Глава 9

Наконец-то дома, на Хейде! Как же ему надоел резко континентальный климат Тарона — жаркое лето, хмурая весна с осенью и морозная зима! Здесь, дома, даже летом нет изнуряющей жары, а зима мягкая и почти без снега. Дождей и здесь немало, но они другие — легкие, озорные и ненавязчивые. Здесь почти не бывает затяжной серой хмари с надоедливой непрекращающейся моросью. Даже песня, что поют капли дождя, разбиваясь о землю, крышу или листву, иная: не о печали и скуке, а о жизни и будущем. Вот как сейчас: раннее утро, воздух прозрачный и свежий — гроза только-только закончилась, и умытая дождем листва приветствует его возвращение.

Даже встреча с Каем Аракава, больше похожая на допрос, не испортила хорошего настроения. Его встретили прямо в космопорте и вежливо, но настойчиво попросили совершить «экскурсию» в штаб Имперской службы безопасности, не дав ни переодеться, ни подготовиться, ни увидеться с семьей. Он рассказал об Айн все, что знал, но скрыл то, чего они с Эли добились в результате поисков. Пусть Аракава ищет с самого начала, так у Эли будет фора во времени. Ответы удовлетворили Аракава, и Ветра отпустили.

Завтра предстоит аудиенция у ее величества. К правящей деве нельзя явиться в одежде, адаптированной для ношения среди людей, уставшим и неподготовленным, особенно учитывая, что повод для аудиенции более чем значительный. Нужно соблюсти все церемонии, это важно. Это — часть того, что отличает хейдаганцев от людей и первый пункт из длинного списка того, по чему он очень соскучился. Церемониал — не бремя, это — удовольствие. А вот Руо, интересно, дотерпит до завтра?

От штаба Имперской службы безопасности до дома Мья-то было далековато, пешком дойти можно, но это займет несколько часов. С другой стороны, он никуда не торопится и можно хотя бы часть пути прогуляться и посмотреть на город, которого он так давно не видел.

Соскучившись по привычным пейзажам, Вэй решил идти через парк.

В глаза бросалось большое количество полукровок. Их здесь стало гораздо больше, чем двенадцать лет назад. Он раньше никогда не вникал, как они умудряются жить на Хейде, не имея права на открытие счета в банке, права на образование, медицинскую помощь или обращение в полицию. Любого из них можно безнаказанно убить или избить. Их труд можно использовать, но нельзя за него платить. Им разрешено покинуть империю, но права вернуться не дано. Но почему-то полукровки не особенно стремятся уехать отсюда.

Единственное, что им позволено — воспитывать детей до двадцати лет вместе с детьми чистокровных хейдаганцев. Дети — это святое, чьи бы они ни были. Но после двадцати извольте избавить чистокровных от общества своих детей. И рушатся детские миры, ломается дружба, рвется любовная связь. Кто сказал, что маленькие дети не могут любить? Еще как могут! Мья-то не остаются без работы, помогают таким детям избавиться от последствий недопустимой привязанности. В основном это мальчики, девочек в том возрасте отношения не интересуют, у них — эмоциональный блок.

В яслях Мья-то полукровок он видел довольно редко, а вот у Широи, Сана-би и Аракава их было едва ли не больше, чем чистокровных малышей. С Широи все понятно: это — самый многочисленный клан в империи; Сана-би покровительствуют искусству, и чрезвычайная свобода их нравов привела к закономерному результату. Аракава — военные и никогда не были разборчивы в интимных делах. Клану Ска-ро полукровки тоже интересны, но лишь как генетический материал, из которого можно извлечь пользу. Он иногда видел, как сестра смотрит на полукровок — внимательно и сосредоточенно, будто распутывает в уме их ДНК, выделяя любопытные участки…

Отец говорил, что у полукровок сложилась своя община, с собственной иерархией, законами и негласными правилами. Эдакое государство в государстве. И то, что эта община не признается хейдаганскими властями, вовсе не мешает ей существовать. Раньше ему было плевать на полукровок, сейчас он бы предпочел узнать о них как можно больше. Эли — полукровка, и на Хейде ей пока делать нечего. Но он попробует это исправить.

Вэй углублялся в парк. Деревья становились выше, кроны их шире, а тени гуще. Вдоль гравийной дорожки все меньше было видно следов заботы и все больше дикой, неухоженной красоты. Прохлада тени, запах прелой листвы, шелест ветра в кронах, щебет птиц, хруст гравия под ногами и шум далекого водопада… Время как будто остановилось, и можно позволить себе никуда не торопиться, забыть об обязательствах и обещаниях и просто наслаждаться моментом. Как же всего этого не хватало на Тароне!

