Глава 7

«Индиго» прибыл на станцию Верба в середине ночи по корабельному времени. Ни на одной станции таких понятий, как «день-ночь», не существовало, работа велась круглосуточно. Жители и гости сами регулировали режим активности с учетом занятости и личных предпочтений.

Не откладывая на потом, Марк решил узнать про корабли, проходившие через координаты, в которых пропала Айн, а заодно и прогуляться.

На Вербе он бывал не раз: и транзитом, на пару часов, и на несколько дней останавливался. Эту станцию — построенную и спланированную немного иначе — со станцией Лотос объединяло одно: зедианские хозяева изо всех сил старались замаскировать креативным оформлением и кричащей отделкой весьма ненавязчивый сервис и завышенные цены для гостей. Жителей это, к счастью, не касалось.

На причальных платформах было людно. Марк протолкался к информационной панели, выстоял небольшую очередь, сделал официальный запрос и после подтверждения его личности и полномочий получил на комм список из двадцати четырех кораблей. Ему не терпелось изучить его, но шум и толкотня вокруг отвлекали и раздражали. Марк решил вернуться на фрегат, но в толпе заметил Ветра. Удивительно! Почти все время хейдаганец вместе с Эли отсиживался в своей каюте, а тут вдруг один вышел наружу. Даже на расстоянии чувствовалось его внутреннее напряжение, как будто он был среди врагов, и вот-вот кто-то закричит, показывая на него пальцем. Он будто что-то или кого-то искал. Интересно, что ему понадобилось на станции? Неожиданно Ветер нырнул в темный боковой коридор, Марк за ним следом.

Вдруг он оказался парализован и тесно прижат хейдаганцем к стене. Где-то под ребрами слева больно воткнулось нечто острое.

— Прости, рефлексы, — невозмутимо ответил Ветер, явно не чувствуя никакой вины за свою выходку. Острое из-под ребра исчезло, тело медленно обретало способность двигаться, но отпускать его хейдаганец не спешил. — Зачем ты за мной следил?

— Хотел предложить помощь и спросить, когда вернешься на фрегат. — Ноги держали плохо, и если бы не тесно прижатый к нему Ветер, он бы точно сполз на пол. Ухо обожгло горячее дыхание:

— Я не вернусь.

— А как же поиск Айн? — Марк, передернувшись от отвращения, оттолкнул хейдаганца от себя и сумел удержать равновесие.

— Вы отлично справитесь без меня. У вас приличная фора и во времени, и в объеме информации.

— Но почему? Что случилось? Как же Эли?

— Так надо. Ничего не случилось. Она поймет, — ответил Ветер сразу на все его вопросы, развернулся и пошагал к выходу из коридора. Марк удивленно проводил взглядом его удаляющуюся фигуру: странные поступки и странные непонятные отношения…

Вернувшись на фрегат, он занялся полученным списком кораблей. Их оказалось двадцать четыре. Много, но все они распределились между шестью владельцами. Первый был торговец, второй — пассажирский перевозчик, еще два — сопровождавшие торговца и пассажирский транспорт наемники. Если бы Айн подобрали корабли, принадлежащие этим четверым, Карен давно бы об этом сообщили. Оставшиеся два были зарегистрированы как частные капитаны-владельцы. Вот они как раз с большой долей вероятности и могли подобрать разведчик с Айн. Однако один из них хоть и входил в заданный временной интервал, но находился на его самом краю, да и маршрут его был немного в стороне от предполагаемого места исчезновения Айн. Имя второго владельца ничего Марку не говорило, как и название корабля, который летел на Хейду. Это автоматически делало его недоступным еще как минимум пару недель.

Эли резко вскочила и не заметила, как маленькая записка, лежавшая у нее на подушке, упала на пол. Вэя рядом не было, и по спине пробежал холодок от нехорошего предчувствия. Но она одернула себя: Ветер, может, и не человек, но потребности тела никто не отменял и отдых ему тоже нужен. Он и так последние дни практически не отходил от нее, словно тень сопровождал, куда бы она ни пошла. Они много разговаривали об Айн и о том, как и чему ее можно научить. Много говорили и о ней самой, о том, чего она хочет. Вэй был очень нежен, внимателен и предупредителен.

Она быстро оделась и тут же замерла — что-то изменилось. Потом вспомнила, что ночью они должны были прибыть на станцию Верба. Она глянула в иллюминатор — точно, корабль стоит в доках. Вылетев из каюты, Эли едва не сбила с ног зевающего Берковеца, проходившего мимо:

— Ты Вэя не видел?

— Хейдаганца? Видел, пару часов назад. В районе выходного шлюза.

Эли почти бегом направилась в указанную сторону. Майкл удивленно проводил ее взглядом, потом вспомнил, что-то и крикнул вслед.

— Подожди!

Но Эли его уже не слышала. Ветра она не нашла, однако часовой у шлюза подтвердил, что Вэй покинул корабль и назад еще не возвращался. В каюте Вэя все было на месте, и это немного успокаивало. Сначала она терпеливо ждала, но чем дальше, тем тревожнее становилось. А когда Ветер не вернулся ни через три, ни через пять часов, стало понятно, что он не вернется вообще…

С точки зрения Марка реакция Эли плохо укладывалась в слова Ветра «она поймет». Конечно, это не его дело, но девушку было жалко: похоже, ее бросили, да еще и без объяснений. Ожидая своего хейдаганца, она бродила как тень по коридорам корабля, постоянно поглядывая на часы. Он рассказал ей о встрече с ним на станции, Эли ответила лишь «спасибо» и заперлась в своей каюте. Марк не стал ее беспокоить: он чувствовал ее состояние и решил дать ей время принять случившееся. Он был уверен, произойди с ним что-то подобное, он тоже захотел бы остаться один.

