почти непреодолимым препятствием, так как уже после одного пролета задыхалась как старый курильщик-астматик. Но врачи твердили, что все временно, и уже совсем скоро будет легче. Что ж, это в их интересах, так как если мне не станет лучше, разбираться с ними буду не я, а токкэби, и вряд ли им это придется по вкусу. Хотя, справедливости ради, количество назначенных препаратов за последнюю неделю уменьшилось вдвое.

Видимо я все же уснула, потому что очнулась от своих мыслей-снов лишь на диване нашей гостиной, перед так любимым мной камином, что весело потрескивал горящими поленьями. К полке над ним были прикреплены, как в старых американских фильмах, праздничные красно-белые башмачки. То тут, то там, все было украшено пучками хвои, мишурой и елочными игрушками. Сама разлапистая зеленая красавица скромно спряталась в углу, лишь изредка сверкая своим нарядом в неверных бликах огня.

Муж сидел рядом, в кресле, похоже, всецело захваченный историей, что раскрывала книга, находящаяся в его руках. Праздничный ужин уже был накрыт — служивший обычно лишь журнальным стол сейчас ломился от разных видов сашими, суши и роллов.

— Рыбное рождество? — с удивлением спросила я, садясь. Это действительно было необычно, так как чаще всего Ким Шин предпочитал блюда из мяса.

— Даже моих сил иногда не хватает, чтобы уговорить повара выйти на работу в такой вечер, — ответил аджосси, откладывая книгу в сторону. — Ты против?

— Нет, просто немного удивилась.

— Как ты себя чувствуешь? Нормально?

— Не переживай так, все хорошо, — с трудом сдерживая желание закатить глаза, ответила я. Да, он беспокоился обо мне. Сильно беспокоился. Но за последнее время это успело порядком утомить.

— Тогда предлагаю начать наш не слишком традиционный, но все же праздничный ужин, — кряхтя как старый дед, Ким Шин перебрался с кресла ко мне.

Вот уж любитель соблюдать все правила. Какая в целом разница, традиционный праздник или нет? Ну нет у нас на столе пулькоги и кимчи, так что с того? Главное ведь атмосфера, а с ней все было в порядке: забравшись на диван с ногами, мы поставили на стол старенький ноутбук и смотрели старые новогодние фильмы, неспешно наслаждаясь едой. И я ни за что не променяла бы этот вечер на самый правильный и самый традиционный.

Уже лежа в постели, в теплой флисовой пижаме, я размышляла об идее, что давно не давала мне покоя. И почти дождавшись того, что аджосси заснул, все же решилась спросить:

— А давай рванем куда-нибудь? Попутешествуем, мир посмотрим?

— Хм? А как же твое лечение? — сонно пробормотал муж в ответ.

— Мне всего лишь нужно пить таблетки и раз в две недели появляться на приеме. Разве ты откажешься пару раз в месяц побыть моим личным магом-телепортатором? — добавила немного просящих ноток в голос я.

— Ладно, предварительно я согласен, но утром еще обсудим, — немного подумав, произнес он, а затем, притянув меня поближе и обняв покрепче, припечатал: — А сейчас — всем спать!