Дом восьми миров

Я стал Смертью, разрушителем Миров.

Роберт Оппенгеймер

Трактир на окраине поселения не выделялся среди таких же серых домов снаружи, непримечательным оказался он и внутри. Грязные, обшарпанные стены, пол, местами пропитавшийся испражнениями желудка настолько, что запах этот невозможно было извести, драй хоть круглые сутки. И стойкий пивной дух, такой, что и заказывать выпивку нет нужды, достаточно посидеть в уголке часок-другой, и похмелье на этот вечер будет обеспечено.

Я подошел к стойке, закурил, огляделся. На дворе вечерело, однако посетителей пока было мало. Двое мужчин у окна обсуждали, как спланировать добычу на завтра. Сегодняшний день выдался неудачным, раз они здесь так рано. А вот через две лавки от них, уже почти распластавшись на столешнице — завсегдатай заведения. Откуда только берет чем расплатиться? И ведь находит, раз хозяин периодически поит его в кредит.

Однако пустовать здесь будет недолго. Скоро совсем стемнеет, люди подтянутся из предгорья, и вот тогда начнется настоящее веселье. У меня тоже радость. Я наконец-то нашел последнего, проникшего в чужой мир, и следующим днем доставлю его в центр. Слишком давно я не был дома. Пора возвращаться.

— Нездешний?

Обернувшись на голос, я встретился взглядом с плотным коренастым мужчиной. Большие карие глаза неестественно смотрелись на бритой круглой голове, оттеняя собой все остальные части лица: приплюснутый нос, что, судя по его форме, неоднократно был ломан в драках, и маленький рот. Хозяин заведения сегодня обслуживал посетителей сам, и, глядя на меня пристальным взглядом, не переставал перебирать кружки, протирать стаканы, считать мелочь.

— Из-за перевала, — ответил я нехотя.

— Далеко путь держишь?

— Хотел завтра попасть в город. Мой напарник исчез два дня назад, а я один шахту не потяну.

— Это где же случилось? Я ничего не слышал, а ко мне все новости к первому слетаются, — с прищуром спросил он.

— Шахта «Волчья Яма».

— Проклятое место.

Больше он ничего не сказал, на что я и рассчитывал. Однако любопытство взяло вверх, и он снова спросил:

— А в город-то зачем?

— Говорю же, напарник пропал, хотел замену ему подыскать.

Хозяин покачал головой.

— Не думаю, что кто-то согласится. И тебе бы посоветовал найти место получше, пока с самим ничего не случилось.

— Сказки всё это, — продолжал я изображать простачка. — И, кстати, слышал, объявился в городе новенький. Он случайно работу не ищет?

Хозяин остановился, понимающе кивнул.

— Есть такой хмырь. Месяц как здесь ошивается. Называет себя Максимом. Откуда пришел — не знает, все какие-то сказки талдычит. Сначала молчит, а как кружки две-три примет в утробу — тогда и талдычит. А ты не прост. Да, с ним у тебя может получиться.

— Значит, его пока никто не нанял?

— А оно кому надо? Глаза такие бешеные, словно ищет постоянно чего-то. Так, перебивается мелкими работами, то крыльцо починит, то забор поправит. Мужикам-то особо некогда этим заниматься, а бабы, сам знаешь, с хозяйством бы справиться успели.

— Сегодня придет? — с надеждой спросил я.

— А как же, будет конечно. Да ты присаживайся, я его сразу к тебе отправлю.

— Спасибо, с меня причитается.

Заказав пару, пива я положил перед ним серебряную монету, поймал на себе очередной внимательный взгляд, добавил:

— О сдаче не беспокойся, коли согласится — так мы и еще выпьем.

Хозяин понимающе улыбнулся и наполнил две кружки.

Пройдя вперед, я присел за столик у противоположной стены.