Однако работа есть работа и нужно что-то делать с полученной информацией. Он позвал Майкла в кают-компанию и выложил ему свои соображения по кораблям. Тот с ним согласился, однако возразил:

— На Вербе останавливаются только зарегистрированные и законопослушные корабли. Если Айн подобрали пираты, то по официальным каналам ее не найти. У пиратов — свои маршруты, свои способы избегать властей и военных и своя станция.

Марк крепко задумался. Это все сильно усложняет поиски. Но других вариантов, кроме того корабля, что улетел на Хейду, больше нет, и вероятность того, что Айн у пиратов, резко повышается. Он громко чертыхнулся и потребовал у Майкла:

— Выкладывай все, что знаешь о пиратах и их станциях!

Берковец понуро молчал, ковыряя едва видимое пятно на столе. Марк покачал головой.

— Я понимаю, у пиратов свой кодекс и все такое…

— Конституция, — тихо поправил Майкл.

— Конституция, черт ее дери! — Марк стукнул кулаком по столу так, что Майкл испуганно вздрогнул. — Но ты давно уже не пират. Почему ты так держишься за все эти детские романтические бредни о благородстве, конституции и чести? — Майкл молчал. — Хорошо. Тогда ответь мне не как рядовой Берковец, а как пират: что бы ты сделал с Айн, попади она к тебе?

— Продал бы на Зеде, — буркнул Майкл, еще ниже опуская голову и усерднее ковыряя пятно.

— А теперь представь: девчонку лапает и имеет по-всякому похотливый барон! Или в ее вскрытом черепе копается какая-нибудь лабораторная крыса! — Марк схватил Майкла за грудки и сквозь зубы процедил: — Ты этого хочешь?!

Майкл отрицательно замотал головой и заговорил:

— Когда-то здесь неподалеку была Росянка. Существует ли она сейчас и кто ее хозяин, я не знаю — все-таки три года уже прошло. Все собирались в условленных координатах, проходила перекличка по кодовой фразе-ключу, которая менялась от раза к разу. Того, кто ее не называл или называл неправильно, расстреливали на месте, или сначала захватывали корабль, а потом расстреливали команду. Остальных провожали к нужному месту, потому что станция дрейфует и постоянно меняет расположение. Как все происходит сейчас, я не знаю.

Марк удовлетворенно кивнул:

— Как узнать фразу-ключ?

— Обычно это был специальный человек, который выдавал ее главам лояльных группировок, а те уже распространяли ключ среди своих. Я не знаю этого специального человека! — поспешно добавил Майкл, предвосхищая вопрос Марка.

— Как часто собирались корабли?

— Раз в несколько дней, без определенной системы. Могли пройти три дня или неделя, а бывало, и на следующий день собирались.

— Значит, нам нужно наблюдать за прибывающими кораблями, идущими мимо Вербы в обход торговых и транспортных маршрутов, — рассудил Марк. — Будем их слушать, возможно что-то узнаем.

— Костолиц, ты же не планируешь попасть на пиратский сбор? — опасливо поинтересовался Берковец. — Без кодовой фразы это самоубийство!

— А что, есть предложение получше? — прорычал Марк. Майкл после некоторого раздумья отрицательно качнул головой. — Тогда иди, выбирай себе разведчик и набирай команду, займешься слежкой и прослушкой.

— Меня же отстранили от полетов, — попытался отвертеться Берковец.

— Ничего страшного, — оскалился Марк, — под мою ответственность!

***

Последние две недели для Кейна пролетели как один миг, оставив в голове лишь туманную кашу из странных картинок. Инга, как он и опасался, все же связалась с пиратами и втянула в эту авантюру и его. Из омута памяти всплывали фрагменты воспоминаний о Росянке и торжественном «посвящении» в пираты себя и Инги, о том как бубнил клятву о соблюдении их конституции. Несколько последующих дней канули в алкогольном дурмане, не дав осознать фатальность случившегося. Инга была рядом, не отталкивала его. Он смутно припоминал, что они вытворяли в постели, и от этого становилось не по себе пополам с восторгом и стыдом.

Сейчас все это казалось кошмарным сном. Посвящение в пираты. Торжественное. Кто бы мог подумать?..

Только сейчас он как будто пришел в себя. Изрядная порция адреналина разбудила мозг, до сих пор отказывающийся воспринимать происходящее как реальность. Идет прорыв через кордон Альянса. Руки вспотели, сердце колотится, а вместе с ним и его бьет нервная дрожь. Хотя это Инга и люди Джаспера, рискуя жизнями, отвлекают наемников Альянса, а он и еще пять грузовозов под шумок битвы быстренько должны смыться из нейтральной зоны в зону, контролируемую Амалькарой. Всего лишь. Но страшно так, будто это он сейчас под обстрелом, дерзит, провоцирует наемников, оттягивает на себя их внимание, не дает сблизиться с грузовозами…

Троим все же не повезло: они подбиты и захвачены войсками Альянса. Груз конфискуют, а команду ждет суд и тюрьма. Он вовсе не желал, чтобы и с ним приключилось подобное, и выжимал из машины, все что мог, попутно благодаря Ингу и всех богов, которые надоумили ее улучшить двигатели в ущерб всему остальному. Он видел только начало битвы и надеялся, что Инга в ней выживет.

Выход из нейтральной зоны. Все, можно выдохнуть и расслабиться. Нервная дрожь отпустила, тело обмякло, голову повело, а сознание снова собралось ускользнуть куда-то в нереальность. Еще рано!

