Глава 2

Чтобы помочь Флаффу, действовать нужно было быстро. Как оказалось, все нелегальную технику за пару дней до Тарона забирали с катера. Именно поэтому ОПБ[1] не удавалось ничего найти при обысках и добыть доказательства нарушения турагентством «закона о запрете манипуляций с сознанием».

Уговорить Карен на снятие ее ментальной карты «про запас» в кристалл не составило труда. Хотя Костолиц, что-то заподозрив, пытался отговорить ее, у него не получилось. Зато он настоял на своем присутствии во время процедуры. Ветер предоставил ему такую возможность. Ментальная карта снялась часов за двадцать. Костолиц весь извелся, дождаясь окончания процедуры. Он казался вымотанным едва ли не больше Карен, что не удивительно, учитывая, что он эмпат. Карта снялась чисто и в пределах допустимых значений полноты.

Флафф снова робко постучал в дверь. Ветер впустил его внутрь. Капитан смущался и краснел, не решаясь задать вопрос. Повисла пауза. Сначала Ветер просто ждал, потом ему стало интересно, как долго его гость будет набираться смелости заговорить. Непонятно, чем вызвана такая странная реакция на собственную персону у этого человека. Вроде он ему ничем не угрожал и вел себя вполне вежливо, как и с любым клиентом. Другие люди реагировали адекватно, значит, дело не в нем, а в особенностях этого человека. С другой стороны, он — хейдаганец, своего рода экзотика для людей. Может, именно это смущает Флаффа? За ходом своих мыслей он едва не упустил момент, когда гость, наконец, выдавил:

— Как все прошло?

— Без проблем. Перенос в сознание донора нужно делать как можно скорее. Девушка останется под наркозом, и вашей задачей будет прятать ее до тех пор, пока мы не покинем корабль. О возможных рисках и последствиях я вас предупредил, и вы с ними согласились. Остальное будет зависеть исключительно от вас.

— Нужно ли будет мое присутствие при процедуре? — с опасением поинтересовался капитан.

— Нет, — усмехнулся Ветер, — предпочитаю работать в одиночестве. Но вы сильно облегчите мне задачу, если придумаете, как удержать Костолица и всех остальных как можно дальше от медицинского модуля.

Флафф заметно воодушевился:

— У меня есть идея как это сделать. Вам никто не помешает.

Катер захватила предпраздничная лихорадка: капитан предложил устроить вечеринку по поводу успешного «оздоровления». Идея праздника понравилась всем: пассажиры уже устали от переживаний и долгого пути и не прочь были развеяться, да и команда катера не возражала против разнообразия ежедневной рутины.

Пока все в предвкушении вечеринки бегали по коридорам туда-сюда, украшали зал, договаривались по поводу меню и распределения обязанностей, Ветер запустил процедуру переноса ментальной карты Карен из кристалла в тело донора.

Вечером, по корабельному времени, все пассажиры и команда катера собрались в кают-компании. Флафф был в роли бармена — смешивал и раздавал коктейли. Ветер уже догадался, каким образом тот собрался держать Костолица и остальных пассажиров подальше от медицинского модуля. Он взял предложенный капитаном бокал коктейля, но пить не стал. Его флюоресцирующее содержимое и характерный едва ощутимый запах наводили на мысль о том, что туда добавлена амброзия.

Хейдаганская амброзия для самих хейдаганцев и полукровок, в силу особенностей их метаболизма, служила легким успокоительным. Но вот Карен, Марк, доктор Бергер и команда катера — люди, а для них амброзия была далеко не безобидна.

О чем Флафф вообще думал, добавляя ее в напиток?! Да, небольшая порция вещества, размешанная с алкоголем, затормаживала, снижала активность и меняла восприятие окружающей действительности — все вокруг казались милы и дружелюбны. Но почти сразу после окончания действия препарата людей ждало жестокое похмелье, и не столько в физическом, сколько в психологическом плане. И все страждущие потянутся в медмодуль за лечением, где в это время все еще будет идти перенос ментальной карты.

Он подошел к капитану и вернул ему бокал с коктейлем:

— Это очень плохая идея!

Флафф бросил быстрый взгляд на Костолица и с вызовом ответил:

— Я контролирую ситуацию.

— Вы все портите! Кроме того, ваша месть, — проговорил Ветер, оглянувшись на Костолица, — не принесет вам удовлетворения, зато причинит боль ей. Вы действительно этого хотите? — поинтересовался он, глядя в глаза капитану. Тот не выдержал и отвернулся, но все же вылил кувшин с опасным напитком. — Ограничьтесь снотворным, — посоветовал Ветер.

