часть 1 глава 8

Выйдя с другой стороны дома, Марадов поймал такси, поставил тяжелую сумку на заднее сидение, после чего сунул под нос водителю пять евро и бумажный листок с коряво написанным по-чешски адресом. Таксист не без труда расшифровал записку и улыбнулся — он был рад проехать малое расстояние за такие деньги; ничего не спрашивал и мигом подвез молчаливого пассажира к указанному месту, остановившись у подземного перехода.

Олег, делая все возможное, чтобы со стороны не было видно, что его ноша тяжела, покинул салон. Он аккуратно забросил сумку на плечо и, сбежав вниз, пересек улицу под землей. Выйдя на другой стороне, он осмотрелся, подошел к стоянке такси, сел в первую в очереди машину и снова сунул водителю пять евро и бумажку, но уже с другим адресом. И этот водитель не докучал своему пассажиру разговорами.

Проезжая мимо дома, где десять минут назад они с Деваной провернули очень некислое дело, Марадов краем глаза отметил суетящуюся на тротуаре компанию коротко стриженных ребят в кожанках. Водитель такси тоже на них посмотрел, причем, в отличие от Олега, заметно напрягшись, будто это стояли полицейские, которые могли его остановить. Пассажир же, понимая, что его видно в зеркало, натянул на себя маску полного безразличия и принялся лениво изучать окружающий поток машин. Вскоре их Рено прижалось к обочине.

— Přijeli jsme...[1], — бросил через плечо таксист.

Олег покинул салон, дождался, когда машина уедет, перешел улицу по переходу и направился к стоянке гипермаркета. Отыскав авто Деваны, он, подмигнув ей на ходу, открыл багажник, поставил в него обрывающую плечо сумку, и вскоре плюхнулся на пассажирское сидение.

— Света, — с опаской глядя по сторонам и едва сдерживая эмоции, процедил сквозь зубы Марадов, — валим отсюда, скорее!

Девана нажала на педаль акселератора и лихо вырулила во второй ряд:

— Что-то не так? — безпокойно поинтересовалась она. — Что за сумка?

— Повезло, — не к месту отшутился Марадов.

— Нормально расскажи, — настояла женщина, — ты же знаешь, я должна знать все.

— Уф, — возбужденно замотал головой Марадона, — конечно, одному на самом деле как-то… стрёмно все делать. Но, машину сработал очень ровно, даже удивительно. Что называется, попал в темп. В ней было двое, ни один, ни второй ничего так и не поняли. Первого — прошел мимо и выключил ударом, а второго пришлось немного замедлить, чтобы не пялился в зеркало. Не знаю, или он трудно поддался, или я немного потерял сноровку. Но все прошло ровно.

Пока забирал их стволы, честно говоря, готовился. Те, что стояли вокруг тебя могли заметить и тогда понеслось бы, но смотрю, а эти оболтусы залипли глазами на тебе и ничего вокруг не видят.

Раз такая удача, дай, думаю, загляну в багажник. Гля, а там — страйк! Сумка с оружием и патроны. Тихонько закрыл створку, а в мою сторону так никто и не смотрит, даже обидно. В общем, ушел, как и планировали, через проходной подъезд. Ну, красотка, а теперь ты расскажи. Чем же ты их так приворожила?

Девана тщательно обдумывая рассказ Марадоны, ответила не сразу:

— И у меня ничего нового, — наконец, устало вздохнула она. — Братки эти стояли, смотрели на меня и мысленно имели, кто и как хотел. Попытались дернуть на страх, я тут же подыграла, потянула от тебя время на себя, сколько смогла. Потом заплакала, отдала деньги и пошла. Тут главное было не перестараться. Могли что-то заподозрить и тогда попытались бы прихватить и меня с собой, но обошлось.

Не напрягайся, Марадона. Ставка на ножки все еще работает. Думаю, что у них до сих пор перед глазами стоит картинка с моей юбкой. Кобели чертовы, блин. В лицо почти не смотрели. Ёлы-палы, Олег! А ведь я все еще в форме…

— Конее-ечно, — довольно протянул Марадов, — ты ж у нас молодая баба — самый сок! Думаю, еще лет десять мужики, глядя на тебя, будут облизываться… Ревную, лесничка.

— А через десять лет что? — с саркастической улыбкой принимая этот своеобразный комплимент, спросила Девана.

— Повзрослеешь, поумнеешь и выйдешь замуж, за меня, — улыбнулся Олег. — Куда едем-то? Надо бы поскорее этот скарб в багажнике растасовать. Не дай бог полиция остановит.