Нужно посадить корабль на планете — вопиющее нарушение экологических норм Альянса. Еще и безумно дорого. Чтобы вывести с планеты на орбиту небольшой километровый корабль, надо столько лирия, сколько в космосе хватает на несколько дней полета. Но Инга сказала, что лирия у них — «хоть жопой ешь». Она вообще уже перестала говорить по-человечески, только грязно ругается на русском…

Корабль вошел в атмосферу Амалькары, и началась тряска. Он в жизни не садился на планете и плохо представлял, как оно будет. Оказалось, ничего страшного, ну, потрясло чуток сильнее, чем челнок, ну, шума было побольше, да перегрузка чуть выше, но в целом ничего особенного. Корабль сел на границе леса и сухой равнины, подняв огромные клубы пыли и повалив деревья.

Когда пыль улеглась, Кейн рискнул выйти наружу. К кораблю уже сбегались местные. Кто на велолетах, а кто и на своих двоих. Большинство людей не стали подходить близко и собрались поодаль. Из толпы вышла и направилась к кораблю троица мужчин, выглядевших как голодные оборванцы. Как их ветром не уносит? Усталые лица, тусклые глаза. Они были вооружены и не скрывали этого. Кейн не знал русского и опасался, что придется объясняться жестами.

— Обмен? — Тихо спросил один из них на английском, подойдя вплотную.

— Нет, все оплачено, — выдохнул Кейн с облегчением.

Мужчины заулыбались, один из них схватил его за руку и затряс в порыве благодарности.

— Спасибо! Таких грузов давно не приходило. Одни зедианцы да пираты, и только на обмен.

Кейн благоразумно умолчал о том, что он тоже теперь пират. Но Инга ясно сказала, что груз оплачен и его нужно лишь доставить куда угодно на планету, а там люди сами с ним разберутся. Он свое дело сделал, осталось только открыть шлюзы и разгрузиться.

Народу, суетящегося возле корабля, прибавлялось с каждой минутой. Откуда-то прилетели автолеты, и люди, вышедшие из них, принялись командовать остальными, организуя разгрузку и дележ. Не все проходило гладко: вспыхивали ссоры, раздавались возмущенные крики, кто-то даже плакал. Кейн отрешенно наблюдал, не пытаясь вмешиваться.

В наконец вышедшей из спячки голове роились мысли. Но уж больно невеселые, в спячке было… спокойнее. Две недели! Всего лишь за две гребаные недели Инга перевернула его жизнь с ног на голову. Совсем в ином свете заиграли слова господина Ветра о том, что своя собственная Карен ему очень дорого обойдется. Стало стыдно и обидно за себя: он, как идиот, решил тогда, что речь о деньгах. Да, у него теперь как будто есть Инга, но нет работы, денег, дома и легального статуса. А также того, ради чего все затевалось — любви. Хотя он не совсем честен: любовь в его жизни все же есть, пусть даже почти безответная. Дерзкая, непредсказуемая, порой жестокая Инга будоражила его сердце, и он следовал за ней, как привязанный, по дороге, ведущей в ад…

Сигнал комма вернул его в реальность. Сообщение от Инги. Жива, слава Космосу! Но даже не поинтересовалась, все ли у него нормально. Только координаты и сухой приказ следовать туда после окончания разгрузки и ждать ее там

***

Корабль и Айн вместе с ним трясло, все вокруг гудело и грохотало. Испуганно зажмурившись, она спряталась под кроватью, намертво вцепившись в ее ножку, привинченную к полу. Потом вдруг снизу как будто что-то ударило и все затихло. Подождав еще немного, она открыла глаза — все спокойно. Может быть, ей привиделось?

Тряска и грохот не повторялись, и она рискнула отцепиться от ножки кровати. Страх отпускал, сердце успокаивалось, но перебираться с пола на кровать она еще опасалась.

Дверь открылась, и в каюту заглянул Игорь, и не найдя ее, шепотом позвал:

— Эй, ты где? — Айн осторожно выползла из-под кровати. Увидев ее, Игорь, заливисто рассмеялся: — Это ты так посадки испугалась?! Ну ты и глупая! — Айн стало немного стыдно: Игорь — ребенок и совсем не боится, а она — взрослая — даже под кровать залезла. — Ну вообще-то я тоже в первый раз испугался, даже плакал. Только не говори никому!

Он отдал девушке прохладный сверток:

— Тут немного еды и бутылка с водой. Идем скорее, пока дежурный не вернулся! Мы сели на Амалькару, но там ночь, потому у выходов пока никого нет.

Проходя мимо наблюдательного поста, мальчик вернул на место карту ключа от каюты Айн. Они осторожно двигались по пустому полутемному коридору, но за поворотом наткнулись на двоих людей, идущих им навстречу. Игорь растерялся, не зная куда бежать и что сказать. Но те двое вдруг остановились и замерли. Айн испуганно выдохнула: она невольно оглушила их еще до того, как сообразила, кто они и какую угрозу представляют.

— Они нас видели и все расскажут папке, — в панике зашептал Игорь.

— Не расскажут, — постаралась успокоить его Айн, — они забудут про нас.

Она мысленно коснулась каждого из них, забирая память об этой случайной встрече, и вопросительно посмотрела на Игоря. Тот повлек ее за собой, то и дело удивленно оглядываясь на неподвижно стоящих мужчин. Подобным образом Айн поступила еще с шестью людьми, повстречавшимся на их пути, и с каждым разом это было проще и легче. У выхода дежурило четверо. Они увлеченно играли в какую-то игру с карточками и пока не видели беглянку с ее помощником, однако пройти мимо незамеченными было невозможно. Айн мысленно оглушила и их, и они тут же замерли, как и все предыдущие.