Только он успел отойти от капитана, как к нему прицепилась Кларк.

— Что ты задумал?

Кларк, как всегда наблюдательна, но сейчас эта ее способность совсем некстати. Ему не хотелось ей вредить, но если она сунется не в свое дело, ей сильно не поздоровится, поэтому он ответил:

— Это не касается ни тебя, ни сестер. Не хочешь проблем — держись подальше от медмодуля и не пускай туда своих подопечных.

К счастью, Кларк правильно поняла сказанное, но все же позволила себе выразить неодобрение, слегка поджав губы. Плевать он хотел на ее неодобрение до тех пор, пока она не вмешивается.

Карен и Марк были увлечены друг другом и ничего вокруг не замечали — хорошо. Доктор Бергер что-то рассказывал внимающему с открытым ртом медтеху — еще лучше. Кларк забилась в самый темный угол и, как обычно, изображает статую — тоже неплохо.

Он бросил взгляд на Эли. Она флиртовала с навигатором — улыбалась, смеялась его шуткам, позволяла брать себя за руку… Кольнула ревность, и он даже замер, исследуя новое для себя чувство. Странное, необычное. Остро захотелось увести ее отсюда, чтобы никто не покушался на это сокровище. Его сокровище. Но он остался на месте. Эли исследует возможности нового тела, не стоит ей мешать. Ни серый оттенок ее кожи, ни остроконечные уши, ни зеленые глаза без зрачков нисколько не пугали ее собеседника, скорее наоборот. К навигатору присоединился инженер. Ветер поймал взгляд Эли и кивнул на кавалеров — мол «помощь нужна?». Она легонько качнула головой, отказываясь. Кто бы сомневался.

Ему легко далась перемена ее имени, к тому же хейдаганское «Эли» ее новой внешности подходило куда больше человеческого «Елена». Она привыкает к себе новой, начинает жить и получать удовольствие. Сложности будут, но это позже.

Он сходил в медмодуль и проверил, как идет перенос ментальной карты. Все было в норме. Он собрался уйти, но его остановил тревожный писк — старый, починенный им генератор нейронных связей сигнализировал о сбое. Ветер просмотрел журнал и логи и выяснил, что этот сбой оказался вторым, первый был буквально через час после начала процедуры. Плохо. Последствия сбоя непредсказуемы. Если повезет, обойдется акцентированием какой-нибудь черты характера, а не повезет — отзовется глубоким дефектом личности. Итог зависел от информации, с которой прибор работал в момент сбоя. Если случится еще один, придется начинать все заново. Сейчас ничего нельзя сделать, нужно ждать либо очередного сбоя, либо конца процедуры.

Ветер вернулся в кают-компанию. К нему бесшумно подошла Эли.

— Где ты был? — поинтересовалась она, вручая ему бокал с коктейлем. Ничего постороннего в напитке не было, и Ветер пригубил его:

— Просто выходил подышать, здесь слишком людно.

— В медицинском модуле, Вэй? Не делай из меня дуру, — укоризненно проговорила она. Ветер взял девушку за подбородок и посмотрел ей в глаза:

— Врать тебе я не хочу, маленькая, и правду сказать не могу. Как поступим?

Он буквально видел, как внутри Эли идет внутренняя борьба.

— Я ничего не хочу знать, — тихо ответила она. Победа за здравым смыслом. Или безоговорочным доверием. Если это так, все получится. Если нет, посмотрим… Он обнял ее и прошептал:

— Умная девочка, и всегда ею была. Ты мне поможешь, если будешь держать Костолица и остальных подальше от меня и медмодуля. — Эли попыталась было спросить, но Ветер приложил палец к ее губам. — Возможно расскажу, но позже, маленькая, — строго проговорил он. Эли согласно кивнула.

Вечеринка закончилась довольно быстро: люди уснули. Кларк и Эли, на которых снотворное подействовало слабее, чем на остальных, ему ничем не мешали. Сбоев в работе генератора НС больше не было, и перенос завершился вполне благополучно. Ветер запрограммировал медицинский автомат на подачу психоактивного коктейля и позвал Флаффа, чтобы тот забрал его капсулу вместе с девушкой из медицинского модуля.