Весна щедра на дожди, и полноводный водопад с шумом и брызгами разбивал свои струи о мшистые валуны и мчался дальше студеной рекой. Вэй снял обувь и шагнул в воду, такую холодную, что на миг сбилось дыхание. Поскальзываясь на камнях, он брел вдоль берега по течению, пока не увидел небольшую заводь. Мелкая, она прогрелась солнцем и приютила стаю шустрых рыбок, которые прыснули в разные стороны, испугавшись его.

Неловкий шаг на скользкий камень, острая боль в щиколотке — и Ветер рухнул в воду, подняв тучу брызг. Мокрый, почти полностью, он довольно улыбнулся: Хейда приняла своего блудного сына, хотя без наказания не обошлось. Вэй выбрался на сушу и осмотрел щиколотку — ничего серьезного, просто небольшой ушиб и растянутая связка. К утру пройдет.

Он снял мокрую одежду, отжал немного и разложил на большом валуне подсыхать. Сам уселся рядом, подтянув ноги к груди, уткнув подбородок в колени. Он смотрел, как течет вода и резвятся рыбки, слушал шум водопада и звуки леса, вдыхал его запахи и ощущал, как на смену беспокойству и напряжению приходит покой и уверенность.

Солнце сделало большой шаг по небу прежде, чем Ветер встал, не торопясь оделся в еще влажную одежду и углубился в лес.

Прихрамывая, он не заметил, как вышел в ухоженную часть парка, но уже с другой стороны. Рядом Вэй никого не видел, но ощущал чужое присутствие неподалеку. Блаженное чувство одиночества осталось там, в глубине парка, ждать его у тихой заводи. Выход из парка привел его в деловую часть города — широкие улицы, высотки бизнес-центров и торговых павильонов, множество спешащего народу. Взлетали и садились автолеты, внося свою лепту в суету и шум улицы. Вэй постарался быстрее закончить эту часть пути. Он вышел в жилой квартал Широи и остановился передохнуть. Вокруг стало спокойнее, да и ограды домов, увитые плющом и шиповником, радовали глаз гораздо больше стекла и пластика в деловой части города.

Мимо то и дело и пробегали ящеры, запряженные в повозку с пассажиром. Ветер вдруг понял, что с ушибленной ногой оставшуюся часть пути до дома он преодолеет лишь к завтрашнему утру. Автолет здесь не сядет — слишком узкие улочки — а возвращаться в деловой квартал не было никакого желания. Остается ящер, и это даже лучше, потому что и по ним он тоже очень соскучился.

Ящеры — один из удачных совместных проектов Ска-ро и Вара-ин — синтез генетики и кибернетики. Ска-ро поработали с его агрессией, памятью и способностью к обучению, а Вара-ин разработали контроллер, который позволяет зверю понять адрес, выстроить маршрут и не дает уйти с него, пока пассажир не доставлен в точку назначения.

Вэй поймал свободного ящера и назвал адрес. Повозка тронулась, мерно покачиваясь в такт бегу животного, забавно шлепающего по лужам. Мимо проплывал город. Ветер смотрел на него и не мог наглядеться. Радовало все: яркая зелень умытой дождем листвы, знакомые и почти забытые запахи цветов, изогнутые вверх крыши домов и храмов, повозки с ящерами, движущиеся навстречу, хейдаганская речь и нормальная одежда.

Ящер остановился возле одного из боковых входов в поместье его клана. Вэй отпустил повозку и немного помедлил перед калиткой — как сильно он изменился за время, которое провел среди людей? Как его встретят?.. Он постарался успокоить волнение и прижал палец к датчику. Калитка бесшумно распахнулась. Значит, он все еще свой.

Во внутреннем дворике было пусто, если не считать полукровку, следившего за работой садового автомата. Дом встретил тишиной. Отец знает, что его старшему сыну позволено вернуться: мать Мья-то не голосовала, но присутствовала на Совете, а значит, сообщила об итогах и отцу.

Тэо-то-Сей вышел из своего кабинета. Ничуть не изменился за эти годы. Если и поседел, то в светлых волосах этого не заметно. Он молча подошел, протянул руки, и Вэй крепко обнялся с ним. Треснула и посыпалась ледяная корка, обнажая раны на душе, новые и застарелые. И не надо ничего говорить: отец все и так видит и знает, лучше его самого. Заблестели слезы — дома нет нужды их прятать. Дома можно быть слабым и беззащитным, дома можно дать волю горю, и никто не осудит. Дома поймут и поддержат.

Отец отстранился и пристально посмотрел ему в глаза, Вэй не отвернулся и не отвел взгляда: от отца ему нечего скрывать. Да это и бесполезно. Отец усмехнулся и крепко обнял его еще раз.