— Выход там, — показал Игорь.

Айн присела, и ее лицо оказалось на одном уровне с лицом Игоря. Взяв мальчика за руку, она поцеловала его в щечку и прошептала:

— Иди спать.

Игорь послушно развернулся и ушел. Она сделала, как обещала, забрала у него все образы, связанные с собой. Никто ничего не узнает, и мальчика не накажут. Запоздало пришла мысль, что достаточно было бы просто посмотреть в памяти Игоря дорогу к выходу…

Снаружи была ночь, но тоненький серп спутника Амалькары давал Айн достаточно света, для того, чтобы сориентироваться в темноте и разглядеть место, куда сел корабль. Справа от корабля, очень далеко на равнине, светилось множество огней, видимо, обозначая место обитания жителей планеты. Слева от корабля, совсем рядом, высились горы. Айн видела их только на картинках и читала о них в книгах, что давал Марк. И все, что она знала о горах, не вызывало желания пойти и немедленно начать их исследовать. К тому же вероятнее найти помощь именно среди людей. На границе гор и равнины тоже были огни. Их мало, но они казались гораздо ближе, и Айн решила пойти туда.

Она шла по сухой и ровной поверхности, из которой торчало множество низких колючих кустиков. Они легко ломались, если Айн наступала на них или случайно задевала. Пыль, сухие острые веточки и узкие ломкие листочки забивались в обувь и царапали кожу. Приходилось то и дело останавливаться и вытряхивать башмаки, которые забивались вновь через пару десятков шагов. Она медленно брела к огням, холодный воздух кусался и набрасывался на нее. Била дрожь, но она упорно двигалась к своей цели.

Вдруг что-то сильно ударило сзади, она упала и потеряла сознание…

Очнулась она от того, что ее хлопали по щекам. Неприятно! Айн села, открыла глаза и, увидев перед собой незнакомого человека, от неожиданности оглушила его. Тот застыл. Айн внимательно его рассматривала в темноте: черноволосый, уже не ребенок, но еще и не взрослый, он сидел на коленях возле нее. Настолько худой, что тонул в одежде. Руки пустые: ни оружия, ни других угрожающих предметов при нем не было. Образы в его голове были пронизаны печалью, усталостью, отчаянием. И надеждой. Рядом на земле лежало большое странное устройство, с которого светил куда-то вдаль круглый яркий фонарь.

Айн осторожно поднялась, поморщившись от боли в спине, а при попытке сделать шаг, болью пронзило и лодыжку. Громко охнув, Айн снова опустилась на землю. На глаза навернулись слезы — то ли от обиды, то ли от боли…

Незнакомец так и сидел, неподвижно уставившись вдаль. После некоторых раздумий она решилась привести его в чувство, в любой момент готовая оглушить снова.

Человек заморгал, удивленно отпрянул и поинтересовался:

— Вы кто?

— Я — Айн. А ты кто?

— Андрей. Я отвлекся и случайно сбил вас велолетом. Простите. Как вы себя чувствуете? — Он протянул к ней руки, но Айн испуганно отползла. — Давайте я отвезу вас в медкорпус, там осмотрят, может быть, даже помогут.

— Не надо в медкорпус. Со мной все хорошо. — Она встала, подобрала валяющийся рядом сверток с едой и попробовала осторожно наступить на больную ногу, но от резкой боли вскрикнула и упала. Андрей потянулся к ней. Айн испуганно сжалась, но он только осторожно снял с ее ноги башмак и ощупал лодыжку.

— Растяжение, ушиб или перелом. Вам нужно в медкорпус! Я отвезу. — Андрей встал и поднял свое устройство с фонарем.

— Что это? — Айн рискнула дотронуться, но тут же испуганно отдернула руку.

— Велолет, — хмыкнул Андрей. — Крутишь педали — он летит. Удобная штука, быстрая и не требует топлива.

Слова «топливо», «лететь» были знакомыми, но стойко связывались с кораблями и космосом. Айн слабо представлял, как эта странная штука-велолет может куда-то лететь. Без топлива. Не без опасений, сжимая в одной руке башмак, в другой еду, она расположилась на сидении. Андрей снял с себя куртку и накинул на нее. Грубая и тяжелая, она странно пахла, но зато сразу стало тепло.

Андрей сел спереди и задвигал ногами, как будто шел. Велолет через пару секунд бесшумно приподнялся над землей и помчался вперед. Айн, испуганно пискнув, зажмурилась и вжалась в спину Андрея, но через некоторое время рискнула открыть глаза и осмотреться.

Они быстро двигались в направлении тех огней, куда она и сама собиралась идти. Холодный воздух бил в лицо, растрепывая волосы, а от скорости захватывало дух. Это были новые и совершенно чудесные ощущения!

— Вы с корабля, который прилетел сегодня вечером? — обернувшись, поинтересовался Андрей.

— Да. Я убежала оттуда, меня хотели продать на Зеде, — неожиданно для самой себя призналась Айн.

Велолет вдруг резко развернулся в обратную сторону и остановился.

— Вам лучше вернуться на корабль. Рабство на Зеде лучше, чем свобода здесь, — не оборачиваясь, горько произнес Андрей.

Это были странные слова, но она отчетливо ощущала в них правду. В книгах говорилось, что свобода — это самое ценное, что может быть у человека, и она уже убедилась в том, что это правда. Но книги могут лгать, а Марк — никогда. Он говорил, что все относительно и что боль одного может обернуться радостью для многих. А для Андрея свобода — это… бремя? Она решилась спросить:

— А почему так?