— Домой пока рано, — косясь в экран навигатора, — ответила Девана. — Я заказала нам телефоны и местные симки. Заедем, это по пути…

Через сорок минут Марадов уже озабоченно крутил в руках новый смартфон, чем и занимался до того самого момента, пока они подъехали к свежеприобретенной Деваной недвижимости. Игорь встретил их внутри дома, у двери. Тут же в качестве подарка за ожидание и он получил свою заветную коробочку, краем глаза замечая, что и Марадов занимается новым телефоном, сидя в кресле и зажав между кроссовок стоявшую на полу черную, кожаную сумку. Вскоре и Светлана, попив воды, распаковала и запустила в работу свой аппарат.

— Надо нашим отписаться, — листая меню, приговаривала она. — После этого отвезу вас на базу Ктибора. Мне надо начинать обживаться…

Так во всеобщем молчании прошло что-то около десяти минут. Девана запустила установленные программы и отправила сообщение на родину. Только-только они начали собираться на выход, как вдруг смартфон Светланы загудел, принимая сообщения. Сосредоточенно листая их, хозяйка дома вздрогнула:

— Марадона! — хватая со столика ключи, вдруг засуетилась она. — Быстро! Возьми одну штуку из тех, что мы сегодня …купили и со мной! Сумку с остальным куда-нибудь спрячь! Игорь, тебе придется еще немного посидеть в одиночестве…

— А что случилось-то? — вытащив из сумки пистолет и пряча его под куртку, засуетился Марадов.

— Сегодня третье число? — поинтересовалась Девана.

— Ну.

— Наши в Вайбере пишут: «Беда. Для удачного закрытия партии, отыграли нашего козырного вольта — с залатанной дырочкой в боку. Пришлось открыть Браму. Срочно ловите его». И дата 02. 05. 2019.

— Сорокин? — выпучил глаза Олег, бросая тяжелую сумку в шкаф и приваливая ее старой одеждой Клоканов. — Что за фигня там творится? Он же сдохнет без подготовки перепрыгивать сюда через Браму…

Светлана только развела в стороны руки и кивнула на дверь. Через минуту двор нового обиталища Деваны был уже пуст.

Они вернулись ночью. Въезжали с выключенными фарами, медленно обогнули дом по дорожке и стали с тыльной стороны. Игорь тут же спустился вниз, понимая, что все это неспроста. Его помощь пришлась кстати. В слабом свете, пробивающемся сквозь шторы большого кухонного окна, было видно, как Марадов и Светлана несли на плечах обвисшее тело человека. Велесов открыл дверь и, подменив Девану, ловко поднырнул под руку несчастного. Это был Геннадий Сорокин.

Геню внесли в гостинную и уложили на диван. У него был жар. Игорь, глядя на сосредоточенные лица Олега и Светланы понимал, что в работе их едва только сформированной команды случился какой-то сбой. Он продолжал смотреть на них, ожидая каких-то инструкций или, хотя бы, разъяснений, но через пять минут молчания Девана, подойдя к крану и напившись воды, оперлась поясницей на столешницу, тяжко произнесла:

— Марадона, бери машину Ктибора и отвези Проводника в основной офис. Игорь, — тут же добавила она, читая на лице Велесова недовольство, — не упирайся, пожалуйста. Поверь, так надо. Все-таки ты у нас главный персонаж.

Я сбросила чеху свой номер, и раз он еще не позвонил, значит, не приезжал в свой дом, чтобы посмотреть, как мы устроились. Странно, конечно, что он до сих пор не объявился, но нам это как раз на руку. Даже если сейчас, к ночи, он все же приедет, увидит тебя и ему сразу же станет все равно, где находимся мы. Для него главный — ты. Он, конечно, поинтересуется, но ты ничего ему, не дай бог, не объясняй. Достаточно будет сказать «так надо. Завтра обо всем узнаешь».

Все, езжайте на офис. Для них ты на месте, значит Ктибор, как и обещал, может начинать работать с клиентурой. Вперед, ребята. Я займусь Геней.

Да, Игорь, если Ктибор будет давить на то, чтобы указать время, когда мы можем начать, скажи максимум две-три недели. И не вздумай заикнуться об этом доме или моей новой машине. Сиди там, на офисе, и набирайся сил. Вспомни свой скачок через Браму и заодно посмотри на Сорокина. Вот тебе стимул, чтобы держать себя в тонусе. У нас, Игорь, случаются клиенты, после провождения которых ты будешь в таком же состоянии, как Геня. Все, езжайте! Олег, не задерживайся. Тут без тебя никак…

Игорь проснулся в половине девятого утра. Не вставая с постели, он сразу же отправил сообщение Светлане: «Все в порядке?». Она ответила: «Да. Если тебе никто не досаждает своим присутствием, позавтракай и пользуйся своей свободой (в рамках участка). Постарайся ни с кем не общаться и не привлекать к себе внимания. Одиночество бывает полезным».