В дом вошла и на мгновение замерла на пороге Оле. Снежно-белые волосы, кожа и слои одежд из легкой ткани делали ее похожей на облако и вовсе не вызывали ассоциаций с дистиллированной стерильностью, как у других представителей генетической линии Ска-ро. Сходство с облаком усилил ореол света с улицы за спиной девы.

— Я думала, тебе понадобится меньше времени, чтобы вернуться, — едва улыбнувшись, произнесла Оле, и Ветер невольно заслушался. Он начал понимать людей, которые, слыша дев первый раз, сами теряют дар речи. За двенадцать лет его собственная невосприимчивость к голосу дев начала угасать.

— Прости, сестренка, веские аргументы вроде псионика иногда приходится искать и дольше.

— Нам нужно срочно поговорить, — пропела Оле, взяла его за руку, легонько сжала, тут же отпустила и скрылась в глубине дома. Ветер проводил ее взглядом. Он и сам собирался. Кто, как ни Ска-ро, знает о псиониках больше всех остальных? Но он даже не представлял, что сестра сама участвует в этом проекте. Без Мья-то тоже наверняка не обошлось, отец должен знать…

Вэй мысленно себя одернул: хватит! Всему свое время, и сейчас оно вовсе не для дел. Он повернулся к отцу и поймал его смеющийся взгляд:

— Люди заразили тебя своей торопливостью? — Вэй усмехнулся вместо ответа. — Пойдем, я знаю лекарство от этой болезни.

Они вышли из дома в сад, прошли по песчаной дорожке мимо благоухающих кустов, спустились к ручью, прошли вдоль него к увитой зеленью беседке. На низком столике — глиняный чайник, фарфоровые чашки, плошка с орехами и пирожные. Наконец-то нормальный чай!

Вэй следил за отцом, его неторопливыми движениями, отточенными годами, гладко зачесанными на лоб волосами, собранными в длинный хвост, внимательным взглядом синих глаз. Видел в нем себя самого лет через восемьдесят и завидовал его сдержанности. Ведь отец наверняка заметил и его хромоту, и беспорядок в волосах, и все еще влажную местами одежду, и еще массу всего. Интерпретировал, сделал выводы и… ничего не сказал. Потому что с порога не говорят о делах.

И за неподобающий внешний вид ему еще достанется, но не сегодня.

Он пил чай, наслаждаясь моментом и самим напитком. Крепкий и терпкий, со стойкими нотками горечи — намек на то, что отец недоволен и вскоре предстоит серьезный разговор. Зато пирожные красивые, со сложной замысловатой начинкой. Такие не делают дома, лишь на заказ к значительным поводам. Ему рады, его ждали и готовились к его возвращению…

***

Руо ожидаемо позвала его не во дворец, полный фрейлин, наблюдения и официоза, а к себе домой. Частная резиденция ее величества императрицы сильно отличалась от таковой у людей. Здесь не было ни высоких оград, ни силового периметра, ни вооруженной охраны. Если ты с уважением и справедливостью относишься к собственным подданным, нет необходимости их бояться и прятаться от них. Напротив, каждый из них сочтет за честь защитить правящую деву, если возникнет такая необходимость.

Ее дом прятался в глубине еще одного большого парка в центре города, в котором гуляют все желающие. Но это не значит, что охраны нет вовсе. Вот взлетела испуганная его шагами стайка птиц, можно поклясться, что некоторые из них очень не обычные. Фонари вдоль дорожек тоже стоят не просто как источник света. Да и среди гуляющих наверняка есть те, кто пришли сюда вовсе не отдохнуть…

Чем глубже в парк, тем меньше народу. Гравийная дорожка ведет прямо к дому Руо. Его никто не останавливает и не мешает. Дом с привычной, загнутой вверх крышей прятался глубоко в тени деревьев.

Обувь остается снаружи.

Деревянные перила, гладкий прохладный пол, мягкие циновки. Его встретила фрейлина и молча проводила в глубину дома в комнату для аудиенций, обманчиво пустую. Но за ширмой с красивой резьбой и изысканной росписью прячется ее величество Руо-да-Нао Мио-ла. Он видел лишь край ее белых шелковых одежд с яркой красной отделкой.

Вэй почтительно склонился в официальном приветствии. Отослав фрейлину и дождавшись, когда она уйдет, дева вышла из-за ширмы, позволив себе немного расслабиться — на безразлично спокойном лице мелькнула тень улыбки. Она подошла ближе, и незримое облако аромата ее духов, таких легких и таких знакомых, окутало его и тут же рассеялось сквозняком.

Волосы девы свободно распущены, а не уложены в сложную прическу, краски на лице минимум, лишь губы тронуты, да и одета она скорее в роскошную версию домашних одежд. Значит, наблюдение не ведется, и беседа предстоит неформальная. Жаль. Он бы все же предпочел отгородиться от правящей девы официозом, протоколами и толпой свидетелей.