Кейн Флафф с трепетом разглядывал девушку, спящую в капсуле медавтомата. Ее короткие темные волосы резко контрастировали со светлой кожей, такой же, как у всех, кто проводит много времени в космосе и пренебрегает солярием. Высокий рост, крепкая сбитая фигура — явно наемница. Черты лица резкие. Красавицей девушку назвать было сложно, но и отталкивающей ее внешность не была. Теперь она — его Карен. Этот факт на порядок усиливал ее привлекательность.

Кейн осторожно и неуверенно коснулся ее руки — ладонь мягкая и теплая. С обратной стороны на костяшках кожа была плотной — видимо, донор была любительницей рукопашного боя. Стыдясь самого себя он заглянул под простыню, но девушка была одета в больничную сорочку. Он вернул простыню на место — еще успеет разглядеть все ее прелести. Господин Ветер сказал, что она проснется только на Тароне, и предупредил, что после пробуждения будет слаба и сможет есть только питательные смеси или измельченную пищу.

Он вытащил пакет лежавший в изголовье капсулы, и вынул оттуда комм с идентификационным чипом. Приложил большой палец своей Карен к экрану и получил доступ к ее легенде. Права на автолет, лицензия пилота малого корабля, послужной список, награды, благодарности и справка об увольнении по состоянию здоровья. Девушку звали Инга Кавана.

Кейн усиленно думал над тем, что же ей сказать, как правдоподобно объяснить, что она теперь по-другому выглядит и больше не коммодор «Красных волков». Врать он не умел и Карен прекрасно это знала. Но других вариантов, кроме того, чтобы рассказать правду, он не находил. Но тогда она не останется с ним, да еще и возненавидит. А может, даже и убьет. В голову ничего не приходило, денег больше не было, но, может, хейдаганец заинтересуется еще одной его услугой?

Господин Ветер был не единственным хейдаганцем, которого он видел, но первым, с которым удалось поговорить. Вроде человек — две руки, две ноги, нормальные уши, глаза со зрачками, хоть и неестественно синие, ну волосы длинные, ну одет не как все — но его бесшумная походка, красивое лицо и мягкий спокойный голос пугали до чертиков. Он пытался справиться с собой, но в итоге мямлил, дергал пуговицы и наверняка выглядел круглым идиотом.

Кейн тихонько постучал, господин Ветер открыл дверь и молча сделал приглашающий жест. Схватившись за накрепко пришитую пуговицу, он вошел. Внимательный взгляд синих глаз хейдаганца смущал, он покраснел и крутанул пуговицу. Набравшись смелости, заговорил:

— Я хочу еще одну сделку. Сделайте так, чтобы она поверила мне и осталась. У меня нет денег, но я выполню хоть сто ваших просьб! Помогите мне, пожалуйста!

От отчаяния опускались руки, а на глаза наворачивались слезы. Кейн крепче стиснул пуговицу, она больно врезалась в подушечки пальцев, но он немного пришел в себя. Господин Ветер внимательно его разглядывал и молчал. Пауза была тяжелой и показалась бесконечной. Хейдганец выглядел спокойно, но Кейна не покидало ощущение, что тот недоволен, или, может быть, даже зол. Но он заговорил, как обычно, мягко и успокаивающе:

— Как вы правильно заметили, вы — маленький человек и вряд ли сможете мне помочь каким-то существенным образом. — Он замолк, слегка наклонив голову, будто что-то обдумывая. Надежда, что он согласится, медленно таяла. Хейдаганец заговорил снова: — Я правильно понял, вы хотите две сделки: стереть Костолица и правильные слова?

Тут Кейна озарило, и он спросил:

— Существуют ли правильные слова без того, чтобы стирать ей память?

— А вы не так глупы, как казалось поначалу, — мягко улыбнувшись, проговорил хейдаганец. — Да, такие слова есть. Последнюю пару дней все равно придется стереть, но я сделаю это для вас просто так, бесплатно.

Кейн потрясенно застыл. Вот это подарок! Отчего ему так посчастливилось? Но он отбросил ненужные вопросы. Это неважно, важно, чтобы все получилось, а причины ему неинтересны. Он уточнил:

— Значит, мы договорились?

— Да, слова в обмен на вашу услугу, — согласился господин Ветер. Кейн облегченно вздохнул, хейдаганец продолжил: — Вам нужно будет сказать три вещи, которые частично объяснят ей существующее положение. Остальное она додумает сама. — Он развернул лист бумаги: — здесь все написано.

Кейн пробежался по тексту глазами и удивленно поинтересовался:

— И это все?

