Глава 10

Люди Костолица не придумали ничего умнее, чем использовать паралитический газ. Эта гадость действует на скелетную мускулатуру, в том числе и дыхательную. Эли, вдохнув газ, находилась в сознании, все видела и понимала, но не могла ни дышать, ни шевелиться. Мысленно она кричала, просила о помощи, бежала но на самом деле не могла издать ни звука. Бессилие и паника плотно накрыли с головой, стало до обморока страшно, от недостатка кислорода в глазах потемнело, и она провалилась во мрак.

Пришла в себя она в капсуле медавтомата на искусственной вентиляции легких, все еще не в состоянии дышать, говорить и шевелиться. Рядом персонал медотсека хлопотал еще над одним пациентом, но над кем именно, непонятно: она не могла повернуть голову или даже скосить глаза.

Антидоты действовали, и к мышцам начала возвращаться способность двигаться: в разных частях тела возникали непроизвольные болезненные сокращения мышц. Но сделать вдох по-прежнему не получалось. Через некоторое время, сделав вдох самостоятельно, Эли поняла, какое наслаждение — просто дышать.

Подошел санитар и, убедившись, что ее дыхательная мускулатура работает без сбоев, освободил от интубационной трубки. Не с первого раза, но у нее получилось сесть. В бокс вошел Марк с печатью тревоги на лице, но когда увидел, что она уже в сознании, его тревога сменилась на безразличие. Мнимое. Но все же было приятно, что он беспокоится о ней.

— Живой, значит, — заключила она.

— От транквилизаторов еще никто не умирал, — усмехнулся он в ответ. — Ты и Карш быстро отошли от газа, а Багом все еще занимаются. Удалось узнать что-то об Айн?

— Ничего, — уныло ответила Эли. — Все было абсолютно впустую, и вернуться туда нам теперь нельзя.

— Что хотели узнать-то? — раздался неровный и слабый голос Бага из соседней капсулы.

— Мы ищем девушку, — ответил Марк вместо Эли. — Она… потерялась на разведчике «Красных волков». По официальным каналам ее найти не удалось, и мы решили, что она попала к пиратам.

— Запросто, — согласился Баг. Его голос начал звучать тверже. Он попытался сесть, но не смог. — Все, что между Амалькарой и Альянсом, занято Джаспером. Я знаю только о трех странных бабах, может, какая-то из них ваша. Капсулу с первой он подобрал после крушения… не важно. Она потеряла память. Джаспер свозил ее на Зеду к психоменталисту, и тот выяснил, что она — известный хирург, а хасканцы лишили ее семьи. Она и решила остаться на Росянке, где теперь латает ребят, раненных в заварушках. Джаспер молится на нее. Вторая появилась из ниоткуда и практически сразу стала чуть ли не правой рукой Джаспера, ну а третья — скорее всего, наполовину вранье. Не знаю, откуда взялась, но говорят, она — красотка, хоть и странная. Он обещал ее барону Каршу, но потом как-то подозрительно внезапно совсем забыл об этом, а эта баба таинственным образом пропала с корабля. Естественно, Карш в ярости — хуже нарушенной сделки ничего быть не может. Он даже лично явился на Росянку, чтобы получить объяснения у Джаспера.

— Последняя, похоже, Айн, — предположила Эли. Марк согласно кивнул и уточнил:

— Карша я связал и запер в карцере. Что мы с ним будем делать?

— Я хочу с ним поговорить. Послушаю, что он скажет, тогда и определимся, — ответила Эли, пытаясь вылезти из капсулы медавтомата.

— Сначала приди в себя, — Марк взял ее за плечи и мягко, но настойчиво уложил обратно в капсулу. Эли вскипела: да что он себе позволяет? Сам терпеть ее не может, а туда же, строит из себя заботливого папочку…

— Я в себе как никогда! — заявила она сердито, но все же подождала, пока, убедившись, что все в порядке, врач не разрешил медтеху отключить ее от медавтомата.

Эли вошла в карцер, где сидел Карш. При виде нее на его лице мелькнуло удивление и тут же сменилось удовлетворенной ухмылкой:

— Вы все-таки не рабыня.

Барон был спокоен так, будто находится не в камере карцера, а в собственных апартаментах и связанные руки и ноги — его собственная прихоть. Эли нервировало, что он сидит, а она стоит перед ним, как школьница у доски. Сесть же было некуда, кроме как на узкую лежанку, на которой вольготно расположился пленник, да и не могла она себе этого позволить.

— Я хочу знать о вашей сделке с Джаспером, — без всяких расшаркиваний начала Эли, не ответив на его реплику. Карш недовольно скривился и протянул ей связанные руки:

— Мы слишком в неравных положениях, чтобы разговаривать.