Велесов встал, принял душ, наскоро сообразил себе завтрак и включил телевизор. Листая канал за каналом, так он просидел на диване до десяти, после чего выключил ТВ и, имея твердое намерение прогуляться, подошел к окну. На улице светило солнце и бесчинствовал ветер. Накануне температура была близка к двадцати, пахло летом, однако, похоже, до настоящего тепла было еще далеко.

Игорь открыл створку. В комнату дохнуло холодом. Едва ли на дворе сейчас было больше десяти, но и это не отбило Велесову охоту прогуляться. Он нашел в вещах тонкий свитер под горло, набросил на плечи куртку и вышел. «Странная это штука весна, — остановившись у стены, рассуждал про себя Проводник. — За углом холодина! Отсюда слышно, как ветер выдувает из земли тепло, а тут, на солнышке, хорошо!»

Вдалеке, обещая скорую смену погоды, над поросшим строительными лесами костелом неслись куда-то синебрюхие облака. В поле, что лежало перед этим древним зданием, катили мелкими волнами еще короткие, нежно-зеленые травы. В беспорядочных, резких порывах ветра метались какие-то целлофановые пакеты, блестящие обертки, но здесь, у стены, по-прежнему было тепло.

Игорь поднял воротник и осмотрелся. Дорога была безлюдной. Похоже, у всех, кроме него, этот холод отбил всякое желание выходить на улицу. Ему вдруг захотелось пройтись по дороге. Конечно, он помнил о просьбе Деваны не высовываться из этой благоустроенной норы, «но ведь она, как мне кажется, не запрещала, а просто предостерегала», — заключил Проводник, застегнув молнию куртки и отправляясь к калитке.

Ветер нес по сухому асфальту почерневшие, прошлогодние листья, будто указывая Велесову куда тому следует идти. Игорь улыбнулся этой мысли, заключая про себя: «Кто я такой, чтобы он ради меня делал что-то подобное?». Но все же он отправился вправо, куда «подталкивал» ветер, тем более что дальше, за развилкой, дорога направлялась к костелу. У каждого путешествия должна быть какая-то цель и Велесов определил ее себе именно в виде этого храма.

Впереди, за развилкой, краснели крыши зданий соседнего участка. Игорь прошел к повороту и двинулся вдоль высокого соседского забора. Взгляд сам собой стал ощупывать это массивное ограждение. Казалось странным, что можно встретить такой глухой и высокий забор в Чехии. Вокруг, насколько можно было заметить за дни, что Велесов провел здесь, люди не особо старались укреплять границы своих участков, во всяком случае, так монументально.

Игорь прошел еще немного и остановился. За забором, на стене одного из зданий красовался яркий мурал[2], изображавший огненно-оранжевую ящерицу, сидящую на красно-рыжем камне. Странно, но это изображение буквально приковало его взгляд. Через несколько секунд Игорь почувствовал, что зрение расфокусировалось и ему стало трудно моргнуть. Ощущалось легкое головокружение и, кто знает, чем бы все это закончилось, если бы в какой-то миг кто-то не окликнул его от калитки:

— Hledáte někoho?[3]

Это был пожилой чех в теплой, флисовой шапке, державший в руках железные грабли.

Велесов молчал, не понимая вопроса, и только краснел, понимая, что со стороны все его действия выглядели так, словно он что-то выглядывал за чужим забором.

— Jsi ztracený?[4] — Продолжил чех, и ухо Игоря уловило знакомое белорусу слово.

— Страчаны[5]? — Переспросил он у мужчины с граблями. Тот, держа взгляд на неизвестном прохожем, направился прямо к нему:

— Nejsi odtud? …Turistické? Přijeli jste do kostela?[6] — Надвигаясь на Велесова, сыпал вопросами абориген, указывая на храм.

— Turistické, — неуверенно ответил тот и, не зная ни слова не чешском, добавил, — я не к костелу, просто гуляю.

— Вы — русский? — заговорил вдруг чех на понятном Игорю языке. — С группой?

— И вы — русский? — округлил глаза Велесов.

— О — нет, — махнул свободной рукой местный и тут же протянул свою тонкую ладонь Игорю, — меня звать Карел, Карел Брукнер, как тренера.

— Игорь, — сухо представился Велесов, пожимая чешскую пятерню.