— Здесь нет ничего, кроме свободы: ни еды, ни лекарств, ни жизни. Только добыча лирия. Мы все занимаемся только этим.

У нее ведь тоже, кроме свободы, теперь ничего нет. Глаза наполнились слезами, а горло перекрыл комок. Мама и Марк далеко — там, где остался уютный и безопасный медотсек, книги и интересные разговоры… Но она сама решила уйти, и теперь сама будет «нести ответственность за последствия» и ни на какой корабль возвращаться не собирается! Айн вытерла непрошенные слезы, поудобнее устроилась на сиденье и плотнее запахнула куртку.

— Ты голоден? У меня есть немного еды. — В свертке, что дал ей Игорь, кроме бутылки с водой оказалась пара бутербродов и пачка галет. Один из бутербродов она протянула Андрею. Тот уставился на еду так, будто увидел нечто подобное в первый раз.

— Спасибо, я не хочу, — ответил он, немного помедлив.

А вот это было неправдой!

— Глупости, — ответила она и вложила прохладную упаковку ему в руку. Андрей молча сунул ее за пазуху. — Если найдешь мне место, где можно согреться и поспать, я отдам тебе всю свою еду.

— Ну и дура, — буркнул Андрей, разворачивая велолет в сторону огней, которые стали теперь гораздо ближе.

— Почему? — обиженно спросила она.

— Потому что если решила остаться, сдохнешь здесь. Чтобы есть, нужно много работать. А ты не похожа на… — Последние слова Андрея унесло ветром, и Айн их не расслышала, но все же возразила:

— Я могу работать!

— Ну и что ты можешь?

Айн глубоко задумалась. Когда-то они с Марком разговаривали про работу. Он тогда пошутил, что у нее прекрасно получается сводить его с ума. Вряд ли это здесь пригодится. Она неуверенно произнесла:

— Могу вести разведчик.

— Это лучше, чем ничего.

— А еще… Не знаю, считается ли это, но могу кого угодно заставить поступить так, как мне надо.

Андрей хмыкнул:

— Сказки! Такого никто не умеет. Особенно с торгашами, которые меняют камни и лирий на еду.

Айн немного испугалась того, с какой легкостью рассказала о своем умении. Марк ведь предупреждал, что этого нельзя делать. Хорошо, что Андрей не поверил. И чуточку обидно.

Они добралась до поселка у основания горы, оказавшимся беспорядочным скоплением одинаковых строений с маленькими окнами. В некоторых постройках горел свет, но большинство тонуло в темноте. В горе зияла огромная дыра, в ее недра уходили две металлические полосы, на которых неподвижно стоял огромный механизм. Он скалился зубами и внушал страх. Андрей в сторону механизма даже не смотрел, и Айн решила, что пока он не опасен.

У одной из построек Андрей остановил велолет и помог ей слезть с него:

— Мы на месте. — Он постучал в дверь: — Отец, это я!

— Заходи, открыто, — раздался голос из глубины строения. Андрей тихонько подтолкнул Айн в спину. Прихрамывая, она вошла и удивленно застыла. Жилище этих людей очень сильно отличалось от того, к чему она привыкла. И в лаборатории, и на корабле было хорошее освещение, почти пустые шкафы и чистота. Здесь же и без того тесная комната казалась еще меньше от обилия различных вещей висевших на стенах, подвешенных к потолку лежавших на полу и многочисленных полках. Постель на единственной кровати была сильно смята и явно не очень свежая. На большом столе у стены в беспорядке валялось множество странных вещей. Свободным оставался лишь небольшой участок с краю, перед которым на стуле сидел человек. Единственная лампа хорошо освещала только стол, лица человека видно не было.

Андрей обошел Айн и выложил из за пазухи на стол бутерброд.

— Откуда это чудо? — поинтересовался человек. Айн не поняла, имел он в виду бутерброд или ее саму. Под потолком внезапно зажегся свет, и Айн зажмурилась от рези в глазах. Впрочем, она быстро прошла и можно было в подробностях разглядеть и Андрея и его отца. Оба черноволосые, худые, в одежде по размеру большей, чем необходимо. У отца Андрея лицо было сильно измятым, как простыни на его кровати, а голос грубым и шершавым.

Андрей ответил, но она не уловила смысла. Отец и сын говорили, но она совершенно не понимала, о чем именно. Это ее напугало, потому что напомнило то время, когда она жила в лаборатории, когда звуки, произносимые людьми вокруг, для нее ничего не значили, когда она знала лишь несколько слов. Елены, которая могла бы объяснить, что происходит, рядом не было. Может быть, что-то с ее головой не так и она перестала понимать слова?..

Она усиленно вслушивалась в голоса, но знакомых слов по-прежнему не слышала. Ей казалось, они спорят о ней. Андрей, кусая губы, чувствовал себя виноватым и одновременно правым в чем-то. Его отец сильно сердился. Он не кричал, но размахивал руками, показывал на нее и так старался что-то объяснить Андрею, что его щеки раскраснелись, а дыхание стало сопровождаться свистом откуда-то из груди. Андрей встревожился и помог отцу прилечь на кровать. Айн чувствовала, что ему больно и не хватает воздуха, но гораздо острее ощущала его горечь и бессилие, от чего и самой хотелось забиться в уголок и расплакаться.

— Я сейчас вернусь, никуда не уходи! — бросил Андрей, выбегая из домика. Айн не сразу сообразила, что поняла сказанное. Она осталась одна в доме с человеком, которому стало плохо из за нее. Она подошла поближе и прошептала:

— Простите, я не хотела.

Ей не ответили. Так она и стояла, сжав в одной руке башмак, а в другой — сверток с едой, пока не вернулся Андрей. Человек, которого он привел, был доктором в белом халате. Это казалось понятным, привычным и немного успокаивало.