Эли проигнорировала его жест.

— Да, пожалуй, соглашусь. Но неравенство в положении не помешало вам раздеть меня. — Сейчас, когда она вспоминала об этом, ее обжигали стыд и обида. Как бы она ни хотела это скрыть, но они звучали в голосе.

— И теперь во имя мести вы пришли раздеть меня? — медленно и вкрадчиво произнес барон, подавшись вперед и внимательно вглядываясь в лицо Эли. — Я, кстати, совсем не против!

Неожиданный поворот в разговоре смутил, но она постаралась сохранить холодность и спокойствие:

— С чего вы взяли, что мне может быть интересно подобное зрелище?

— Ах, простите мою бестактность. Я не подумал, что вам может быть приятнее раздевать женщину.

Он вывел ее из себя. До дрожи в кончиках пальцев хотелось размахнуться и ударить его по наглой улыбочке и добавить между ног. Но ведь он этого и добивается. И если она снова ответит, значит, он победил. Она не собиралась предоставлять ему такую возможность и вернулась к тому, с чего начала:

— Что такого необычного было в той девушке, что вам обещал Джаспер?

— А с какой стати я должен вам об этом рассказывать?

— Это цена вашей свободы и вот этой информации, — она продемонстрировала наручный комм, который прихватила в апартаментах барона на станции.

Барон насмешливо фыркнул:

— С чего вы взяли, что я храню важную информацию на виду? И почему вы решили, что мне нужна свобода? Мне и здесь, в общем-то, неплохо! А если я еще и время от времени буду видеть вас или иметь честь разговаривать… — блеснул зубами в улыбке Карш. — Мне вот интересно, на что готовы вы, чтобы избавиться от меня. Я ведь очень невыгодный пленник.

— Я думаю, даже не самая важная информация с вашего комма и мемори-чипов заинтересует множество покупателей, как и ваша голова. Мне кажется, аукцион будет очень неплохой идеей. — Эли пыталась удерживать разговор в конструктивном русле. Карш был расслаблен и уверен. Возможно, то, что нашлось в его комме, действительно пустышка.

— Конечно, можете рискнуть, — равнодушно пожал плечами Карш, — только боюсь, результат вас удивит и разочарует. Есть те, кто меня боготворит, и они сотрут вас в порошок, как только узнают, что я… несвободен. Есть также те, кто меня ненавидит, и они с еще большим удовольствием сотрут в порошок меня заодно вместе с вами. Как видите, вам при любом раскладе достанется.

Барон был спокоен и непринужден. Если это игра, то игра мастерская. С таким игроком в одиночку ей вряд ли справиться. Карш еле уловимо напоминал Вэя. В чем это сходство заключалось, было очень сложно обозначить, и определялось оно скорее на уровне каких-то ощущений, чем на основании логических выводов.

— А как бы вы поступили на моем месте? — холодно спросила Эли.

Какова вероятность того, что Карш тоже хейдаганец? Он гармонично сложен, довольно красив и ухожен, славится страстью ко всему необычному, относительно уравновешен и хорошо владеет собой… Но все же трудно сделать конкретные выводы на основании близкого знакомства с одним-единственным хейдаганцем. В целом, барон при всей его наглости был довольно притягательной личностью. Не его вина, что он им понадобился в качестве пленника.

— Мне нравится ваш вопрос, леди, — улыбнулся Карш, — но я вам не отвечу. Попробуйте угадать сами. Мне интересно, так ли вы умны, как мне показалось. — Барон прикрыл глаза пушистыми ресницами.

— Хорошо, — согласно улыбнулась Эли. — Моя догадка-ответ — убить вас сразу после медикаментозного допроса. Я узнаю то, что мне нужно. Других планов у меня на вас нет, а вы свою функцию выполнили, нас никто не тронул, когда мы уходили с Росянки. Когда вы умрете, на Зеде начнется грызня за те сферы влияния, которые были вашими, сомневаюсь, что это быстро закончится. А Зеду, занятую внутренними разборками, Альянс возьмет тепленькой. И уже будет неважно, кто или что стало причиной вашей смерти. Как вам такой расклад?

Карш довольно долго рассматривал ее, потом медленно произнес:

— Медикаментозный допрос вам ничего не даст. И вы можете меня убить, но это лишь ухудшит ваше положение. Я вполне могу себе позволить пожертвовать этим телом. Но поскольку это само по себе не особенно приятно, а это тело — одно из моих самых любимых, вернувшись, я буду крайне недоволен и захочу получить компенсацию. А я привык получать все, что хочу, леди!