— Вы кого-то искали, Игор? — произнося имя собеседника на свой манер, продолжал досаждать вопросами чех. — Я видел вы глядели за забор? Знаете моего Войтеха? Элишку? Možná[7], Мартинку или Миладу?

Велесов не горел желанием общаться. Нужно было как-то выкручиваться:

— Никого из этих людей я не знаю, — виновато улыбнувшись, ответил он.

— Но вы так смотрели…

— Я заметил рисунок, — пояснил свое любопытство Велесов, — мурал, там, на стене. Очень яркий, заметный. Хорошо нарисовано, поэтому я… Простите, что это доставило вам какие-то неудобства, я не хотел сделать ничего плохого…

— Это Войтех, — не без удовольствия кивнул в сторону здания чех, который, судя по всему, любил поболтать, — мой сын — Войтех, пояснил он. — Там его мастерская. В тот, в прошлый год он заказал краски, но ему привезли не те. Вернуть получилось сложно. Банки уже вскрыты, менять фирма отказалась. Огненные, яркие цвета. Войтех решил украсить стену. Мне нравится.

— И мне, — смягчаясь, заметил Велесов и снова стал извиняться, — но я ничего дурного не хотел…

— Постойте, не уходите, — настаивал Карел, — давайте говорить. Это даст мне отдохнуть. Я имел сегодня глупость убирать двор. Ветер — хулиган, все, что я вымел, он вынул из травы, разносит по полям, поднимает выше крыш и не дает мне работать. …Знаете, я искал одиночество, но бывают минуты — оно сильно надоело.

Сегодня странный день. Я был во дворе и …почувствовал — кто-то идет. Вас почувствовал. Необычно, правда? Забор и здание не были преградой, я знал — кто-то там, по дороге, идет. Видно бог не желает мне сегодня одиночества, дает с кем поговорить…

Напряженная фигура Велесова, то и дело дающая крен в сторону костела, стала принимать расслабленное положение. Смягчаясь сердцем, он спросил:

— У вас странный русский. Вы его учили в институте или осваивали где-то на практике?

— И то, и другое, — с грустью ответил чех, — но, знаете, за мою долгую жизнь хорошее знание русского мне больше приносило неприятности, чем что-то pozitivní. В Чехии с пятидесятых годов прошлого века к русским нехорошее отношение. Не просто к русским, — пояснил Карел, — а ко всем советским и советскому. Попал в нехорошее и язык. А тот, кто хорошо знает этот язык, кто учился ему и был в советской России, у нас часто считается — шпион, — чех улыбнулся и продолжил. — Но, когда ты стал важным charakter, а я, Игор, в Чехии známý, …известный человек, тебе многое прощают.

— Вы тренер? — вспомнил первые минуты общения Велесов.

— Нет, — рассмеялся Брукнер, — это моя фамилия, как у тренера, поэтому я и сказал.

— Простите, Карел, — опустил взгляд Игорь, — у меня плохо с хоккеем.

— О, то — футбольный тренер, — пояснил чех.

— И с футболом, — стесняясь, ответил белорус, — я с удовольствием смотрю матчи, но не могу запомнить ни тренеров, ни игроков.

— Это не страшно, — отмахнулся Брукнер, — вы кто по profese?

— Инженер, инженер-энергетик.

— Странно, — задумавшись, пожал плечами чех. — Не могу понять. От вас что-то исходит, необычное, притя… притяжительное.

— Притягательное? — Подсказал Велесов.

— Да, это слово, все верно. Как вам сказать, со мной такое в первый раз. Вы — чужой мне человек, а я …cítit[8] вас, как родственника или давнего знакомого…

Игорю начинала действовать на нервы подобная откровенность:

— Простите, Карел, — стал он прощаться, — я немного не по погоде одет. Не рассчитывал, что на улице так холодно. Пойду домой…

— А где ваш дом? — Не отпускал хватку гостеприимства Брукнер.

— А во-он тот, — махнул рукой Велесов.

— У-у, — заметно оживился чех, — вы гостите у Ктибора? Мы с ним давние… Знакомы давней, давно. Он не говорил мне, что ждет гостей…, — далее Карел попросту завис, как видно тщетно силясь что-то вспомнить.

— Что ж, здорово, — воспользовался моментом Игорь, — тогда при встрече он вам все и расскажет. А сейчас прошу меня простить, замерзаю! Побегу греться…

Велесов подмигнул Брукнеру, и всем своим видом показывая, как ему холодно, засеменил к дому Клокана.