Хейдаганец согласно наклонил голову и добавил:

— Остальное зависит исключительно от вас: поддержите ли вы ее, сможете ли быть тем, чем был Костолиц.

— Спасибо вам! Как уже сказал, я выполню любую вашу просьбу!

Господин Ветер протянул ему руку, и Кейн, не колеблясь, пожал ее. Он вдруг оказался в коридоре, совершенно не помня, как выходил. В руке была заветная бумажка с нужными словами для его Карен.

***

Ранним утром в космопорте было немноголюдно. Лето на Тароне только началось, но день обещал быть знойным, хотя далеко на горизонте сгущались тучи, пророча дождь и влажную духоту.

Кучку псибезов во главе с майором Картером Карен заметила сразу. Вот черт, она совсем об этом забыла! Остается надеяться, что у Картера ничего конкретного, кроме подозрений, на нее нет. Псибезы дожидались, пока вся компания пройдет регистрацию, но когда подошла очередь Елены, окружили их, нацелив парализаторы.

— Вам всем придется пройти с нами, — заговорил один из сопровождающих Картера бойцов. Псибезам отказывать нельзя, но и облегчать им жизнь тоже не стоит.

— Нас в чем-то обвиняют? — с вызовом поинтересовалась Карен.

— Нужно просто поговорить, — миролюбиво вмешался Картер. — В ваших же интересах не чинить нам препятствий.

Однозначно про обвинение он так и не ответил. Значит, в итоге «разговора» их могут как арестовать, так и отпустить. Все будет зависеть от того, кто что скажет. Карен украдкой глянула на Елену, но та была невозмутима, как и Ветер. Кларк тоже не переживала. Марк сжимал и разжимал кулаки, но пускать их в ход явно не собирался. А вот Бергер напуган, и он среди них самое ненадежное звено. Что-то предпринимать уже все равно поздно:

— Хорошо, — покорно ответила она.

Под конвоем псибезов их отвели в комнату для досмотров космопорта и под прицелом парализаторов рассадили подальше друг от друга.

— Заводите по одному, — бросил Картер, скрываясь за дверью с табличкой "допросная", напротив выхода.

Сначала туда увели Марка, но быстро вернули. Она поймала его взгляд, он в ответ лишь пожал плечами. Доктора Бергера тоже надолго не задержали. Но вышел он взмокший и бледный, бухнулся на свое место, отдуваясь, достал платок и дрожащими руками вытер лицо и сияющую лысину. Кларк и Ветра не было минут по пять. А вот Елена застряла там надолго, но вышла она такой же спокойной, какой вошла. Карен оказалась последней.

Допросная была маленькой и пустой, за исключением зеркала в половину стены, стола и пары стульев. Один из них был занят Картером, тот пригласил ее жестом сесть напротив. Она подчинилась, но говорить первая не стала. Неизвестно, чего хочет майор, и непонятно, друг он или враг. Через зеркало наверняка ведется наблюдение, может даже не только через него. Лучше подождать вопросов. Картер молчал, она тоже.

Вдруг он сильно ударил по столу, Карен подскочила от неожиданности, рефлекторно потянулась к оружию, но ухватила лишь воздух возле бедра.

— Где генератор нейронных связей?! Говори! — заорал майор. Она застыла, мысли в голове вдруг растеклись вязкой лужицей, и она на пару мгновений перестала понимать происходящее:

— Какой генератор?

— Тот, что ты искала!

— Я искала только информацию. — Карен уже почти пришла в себя, и мысли в голове из состояния киселя вернулись в нормальную форму. — Это незаконно? — поинтересовалась она, откидываясь на спинку стула.

Дверь открылась, и в комнату вошел полковник, подтянутый, но далеко не молодой. В волосах седина, глаза выцветшие, а пышные усы под носом и вовсе белые. Ого! Никто из их компании не удостоился такой чести, даже Елена. Картер вышел. Полковник прошелся по комнате, затем присел на край стола прямо перед ней, наклонился так близко, что она разглядела все морщины и старческие пятна на лице, и доверительно заговорил:

— Карен, не отпирайтесь. — Мягкий голос намекал на искренность, сочувствие и желание помочь. — Бергер все рассказал, хейдаганец подтвердил. Этого достаточно, чтобы начать медикаментозный допрос. При всем уважении к вам и вашему отцу я буду вынужден это сделать. Если, конечно, вы не расскажите все сами.