Ох, она действительно не учла, что Зеда и сама активно использует технологии и возможности, которыми торгует. Вполне возможно, Карш не блефует и действительно подстрахован, тогда ее угроза — пустой звук… Барон прервал ее размышления:

— Есть один вариант, который устроит обе стороны. Я останусь при своем нынешнем, горячо любимом теле, а вы избавитесь от меня без последствий, — он сделал подобие почтительного поклона. — Я хочу вам предложить сделку, договор. А в качестве аванса приношу извинения за свое поведение при нашей первой встрече, — барон улыбнулся, — хотя я ни о чем не жалею.

Эли нахмурилась:

— А мне кажется, вы жалеете, что не зашли гораздо дальше, пока была такая возможность.

Барон рассмеялся, запрокинув голову:

— Да! Вы мне очень нравитесь. Я предлагаю вам занять место в моей коллекции. Уверяю, скучать вам не придется, и вы ни в чем не будете нуждаться: любой каприз я исполню тот час же.

— Вы полагаете, я соглашусь променять свободу на золотую клетку?

— Отнюдь! Все мои подопечные вольны уйти в любой момент, но ни один из них до сих пор этого не сделал. Более того, они будут крайне недовольны, если кто-то решит освободить их от моей опеки. А свобода… она в голове. Вы сейчас считаете, что тюремщик вы, а я ваш заключенный? — Карш сочувственно покачал головой. — Все как раз наоборот. Меня даже смерть не ограничит. А вот вы боитесь. Ваш страх и есть ваша тюрьма. Разве вы не хотите от него избавиться?

От слов Карша по телу разбежались мурашки, ноги перестали держать, глаза наполнились слезами. В поисках опоры она прислонилась к стене. А Карш продолжал:

— Сирена, Манан, Крено и другие… они все изгои. Над ними смеялись, их презирали, ненавидели, боялись, гнали отовсюду. Я дал им дом, семью и смысл жить. То же я предлагаю и вам.

Дом, семья и смысл жить — что еще нужно? Сердце уже вопило: «Да! Тысячу раз да!» Разум искал подвох:

— Но я обычная полукровка. Чем я вам так интересна?

— Нет! Полукровок с такими изысканными манерами не бывает. Им просто негде их приобрести. Ваше умение превращаться в рабыню стоит отдельного упоминания. И ваша тюрьма… Вы ведь знаете, каково это… Вы полны сюрпризов, огромным удовольствием будет сделать так, чтобы вы полностью раскрыли себя добровольно.

Эли прошлась из одного конца камеры в другой, чтобы хоть немного успокоиться. Карш разбередил то, что она так тщательно скрывала и прятала от самой себя. Отчаянно хотелось согласиться. Ее ничто и никто теперь не держит, самое время для какого-нибудь безумства ради себя. А как же Айн? Она позаботится о себе, не маленькая. Да и барон, хоть и не предел мечтаний, но довольно притягательная личность. А вот ее предел мечтаний ушел и оставил лишь два слова «Верь мне…» И что теперь делать? Сердце отчаянно отбивало в такт «и-да, и-да, и-да»…

Эли повернулась и встретилась с внимательным взглядом Карша:

— Признаться, ваше предложение весьма заманчиво, при других обстоятельствах я бы согласилась. Надеюсь, что вы не обидитесь на отказ.

Карш разочарованно выдохнул:

— Я завидую тому, кому вы так верны. И очень жаль, что этот кто-то причинил вам боль, — он подался вперед и попытался заглянуть Эли в глаза, но она отвернулась. — Кто он? Ваш тюремщик, тот, кто ранил вас и ради которого вы отказываетесь от свободы?

Эли отвернулась и отошла к стене. Оставаться спокойной было выше ее сил: Карш видел ее насквозь и дергал за все болезненные струны, до которых успел дотянуться. Вернее, до тех, что она имела глупость ему показать. Пора прекращать! Что бы делал Вэй на ее месте? Ну уж это-то она точно сможет! Эли повернулась к Каршу — спокойная и невозмутимая:

— Вернемся к сделке, барон, если вы не возражаете.

— Прошу, зовите меня Викто́р…

— Отпустить Карша?! — Костолиц явно не верил своим ушам, — Ты в своем уме?! Зачем мы тогда вообще брали его в плен?!

— Я в своем уме, — с холодным спокойствием ответила Эли. — Ты прекрасно знаешь, зачем он нам понадобился, и свою функцию он выполнил. Держать его дальше или пытаться извлечь выгоду — значит нарваться на большие неприятности. К тому же он заплатил за свое освобождение.

— И сколько? — недоверчиво поднял бровь Костолиц.