Отсюда был виден весь зал, а вот скудный свет ламп над стойкой еле доходил. Я отхлебнул. «Омерзительное пойло». Но пить надо, я должен оставаться для всех таким же работягой-забулдыгой, как и они. Ничего, не в первый раз.

Шло время, людей в зале прибавлялось. Я уже начал волноваться, как хозяин забегаловки подошел к одному из оборванцев у входа, кивнул в мою сторону, что-то сказал на ухо. Мужчина подобрал полы расползающегося по швам плаща и направился ко мне. Я приободрился.

Мужчина подошел, сел.

— Хозяин сказал, у тебя есть работа?

— Да, — ответил я, и это была первая правда, произнесенная мной сегодня.

Видно было, что к своим тридцати он мало занимался физическим трудом, щуплый, руки тонкие, что угадывалось даже под толстыми рукавами плаща на ватине. А глаза не бешеные, скорее умные. Но если учесть те обстоятельства, при которых он здесь оказался — стоило удивиться, что он способен ещё сохранять рассудок. В этом ему повезло, в отличие от его спутников.

— Максим? — спросил я. — Что ж, да, я ищу человека.

Я подтолкнул к нему вторую кружку.

— Присоединяйся. Надеюсь, ты не торопишься?

— Разве только, чтобы найти ночлег, — Максим взял кружку, сдул с края жидкую пену, сделал глоток. — Но если что, у Кирилла сегодня сеновал пустует.

— Забудь, — прервал я его. — Сегодня ты будешь ночевать в постели.

— Звучит, словно мы уже обо всем договорились, — ухмыльнулся мой собеседник.

— Почти, — согласился я. — Вот что хочу знать… — достав пачку сигарет, взял одну, протянул пачку Максиму. Он вытащил себе, я чиркнул спичками. — Ты недавно здесь. А между тем о тебе уже люди разное говорят. О твоих историях. Расскажешь эту историю мне?

Взгляд его потупился.

— Не думай, работу ты уже не потеряешь. Хочу услышать историю от тебя, из первых уст.

— Посмеяться хочешь? И пивом для этого поишь.

«Кстати, о пиве». Я махнул рукой, выставив четыре пальца вверх, и через минуту хозяин поставил перед нами четыре полных кружки вместо двух опустевших.

— Найти путь домой не просто, правда?

Это была фраза с двойным дном, капкан, в который он должен был попасть. Я мог бы прямо здесь набросить на него браслеты, задействовать ретранслятор и отправить на базу. Но, во-первых, я должен был убедиться, что это именно он. А во-вторых, необходимо отыскать последний куб. И я ждал. Казалось, Максим полностью погрузился в себя, и сегодня мне уже ничего не светит… Но тут рука его дернулась, и он произнес:

— Все началось с того, что Андрей рассказал мне о своем новом проекте.

***

«Дело было вечером, делать было нечего» — вот как началась эта история. Я позвонил Андрею, а так как жил он через два дома от меня, то через пять минут мы уже сидели во дворе под грибком, медленно потягивая пиво из горлышка.

— Я сегодня взял новый заказ, — сообщил мне Андрей, — тот еще оригинал.

— Ты чего только ни строил, грех жаловаться. Что на этот раз?

— Макс, мне придется играть в кубики!

— Он тебя усыновляет? — съязвил я, но Андрей не обратил внимания на мой тон.

— Он хочет модульный дом. Трансформер. Чтобы это были восемь совершенно одинаковых блоков в форме куба, и чтобы их можно было тасовать между собой, как колоду карт.

Прикинув, как это может выглядеть, я резюмировал:

— Мужичок в детстве в тетрис не наигрался, — я вытянул вперед ноги, зарываясь пятками в песок. — Что думаешь делать?

— Буду строить, конечно. Клиент платит — мы исполняем желания.

— Но, конечно, возникнут сложности?

— А как же без них? Слепить кубик — не проблема. Загвоздка в проектировании механизма трансформации.

Я посмотрел на него и рассмеялся — один только его взгляд говорил сам за себя. Протестующим жестом вскинул руку перед собой.

