Глава 8.

На улице было всё также промозгло и ветрено. Как будто следить за изменением погоды в городе вдруг перестали одним разом, и природа беспощадно наверстывала все пасмурные дни, отмененные Ведомством. На низко нависающем полотнище грифельного неба виднелся всего один крошечный просвет. Казалось, что его неровное, пока еще размытое пятно упрямо боролось с окружающей серостью, становясь яснее и шире. Это вселяло, пусть и небольшую, но надежду на то, что всё еще может поменяться в лучшую сторону.

Вечезар шел по идеально ровной дороге из каменной брусчатки, вдоль которой были посажены такие же идеально ровные кусты. Время, когда свойственную естественному материалу и самому человеку неровность натуры сменила выверенная им же до мельчайшей точности автоматика.

"Это надо рассказать всем! Только, кто мне поверит? Чем я убедительнее того сумасшедшего, который оставил послание из прошлого своим беспечным и здравомыслящим потомкам? Может, я тоже сошел с ума, и теперь, не ведая этого, пребываю в галлюцинациях больного разума?!" — прямо на ходу Вечезар сильно и энергично растер руками лицо, как будто это могло помочь не только взбодриться, но и почувствовать какую-то особенную ясность ума. "Есть же факты, а значит, и основания! Как бы невероятно это не звучало, но под угрозу поставлено будущее человечества. И стоит ли за этим злонамеренный заговор мирового правительства или только циничная беспечность чиновничьего механизма — можно только гадать. Они строжайше ограничили доступ к информации, в которой хоть как-то может усматриваться социальный или политический характер, запретили анонимность. Крайне повысили ответственность — наказание стало неминуемо. И всё это делалось, чтобы снизить нарастающую, всё больше сплачивающую людей агрессию, не допустить ввергающие в хаос планету беспорядки и войны. Они даже начали изменять людей, делая их созидательными. И само по себе это, снова привело к неизбежной катастрофе"— его размышления внезапно прервал сигнал вызова от Богдана:

— Зар, вижу, что ты поблизости. Как насчет встречи в чайном доме Джана?

От радости Вечезар был готов подпрыгнуть прямо месте.

— Это лучшее предложение, которое я получил за сегодняшний день, братишка, — его ответ прозвучал сбивчиво, буквально на одном выдохе, потому что он уже решительно устремился на соседнюю улицу.

Оформленная в замысловатых орнаментах психоделического цвета дверь исчезла, как только он приблизился к ней на расстояние в три шага. За ней окрылся вид на красную деревянную лестницу с невысокими ступенями, расписанными черными иероглифами. Лестница уходила немного вверх, и там заканчивалась темно зелеными занавесами из тяжелого, на вид слегка потертого, переливающегося золотом бархата.

Вечезар вошел в просторное помещение, освещенное дневным светом, который в достатке поступал через витражные деревянные ставни второго этажа. Пахло терпким имбирем и каким-то приятным благовонием. В центре комнаты, скинув обувь в специальном месте за ширмой, комфортно расположившись на рыжих вышитых полушках сидел улыбающийся Богдан. Его слегка взлохмаченные на затылке волосы и по-спортивному громоздкое тело с неуклюже торчащими в разные стороны ногами, вызвали в Вечезаре прилив нежности:

— Как же я соскучился по тебе, Дан, брат.

Всё также улыбаясь, Богдан поспешно отставил на низкий плетеный столик пиалу с чаем, и неожиданно юрко вскочив, крепко обнял Вечезара, оторвав его немного от земли.

— Отпусти сейчас же, ты же знаешь, как я боюсь твоих объятий, кости переломаешь.

Став вдруг серьезным, Богдан похлопал брата по плечу, и указал на разложенные для него подушки. Только Вечезар успел поудобней устроится, когда брат уже наполнил чаем и протянул ему ярко травянистого цвета пиалу.

— Нам надо поговорить, — тут же, не давая паузе затянуться, сказал Богдан. Казалось, что эту фразу были готовы произнести они двое. — Я был в Центре, и потом хорошенько поразмышляв неделю, сделал коррекцию. Быстро появившееся на лице Вечезара огорчение сменило пристальное внимание. — Я отдаю себе отчет, что после этого, возможно, утратил некую долю объективности, и что мне могли внедрить какие-то установки, — немного помолчав и внимательно посмотрев в глаза брата, Богдан продолжал, — Не подумай, что это было сделано в порыве, я много об этом думал, прежде чем решиться. Вечезар слегка сжал запястье брата, и ободряюще кивнул, чтобы он продолжал. — Всё было хорошо до того момента, когда я начал видеть сон, — Богдан с неприятным чувством поёжился, но решил продолжать, — Мне стал сниться Центр. Нет, не то, что там обычно происходит. В моём сне он пуст. В нём вообще нет людей… Только здание: его высокие белые мраморные колонны, дивные статуи в длинных струящихся полотнах, величественная арка. Во сне меня охватывает дрожь от осознания, насколько оно прекрасно. И в следующий момент я вижу только яркий свет… Ты не поверишь, я несколько раз приезжал, чтобы посмотреть на него. Оно кажется мне живым. Ты думаешь, что мне повредили мозг, и теперь я окончательно рехнулся, и несу всякую чушь? Ну, чего уставился, давай, скажи мне как есть! — голос Богдана звучал громче, но весь его внешний вид по-прежнему выражал равновесие. При этом он опустил глаза. — Я тебя понимаю, мне тоже раньше не нравился этот взгляд, но в остальном я завидовал! С того самого момента, как потерял покой, на месяцы… И теперь я ничего не хочу менять, — добавил он с акцентом большей серьёзности.

Вечезар задумался, решая, что же ответить брату, и поняв, что уговоры и убеждения пока ни к чему не приведут, быстро перешел к делу:

— Можешь не сомневаться, Дан, ты не сошел с ума, хотя твой поступок можно считать.., — Вечезар поспешно оборвал эту мысль и перешел к главному, — Надвигается катастрофа, — внезапно помрачнев проговорил он. Ты сам можешь считать меня сумасшедшим, но я кое-что накопал в базе федералов. Я тебе говорил, что у меня есть к ней доступ через издательство. И я сделал невероятный вывод — нарушено равновесие. Та часть людей, которая не прошла коррекцию, с увеличением измененных испытывает на себе давление. Наше внутреннее равновесие нарушается, так как должно быть соблюдено планетарное — мы должны уравновесить вас, — его голос задрожал выражая внутреннее волнение. Вы спокойны, мы агрессивны. Ты понимаешь к чему это приведет?..