— Не «сколько», а «чем»! — Она не смогла скрыть довольной улыбки. — Как думаешь, исполнение желания — это достаточно дорого? — Марк лишь презрительно фыркнул. Эли добавила: — Если Джаспер сказал правду Каршу, в чем я не сомневаюсь, то он действительно подобрал Айн.

— Баг сказал, что пропала она где-то на Амалькаре. Там у Джаспера — четыре излюбленные точки посадки. С них и начнем.

***

Айн поругалась с Мартой. Это был очень странный опыт — на нее никогда никто так не кричал. Марта звала ее обидными и странными словами, некрасивая половина ее лица стала красной и пугающе пульсирующей, а красивая разрумянилась. Нехватку своих слов Айн старалась компенсировать их громкостью, а их силу подкрепить топаньем ногами. Ужасно хотелось стукнуть Марту чем-нибудь по голове. Она попробовала сделать это мысленно, но вместо привычного результата как будто стукнула саму себя. От обиды и удивления она закричала…

Прибежал испуганный дедушка Миша, звонко шлепнул ее по щеке, так что от неожиданности она замолчала. Марте тоже досталось пару раз палкой по спине. Он отругал их обоих за то, что они шумят и орут друг на друга. От бессилия и невозможности получить желаемое Айн едва не разревелась, но вовремя поняла, что это только ухудшит ситуацию. Дедушка Миша надолго увел Марту к себе в каморку. Они тихо о чем-то разговаривали. Слышно было, как шумел чайник, звенела ложка о края стакана, кашлял дедушка Миша. Айн не знала, что делать, ждать или уйти…

Марта вышла с виду спокойная, но внутри все равно злая.

— Я дам тебе почитать книги по тактике и стратегии боя на малых кораблях и позволю пройти тест еще раз. После этого ты уберешься отсюда, и чтобы больше я тебя здесь никогда не видела! За мной, — сквозь зубы процедила она и зашагала быстрым шагом. Айн едва поспевала за ней. Они пришли в маленькую комнату, в которой, кроме комма, больше ничего не было. — Здесь найдешь справочники и инструкции, повторим тест завтра, — бросила Марта, уходя.

Комм был понятной вещью, и это успокаивало. Она прочла и просмотрела все, что сумела найти про то, как управлять скоростью и маневренностью, как стрелять и прикрывать, как становиться незаметной и нападать внезапно. На все про все ей понадобилось около пяти часов, по окончании которых она уснула прямо за коммом.

Марта разбудила ее, толкнув за плечо:

— Здесь тебе не ночлежка. Мы работаем, или ты уходишь!

— Мы работаем, — ответила она, потирая глаза кулачками, чтобы быстрее проснуться.

Айн плелась за Мартой по коридору, еле передвигая ноги и то и дело зевая, но когда села за космосим, вся сонливость улетучилась. В голове мелькали картинки об увиденном и прочитанном накануне. Она была полна решимости и собиралась справиться с заданием.

Во всех пяти тестах ее разведчик расстреляли, но теперь на это понадобилось гораздо больше времени. Марта была очень удивлена результатами, однако по-прежнему хмурилась и выглядела сердито:

— Я не знаю, что произошло, и не верю, что пара прочитанных руководств могли так сильно повлиять на результат теста. Ты хорошо знаешь машину, но у меня стойкое ощущение, что ты села за нее первый раз. Весь твой опыт полетов — этот сим. Пару лет назад я бы послала тебя ко всем чертям, но сегодня даже ты можешь пригодиться. Ближе к вечеру спустится катер с орбиты и заберет тебя.

На орбите был невероятно огромный корабль, гораздо больше, того с которого она убежала, но внутри все было похоже, только какое-то не новое: вмятины, царапины, сколы, потертости, пятна… Большинство людей были одеты не в одинаковую форму, а кто во что горазд. На нее оглядывались и обращали внимание, хотя одежда, которую дал Андрей, ничем особенным не отличалась: некоторые встреченные девушки тоже носили косынки, и она видела похожие на свои рубашки и штаны.

Ее привели в маленькую двухместную каюту. Темноволосая и очень бледная девушка, назвавшаяся Лидой, показала ей свободную кровать, шкафчик и чистый комплект одежды, похожей на ту, что она видела у других людей на корабле. Лида сказала, что форма здесь есть только у офицеров, и если к ней обращается человек в синей форме, она обязана его выслушать и подчиниться. Едва Айн успела переодеться, как в каюту заглянул сержант и позвал на встречу с врачом и лейтенантом. Она шла следом за ним по гулким полутемным коридорам, уже не удивляясь, но чуточку опасаясь того, что ее ждет.

