Часть 2, в которой своим недоверием мы оправдываем чужой обман

Извините, мой друг, я, похоже, вчера исписалась

И за чертом каким-то полезла в чужие страницы...

И они эту девочку, ту, что вчера улыбалась,

Ошарашили так, что, признаться, намокли ресницы...

Так бывает не часто. У девочки грубое сердце.

И, возможно, неправильный взгляд на течение жизни.

Недопитый мате и снаружи закрытая дверца,

И послушная девочка стала немного капризной…

Недопрожитый день никогда не научит плохому,

Не отвесит конфет и уж точно уйдет без подарков.

Я его никогда и ни в чем не назначу знакомым,

Не отправлю конверт, не наклею красивую марку…

Две строки в никуда. Потеряла. Порву и замажу.

У жестоко больного, как правило, все виноваты.

Я кричу в темноту. И пишу. И бросаюсь туда же.

И слова на бумаге как свежие листики мяты…

Я опять потерялась. Мой город не виден на карте.

Не спасает ни крепкий мате, ни сиреневый свитер.

Ну и пусть. Я стерплю. Я привыкла. И в голом плацкарте

Помолюсь за тебя, за дожди, за любовь и за Питер.

©Штуша-Кутуша

***

Не стану лицемерить, утверждая, будто совсем уж неподвержен нехорошему влиянию жабы, именуемой завистью, но в данной истории меня в гораздо большей степени давит естественное любопытство.

Печалуется главная героиня или наоборот, мне вот сейчас доподлинно неизвестно, более того, мне доподлинно неизвестно, которая из героинь главная. Героини, они же концептуальные, и они тоже не появляются в тексте просто так.

Потом набегут критики и прочие доброхоты, которые, и растолкуют всем непонятливым, а в первую голову автору, какой у него был замысел, и что он вообще хотел сказать.

Это, конечно, в идеальном случае, который, видимо как раз и состоялся, поскольку вы вот сейчас это читаете, а если наоборот, то и критиков и прочих доброхотов и близко на горизонте на дух не видно, но на самом деле вы об этом не знаете, потому что случай совсем неидеальный, а чисто жизненный, и пылится сия непрочитанная, а то и неизданная книжка себе под шкафом на самом-то деле.

А это может свидетельствовать только об одном. О том, что на самом деле вас просто нет. Потому что если бы вы были на самом деле, вы бы книжку то из под шкафа… что, нету там книжки? И рукописи тоже нет?

Но я же точно помню, что я её именно туда и засунул. Наверное, вы совсем не под тот шкаф залезли, но я вас за это прощаю. Потому что на самом-то деле вас попросту нет.

А есть только хаос, только первичный бульон, в котором только-только начинают зарождаться репликаторы смыслов.

Вы, наверное, и есть один из них, в смысле здравый смысл, которого на самом-то деле и не существует. Пока не существует, но всё может в самое ближайшее время перемениться самым кардинальным образом.

Лента Мебиуса. Односторонняя поверхность. Дорога в никуда, в смысле без конца и без начала. Но то и дело оказываешься на другой стороне. Потому что другой стороны нет, потому что сторона всего одна. И куда бы ты ни шел, всё равно никуда не придёшь. Потому что приходить некуда.

Тут даже этих, антагонистов, которые, или как их правильно, антиподов не бывает. Хотя вот так стоишь когда с другой стороны, значит, ты и есть антипод. Но как можно стоять с другой стороны, если сторона всего одна?

А еще есть такой интересный эффект, когда воронка на воде закручивается в другую сторону, ну это когда воду из бассейна сливают. У антиподов. Это потому что у них всё не как у людей. А вот у меня в какую сторону воронка закручивается? А в какую надо? Чего-то я совсем запутался.

***

Ну и что вы опять ко мне со своей, вернее с моей Прасковьей пристали? Нет мне никакого дела сейчас до какой-то там Прасковьи. Мне Вселенную спасать надо. Или Человечество.

Потому что хорошие парни всегда спасают Вселенную. Или Человечество. При этом спасаются сами. Но не все. Потому что если все спаслись, то это уже никакой не триллер. Или трейлер.

Нет, трейлер, это прицеп такой, в котором ездят хорошие парни. И плохие, тоже бывает, ездят. А Прасковья — она сама спасется. И еще какого-нибудь из хороших парней ущучит. Она же девушка современная. И ушлая.

Они, Прасковьи, все ушлые, потому что в этом месте по-другому не прожить. Поэтому, видимо, Прасковья спасётся с кем-нибудь из хороших парней на трейлере.

Это я только что придумал, и не знаю пока, откуда она трейлер возьмёт, но это так романтично — ночь, трейлер, кто-нибудь из хороших парней и жесткий секс. А Прасковья у нас девушка романтичная, хоть и ушлая. И при этом, естественно, она очень красивая, но не блондинка.

Хотя может и была когда блондинкой, но перекрасилась, а может и не была, и наоборот, перекрасилась. Кто их, Прасковий то разберёт.

Потому что блондинки — они по определению все должны быть поголовно дуры, а Прасковья, как вы уже успели убедиться, далеко не дура. И близко не дура, зачем мне тут в романе дуры то сдались?

***

Тупость и злоба. Это я так себе представляю своих исконных врагов. Нечто такое мёртвое, массивное, механическое. Например, асфальтовый каток.

Вообще-то асфальтовый каток — это жутко полезная штука. Это каждому понятно, и врагов у асфальтового катка, по сути, и нет. Не может быть у него врагов по определению. А вот представьте себе асфальтовый каток в прострации.

Потерянно ‑ ищущий и находящийся в какой-то пограничной ситуации, его мир его не воспринимает. Мир ему враждебен, но ничего с ним сделать не может. Потому что у мира есть проблемы, а у асфальтового катка их нет. Кроме пьяного катководителя.

Или как его еще называют, который там наверху сидит и рулит. Или не рулит, когда очень сильно пьяный. Ведь механизм-то и сам по себе невменяемый, а если еще и рулевой невменяемый, это всё. Это наше всё.

Этого, по правде говоря, я ни разу не наблюдал. Да и как определишь, вменяемый там рулевой или невменяемый, если каток невменяемый по определению.

Поэтому я просто стараюсь от него подальше держаться, иначе не ровен час.

©Мы ничего не раздаем с такой щедростью, как советы.