— Зачем вы позвали меня? Все, что знал, я рассказал Аракава.

Руо скривилась, явно недовольная его официальным обращением к ней.

— Я соскучилась по тебе. — Она подошла и положила руки ему на плечи.

Ветер сдержанно ответил:

— Прости, не могу сказать того же о себе. — Он разглядел на нежной коже ее запястий прикрытые браслетами следы почти заживших синяков. Руо проследила за его взглядом и слегка смутилась.

— Да, ты не скучал, — язвительно заметила он, пряча руки в рукавах длинных одежд. — Мне докладывали, что у тебя довольно близкие отношения с дочерью премьер-министра Тарона. И не только с ней, были и другие… — она запнулась, подбирая слово, — женщины.

— Ты ждешь от меня оправданий? Или надеешься, что я буду целовать тебе ноги в порыве безграничной благодарности за подаренные мне двенадцать лет жизни среди людей, вдали от дома и тех, кто мне дорог, с постоянной угрозой быть убитым? — голос его звучал тихо и безразлично, как бы подчеркивая смысл сказанного.

Руо снова скривилась, резко отвернулась и стремительно подошла к окну. Несколько вдохов-выдохов — и к Ветру повернулась совсем другая дева: спокойное лицо, пристальный внимательный взгляд, ни одного лишнего движения. Голос ее был холодным и властным:

— Мья-то, твои воззвания к моей совести совершенно бесполезны. Ты прекрасно знаешь, что иного выхода у меня не было. И ты всерьез полагаешь, что если бы я действительно хотела твоей смерти, не нашла бы надежного способа тебя убить? — Дева вздохнула, уголки ярких губ печально опустились, она подошла к Ветру и нежно провела рукой по его щеке. — Вэй, я не чувствую себя виноватой и мне трудно это говорить, но я скажу: я рада, что ты дал уговорить себя и открыл мне мир чувств. Это — очень ценный дар, и мне жаль, что тебе пришлось так дорого за это заплатить. Я прошу у тебя прощения. Мне очень не хватало тебя. Ты — мой единственный…

Ветер некоторое время смотрел в глаза деве, но та выдержала его взгляд, и он накрыл ее руку своей.

— Я принимаю твои извинения.

Руо облегченно вздохнула и засмеялась, но тут же осеклась и лукаво поинтересовалась:

— Так что там у тебя с дочерью таронского министра?

— Это нужно было для работы, — безразлично пожал плечами Ветер, — сейчас работа закончена.

Дева обиженно поджала губы и покачала головой:

— Ты совсем не изменился. Работа, работа, работа! И со мной ты только работал.

— Да, моя работа не лишена очарования, жаловаться не приходится, — ответил он. Руо доверчиво прижалась к нему, он обнял ее и погладил по голове. И почему ему так везет на детей? Что Руо, что Елена…— Я бы не хотел ссориться с Аракава, да и тебе не следовало бы. Он амбициозен, и у него большие матримониальные планы на твой счет. Я вовсе не жажду быть тем, кто встанет у него на пути, — он осторожно погладил красноречивые следы на запястьях девы. Руо виновато опустила глаза.

— Пять лет назад Сей-то-Иро Аракава ушел на покой и передал Каю все дела и место отца клана. Ему понадобился лишь месяц, чтобы понять, что я… Нет, он вовсе не угрожал, напротив, всячески уверял меня в своей лояльности, предлагал помощь и защиту. Я прекрасно понимала, чем чреват отказ ему. — Дева посмотрела на Вэя, в уголках ее глаз блеснули слезинки и тут же пропали. — Он верно служит мне и за все время ни разу не воспользовался тем, что знает, чтобы получить что-то для себя. А это, — Руо звякнула браслетами, — ничтожная плата за возможность сохранить тайну, честь и корону.

— Если ты убедишь Совет в отмене эмоционального блока у дев, тебе не придется прятать свои чувства.

— Однажды я вынесла этот вопрос на голосование и получила единогласное «нет». Почему? Нет ответа, как и на множество других вопросов: почему я единственная дочь у своей матери, почему я родилась, когда она уже почти умирала от старости, почему у нас стоит эмоциональный блок, почему его нельзя убрать… — Руо уткнулась ему в грудь, и Вэй осторожно погладил ее по плечам, поддерживая и успокаивая. Она подняла голову и заглянула ему в глаза: — Тэо Мья-то знает ответы, но не делится ими.