В медмодуле все было так знакомо, как будто она снова оказалась на «Метели». Как будто сейчас войдет Марк или Елена, и она все-все им расскажет про сны и про то, почему убежала… Запах внутри приятный, немного острый, напоминал о безопасности и успокаивал. Она покорно открывала рот, терпела уколы в палец и даже дала себя раздеть и осмотреть. Поняла, что ее не собираются здесь наказывать, хотя все же чувствовала отголоски того обжигающего желания, что и у Яцека, но такие слабые, что они не вызывали опасений.

Из медмодуля уходить не хотелось, но пришлось. Снова — ходьба по коридорам за сержантом, подъем по лестнице, короткое ожидание у двери. И вот ее пригласили внутрь.

Тот, кого назвали лейтенантом, сидел за столом, уткнувшись в комм. Он в синей форме, значит, его нужно слушаться. Но почему это вдруг? Вот Елену она готова была слушаться, потому что она — мама и очень хорошая, Марк — друг, Майкл, Игорь и Андрей ей помогали. А этот незнакомец? Может, он плохой…

— Назови полное имя, — не отрываясь от комма, проворчал лейтенант.

— Меня всегда звали просто Айн, я не знаю, какое у меня полное имя, — немного растерянно ответила она. Лейтенант поднял глаза и долго ее рассматривал, потом встал и подошел ближе.

— Ладно, с фамилией разберемся чуть позже. — Он протянул ей маленькую металлическую каплю на цепочке. Это был знакомый предмет — пропуск через посты охраны. Она надела ее на шею. — Марта сказала, что ты неплохо знаешь машину, но опыта у тебя нет совсем. Поэтому сейчас твоя задача — выжать максимум из обучения на космосиме. Только после того, как ты пройдешь весь курс и сдашь экзамен, я пущу тебя в реальную машину и в реальный бой.

Айн совсем не хотелось ни в какой бой, но она согласно кивнула и поинтересовалась:

— А когда я увижу Стаса Жебровски?

— Вот, смотри, сколько хочешь. — Лейтенант отошел к комму, вывел изображение генерала на экран и жестом позвал ее подойти ближе. Айн увидела человека с очень ровными чертами лица. Его глаза, такие же черные, как и коротко остриженные волосы, казалось, внимательно следили за ней. И уши, вроде обыкновенные, но было в них что-то не совсем правильное. Айн постаралась запомнить, как он выглядит.

— Я хочу с ним поговорить.

— Все хотят с ним поговорить, — усмехнулся лейтенант, убирая картинку с экрана, — но если он будет разговаривать со всеми желающими, у него не останется времени на работу.

— Мне нужно с ним поговорить! — с нажимом повторила Айн.

— Знаешь что! — В голосе лейтенанта отчетливо звучали сердитые нотки. — Отличишься в бою, он сам к тебе придет и поблагодарит. А до тех пор займись тем, для чего ты сюда явилась! Сим тебя уже заждался!

Айн по привычке заглянула в голову к лейтенанту, однако ее разум упруго отбросило, точно так же, как до этого у Марты. Потрясенная, она замерла: уже второй раз она встретила сопротивление при попытке попасть в память.

— Свободна! — рявкнул лейтенант. Айн вздрогнула и подчинилась. Она вышла в глубокой задумчивости и растерянности. Где взять синюю одежду, чтобы самой стать офицером и чтобы ее все слушались?

Сержант проводил ее к космосиму. По дороге она заглянула в память всех, кто попался ей на пути, и выяснила, что примерно каждый четвертый здесь защищен барьером разной степени упругости.

Здешний космосим оказался с виду больше и намного сложнее того, что был внизу, и это немного пугало. Но пришла Лида, все показала, дала короткие пояснения и выяснилось что здесь все устроено удобнее и проще.

— Занятия начнем завтра с утра, — улыбнулась Лида. — Сейчас ужин, вечернее построение, час свободного времени и отбой.

Ужин! Она вдруг почувствовала, как сильно голодна. Последний раз она ела завтрак вместе с Андреем, кажется, это было вчера. Потом только пила чай с дедушкой Мишей. Много чая. Но ничего не ела. На мысли об ужине живот отозвался болезненным спазмом, а рот наполнился слюной.

Они с Лидой пришли в столовую — большое помещение, ряды длинных столов, за которыми сидели люди. Столько много людей в одном месте она никогда не видела. Они ели, разговаривали и не обращали на нее никакого внимания. Лида остановилась и чего-то ждала, время от времени делая шаг или два куда-то, точно так же, как и другие люди перед ними. Айн не понимала, что происходит, чего именно они ждут, куда и зачем так медленно двигаются. Так, шаг за шагом, они подошли к окошку. Человек за ним махнул рукой перед Айн и заглянул в комм на запястье:

— Новенькая. Добро пожаловать. Общий стол.