Он сделал паузу, ожидая ее реакции, но Карен только отрицательно качнула головой. Полковник укоризненно поджал губы и бросил короткий приказ в комм. В комнату вошел один из бойцов, положил на край стола белый чемоданчик и удалился. Полковник подвинул его к себе, положил руку на замок, и замер, будто раздумывая.

Карен затаила дыхание. Для медикаментозного допроса нужно обвинение, но ей пока ничего не предъявили. Это блеф! Или…

Полковник тяжело вздохнул, так что его белоснежные усы забавно колыхнулись, и нехотя щелкнул замком на чемоданчике. Крышка откинулась. Покопавшись в содержимом, он достал пластырь, снял с него защитную пленку и, будто извиняясь, попросил:

— Вашу руку.

Карен подчинилась. Полковник секунду помедлил, колеблясь, и наклеил пластырь ей на запястье. Внутри у нее все сжалось — вот и все. Если реакции на коже не будет, она получит дозу и все выложит. Тогда наступит конец флоту, конец свободе и конец отцу. Как нелепо — спасение Елены погубило всех. Лучше бы сестрица умерла тогда, тринадцать лет назад. И ничего бы не было: всей этой незаконной операции с переносом, провалов в памяти, любимой доченьки у отца… Но оно есть, и виновата во всем этом Елена.

Полковник отклеил пластырь, кожа под ним осталась чистой. Он вынул из чемоданчика пневмошприц, зарядил в него ампулу и остановился в нерешительности:

— Карен, я не хочу этого делать. Признайтесь, и я сделаю все, чтобы ваш отец не пострадал — закрытый суд, огласки не будет.

Она пожала плечами. Какая разница, как именно псибезы узнают все, огласки не избежать в любом случае, не те времена. Но помогать рушить жизнь свою и всех близких Карен не собиралась.

— Делайте, что должны, — рыкнула она.

Полковник помедлил, пытаясь поймать ее взгляд, но она отвернулась. Укола в плечо почти не почувствовала. Вообще ничего не почувствовала. Время шло, полковник следил за ним, глядя на экран комма, затем тяжело опустился на стул перед ней и почти ласково поинтересовался:

— Карен, где генератор нейронных связей?

— Какой генератор? — Препарат действовал странно: мысли оставались ясными, полковник не казался милее и дружелюбнее, чем десять минут назад, и желания довериться и раскрыть душу перед ним у нее не появилось. Может, это какой-то новый препарат? Может, ей только кажется, что все под контролем, а на самом деле она взахлеб рассказывает и про генератор нейронных связей, и про перенос ментальной карты Елены в новое тело, и про агентство и вообще про все на свете. Хотя одного только генератора НС хватит, чтобы засадить ее, Елену, Бергера, Ветра, половину турагентства и отца заодно.

— Который ты искала.

— Я искала только информацию.

— Хорошо, вы свободны.

Карен не поверила, однако встала, немного постояла и на деревянных ногах направилась к двери. Ее никто не остановил. В комнате для досмотра никого не было, кроме Картера. Увидев ее, тот ослепительно улыбнулся, галантно распахнул перед ней дверь в холл космопорта и прошептал:

— Ничего личного, это работа.

Карен доковыляла до выхода, развернулась и со всей силы, какую удалось собрать, двинула кулаком по улыбающемуся лицу Картера. Майор отлетел к стене и сполз на пол, из рассеченной скулы потекла кровь.

— Это тебе лично, — выплюнула Карен и вышла, потирая отбитый кулак.

Остальных она нашла на парковке — родители прислали автолет. Ждали только ее. И раз конвоя из псибезов поблизости не наблюдается, значит, повода для обвинения так и не выбили. Это не значит, что ОПБ оставил их в покое, просто дал передышку. Надо ею воспользоваться по-полной, и как можно скорее.

Марк изъявил желание сразу вернуться на «Метель». Карен, подумав немного, отпустила его. Она тоже была еще не готова к его знакомству с родителями. Кроме того, родителям и так будет не до нее. Она с тревогой посмотрела на Елену, но та была спокойна. Ей что, действительно плевать, что они скажут? Или она сама по себе такая, будто дохлая рыба, холодная и скользкая?

— Запись в бортовом журнале катера сработала как легенда, и Эли оформили новые документы, — произнес Ветер.