Вполне возможно. У отца множество тайн, он виртуозный игрок и держит в руках далеко не одну информационную ниточку. И если он молчит, значит, время говорить еще не пришло. Значит, пора сменить тему на менее скользкую:

— Ты можешь выбрать партнера из любого клана. Как планируешь воспользоваться своим преимуществом?

— Ну конечно, устрою смотрины с состязаниями и играми, а победитель получит мою руку и половину империи в придачу. — Сказанное сочилось иронией. Это что-то новенькое, раньше она такого не умела. — Что за глупые вопросы? Кстати, ты уже познакомился со своей новой матушкой? Она только-только отпраздновала совершеннолетие. Я не знала, что твой отец охоч до молоденьких девочек! А ты можешь даже не пытаться искать себе невесту, потому что я выберу тебя!

Ветер расхохотался:

— О, нет! Я никогда не мечтал править империей. Прости, но это не мое!

— Да, работать приходится много, но есть и преимущества, — проворковала она, обнимая Вэя.

— Спасибо, но за удовольствие делить с тобой постель я не согласен платить пожизненным рабством, — усмехнулся он. — А вот Кай или даже Дэй, я думаю, с удовольствием на это пойдут.

— Кай честен, но слишком груб, а твой брат вовсе на тебя не похож, — с сожалением проговорила Руо. Заметив внимательный взгляд Вэя, пояснила: — Да, я надеялась, Дэй заменит тебя. Вы почти не отличаетесь внешне, он, как и ты, умен. Но у него нет твоего такта, спокойствия и уравновешенности. У него плохо получалось быть тобой, хотя он очень старался. Зато он не так холоден, как ты, и очень мило смущается и краснеет.

— Так он знает о том, что у тебя нет эмоционального блока?

Дева покачала головой:

— Нет. Мне достаточно троих осведомленных о моей трудности. — Ветер удивленно приподнял бровь, дева обреченно вздохнула: — От Тэо-то-Сея Мья-то трудно что-либо утаить. — Ветер согласно наклонил голову, Руо задумчиво прошлась взад-вперед, остановилась и оценивающе поглядела на него: — А ведь ты все равно никуда не денешься, если я скажу Совету, что выбрала тебя.

Ветер ласково улыбнулся, едва касаясь, провел по волосам девы, обнял ее и прошептал на ушко:

— Если ты уверена в последствиях, можешь это сделать прямо сегодня.

Руо испуганно отпрянула, но ее испуг тут же сменился злостью.

— Ненавижу тебя! — Она сердито топнула ногой и отвернулась.

— У тебя огромное преимущество: ты можешь выбрать себе пару из любого клана. Но если тебе мало трех с половиной планет, попробуй найти мужа за пределами империи, — предложил Ветер. Руо молчала, явно пытаясь оценить, шутка ли это, издевательство ли или серьезное предложение. Так и не определившись, она медленно заговорила:

— Учитывая, что это предлагаешь ты, я верю, что здесь есть рациональное зерно, просто оно так хорошо замаскировано, что я этого не вижу. Но если даже я соглашусь на это, Совет ни за что не одобрит подобное решение — это во-первых. Во-вторых, у нас с людьми большая разница в продолжительности жизни. И в-последних, я не хочу, чтобы мой ребенок был бесправным полукровкой! А ты, Мья-то, идиот, если предлагаешь подобную ересь! Жизнь среди людей очень плохо повлияла на твой рассудок! — Руо остановилась, задумалась на мгновение и тут же брезгливо скривилась: — Какая гадость: каждый день в своей постели видеть человека! Фу! Да я скорее за распоследнего полукровку выйду, чем за человека!

— А что, тоже вариант! — с деланной серьезностью произнес Вэй. Пока возмущенная до глубины души дева хватала воздух, пыталась найти слова, он продолжил: — Их стало слишком много, и пора уже как-то встроить их в нашу систему. Ну а ребенок от полукровки будет совершенно нормальный. Конечно, решать тебе. В конце концов, и Кай хорошо будет смотреться в качестве императора, даже если ты будешь всего лишь его постельным приложением. Совет матерей он сперва не тронет, но, скорее всего, соберет Совет отцов… Хм, мне нравится эта идея, и если он не дойдет до нее сам, я ему подскажу.

— Мья-то, уйди прочь с глаз моих! — к Руо вернулся дар речи.

— Я уйду, — засмеялся Ветер, уворачиваясь от брошенного в него девой тяжелого браслета, — а вот ты не забудь отвлечь Аракава интересной игрушкой, пока будешь искать ему замену.

После уходя гостя дева подобрала не попавшее в цель украшение и печально усмехнулась сама себе: все спокойно шло своим чередом, пока в ее жизни вновь не появился Вэй Мья-то, не перевернул происходящее с ног на голову и не указал на проблему там, где ее, казалось бы, не было. Казалось. Она не хотела воспринимать внимание Кая к себе как намек на союз. Но это на самом деле очень откровенный намек и если его игнорировать дальше и не предпринять мер, клан Аракава сможет похвастаться родством с правящим кланом.