Отцу Андрея сделали укол. Свист в груди утих, дыхание выровнялось.

— Покажи ногу, — сказал Андрей. Айн оглянулась в поисках места, куда можно присесть. Андрей подвинул ей стул.

Человек в белом халате ощупывал ее лодыжку, сгибал, разгибал, грубо давил пальцами, Айн тихо вздрагивала от боли. Вдруг прикосновения доктора изменились, стали поглаживающими, но совсем не там, где болело, а выше. Пальцы доктора забрались под штанину, а его чувства напомнили Теницки. Испуганно сжавшись, она попыталась отодвинуться, но доктор, сильнее сдавив ногу, не дал это сделать. Она собралась было оглушить его, но тут Андрей вдруг полыхнул стыдом и злостью. Он оттолкнул доктора, что-то резко сказал ему, сунул тому в руку бутерброд со стола и выпроводил за дверь. Пошарив на заваленных всевозможными вещами полках, Андрей нашел нечто похоже на бинт: ленту сероватой ткани, свернутую в трубочку. Он уселся прямо на пол перед Айн и принялся туго, но осторожно оборачивать ее лодыжку в бинт.

— Перелома вроде нет, но лучше зафиксировать ногу и поменьше ходить. Я отвезу тебя утром к кораблю. Поищи другое место для побега.

— Я не вернусь, — упрямо возразила Айн.

— Если ты сбежала, тебя будут искать и наверняка объявят награду за твою поимку. Желающих заработать будет много, а ты слишком заметна и сильно отличаешься от нас. Красивая, белокожая, явно здоровая и дите дитем, ты уж прости. Так что все равно тебя поймают. И накажут за побег.

— Я не хочу, чтобы меня поймали, наказали и продали. — От мыслей о наказании внутри все сжалось в стылый комок, а слезы сами хлынули бесконечным ручьем. Айн плакала, размазывая соленую влагу по лицу ладошкой и всхлипывала: — Что же мне делать?

Андрей растерянно смотрел — как взрослый, вроде, человек, рыдает как ребенок — и не знал, как себя вести. Он оторвал кусочек от ленты бинта и протянул Айн:

— Возьми, утрись. Ты говорила, что можешь управляться с разведчиком. Возможно, тебя возьмут в ВКСА. Они всех берут сейчас. Там много таких как ты, полукровок. А Жебровски тебя в обиду не даст.

Вытирая личико клочком ткани, Айн начала успокаиваться. Все еще всхлипывая, она поинтересовалась:

— А что такое ВКСА и Жебровски?

— Стас Жебровски — генерал Вооруженных космических сил Амалькары.

— А он хороший?

— Да, он очень хороший! — Андрей помолчал и добавил: — Поздно уже, завтра всем рано вставать на работу. Нужно хоть немного поспать. — Он расстелил на полу несколько одеял и бросил Айн мешок, наполненный чем-то легким и похрустывающим: — Это тебе вместо подушки. Спи!

Свет погас, но Айн хорошо видела, как Андрей осторожно отодвинул отца к стенке и прилег на край кровати. Отец что-то негромко, сердито пробурчал, Андрей миролюбиво ответил, и в комнате стало тихо. Айн улеглась на свое место на полу. Жестко, неудобно и холодно. Она сняла с себя куртку Андрея и укрылась ею, свернувшись в плотный тугой комочек. Стало теплее, под ухом, убаюкивая, шуршала и хрустела «подушка». Айн уснула.

***

С тех пор, как Ветер покинул корабль, Эли из каюты не выходила. Марк не лез к ней, понимая ее чувства. Но сейчас требовался анализ новостей и решение, что делать дальше. Ее каюта была заперта изнутри, но на стук в дверь никто не ответил. Марк открыл замок универсальным электронным ключом.

Увиденная картина поразила его. Эли обычно очень хорошо следила за собой — всегда была аккуратно причесана, одета и накрашена. Теперь же спутанные волосы завязаны в небрежный узел, ни следа косметики на лице, одета только в нижнюю рубаху, едва прикрывающую бедра. То, что она лишь в нижнем белье перед посторонним мужчиной, ее ни капли не трогало. Она стояла и смотрела в иллюминатор, но ее взгляд был пугающе пуст, а руки перебирали цепочку с подвеской в виде цветка с зеленым камнем в середине. Его приход, казалось, остался незамеченным — Эли ни изменила позу, ни оглянулась на него. Поглядев еще немного на странную фигуру, Марк наконец определился с тем, как себя вести:

— У меня новая информация о том, где может быть Айн. Нужно решить, что делать дальше.

— Делай что хочешь, мне все равно, — тихо, медленно и безразлично ответила Эли, не меняя позы.

— Значит, мы сворачиваем поиски и возвращаемся на Тарон?

— Как хочешь, только оставь меня.

Марк укоризненно покачал головой:

— Ну нельзя же так! Ты уже третий день не выходишь и ничего не ешь!

— Тебе же лучше, если меня не будет.

Вот это Марку уже совсем не понравилось. Не нужно быть эмпатом, чтобы понять, насколько сильно Эли любит своего хейдаганца и насколько больно он ей сделал, исчезнув из ее жизни. Но одно дело — это понимать логически, а другое — чувствовать самому. Чувствовать, как реальность перестает существовать и превращается в кошмарный сон, в котором нет ничего, кроме боли и горечи. Ты погружаешься с головой в этот океан и задыхаешься от бессилия, не можешь ни вздохнуть, ни вынырнуть. Лишь уйти на дно, где непроницаемым коконом укрывает тоска и хочется лишь одного — умереть и больше ничего не чувствовать. Никогда!