Эли? Не Елена? Ну да, новое имя, новое тело, новая жизнь… Вот только где в этом всем ее сестра? Была ли она вообще или это Ветер заморочил голову и родителям, и ей, и самой Эли? В голове творился бардак, хотелось ударить кого-нибудь, наорать, потом закрыться у себя в комнате, залезть под одеяло и отключиться. Вместо этого, она молча села в автолет рядом с водителем и закрыла глаза, чтобы никого и ничего не видеть.

Для Эли допрос прошел легко, хотя ее старались вымотать и подловить на противоречиях. Но все словесные ловушки были на поверхности. Она расставила свои, и майор в них попался, запутавшись в достоверности своих же данных. В итоге он ее отпустил, ничего толком не выяснив, кроме имени и легенды. Когда очередь дошла до Карен, их всех выгнали в холл космопорта и сказали, что они свободны.

На парковке было пыльно и жарко, солнце стояло высоко и старательно припекало, но с запада быстро надвигались темные тучи. Садились и взлетали автолеты, сновали люди и грузовые платформы. Зелень было видно только далеко на горизонте, и воздух был тяжелый, пах топливом, выхлопами и дождем. На их компанию периодически бросали любопытные взгляды: все-таки не каждый день встретишь рядом хейдаганца, полукровку, ученого и пару наемников.

Костолиц выглядел бледнее, чем обычно, смотрел только в землю, старался держаться в тени автолета и старательно закрывал глаза подрагивающей ладонью. Ему плохо? Она предложила ему подождать Карен в машине, но он отказался. Ну и пусть мучается, если ему так нравится!

Она увидела Карен издалека: шла медленно, пошатываясь и потирая кулак, выглядела опустошенной и очень уставшей. Что с ней случилось на допросе? Избить ее не могли, обвинений никто не предъявлял, а значит, медикаменты применять права не имели. Но псибезы умеют манипулировать и давить на болевые точки. Что именно они задели?

Она рванулась к ней, но Ветер не пустил, сказав, что если она сунется, будет только хуже. Она поверила ему и не стала трогать сестру, тем более ее есть кому поддержать. Они перекинулись парой фраз, и Костолиц сбежал на «Метель».

Ветер попытался заговорить с Карен, но она не ответила и, колючая и неприветливая, молча залезла в автолет. Водитель подождал, пока все разместятся внутри, и поднял машину в воздух. Всю дорогу в салоне было тихо и напряженно.

После кондиционированной прохлады зной улицы показался обжигающим. Багаж оставили на прислугу: на распаковку вещей, переодевание и отдых время тратить никому не хотелось. Лучше покончить со «знакомством» сразу, а не оттягивать неизвестно насколько. Родители передали, что ждут их в библиотеке. Бергер по дороге туда ретировался в свою комнату, Кларк застыла на страже у входа в библиотеку. Счастливчики…

От волнения пересохло горло, а руки стали влажные. Сердце билось так, что пульсировало в висках. Она посмотрела на Карен, но ей, казалось, было все равно. Ветер молча пожал кончики пальцев, поддерживая. Эли глубоко вздохнула и толкнула тяжелую дверь.

Они ждали и готовились. Мама в красивом платье любимого фасона, с широкими длинными юбками в несколько слоев. Голубое, с серой отделкой, оно отлично оттеняло ее глаза. Каштановые волосы уложены волнами. И серьги, как всегда, длинные из звенящих кристаллов. Отец в новом костюме выглядел внушительно, как никогда.

При виде их троих с лица лорда Влада стекла улыбка, он замер, сделал вдох сквозь зубы, крутанулся на каблуках и быстро ушел через другую дверь. Побледневшая леди Валеска водила рукой, пытаясь найти опору. Ветер подхватил ее и помог добраться до кресла. Елена подошла к ней ближе.

— Мама… — Голос дрожал и отказывал. Леди закрыла глаза, молча покачала головой и чуть слышно выговорила:

— Не сейчас.

Эли развернулась и побежала.

Елена — точнее, Эли — сбежала. Ветер ушел за ней следом, оставив Карен и леди Валеску наедине. Карен смотрела на неподвижно сидящую маму и пыталась понять ее чувства. Получалось не очень. Тринадцать лет они общались с сестрой через ее тело. То есть, Елена как бы была, но ее как бы не было. Теперь она есть во плоти. Ну да, не человеческой, но ведь от этого она не перестала быть собой. С отцом все понятно: он ждал девушку-человека, наверняка уже распланировал, чем она будет заниматься, начал подбирать жениха — и тут такой облом. Ну а мама, скорее всего, просто от неожиданности растерялась.