Она хотела верить в то, что ненавидит Вэя, и не хотела думать, что он и вправду умрет, если не отозвать убийц. А когда он вдруг появился на экране комма живой, ей стало дурно от того, что она на самом деле могла больше никогда его не увидеть. Она не хотела признаваться себе, что любит его, но это стало настолько очевидно, и не только ей…

Кай в курсе ее отношений с Мья-то, и если в ближайшее время не найти ему занятие, он поторопится сделать предложение. Что может занять главу безопасности настолько, что ему будет ни до чего? О, она знает одно такое дело, Аракава наверняка понравится!

Совет уже не раз поднимал вопрос о союзе с Амалькарой, но старшая мать осторожничает и не хочет ссориться с Альянсом, который обнаглел уже настолько, что дешевле не летать вообще, чем покупать лирий у него. Д-нао^[1]возмущены и говорят о начале кризиса нехватки лирия, а Нагата^[2] их поддерживают. Если тянуть с решением дальше, кризис развернется в полную силу, и это будет хуже, чем война. Значит, самое время собрать малый совет, встретиться наконец лично с послом Амалькары и поговорить с Тэо Мья-то, гениальным аналитиком.

***

Сад на Тароне возле домика, в котором жил Ветер, был лишь жалким намеком на то великолепие, которое царило в саду дома Мья-то на Хейде. Здесь всегда цвели, распускались или благоухали тщательно подобранные деревья, кусты и травы — сад менялся в соответствии со временем года и задумкой городских архитекторов и садовников. Дорожки, камни, пруды, ручьи и водопады создавали множество уютных местечек. Всегда можно было найти уголок как отгороженный от посторонних глаз, так и создающий мнимую отгороженность, куда можно было завести неугодного гостя, чтобы скомпрометировать его. Множество умыслов объединяли все компоненты, образуя в итоге тот сад, который очень любил Вэй.

Водопадов, его особенной страсти, на Тароне не было, а здесь, дома, их обилие могло утолить самую изголодавшуюся по ним душу. От высокого, в городском парке, до небольших и даже крошечных в саду дома Мья-то. У него был здесь любимый уголок у водопада, к которому он и направился, однако место было уже занято.

Тэо Мья-то подвинулся на короткой скамье, предлагая сыну сесть рядом с собой. Ветер принял молчаливое приглашение. Серьезные разговоры никогда не начинаются сразу, всегда отводится время на то, чтобы привести мысли в порядок и точно сформулировать вопрос или ответ. Он успел отвыкнуть от этого ритуала, потому что люди, как правило, не церемонились и сразу выкладывали собеседнику все, что их волновало или беспокоило в данный момент. Подавив раздражение от вынужденной паузы, Ветер сосредоточился на шепоте водопада и блеске вечернего солнца в его падающих струях…

Он почувствовал легкое касание к своему запястью — отец обозначил готовность выслушать. Вэй помедлил еще немного и задал вопрос, но совсем не тот, что планировал изначально:

— Когда ты понял, что у Руо отсутствует эмоциональный блок?

— Мне это известно с самого начала. Именно я привел и тебя, и Руо к этой идее и подтолкнул к ее осуществлению. — Отец сделал паузу, давая возможность осознать сказанное,

Вэй замер: неожиданно! Но неудивительно. Все, что он готовился сказать отцу, теперь перестало иметь какое-либо значение. Как же он был слеп и наивен! Ведь Руо — правящая особа и постоянно находится под наблюдением. Сотворить с ней что-то тайно, так, чтобы не знала охрана и Аракава, невозможно. А раз судили его и изгнали за измену, а не за снятие эмоционального блока, значит, Аракава в сговоре. Зачем им все это понадобилось? Информации отчаянно не хватало, чтобы понять суть игры, в которой он оказался невольно замешан.

— Почему я работал с Руо через манипуляцию, а не прямую просьбу? — Отец лишь фыркнул вместо ответа, что переводится как «догадайся сам». Догадаться нетрудно: от подобной просьбы, озвученной напрямую, он бы отказался не раздумывая. А вот выпестовать и в одиночку реализовать тайную авантюру… Но, как оказалось, совсем не тайную, а хорошо контролируемую со стороны. Тэо прервал ход его мыслей:

— Я не понимаю одного: почему свои действия ты скрыл от меня. Тебе хватило ума это провернуть и не хватило на то, чтобы прежде посоветоваться со мной.

