Глава 4.

Оставив аэромобиль механическому парковщику на крыше, Вечезар спустился на лифте до своего этажа и подошел к входной двери. Распознаватель кодов вывел на экран информацию о том, что дома уже находилась Гретта.

"Как же я мог забыть, сегодня — последний день..." — собираясь с мыслями, он в чувствах прислонился спиной к стене рядом с дверью. "Надо было не тянуть, и сразу отказаться заключать отцовский договор… Была же целая неделя до указанной в уведомлении даты! Теперь, точно будет истерика, угрозы сообщить в ведомство, запугивание штрафом, слезы, и на этот раз она пойдет на окончательный разрыв… А я уже, кажется, не против. Лучше заплатить штраф. Терпеть дальше — это выше всяких сил. Ох уж эти контракты отношений… и их варварские условия, которые потом приходится соблюдать." — настроившись на худшее, Вечезар решительно зашел внутрь.

Гретту он нашел в гостиной на большом мягком ложе. Она сидела к нему спиной, прямо напротив красивого панорамного окна, шириной во всю стену. Густые, огненно рыжие локоны полностью прикрывали её плечи, и заканчивались чуть выше линии женственных бедер. Негромко играла почти забытая джазовая музыка: его любимый саксофон, под который звучал очень приятный, виртуозно меняющий тембр женский голос. Он подошел ближе, зачем-то собираясь спросить, что она затеяла… Гретта повернулась, и жестом, слегка коснувшись кончиками пальцев своих губ, попросила ничего не говорить. Медленно и грациозно приподнялась, откинув упавшие на лицо волосы, приблизилась и затем обошла его. Он почувствовал её теплое дыхание близко у себя на шее, повернулся, и разноцветные огни города оказались у него за спиной, а её большие глаза с длинными ресницами — напротив. Немного помедлив, она расстегнула халат. Струясь по её телу, он быстро и неслышно упал на пол. Вечезар с усилием воли попытался её отстранить, собираясь возмутиться, когда с удивлением заметил, что программа предохранения от беременности активирована… Гретта нежными прикосновениями своих тонких пальцев и чувственных губ к его лицу, шее, плечам, начала опускаться ниже. Несколько минут спустя, он уже всё сделал по-своему — и под тихий джаз и несдержанные стоны, перед его глазами снова открылась панорама на уже расплывающиеся в глазах, и слепящие как софиты огни ночного города...

Проснувшись, и не открывая глаз, Вечезар с нежной улыбкой провел рукой рядом, и коснувшись уже давно остывшей простыни, с удивлением обнаружил, что спал один. Зеленым свечением мигала проекция индикатора оставленного сообщения. Он вскочил, и быстро активировал её.

— Доброе утро, Зар. Мне надо тебе кое-что рассказать. Пожалуйста, отнесись к этому легко. — Три дня назад я, наконец, решилась и прошла НЛП. Удивляюсь, зачем я так долго это откладывала… Стало непонятно и то, почему мне был так нужен ребёнок от тебя… Он лишил бы меня свободы, а тебе пришлось бы много работать, чтобы выплатить за него огромный налог. Проблема решилась сразу. Давно не чувствовала себя так хорошо — как в детстве!..

Прости, что ушла не предупредив… Помню, ты хотел, чтобы мы некоторое время пожили раздельно… Нахожу эту идею очень правильной. — Пора каждому из нас серьёзно заняться своей жизнью. Помнишь оценщика Эмилио из Главной Галереи? Я тебе рассказывала, мы познакомились на выставке моих работ. Представляешь, он неожиданно предложил мне работу! Завтра приступаю!

Зар, я согласна разорвать этот глупый контракт. — Мне он тоже больше не нужен. Если захочешь, мы обязательно поговорим обо всём позже.

Да, и еще… ты превзошел все ожидания — вчерашний вечер мне хочется по-лучше запомнить. Целую тебя. Гретта.

Улыбающееся лицо Гретты начало таять, последними он увидел её пустые глаза, исчезающие в зеленом мареве визи.

— Гретта! Нет… Нет же… Ты не понимаешь, что ты наделала?!.. — хотелось громить всё вокруг. Вместо этого, в отчаянии Вечезар стал метаться по комнате.

"Гретта взрослая, и сама принимает решения… Она устала страдать… Наш ребёнок был для неё важен, а теперь — нет… Я виноват в том, что она это сделала. Я!.."

Он корил себя за невиданную черствость, бормотал всевозможные ругательства в адрес правительства, которое задирает налоги и уже давно закрывает глаза на существование центра НЛП.

"Формально это не является вмешательством в психику, а звучит очень даже безобидно — психологическая коррекция! Пусть, за деньги… Пусть, по всем правилам и заверенному личным биометрическим кодом заявлению… — этого никак нельзя делать! Человек идет на это вынужденно, потому что не находит другого выхода…".

Знать, что Гретта избавилась от проблем, став измененной, было невыносимо. Принять то, что им снова стало хорошо вместе — еще мучительнее. Укором засела мысль «Не не находит другого выхода…». Осознание пришло к нему внезапно, как взрыв, и стало очередным потрясением: "Как я только мог не подумать об этом сразу?!.." — в надежде на лучшее, как можно быстрее Вечезар попытался связаться с братом. Доступ к нему оказался заблокирован самим же Богданом. Причина содержалась в голосовом сообщении:

"Добрый-добрый-добрый день! Сожалею, что вам приходится слушать эту запись. В этот день захотелось в полной мере насладиться отдыхом на природе. Непременно свяжусь с вами позднее. Хорошего доброго дня! Вы — самые лучшие! Я всех вас очень люблю!", — всё это мало походило на довольно замкнутый и не особо дружелюбный характер Богдана. Представить, что он согласиться пренебречь важной информацией из-за такой вот приходи, было также сложно. По телу пробежала неприятная дрожь, живот налился холодным и тяжелым металлом.

Мелкая рябь лесного озера отражала яркий солнечный свет. Лодку медленно относило к камышам, когда блестящий красный поплавок-проекция вдруг несколько раз игриво подпрыгнул, резко рванул в сторону и ушел под воду. Опомнившись от дремоты, Богдан крепче схватил спиннинг, и начал деловито подсекать. Через минуту, небольшая серебристая рыба, громко барабанила хвостом по дну лодки.

— Ого! — громко воскликнула Алика, с восхищением смотря на ставшее сразу очень важным лицо Богдана, — теперь нам точно не придется есть еду из пакетов, — уже деловито добавила она.

Поймать в руки неловко снятую с крючка рыбу, получилось не с первого раза. Богдан в задумчивости посмотрел на свои крепко сжатые, запачканные рыбьей слизью пальцы, и неожиданно спокойно отпустил пленницу за борт. Ополоснув руки, он быстрее привлек к себе разочарованную, и уже ставшую мрачнее тучи Алику. Такое старомодное развлечение в Парке Природы стоило невероятно дорого, и могло никогда не повториться. Отказаться от приготовления улова в настоящем котелке, как это было принято когда-то очень давно, было обидно. В нескольких метрах от лодки показалась серебристая спина с победно торчащим плавником, которая затем юрко скрылась в солнечной ряби воды.