Марк сделал пару глубоких вдохов-выдохов, чтобы прийти в себя и отгородиться от чувств Эли. Это получилось с трудом. Они оказались столь сильны, что едва не поглотили его. Он подошел ближе, осторожно взял ее за плечи и тихо спросил:

— Я могу тебе чем-то помочь?

— Можешь… если уйдешь и забудешь обо мне.

Марк раздраженно выдохнул сквозь зубы:

— Хорошо, допустим, я оставлю тебя и уйду, что дальше? Ты так и будешь сидеть здесь, ничего не есть и жалеть себя?!

Эли не ответила, Марк понял, что разговаривать дальше бесполезно, резко развернул ее к себе лицом и встряхнул так, что у нее клацнули зубы:

— Ты сама просила меня помочь найти Айн. Я помогаю. Есть новая информация, важно понять ее ценность, а без тебя это невозможно. Разыщем Айн, можешь делать все что угодно: сидеть и смотреть в одну точку, помирать от голода и тоски — это уже твое дело! Но сейчас необходимо закончить начатое, я все равно от тебя не отстану! — Эли поморщилась и попыталась разжать его пальцы и сбросить руки со своих плеч. Но он проигнорировал ее и встряхнул еще раз. — Ты поняла меня?

Эли снова поморщилась:

— Поняла. Отпусти, мне больно!

Марк внимательно посмотрел в глаза — в ее взгляде появилась осмысленность — он разжал пальцы. Эли от неожиданности пошатнулась и схватилась за плечи там, где он ее держал — на коже отпечатались яркие следы. Она потерла больные места и проворчала:

— Обязательно было синяки оставлять? Тупой солдафон.

— Вот теперь ты больше на себя похожа, — усмехнулся Марк.

— Убирайся! — Она сильно толкнула его.

— Я жду тебя на мостике. Постарайся долго не возиться, — проговорил Марк, покидая каюту, — а то я снова приду тебя… — последнее слово Эли не расслышала.

Она разглядывала себя в зеркало: ну и вид у нее! Просто кошмар! Действительно, стоит привести себя хотя бы в относительный порядок. Только сейчас, когда она увидела свою нижнюю рубаху, Эли вдруг поняла, что Костолиц видел ее почти раздетой. Она снова погладила ноющие плечи со следами рук Марка. Тупой солдафон, но он прав: как бы ни было плохо, есть дело, которое нужно завершить, а потом можно будет уйти… или нет… посмотрим. Она умылась и оделась. Длинные волосы были порядком запутаны и расчесывались с трудом. Дернув в раздражении непослушный узел, она уронила расческу. Наклонившись ее подобрать, заметила бумажку на полу. Это не могло быть случайным мусором — Эли сама не пользовалась бумагой и обычно передавала послания через комм, зато Вэй бумагу предпочитал всему остальному. Она опустилась на пол и медленно, затаив дыхание, развернула листок. «Верь мне» было аккуратно выведено по-хейдагански.

Мир, приведенный Костолицем в хоть какое-то подобие шаткого равновесия, вновь опасно накренился, угрожая обрушиться отчаянием и пустотой.

И что это значит? Он ничего не говорил и не давал никаких намеков. Теперь он просит верить ему, но сам при этом не верит ей, а объяснить иначе его молчание нельзя. Непонятно… он просит верить в то, что он вернется, или в то, что не вернется никогда? Верить в то, что ему почему-то нужно было уйти, ничего не сказав? Верить, что он причинил боль по необходимости или… верить в то, что без него ей будет лучше?

Он говорил, что не сделает ничего, что навредит ей, но разве может что-то навредить сильнее, чем его такое вот молчаливое исчезновение? «Верь мне».

И как теперь быть? Верить и ждать или верить и не ждать?..

В груди снова вспыхнула боль, а слезы сами нашли дорогу вовне — лучше бы она не видела этого послания. Оно лишь ранило сильнее и внесло еще больший хаос в и так беспорядочные мысли…

Эли долго не появлялась, и Марк решил удостовериться, что все в порядке. Он застал ее сидящей на полу в слезах и с какой-то бумажкой в руке. Ледяная принцесса растаяла и сейчас перед ним была обыкновенная расстроенная женщина. Ее боль чувствовалась так остро, что у него у самого заныло в груди и подступил ком к горлу. Он опустился на пол рядом с ней:

— Что здесь написано?

— «Верь мне», — прошептала Эли, спрятав лицо в ладонях.

— Значит, верь ему, он знает, что делает. — Марк обнял девушку, и она неожиданно доверчиво прижалась к нему и разрыдалась. Она плакала долго, как бы расплачиваясь за все дни мнимого холодного безразличия, выплескивая обиду, тоску и разочарование.

Марк ничего не говорил, лишь сочувственно поглаживал ее по плечу. Немного успокоившись, Эли отодвинулась от него:

— Выйди вон, Костолиц! — проговорила она, вытирая слезы, — довольно меня лапать!

Марк встал и поднял руки, сдаваясь:

— Уже ухожу. Но я жду тебя на мостике!

Эли появилась на мостике, внешне, как и всегда, холодная и невозмутимая — ни следа происходящих с ней переживаний, как будто и не было этих дней взаперти, будто она и не плакала вовсе. Но Марк чувствовал ее запрятанный куда-то глубоко внутрь клубок отчаяния, тоски и боли.

Он рассказал обо всем, что удалось узнать на станции Верба.

— Каков класс корабля, что улетел на Хейду? — спросила Эли.

Марк быстро нашел по названию и владельцу интересующий их корабль:

— Курьерский катер… да, я дурак, что не проверил это раньше, у них просто нет места для того, чтобы взять на буксир разведчик.