— Как это случилось? — голос мамы звучал глухо, с хрипотцой. Она медленно встала, подошла к столу и взяла с него пневмошприц с заряженной ампулой. Сделав укол себе в плечо, вернулась в кресло.

— Какая разница, как это случилось, если оно уже случилось. — Карен присела на ручку кресла, в котором сидела мама, и взяла ее за руку. — Я понимаю, полукровка — это неожиданно. Но она же не перестала от этого быть Еленой.

— Я знаю, — мама, едва сдерживая слезы, прикрыла рот рукой, — просто нам нужно привыкнуть. И к тому, что вас снова двое, и к тому, что она такая… — Она не закончила фразу, закрыла лицо руками и заплакала. Тихо позвякивали кристаллы сережек, ударяясь друг о друга. Карен обняла мать за плечи.

— Думаешь, лучше было, если бы она умерла?

Леди отняла руки от лица и заплаканными глазами посмотрела на дочь:

— Нет, конечно! Как ты можешь такое говорить?! — Она достала откуда-то из складок платья платок и зеркальце, и, глядя в него, стала вытирая слезы. Карен снова обняла мать:

— Она жива, ты можешь поговорить с ней, обнять именно ее, а не мое тело. Какая разница, как она при этом выглядит!

Леди глубоко вздохнула и спрятала зеркальце, скомкав платок в руке, расправила складки на верхней юбке своего платья и ответила:

— Да, ты права, она осталась моей дочерью, несмотря на внешность. Я поговорю с Владом, но чуть позже. Пусть немного остынет.

Куда она бежала? Подальше отсюда! На улицу, в сад, куда угодно! Она не разбирала дороги, не видела, что впереди, пока не упала. Растянулась во весь рост на земле, подмяв под себя куст маргариток. Подниматься не стала. Горько расплакалась, слезы лились ручьем, поили утомленную зноем траву. Чьи-то руки коснулись головы, погладили плечо.

— Я не нужна им в таком виде! — от всхлипываний слова слились в малопонятную кашу. — Зачем ты сделал это со мной? Лучше умереть!..

Рука, до этого дарившая легкие успокаивающие касания, вдруг сжалась на плече и дернула, поднимая с земли. Взгляд синих глаз пронзал насквозь:

— Смерть никогда не была лучшим выходом, Эли.

— А смысл жить?! У меня было все: родители, дом, деньги, статус, стабильность, даже какие-то перспективы. А сейчас — ничего!

— Но ведь я предлагал тебе все это оставить себе, ты отказалась.

Действительно, было такое. Отказалась, потому что для этого нужно было предать Карен. Или убить. Это слишком высокая цена. Но ведь она тогда не знала, что станет полукровкой, которая напугает родителей.

— Я думала, буду человеком, но ты превратил меня в ЭТО!

— Если именно реакция родителей расстраивает тебя до такого… невозможного состояния, я могу вмешаться. Хочешь?

Заманчиво, если Вэй разберется с родителями за нее. Но что потом? С другими людьми тоже он будет помогать? И как скоро ему надоест?

— Нет. Я справлюсь сама.

— Я рад, что ты это понимаешь. Ты умна и красива, если постараешься, получишь все, о чем мечтаешь.

О чем она мечтает? У нее даже мечты нет! Была. Исполнилась. Они с сестрой разделились, но счастья от этого не прибавилось, скорее, наоборот. И не нужны ей никакие деньги, плевать на статус, и без дома она как-нибудь обойдется, и нелюбовь родителей переживет. Лишь бы Вэй ее не оставил.

— Тебя? — и замолчала, затаив дыхание. Вэй ответил не сразу, долго смотрел ей в глаза, будто что-то искал в них, а когда нашел, ответил, медленно роняя каждое слово:

— Стань ты человеком, я был бы уже далеко отсюда.

Она поняла, что это правда, и ее вдруг забила дрожь, рожденная где-то внутри страхом, что мог сбыться ее самый жуткий кошмар. Значит, тело полукровки — плата за то, чтобы Вэй был рядом. Цена высока, но справедлива. Она вспомнила его признание: «Я никогда не сделаю ничего, что тебе прямо или косвенно навредит, чтобы я ни делал, даже если мои действия говорят об обратном».

Ветер встал и помог подняться ей. Вынул из ее волос запутавшиеся травинки и листочки и легонько подтолкнул в сторону тропинки к своему дому. С неба, затянутого темными тучами, хлынул дождь, и в дом они вошли, промокшие до последней нитки.