— Только не говори, что хочешь попросить меня!

— Макс, ну тебе что, сложно? Да, ты физик, не инженер по образованию… Но ты же инженер в душе! Ты все свои приборы сам проектировал, а это куда сложнее штуки были.

Он примолк, глядя на заходящее солнце. Потом добавил:

— Тебе же и самому интересно…

И в этом он был абсолютно прав.

Мое творение надо было видеть. Три месяца я конструировал механизм для дома Андрея. Практически не вылезал из гаража. Машину я продал вместе с женой… Хотя нет, жена ушла раньше, а машину у меня Васька-сосед купил двумя днями позже, так дело было. Одним словом, гараж пустовал, и там я организовал себе мастерскую.

Андрею я свое творение не показывал. Позвал, когда все было готово. Завел внутрь, сорвал скатерть, что накрывала модель на столе в центре гаража.

— Иии? — протянул Андрей, почесывая острую бородку указательным пальцем.

На постаменте стоял один большой куб, составленный из восьми маленьких.

— Погоди, сейчас, — я полез под стол и повернул выключатель.

Внутри постамента зажужжали электродвигатели, и конструкция пришла в движение. Из постамента выезжали фермы, цепляли кубы-комнаты, тащили их в разные стороны, а затем составляли в новую фигуру. Только что это был куб, и вот уже они выстроились в линию. Затем изогнулись буквой П. Встали углом. Башня с крестом в основании. Та же башня, но крест поднялся выше…

— Ну как? — с гордостью спросил я.

— Ты ох… — Андрей проглотил окончание, глотнул воздуха, — … ренел? Это что?

— Система довольно сложная, — почему-то я оправдывался, словно все три месяца изрядно валял дурака, — но иначе не обеспечить максимум степеней свободы.

— Это… Это… — Андрей пытался подобрать слова, и не смог. — Ты представляешь, во сколько это встанет!

— Учитывая, что только макет съел полторы зарплаты… И котлован… — я замолчал, осознав, каких масштабов потребует осуществление замысла.

— Что — котлован?

— Глубиной минимум в два этажа по всей территории.

— Ох… — на этот раз Андрей даже не стал заканчивать столь глубокомысленное выражение бушевавших чувств.

— Ты знаешь, что я попал? — это был даже не вопрос, а так, фраза, брошенная в пустоту. — Это кранты.

Андрей махнул рукой, повернулся и вышел из гаража. Я ещё несколько секунд смотрел на творение, гордость за которое только что переполняла меня, а сейчас хотелось взять кувалду и разнести все к чертовой матери. На постаменте разверткой тессеракта возвышалась конструкция, отдаленно напоминающая дерево. Пнув ножку стола, я выключил свет и вышел.

Андрей мне больше не звонил, а мои звонки сбрасывал. Так прошла зима.

***

— Я тогда занимался теорией бран и взаимодействиями с темной материи… Жуть, правда?

— Отчего же? — я посмотрел на Максима и добавил — М-теория мне знакома.

— Здесь знают о теории единого поля?! — казалось, это было самое большое открытие, которое Максим сделал, находясь в этом мире. — Ух ты! Тогда не все потеряно. А то я кроме электрической лампочки никаких других следов прогресса не встретил.

— Вот как? — я пожал плечами. — Продолжай.

***

Так вот, я экспериментировал с темной материей, разнесенной на соседние браны. Что есть пространство и материя? Я пришел к выводу, что все это суть энергия, перетекающая из одного состояния в другое, и что энергия, наполняющая мир, первична. Материя — возбужденное ее состояние, пространство — состояние покоя. Следуя закону неуменьшения энтропии во Вселенной, получаем постоянное перетекание энергии из возбужденного состояния к покою, отсюда — энергетическую стрелу времени, а также распад материи и «нейтринную» пустыню в конце Вселенной.

Представляешь, что будет, когда вся материя перейдет в спокойное состояние? Ни-че-го. Одно только пространство. Даже времени не будет.