Спокойное недовольство отца уязвляло сильнее недовольства экспрессивного. Чувство вины хлестнуло, обнажив рану, которая все еще не зажила:

— Ты прав. Я вел себя недостойно…

— Не в этом дело, Вэй, — сердито перебил его отец, — а в том, что если ты не доверяешь даже семье, кому вообще тогда ты доверяешь?!

Ветер молчал. Отец коснулся того, о чем он сам старался не думать. Ведь на самом деле отчего-то в этом мире не оказалось никого, кому бы он доверял полностью. Даже Эли он намеренно держал на расстоянии, не подпуская ближе определенной черты. Но отец все же немного преувеличивал: семья была и оставалась тем кругом, где он чувствовал себя в безопасности и мог быть самим собой, даже несмотря на сложные взаимоотношения.

— Я… Прости…

Отец укоризненно покачал головой:

— Я говорю не для того, чтобы вызвать у тебя чувство вины, а для того, чтобы ты задумался о тех, кто рядом с тобой, кому ты дорог и кому причиняешь боль своим недоверием.

В глазах защипало, и Ветер прикрыл их на пару мгновений. Будда всемогущий, ну как? Как отец видит настолько глубоко? Он печально подумал о том, какую невразумительную записку он оставил Эли в расчете на то, что она поймет все и поверит ему… и о том, что единственное существо, которому безоговорочно верит он сам, это зверь. Бесс выслушает, возможно, с чем-то не согласится, но не предаст и не осудит. Впрочем, как и отец. Однако зверю было довериться намного проще.

— Твой ёкай ушел в горы и больше не появлялся здесь. — сказал отец, будто прочитав мысли.

— Бесс не ёкай, он просто мутант, ты снова за свои сказки! Не вяжется твой образ всезнающего с верой в злых духов.

— Чем больше я знаю, тем больше склонен верить в древние сказки, Вэй.

Ох уж эти сказки! Одно из любимых орудий отца — лекарство для близких, проклятье для неугодных. Начнешь слушать и забудешь все на свете. А потом очнешься и вдруг поймешь, что тревога схлынула или нашелся ответ на мучивший вопрос, или душевная рана перестала кровить. С неугодными бывает по-другому: споткнется на ровном месте и сломает себе что-нибудь, или не справится с управлением автолетом, или вообще пойдет и снимет ее величеству эмоциональный блок. Все будет так, как захочет отец.

— Довольно сказок! — резко ответил Вэй и отвернулся, стыдясь своей несдержанности.

— Послушай еще одну, — спокойно ответил Тэо, но что-то было в его голосе, едва уловимое, что напрочь отбило охоту возражать. — Около четырехсот лет назад в наш геном были внесены критические изменения, которые сделали нас такими, какие мы есть сейчас. Но у этих изменений оказались отсроченные последствия, которые невозможно было предугадать. В середине пубертата все измененные девы начинали сходить с ума. И чем чувственней, темпераментней и эмоциональней была дева, тем быстрее и острее это происходило. Лет двадцать ушло на то, чтобы связать безумие молодых дев с последней генетической модификацией. Еще чуть больше десяти лет Ска-ро работали над лекарством. Эмоциональный блок для дев стал необходимостью и гарантом их психического здоровья. Самих дев и Совет матерей найденное решение устроило, и попытки преодолеть источник проблемы надолго прекратились. Состарились и умерли последние неизмененные девы и остались лишь девы с эмоциональным блоком.

Отец замолчал. Вэй, затаив дыхание, ждал продолжения: сказка была слишком захватывающей, чтобы ее прерывать неосторожными вопросами. Ждать пришлось довольно долго, тень от цветочного куста успела переползти узкую тропинку, прежде чем отец заговорил вновь:

— Совет матерей запретил Совету отцов искать новое решение. Более того, Совет отцов упразднили, и наши голоса потеряли свою значимость. Несмотря на запрет, мы все же искали альтернативу эмоциональному блоку. Ада, мать Руо, узнала об этом. Мы опасались скандала, но она неожиданно и неофициально поддержала нас. Она настояла на участии будущей дочери в эксперименте. Возражать ей не посмели. Руо — носитель первых стабильных результатов работы Ска-ро. Для страховки девочку все же прикрывал эмоциональный блок. Мы не знали, возможно ли его снять без вреда для психики. Но когда пришло время, ты сумел это сделать.

Сказка не древняя, но просто потрясающая! Даже ему нашлась в ней роль, и сыграл он ее хорошо. Вот только вместо оваций его изгнали.

— Подозреваю, эту сказку знают далеко не многие. Позволь догадаться самому… Мы, Ска-ро и Аракава? — Отец согласно наклонил голову. Ветер удовлетворенно улыбнулся: — Интрига слишком высокого уровня, и младшие семьи задействовать было нельзя. Дэй не подошел по причине своей эмоциональной заинтересованности, ты как отец клана не мог быть в этом явно замешан, поэтому использовали меня. — Еще один легкий наклон головы.