Ей дали поднос с глубокой тарелкой, полной какого-то красноватого супа, стакан чая и сухарик. У Лиды, кроме такого же набора, была бурая плитка неаппетитного вида. Они нашли пару свободных мест за одним из длинных столов. Суп был не очень вкусный, но она съела все, даже крошки от сухарика подобрала. И не наелась. С грустью вспомнила про вкусную запеканку, от которой когда-то отказалась на корабле Марка.

— Я еще хочу есть, — заявила она Лиде.

— Все хотят, — ответила она с усмешкой, — но больше не дадут. Мы и так едим трижды в день, а у некоторых внизу не каждый день еда бывает. Мы недавно отбили у Альянса несколько грузовозов, так что скоро наше меню станет немного разнообразней, а порции побольше.

Построение вызвало удивление: ее, Лиду и других людей собрали в коридоре и выставили в длинную линию, вдоль которой молча прошелся сержант. Потом всех отпустили.

Перед сном она решила прогуляться по кораблю и поговорить с людьми. Она спрашивала обо всем, что приходило ей в голову: о построении и меню, о грузовозах и космосиме. Но больше всего ее интересовал Стас Жебровски. Мнение о нем у совершенно разных людей было почти единодушным: он очень хороший командир и замечательный человек. В головах людей с его именем было связано уважение, восхищение, обожание, беспрекословное подчинение, стремление подражать и даже… любовь. Однако у некоторых он вызывал раздражение или зависть, но таких людей было очень мало.

Не все, с кем она разговаривала, отнеслись к ней дружелюбно. Кто-то ругался на то, что она задает слишком много вопросов, кто-то просто отказывался отвечать. А лейтенант сказал, что ей «нельзя шататься по коридорам», и позвал Лиду. Пришлось возвращаться в каюту. По дороге неожиданно наступил отбой: после протяжного сигнала погас свет, коридоры опустели, и лишь на тускло освещенных дежурных постах оставались люди. Темнота не мешала Айн видеть дорогу, а вот Лида подсвечивала себе путь фонариком.

Добравшись до места, обе без разговоров улеглись спать.

Айн снились сны: снова прекрасная девушка в длинных многослойных одеждах — но теперь она улыбалась кому-то тепло и искренне… Два бесконечных потока в пространстве — быстрый и широкий багровый и узкий и медленный белый, как две ленты — танцевали вокруг друг друга, сплетаясь и расплетаясь… Огромная белая вспышка…

***

Эли проснулась среди ночи от того, что едва не свалилась с кровати. После серии мягких толчков по кораблю разнесся звук тревоги. Спешно одевшись, она побежала на мостик.

— Что это? — поинтересовалась она, потирая сонные глаза и разглядывая данные на мониторах.

— Не знаю, — медленно произнес Костолиц, — но они возникли внезапно, прямо на пути разгона. Пришлось экстренно тормозить.

— Мы можем скорректировать курс в обход?

— Можем. Но вряд ли они дадут нам это сделать. Не зря же они выстроены боевым порядком.

— Четыре корвета, фрегат и крейсер. Плохой расклад, чересчур много против одного «Индиго», — окончательно проснувшись, оценила Эли расстановку сил и уточнила: — У тебя все звенья истребителей полны?

Марк согласно кивнул и после некоторого раздумья произнес:

— Хоть они и в боевом построении, нам пока никто не угрожал. Думаю, стоит связаться с ними и выяснить…

Эли возмущенно перебила его:

— Костолиц, ты что, не в состоянии оценить степень угрозы? Ты же видишь, у них нет ни сигнальных огней, ни опознавательных знаков. Они планируют напасть и размажут нас тонким слоем, если мы не начнем действовать хоть как-нибудь! А ты церемонишься и собираешься разговаривать с ними! Готовь истребители, пока не поздно, иначе потеряем время!

— Капитан, с нами пытаются связаться, — связист посмотрел на Марка, ожидая указаний. Марк скомандовал:

— Соедините нас.

— Нет! — запретила Эли. — Готовь истребители и нападай первым! Сейчас! Иначе момент внезапности будет потерян. Так у нас будет маленький шанс!

Марк ей ничего не ответил, однако приказал:

— Истребители, минутная готовность, но без команды ничего не предпринимать! Соедините нас, — кивнул он связисту.

— Эй, на фрегате, — услышал Марк смутно знакомый голос и интонации, — вытряхивайтесь из корабля или мы вытряхнем вас сами ровно через пять минут. Время пошло!