Но я отвлекся. Я хотел получить доступ к огромным залежам энергии. Да, я хотел раз и навсегда решить проблему энергетической зависимости. А открыл свертку пространства.

Эффект свертки я обнаружил после того, как собрал вторую установку для экспериментов, и разместил ее в соседней лаборатории. Сама установка — особый генератор колебаний в виде рамки, и детектор регистратора излучений. Это если говорить примитивно.

В тот день я работал один, и потому сильно удивился, когда услышал голоса. Сначала решил, что почудилось, но голоса становились отчетливее. Крутя головой в разные стороны, я прошелся по лаборатории, прислушиваясь, и каково было мое удивление, когда обнаружил, что звук идет из рамки!

— Максим Леонидович тебя убьет! — теперь я узнал голос Лизы, молоденькой лаборантки с нашего этажа.

— Ничего не случится, милая, — а это Вадим, мой помощник, и по совместительству ухажер Лизы. — Представляешь, что всех нас ждет, если действительно получится?

— Вадик, ты такой хороший…

— И я тебя люблю, родная.

Звук поцелуя.

Присев перед рамкой, я позвал:

— Вадим, Лиза?

Ответом мне были испуганный крик и тихое: «Кто здесь?»

Заглянув внутрь рамки, я увидел приборный стол и стенд из соседней лаборатории. Не как на экране, а словно они были там, ЗА рамкой.

Это уже было чудо. Но разум захотел еще экспериментов. Я быстро схватил швабру, оставленную утром тетей Машей, когда она делала уборку, и тряпкой вперед сунул ее в рамку.

Снова истерический Лизин крик и звон падающих предметов. Затем топот и щелчок. Соседняя лаборатория внутри рамки пропала, все снова было как обычно. За исключением того, что я стоял с обломком швабры в руках, словно ножом срезанной посередине. Бросив палку, я бросился в соседнюю лабораторию.

Мои преданные лаборанты вернулись в тот вечер, чтобы закончить серию опытов. Они не знали, что я никуда не уходил. Они также не знали, что приборы настроены совершенно идентично, и в итоге это вызвало эффект локальной свертки пространства. Если бы не эти случайности — мы бы никогда не узнали, что такой эффект возможен, ведь я считал, что совпадающие частоты колебаний всегда будут в противофазе… И лишь потом понял, что ошибся в знаке.

Вадим включил прибор, а через несколько минут из рамки возникла швабра — конечно же, Лиза, как нормальная женщина, тут же грохнулась в обморок, а Вадим — выключил аппарат.

***

— Забавно… Если бы вместо швабры ты сунул внутрь руку… — жестоко, но я вдруг подумал, что останься тогда Максим без руки, сейчас мне не пришлось бы разгребать все это дерьмо.

— Не нашлось бы под рукой палки — я так бы и сделал.

Он посмотрел на свои руки, шумно выдохнул. Так, словно только что избежал их утраты.

Мы снова закурили.

— Что было потом? — спросил я.

— А потом я вспомнил об Андрее.

***

Андрей все так же не отвечал на звонки, да и вообще избегал встреч. От общих знакомых я узнал, что строительство подходит к концу, я даже разыскал людей, что разрабатывали для него механическую часть дома. Я понял, какое убожество ему впарили. Учитывая же безвыходное положение Андрея — становилось понятно, почему он меня ненавидит. И я решил ему помочь.

В институте мне удалось провести работы как полевые испытания, под них я выбил финансирование. Для восьми кубов понадобилось изготовить сорок восемь установок — по одной на каждую грань. Ты уже улавливаешь суть? Я захотел попарно связать грани восьми отдельных строений так, что в результате локальных сверток, для людей, находящихся внутри дома, создастся ощущение нахождения в настоящем тессеракте. Не его убожеской развертке, а в самом настоящем гиперкубе!