— Мы наблюдаем за девочкой и пока признаков проблемы не отмечаем. Должно пройти еще около сорока лет, чтобы можно было считать этот эксперимент благополучно завершенным. Только тогда результат будет обнародован, новое решение внедрено в геном, а эмоциональный блок отмен.

— Почему в этом участвовала именно Руо, а не какая-нибудь Широи из захолустья?

Тэо презрительно скривился:

— Ты слишком долго жил среди людей. Это только у них за последствия неудачных решений расплачивается кто угодно, только не виновник. Мио-ла, Ска-ро, Аракава, Мья-то — все в той или иной степени виновны. И теперь каждый внес посильную лепту в решение проблемы. — Отец надолго замолчал.

Вэй пытался усвоить услышанное. Ему наконец-то открылась самая любопытная тайна. Она интересна сама по себе, но знание ее в его жизни ничего не меняет. Другое дело, что отец его использовал. Да, не для собственной выгоды, да, во благо всего его народа, но тем не менее. И этот факт не давал покоя. Было бы гораздо легче, будь это кто-то другой, не Тэо. Ведь он сам много раз повторял, что манипулировать семьей — это предавать ее, что наказание неизбежно и будет преследовать до конца жизни. Он верил ему, но оказалось — это ложь, еще одна из его сказок.

— Я знаю, о чем ты думаешь. — Голос отца звучал глухо, будто из-под земли, в которой он похоронил себя. — Я наказан за свое предательство. Я на двенадцать лет лишился старшего сына, того, кто лучше любого мог понять меня и поддержать после гибели Нои. У клана — новая мать, но ее голос еще не скоро обретет должный вес в совете. И, наконец, мой сын больше не верит мне. И это только начало.

Ну вот, снова эти суеверия о карме, судьбе, маятнике и воздаянии! Следуя этой логике, участие в избавлении всех дев от безумия обеляет карму настолько, что до конца жизни можно безнаказанно творить любые злодеяния. Вэй задержал взгляд на струях воды, падающих вниз и рассыпающихся на тысячи мелких капель, и его возникшее было раздражение рассыпалось, как эти капли.

Он думал, отец неуязвим, но как оказалось, и у него есть слабое место. Одно дело — принципы, другое — выдумывание за отступление от них мифических наказаний. Да, любое действие имеет последствия — это даже не принцип, а догма. Отношения между ним и Тэо могли стать той самой платой. Но…

Раньше он считал отца идеалом. Достижимым идеалом. Когда-нибудь в далеком будущем, если хорошо поработать над собой. Что изменилось теперь? Теперь о том, чтобы походить на отца, можно лишь мечтать. И еще больше восхищаться его проницательностью, честностью, принципиальностью и вообще…

Вэй порывисто обнял отца, тот немного смущенно, будто извиняясь, ответил на его объятия. Потом они долго сидели и молчали, думая каждый о своем. Тени удлинились, стало прохладнее, и сад тоже начал меняться. Замолкли цикады, распустились ночные цветы, и уже совсем другой аромат витал в воздухе — легкий, не такой густой, как днем.

— У тебя кто-то есть, — неожиданно сказал Тэо, и Ветер даже не сразу понял, что это был не вопрос, а утверждение. — Надеюсь, она не человек.

В любой теме, что затрагивал отец, находилась какая-нибудь болезненная заноза, которую Вэй до этого намеренно старался не замечать и не трогать. За то время, что он провел среди людей, заноз прибавилось. Они нарушали внутреннюю гармонию и мешали жить, а помочь разобраться в самом себе было некому. Отец же без церемоний откровенно расшатывал эти занозы. Это очень неприятно, зато чувствуется, что он действительно дома, что не один и его внутренние трудности решаемы.

— Теперь уже нет.

— Значит, полукровка. И на что ты рассчитываешь при таком раскладе?

— При существующем положении вещей я ни на что не рассчитываю. Я не хотел говорить тебе, боялся осуждения и того, что ты не захочешь понять и принять.

Солнце село, и в саду поселились сумерки. То там, то здесь зажигались огоньки светлячков. Ветер довольно долго наблюдал за их танцем, ожидая реакции Тэо на свои слова.

— Сын, ты болван! — неожиданно произнес отец и спокойно пояснил: — Это на случай, если терминология людей тебе привычнее. Ты никак не хочешь понять, что твой выбор только твой, ты имеешь на него полное право, даже если я его не понимаю и не одобряю. Это значит, что я не откажусь помочь тебе, если ты меня об этом попросишь.

[1] Клан банкиров и экономистов.

[2] Клан промышленников