— Значит, с большой долей вероятности Айн там нет, — продолжила за него Эли. — Есть еще какие-нибудь предположения?

— Ну… мы думали еще над одним вариантом. — Марк и Майкл рассказали ей все, что знали о пиратах в этой системе и обозначили набросок плана. — Потому и требовалось твое присутствие, чтобы определиться с тем, что делать дальше.

Эли кивнула:

— Допустим, нам удастся попасть на эту самую Росянку. Как мы узнаем что-то про Айн? Это же пиратская станция, вряд ли там фиксируют пройденные маршруты приходящих кораблей. Спрашивать же каждого встречного — значит нарваться на неприятности.

— Я рассчитывал на помощь Берковеца, — неуверенно проговорил Марк. — Он же в прошлом был связан с пиратами. Возможно, ему удастся, не привлекая внимания, что-то выяснить.

— Удастся, — подал голос Майкл, — если мы избавимся от нашей эмблемы и найдем веский повод для того, чтобы находиться на Росянке. К примеру, везем какую-нибудь редкость, контрабанду, ну или наоборот, собираемся купить что-то редкое и дорогое.

— Редкое и дорогое сейчас — черные алмазы, но у нас их нет, чтобы продать, и просто не хватит денег для того, чтобы их купить! — возразил Марк.

— Ну не только алмазы ценятся, — проговорил Майкл. — Очень красивые необычные женщины тоже дорого стоят. Если знать, как и кому их предложить.

— Красивые и необычные, говоришь… — мурлыкнул Марк, пристально разглядывая Эли.

— Даже не думай, Костолиц! — Эли негодующе сверкнула глазами.

— Нам позарез нужна информация. Если у тебя есть предложение получше, я весь внимание!

Эли мстительно улыбнулась и, разглядывая Марка так же пристально, как он смотрел на нее минуту назад, язвительно поинтересовалась:

— Берковец, а как насчет послушных рабов-мужчин? Не красавцев, конечно, но готовых исполнить любой, самый извращенный каприз хозяина или хозяйки?

— Это тоже может сработать, — насмешливо проговорил Майкл, наблюдая за дуэлью взглядов, и после небольшой паузы добавил: — Возможно, даже лучше, чем с женщиной!

Марк возмущенно сжал кулаки. Эли улыбнулась и развела руками:

— Вот и договорились.

— Нет, не договорились! — категорично отрезал Марк. — Я не смогу сыграть достоверно, я же убью первого, кто ко мне прикоснется! И дело даже не в самоконтроле!..

— Боже, Костолиц, какой же ты глупый! — перебила его Эли, разочарованно вздохнув. — Тебе никто и не предлагает! Хотя… — Она подошла к застывшему в удивлении Марку и провела ладонью по его щеке, слегка царапнув длинным ногтем. — Было бы интересно посмотреть на тебя в подобной роли. Но ты нужен здесь и в здравом уме! Под твоим командованием достаточно рядовых, есть из кого выбрать.

— Это солдаты, а не артисты! — возразил Марк, придя в себя. Кожа на щеке там, где дотронулась Эли, казалось, горела.

— Найди мне десяток добровольцев, и я постараюсь, чтобы они сыграли как надо! — равнодушно пожала плечами девушка, коснувшись подвески с цветком у себя на груди.

Эта подвеска уже давно привлекла внимание Майкла. Ему казалось, он уже где-то видел ее и очень близко. Но вот когда и где, и видел ли на самом деле, вспомнить не мог…

— Как именно мы попадем на Росянку? — спросила Эли.

— Мы вычислили точку завтрашнего сбора, но не знаем пароля, — ответил Марк. — Мы думали над тем, чтобы подслушать его на месте, но это рискованно: неизвестно, с кого начнут перекличку и хватит ли времени подобрать пароль. А если первыми окажемся мы, корабль расстреляют, и нас вместе с ним.

— «Индиго» очень хороший фрегат, — возразила Эли после минутного раздумья. — На месте пиратов я бы не разбрасывалась таким дорогостоящим имуществом. Думаю, стрелять в корабль не станут, но абордажная драка будет точно. Корабль захватят. Мы попадем на станцию, но в качестве пленников.

— Как мы вернем корабль в этом случае?

— Может случиться так, что у нас не получится выбраться оттуда и вернуть фрегат. — Эли устало прислонилась к стене: — Это твой корабль, я не имею морального права просить тебя или заставлять идти на риск. Наверняка есть и другие способы добыть нужную информацию, нужно просто хорошо поискать.

— Шла бы ты… к себе в каюту, — ответил Марк, не глядя на нее, — а со своим кораблем и уровнями риска я уж как-нибудь без тебя разберусь!

Эли подошла и легонько дотронулась до его запястья:

— Спасибо.

«Верь мне» — Эли еще несколько раз перечитала записку, силясь найти в ней еще что-то между строк. Вэй был так внимателен и нежен в последние дни, и в его лицемерие верилось с трудом. Конечно, он был на это способен как никто, но с ней он был искренен. Возможно, что-то случилось. Ведь на самом деле он ни разу не сделал ничего ей во вред. А если бы она была ему безразлична, он не утруждал бы себя записками и внимательным отношением. Если бы ему было все равно, он наверняка сказал бы об это честно и прямо, а не сбегал, молча и трусливо. И если он поступил именно так, как поступил, значит, правильно так и никак иначе.

От сделанных логических выводов стало немного легче. Боль поутихла, но не убралась восвояси, осталась где-то глубоко внутри. Отчаяние схлынуло, оставив вместо себя печаль, грусть… и надежду.