Я был захвачен идеей, и единственное, о чем думал кроме этого — что Андрей простит меня, и мы, как и прежде, будем лучшими друзьями.

С трудом, но я Андрея уговорил. Он разрешил опробовать установки в деле, и я приступил к монтажу. Две недели мы с Вадимом трудились с утра до ночи, но какое это было время! Я ликовал! Я помогаю другу, я сумел исправить свою ошибку!

Настало время испытаний. Андрей приехал со своим помощником-студентом, со мной были Вадим и Лиза.

Мы вошли в дом. Вернее в ту его отдельно стоящую часть, в которой разместилось все оборудование управления.

— Не томи уже, показывай очередную свою… — Андрей не договорил. Я понял, что он хотел сказать «лажу», но только улыбнулся в ответ.

— И правда, что это мы? Вадим, ты готов?

— Да, Максим Леонидович, проверил показатели на каждой установке. Везде норма.

— Тогда включай.

Вадим подошел к щитку и щелкнул пакетниками.

Ни грома, ни молнии.

— Иии? — потянул свое любимое Андрей.

Молча подойдя к двери, через которую мы вошли, я распахнул ее. Снаружи не было весенних луж, прохлада не ворвалась в помещение. За порогом была теплая гостиная, выложенная паркетом из красного дерева.

— Ух ты! — Вадим первым отреагировал на результат.

Подойдя к дверному проему, Андрей недоверчиво потрогал косяк, ощупав его сначала со своей стороны, затем с противоположной. Потом решился и шагнул вперед.

— Но как? — спросил он меня с той стороны.

— В нашем пространстве ты находишься в тридцати метрах от меня. Понимаешь? И, кстати, теперь в доме не хватает дверей. Сейчас каждая комната соединена с шестью соседними, и только в одну нельзя попасть напрямую. Но поскольку большинство стен — глухие, мы не можем этого увидеть. Если сделать выходы во все стороны — можно будет идти все время прямо, но пройдя четыре комнаты — прийти сюда же, но с обратной стороны. Или подниматься вверх — бесконечно.

— Да, Макс, ты меня поразил! — я видел, что Андрей радуется, и тогда это было высшей наградой для меня. — А скажи… Как выйти наружу?

Честно говоря, вопрос поставил меня в тупик. Об этом я правда не подумал заранее.

— Давайте поступим так, — идея на ходу формировалась у меня в голове. — Расходимся в разные комнаты. Я попробую поочередно рвать связи между гранями, как только увидите результат — кричите мне. Возможно, одного такого разрыва будет достаточно, чтобы освободить выход. А то и правда, тюрьма получается: войти можно где угодно, а выхода нет никакого.

Все разошлись, а я присел над распределительным щитком и начал колдовать с проводами. Нашел нужные, и начал поочередно отключать один генерирующий контур за другим…

***

— Это все, что я помню. Кажется, меня сильно ударило, потому что очнулся я в полной темноте, комната была вверх дном. Кое-как добрался до двери, открыл, выбрался наружу. Так я оказался в этом мире…

Я смотрел на Максима и не мог разобраться со своими чувствами к этому человеку. Гений и простота, граничащая с преступной беспечностью. Я не знал, можно ли это исправить, я лишь хотел, чтобы он осознал, какие последствия вызвал.

Достав блокнот, открыл его на нужной странице.

— Смотри, Максим. Внимательно смотри.

Проведя по странице из угла в угол, я разблокировал запись, и на листке одна сменяя другую, поплыли фотографии.

— Ты создал гиперкуб, как ты и сказал — настоящий, не какое-то его жалкое трехмерное подобие. Но ты и представить не мог, что свертка переместила каждую его объемную грань в другое пространство, образовав один тугой узел. В результате восемь миров не просто пересеклись в одной точке — это происходит постоянно и не несет в себе ничего опасного. Но ты дал им возможность взаимодействовать друг с другом. И вот тут кроется начало катастрофы множества Вселенных. Мир не терпит постороннего вмешательства и всегда стремится к состоянию покоя. Так случилось и с тобой. Ты считал, что вошедшие в резонанс колебания бран будут просто подпитывать генераторы энергией, а на деле они раскачались настолько, что связи не выдержали и лопнули. А то, что ты стал сам рвать настроенные связи — лишь подстегнуло катастрофу. Гиперкуб распался на восемь частей, и каждая часть оказалась в другом, чуждом «параллельном» пространстве.