Связь тут же прервалась. Эли красноречиво поглядела на Марка, тот ругнулся сквозь зубы, но тут же предположил:

— Им зачем-то нужен только корабль, в идеале неповрежденный. То, что они с нами связались, был расчет на дурачка. Они, конечно, не надеются, что этот расчет сработает, однако… — Марк замер, уставившись на один из мониторов и что-то прикидывая в уме.

— Время! — поторопила его Эли, но он проигнорировал ее и обратился к штурману:

— Рассчитать скорость и вероятность маневра с нынешних координат до их крейсера с разворотом на тридцать градусов вверх в пяти километрах перед вражеским кораблем так, чтобы пройти точно над ним в паре километров.

Штурман не подал вида, что его удивил приказ капитана, и принялся за работу. Марк обратился к инженерам: — перераспределить энергию щитов: на днище пятьдесят процентов, на борта по двадцать, остальное — на корму.

Штурман отрапортовал об окончании расчетов:

— Курс рассчитан, вероятность успеха маневра полностью зависит от неподвижности вражеского крейсера, капитан, в противном случае произойдет столкновение.

— Они не успеют среагировать, а когда поймут, что происходит, и начнут двигаться, мы уже пройдем опасную точку, — ответил Марк штурману и тут же обратился к инженеру: — Рассчитайте запуск лирийных двигателей так, чтобы их выхлоп на максимальной мощности пришелся на тот момент, когда мы будем находиться прямо над их крейсером.

Затем он связался с противником и сразу перешел к делу:

— Мы готовы покинуть корабль, но мне нужны гарантии, что вы не тронете спасательные капсулы с людьми.

— Что-то вы больно покладисты, — недоверчиво возразил собеседник.

Марк дрогнувшим голосом обреченно ответил:

— Мы прекрасно понимаем, что у нас нет шансов против вас.

— Ну-ну! Ладно, освобождай фрегат. Только без глупостей, вы у нас на прицеле!

Отключив связь с противником, Марк скомандовал начало маневра. «Индиго» быстро набирая скорость, направился вперед, прямо на вражеский крейсер, затем неожиданно сменил траекторию и устремился выше. Замигал индикатор связи. На немой вопрос связиста Марк покачал головой, однако ответил:

— Включи одностороннюю!

На них вылился поток отборный ругани, затем вражеские корабли почти одновременно выстрелили. «Индиго» сильно тряхнуло, но щиты погасили большую часть энергии залпа. На полную мощность включились лирийные двигатели, и «Индиго» мгновенно исчез из поля зрения врага, оставив после себя лишь струю белого пламени, обрушившуюся на крейсер. Тогда же и оборвалась связь с противником.

Все произошло настолько быстро, что все, кто находился на мостике, выдохнули уже тогда, когда враг остался далеко позади.

— Неплохо, — наконец позволила себе улыбнулась Эли, — более того, хорошо! Лирийный выхлоп на таком расстоянии не хуже выстрела тяжелого орудия. Никогда бы мне в голову не пришло использовать двигатели подобным образом. Им теперь не до нас, но есть вероятность, что они погонятся за нами.

— Это вряд ли, — устало возразил Марк. — Их крейсер поврежден, а с фрегатом и корветами мы вполне в состоянии справиться. На нас напал Джаспер, а он осторожен и не ввязывается в сомнительные авантюры.

— Да уж, нападение на нас при таком раскладе сил практически гарантировало победу.

— Наш побег — удача и чистая случайность. Просто повезло, что лирийный двигатель уже был хорошо разогрет. В противном случае нам пришлось бы драться. Только думаю, это не конец, а отсрочка: нас будут ждать на обратном пути, и там уже подобный трюк не сработает…

— Почему ты не напал сразу, как мы и договаривались?! Зачем дал ему время подумать и оценить обстановку?! — возмутилась Инга, связавшись с Джаспером.

— Хорош вопить, уши закладывает, — пробурчал он, поморщившись и убавив звук. Потом немного подумал, почесал бороду и невозмутимо продолжил. — Я посчитал, что он никуда не денется. Ну кто бы мог подумать, что этот сукин сын решится на такой безумный маневр?!

— Я ведь тебя предупреждала! — Инга нервно ходила из стороны в сторону, отчего для Джаспера ее изображение то исчезало, то вновь появлялось. — А теперь мы даже не можем за ним погнаться!

— Не мельтеши! Починим твою жестянку, будет как новая. А отсюда путь один — на Амалькару. Там мы его точно не упустим. Я, как и ты, жажду ему рыло начистить: он вломился ко мне в дом, украл моего инженера и взял в заложники моего гостя, а это нельзя оставлять безнаказанным! А вот ты, кстати, — Джаспер прищурился, — так и не сказала, за что его преследуешь.