Очутившись в теплой гостиной, Игорь начал снимать куртку и вдруг ясно ощутил запах гари. В районе бокового кармана сморщенную, болоньевую подкладку куртки стянуло, словно от огня. Секундное недоумение Велесова тут же нашло объяснение, в кармане, застегнутой на молнию, лежала горячая фигурка Мортиса…

В районе часа дня позвонила Светлана и предупредила, что приедут Ктибор и Яшков. Получив от Деваны полагающиеся инструкции о том, что можно говорить, а от чего лучше воздержаться, Игорь стал ждать появления хозяина дома и доктора.

В половине второго у ворот остановилась машина Клокана, возле которой тут же появился уже известный Велесову персонаж — Карел Брукнер. Соседи тепло поприветствовали друг друга. Было заметно, что общительный однофамилец какого-то знаменитого тренера после недолгой беседы с Ктибором и доктором изъявлял нескрываемое желание попасть к ним в гости, но чтобы также очевидно, так это то, что хозяин в этот раз скорее позволит сжечь свой дом, нежели впустит Карела в чертоги своего особняка.

Даже войдя и здороваясь с Игорем, Клокан то и дело косился на дверь, словно ожидая того, что Брукнер все же наберется наглости и придет. Яшков и Ктибор, в данный момент находившийся в странном положении «хозяина в гостях», приняли предложение Велесова попить чайку. Никаких острых вопросов, коих так остерегался Проводник, ему не задавали, и вообще эта парочка вела себя очень мирно. Как должное они восприняли и информацию о том, что Олег со Светланой уехали в Прагу на ознакомительный вояж.

Следует заметить, что погода продолжала ухудшаться и время от времени ветер, будто издеваясь над Клоканом, сотрясал металлические отливы подоконников. Доктор Яшков не обращал на это никакого внимания, а вот Клокан, всякий раз, когда это происходило, дергался и поворачивался лицом к двери. Не замечать этого было невозможно, поэтому Велесов не выдержал и спросил у Владимира Юрьевича:

— Доктор, он кого-то ждет?

Яшков перешел на чешский и поинтересовался у товарища-бизнесмена в чем тут дело, на что тот разразился необъяснимо длинной и эмоциональной тирадой. Доктор, прежде чем перевести все это, глубоко вздохнул.

— Сосед, — неопределенно произнес он.

— Что, к нам придет сосед? — Оживился Игорь, собираясь рассказать о своем сегодняшнем путешествии к костелу.

— Упаси бог, — не дал ему закончить Владимир Юрьевич, — что вы! Его сосед — писатель, а к тому же просто патологический любитель всего неизвестного и загадочного. Вспомните, это о нем вам рассказывала Анежка — сестра Ктибора. Ну же, когда мы гостили…

— А, — вспомнил Игорь, — точно. Света еще заинтересовалась его книгой.

— Именно, — словно указывая на висящую в воздухе, невидимую точку, ткнул в нее указательным пальцем доктор. — Но та трескучая сорока не представляет особой опасности, а вот Карел. Этот дядя запросто может навредить. Въедливый, умный мужик. Упаси вас боже с ним откровенничать. Надеюсь, вы понимаете, что для нашего дела годится только полная конспирация? Тем, что этот романист хорошо знает русский, он опасней вдвойне. Он уже расписал нам там, у машины, как пришел вам на помощь и даже изобразил заботливого соседа, говоря, что вам следует одеваться теплее. Помните, Игорь, это писатель, и писатель неплохой. Ему достаточно тонкой ниточки, чтобы вытянуть на арену всего слона. Именно поэтому Ктибор вне себя от возмущения. Могу его понять. Он совсем упустил из вида такое сложное соседство, а ведь на той неделе, где-то во вторник, мы уже можем начинать работать.

Игорь, выныривая из неприятных, туманных дум, вдруг очнулся:

— Как на той неделе? Мы же говорили вам, что нужно недели две-три?

— Сожалею, — хлопнул его по плечу Яшков, — сами видите, здесь небезопасно. Выход один, надо создать прочную финансовую подушку, чтобы купить вам другое, уединенное и благоустроенное жилье. И чтобы вопросы безопасности там были на высоте, а это, мой друг, в Европе очень дорого. Так что готовьтесь. Мы завтра же позвоним Светлане и обсудим детали…

[1] (Чеш.) — Прибыли

[2] Мурал (Mural) — это чрезвычайно большое произведение искусства, чаще всего картина или огромное «граффити», нанесенное на поверхность стены.

[3] (Чеш). — ищете кого-то?

[4] (Чеш). — ты заблудился?

[5] (Бел.). Потеряный.

[6] (Чеш). Ты разве не отсюда родом?… Турист? Ты пришел в церковь?

[7] (Чеш). Может быть.

[8] (Чеш). — чувствовал.