Я показал Максиму всю историю моих поисков за последний месяц. Три куба повисли каждый в своем мире в вакууме — их я нашел быстро, и отправил каждый из них на сжигание к ближайшим звездам.

Ещё один сам угодил в сферу притяжения звезды и в итоге сгорел.

— Как я понимаю, именно в нем находилась Лиза. Но не переживай, удушья она не почувствовала. На таком расстоянии жар звезды спалил плоть почти мгновенно.

— Боже…

— Не торопись, это только начало.

Вдруг я понял, что испытываю странное удовлетворение от того ужаса, который вызывает мой рассказ у Максима.

— Один из юношей угодил в ядовитые болота затерянного мира. Разложение или радиация, но за двое суток все было кончено. Мне осталось только уничтожить останки и куб. Второй юноша продержался дольше, видимо, ему были знакомы основы выживания…

— Это Вадим.

— Хорошо, Вадим. Однако твари, которая пожирала его как раз в момент моего прибытия в тот мир… Этой твари было все равно, как звать пищу. Субатомная аннигиляция решила проблему пищеварения, а заодно и шестого куба.

Я смотрел на Максима, он молчал.

— Последнего я искал долго. С разрывом остальных связей — ослаб и его след. Но все же мне повезло. Прекрасная планета, теплый цветочный рай… Сложись все по другому — жить бы и жить в том мире. Но Андрею не повезло. Его куб наполовину впечатался в горную породу утеса, как и сам Андрей наполовину стал камнем. Я ничем не мог помочь. В голове не укладывалось, как в нем вообще что-то может функционировать, где тут пытаться отделить тело от скалы? В моей власти было только кормить его, разговаривать с ним… и день за днем наблюдать, как тело каменеет сантиметр за сантиметром — ещё одна странная и страшная реакция на слияние материи двух миров. И лишь спустя десять дней я стер тот утес с лица планеты аннигиляционным взрывом.

Максим, не отрываясь, смотрел на последний снимок: каменное изваяние посредине разгромленной комнаты, лианы странных цветов, ползущие по его руке, и блики солнечного света в глазах — последнем, что оставалось в нем живым.

— Андрей просил передать, что прощает тебя. Почему-то он верил, что с тобой все хорошо.

Молча кивнув, Максим отвернулся к окну. Я не возражал, хотя с сожалениями он опоздал сильно.

— В твоем мире, на твоей планете, хотят создать пост нашей службы. Ты, как выживший и главное — понимающий, о чем идет речь — пока единственный кандидат. Завтра мы уничтожим последний куб и отправимся в центр. Там ты пройдешь подготовку, после чего вернешься в свой мир. Хотя я с радостью отправил бы тебя вслед за теми, кого уже не вернуть.

— Я…

— Ты больше нигде не наследил?

— Нет.

— Биологические отходы меня не интересуют, они быстро разлагаются и баланс энергий восстанавливается. Меня интересует что-либо посерьезнее. Команда зачистки все равно пройдется здесь, но будет проще, если ты расскажешь сам. В этом пространстве не должно остаться ничего из твоего мира.

— Я же говорю — ничего.

— Тогда идем. Я снял комнату тут, недалеко. Надо выспаться.

Мы поднялись, попрощались с трактирщиком и вышли.

***

От еле слышного скрипа входной двери я подскочил, словно прогремел гром. Огляделся: Максима не было. Медлить было нельзя. Накинув рубашку, я выскользнул из дома в ночь.