Ветер избавился от мокрой одежды и достал два комплекта сухой и чистой. Один оставил для себя, второй вручил ей и отправил в ванную. Эли приняла душ и переоделась, а когда вышла, ее ждал горячий чай и пирожные. Она подождала, пока из ванной вернется Вэй и сядет напротив. Оба молчали, но слова были не нужны.

За окном шумел дождь, то стихая, то усиливаясь. В тепле и сухости дома, с чашкой горячего чая, закутавшись в одежды Вэя, хранящие его запах, было хорошо. Хотелось, чтобы это длилось и длилось бесконечно. Только сейчас она начала понимать, насколько люди хуже слышат, видят и чувствуют, чем полукровки. Чай вдруг расцвел неожиданными оттенками вкуса и запаха, ранее пресные пирожные, которые Вэй всегда делал к чаю, оказались очень приятными на вкус. А одежда, которая на человеческом теле даже не ощущалась, теперь стала давить, врезаться, неприятно колоться и царапаться.

Это все прекрасно, но ответа на вопрос «как жить дальше?» не дает. Диплома об образовании у нее нет, послужной список пуст, и совершенно непонятно, как зарабатывать на жизнь. Что она умеет? То же, что и сестра, но повторять ее карьеру она не намерена. А что тогда?

Шаги Карен она услышала задолго до того, как та постучала в дверь. Ветер тоже ее слышал и впустил в дом. Она скинула грязную обувь у порога и прошла в гостиную, шлепая босыми ногами по полу. Остановилась, постояла немного и с легкой усмешкой проговорила, ни к кому не обращаясь:

— Мама успокоилась и обещала поговорить с отцом. — Она повернулась к Эли: — Попробуй еще раз вечером. И у меня плохие новости. — Она нахмурилась и замолчала, потом пробормотала: — Даже не знаю, как сказать… Твоя Айн пропала.

— Не может быть! — Эли медленно встала, не веря в услышанное. — Она же спала под наркозом!

Карен развела руками:

— Может и спала, но кто-то ее разбудил. На «Метели» ее точно нет, и мы не досчитались одного корабля-разведчика. Я возвращаюсь на орбиту.

Все еще бледная леди Валеска внимательно разглядывала Елену. Она протянула руку и провела по ее волосам, но как только коснулась остроконечного уха, отдернула. В ответ на жест матери у Эли лишь едва заметно дрогнули губы. Однако леди тут же протянула руку снова и осторожно откинула волосы, полностью открыв ухо. Лорд Влад, сложив руки на груди, поодаль скептически наблюдал за происходящим. Насмотревшись, мама взяла ее за руки и жалобно спросила:

— Ты действительно Елена?

— Да, мама. Нужны доказательства?

— Нет. Я вижу и чувствую, это действительно ты. — Леди наконец искренне обняла дочь. Эли позволила себе немного расслабиться.

— Как так вышло? — сердито поинтересовался отец.

— Это мой сознательный выбор, — ответила Елена. — Но о том, как и почему я его сделала, сейчас говорить не готова.

— Я уважаю твой выбор, однако понять его не могу, уж прости! — возмущенно заявил лорд. — Моя дочь никогда бы не согласилась на подобную… — он скривился, так и не озвучив до конца свою мысль. — Моя дочь, никогда бы не поставила свои интересы выше государственных!

— Отец, ты уверен, что сейчас говоришь именно обо мне, а не о Карен? — изумленно парировала Елена. Лорд Влад на минуту потерял дар речи, пытаясь найти ответ на заданный вопрос. Ответа он так и не нашел, поэтому единственное, что ему удалось выговорить перед тем, как покинуть комнату, было: — ты не моя дочь! — Леди Валеска грустно проводила его взглядом.

— Он привыкнет, нужно время. Однако на Тароне в таком виде… Пальцем, конечно, показывать не будут, но…

— Я все понимаю, — чуть дрогнувшим голосом перебила Эли, — и не собираюсь здесь оставаться!

— Боже, родная, ты неправильно меня поняла! Тебя никто не гонит, здесь твой дом, ты наша дочь и мы что-нибудь обязательно придумаем. А с Владом я еще поговорю, пусть пока немного успокоится. За много лет мы привыкли, что ты и Карен — одно. Но раз уж так вышло, мы все равно тебя любим, как бы ты не выглядела.

Эли постаралась подавить вздох облегчения.

[1] ОПБ — отдел психологической безопасности (сокращенно «псибез»).