— За предательство! — отчеканила она, наконец остановившись и глянув собеседнику в глаза. Джаспер вздрогнул и поспешил отвести взгляд.

Кейн, стараясь казаться невидимым, наблюдал за Ингой и ее беседой с Джаспером и радовался, что она не смотрит в его сторону. Он был до обморока бледен от стыда за то, что из за его желания быть рядом с ней пострадает хороший и совершенно ни в чем не виноватый человек. У него возникло желание рассказать Инге правду. Однако представив, что вся ее ненависть обрушится на него и он снова останется совершенно один, он подавил это желание, спрятав его глубоко на дно души до какого-нибудь более спокойного и подходящего момента в будущем. Далеком будущем.

***

Лежа на спине Карен открыла глаза. Вокруг — тихо и темно. Это точно не каюта на «Метели». Она прислушалась к ощущениям тела — вроде бы все на месте, ничего не болит. Попыталась сесть и чуть не свалилась на пол: лежанка оказалась узкой. Села, голова слегка закружилась, но все быстро вернулось в норму, за исключением того, что она совершенно не представляла, где находится и как здесь оказалась. Последнее воспоминание было о твердом намерении пойти к себе в каюту и выспаться и о том, что она это намерение реализовала. Спать она ложилась в одном белье, но сейчас была во что-то одета. На ощупь не похоже на форму — что-то тонкое и свободное. Да и белье явно не ее.

— Черт, что за хрень тут творится? — пробормотала она. У нее возникло ощущение де-жавю, однако быстро прошло: на ее вопрос никто не ответил. Карен терялась в догадках: провалов в памяти после отделения сестры быть не должно, и их действительно не было…

Темнота не была кромешной: на металлическом полу виднелась узкая полоса света, нашедшая дорогу из-под края двери. Карен подошла к ней и попыталась толкнуть, впрочем, без особой надежды на то, что ее попытка увенчается успехом. Так и было. Дверь заперта. Ни замка, ни ручки, значит, она открывается электронным ключом. Датчика для того, чтобы открыть дверь изнутри, тоже нет. Это плохо: значит, помещение специально создано для того, чтобы держать заключенных, либо оно не предполагает, что в нем в принципе возможно запереться изнутри.

На ощупь стены покрыты слоем полимера. Если приложить ухо к стене, слышно вибрацию, но слишком тихую для работающих двигателей корабля. Нашлось круглое маленькое окно с матовым стеклом, значит — она точно на станции. Но от места, где находились она и ее флот последний раз, когда она помнила, до ближайшей станции не меньше двух дней пути…

Время суток по освещению понять невозможно. Может, ночь. А может, ее специально держат в темноте, создавая тем самым психологическое давление…

Она прошла от одной стены до другой — шесть шагов, и от двери до окна — столько же. Кроме лежанки, она обнаружила откидывающуюся от стены короткую скамью и нишу, в которой стоял мягкий пластиковый стаканчик с водой и пакет с галетой. Карен поднесла галету к узкой полоске света под дверью. Упаковка ничем не была маркирована, кроме названия, состава и указания питательной ценности на трех языках — английском, русском и хейдаганском. В противоположном от скамьи и лежанки углу было отверстие в полу, судя по запаху дезинфекции, гигиенического назначения.

Она здесь явно заключенная. А за заключенными принято наблюдать, но в темноте сейчас не обнаружить камеру. Значит, нужно ждать, пока станет достаточно светло, чтобы найти глазок камеры и как-то закрыть его. Понятно, что тут же прибегут охранники, но она хотя бы посмотрит на своих тюремщиков. Определив себе план действий, она расположилась на узкой холодной лежанке и задремала.

Ее разбудил включившийся свет. Она села и завертела головой в поисках камеры. Нашла! Маленькая зеркальная пуговка, надежно встроенная в стену над дверью. Интересно, каков у нее угол обзора и где «мертвая» зона? В том, что она есть, Карен не сомневалась. Она прошлась по периметру помещения и улыбнулась про себя. Ее догадка, по-видимому, была верна: один из углов был несколько темнее остальных, а при внимательном взгляде на стену можно было найти пятна — скорее всего, следы крови. Очень удобно в «мертвой» зоне «общаться» с пленными силовыми методами и ее похитители ими пользуются. И хотя кровь пытались отмыть со стены, структура покрытия не давала это сделать до конца. С одной стороны, находка ее пугала, с другой — она тоже могла бы воспользоваться полученной информацией, только еще не знала, как именно…