Максим отошел на приличное расстояние, и его силуэт еле различался в свете звезд. Подавив желание окликнуть, я двинулся следом.

Раз за разом я терял его из вида за поворотом, но потом снова нагонял. Мы уже прошли почти через всю деревню, как наконец Максим свернул с дороги во двор. Чутье подсказывало, что здесь кроется какая-то тайна, и я пробрался следом. Прислушался у двери: тишина. Осторожно приоткрыл и проскользнул внутрь. Теперь я различал голоса впереди, но слов разобрать не мог. Шаг за шагом пробирался в темноте, стараясь не шуметь, пока не остановился за дверью комнаты, из которой пробивалось слабое мерцание свечи.

— Маруся, я должен уйти.

— Ты бросаешь меня?

— Ну что ты, милая! Я никогда не смог бы… Но сейчас у меня нет выхода. Я обязательно найду способ вернуться. Но ты должна мне кое-что пообещать. Ты сделаешь так, как я скажу?

— Да, Максим…

— Никому не говори, что ребенок от меня. Это ради ребенка. Есть люди, которые могут причинить ему вред только потому, что он мой. Сохрани эту тайну. Храни ее, пока я не вернусь…

Услышанное словно парализовало меня. Годы работы, бесконечные дни в патруле пространства — все насмарку… Кто мог представить такое? Изо дня в день мы предотвращали проникновение материи в чистом виде из пространства в пространство, сохраняя баланс энергий. Если материи перемешивались настолько сильно, что их нельзя было разделить — сжигали в звездах или в субатомной аннигиляции. Но раньше это касалось только неживой материи. Сейчас же я стал свидетелем процесса совершенно иного порядка. Такого прецедента еще не было.

Я распахнул дверь и вошел. Девушка сидела на лавке у окна, в свете свечи она казалось необычайно красивой. Максим на корточках рядом, положив руки ей на колени.

— Что ты наделал? — медленно, по слогам произнес я. — Ты понимаешь, что ты наделал? Ты понимаешь, что я теперь должен сделать?

Максим поднялся, сделал шаг на встречу.

— Не трогай ее.

— Максим, кто это? — испуганный голос девушки. — Он из тех людей, про которых ты говорил?

— Не трогай ее, — это снова мне.

Нас долго тренировали. Очень долго. До той степени автоматизма, когда на события мы реагируем на уровне рефлексов. Девушка бросилась вперед, наверно хотела проскочить мимо меня и выбежать на улицу. Рука сама молниеносно выхватила ампулу с аннигилятором из внутреннего кармана и всадила иглу в шею…

Разумом я не успел сообразить, как все произошло. Максим поднырнул под мою руку и принял удар на себя. Остановился, через секунду ноги его подкосились, и он бы упал, не схватись руками мне за плечи.

Его глаза были прямо передо мной, и в них не было боли, только страх за то, что он уже не сможет ничего предотвратить.

— Умоляю… Не тронь Маришку… Ведь такого еще не было, правда? Ты не можешь быть уверен, что в рождении есть опасность. А если нет? Ты переживешь, что убил ребенка?.. Обещай…

Я молча смотрел, как жизнь угасает в нем, а когда глаза закрылись — положил на пол. Вышел из комнаты, подтолкнув девушку вперед. Когда закрыл дверь, комнату осветила вспышка, на долю секунды — сработала субатомная аннигиляция — и все погрузилось в темноту. Девушка так и не проронила больше ни слова. Не обращая на нее внимания, я вышел из дома, и уже не скрываясь — с досады громко хлопнул дверью.

Я шел в ночи по этой богом забытой дыре, а на душе было также погано, как в том трактире, где я встретился с Максимом. Завтра я подам рапорт и покину службу. Я провалил задание, но это меньшая из моих бед. Я остановился и посмотрел на звезды.

— Я вернусь. Мальчик он или девочка — с твоим ребенком все будет хорошо. Я прослежу за этим, Максим. Я тебе обещаю…