Пролог

— Тебя заставили — а ты не заставляйся, — отвечал я, стараясь не сбиться с дыхания. — Все пошли, а ты стой. Понял? Думай сам! Поступай по совести! Не предавай! Не трусь! Не будь толпой!

Сергей Лукьяненко.

«Танцы на снегу»

Очень многие писатели обожают создавать героев с автобиографической амнезией — агент Нийя, она же Элиана Лорринв Куин откуда-то знала это, но то, что не могли знать писатели, она испытала на себе. Амнезия интересна именно в таких вот книгах, а вот в реальной жизни она приносит одни только проблемы, даже если вокруг тебя те, кому ты научилась доверять.

Кодовое имя она выбрала когда увидела старинный фильм легендарного советского режиссера Ричарда Викторова, уж очень выразитель были совпадения: когда ее нашли в ее же затонувшем звездолете, капитан уже умирала, но лидер Спецтайма Ментор оказался волшебником и спас ей жизнь. Для этого врачу-генетику пришлось поставить ряд имплантов и внедрить в кровь девушки нано-машины, отвечающие за регенерацию; когда все прижилось, Элиана фактически превратилась в киборга, а регенераторы не только не исчезли, но и стали еще эффективнее. Совершенно неожиданным стало то, что у девушки активизировался таинственный ген, носителем которого были потомки древней космической расы Странников, и постепенно он стал превращать потомка смешанных кровей в настоящего Странника. Повезло, что Куин родилась телепатом и телекинетиком. ее сила просто возросла, но не взялась ниоткуда, а потому социально опасной бывшая капитан «Тариэля» не стала, да и себе не навредила.

Произошедшее напоминало древнейший фантастический роман, так как фактически случайный эксперимент увенчался неожиданным крупным успехом, темпоралы даже обрадовались подобному «приобретению» в ее лице. Еще неизвестно, осталась бы в структуре сама Куин, будь у нее адекватный выбор, но, увы, отключившаяся в результате фатальной травмы головы память отрезала ее от родного мира. Путь назад был закрыт, прежняя жизнь надежно забыта, и капитану, пережившему собственный корабль, было попросту некуда идти. Элли старалась не думать, жива ли ее команда, или она все же не успела никого спасти. Слишком уж больно от подобных размышлений.

Да, прошлое исчезло, растворившись в звездной дымке, но кодекс чести никуда не делся, и потому она оценила дружескую поддержку нашедшей ее Мысли, даже прекрасно поняла ее желание скрыть от неожиданной гостьи свою дочь Аланну. Девочка, по словам семьи Стреленко, настоящий ангел, так что Элиана была бы не против с нею познакомиться.

И все же тоска не проходила, Элли часто терзала гитару по ночам, словно пытаясь выразить обуревающие ее чувства в новой песне. Откуда она умеет их писать? Это не так уж и важно.

Как выразить свои чувства только в строках песни?

Ответа не было, но и сил терпеть уже не было тоже.

Элиана ловила себя на том, что медленно сходит с ума не потому, что у нее есть вопросы, но нет ответов, а потому, что происходящее казалось тяжелым сном, пробуждение от которого невозможно. Вокруг были обычные нормальные люди, большей частью достойные и мудрые, а она не могла понять, что же ей делать дальше. Читать мысли темпоралов она не могла тоже в силу их особенности, зато мысли обычных людей атаковали мозг как грохот рок-концерта в первом ряду. Порой приходили мысли о смерти — не суициде, а именно смерти — и они не пугали, хотя отчаянное желание жить пересиливало их… пока пересиливало.

Мысль делала вид, что ничего особенного не происходит, и Элли была искренне ей благодарна за это — так терпеть было значительно легче и проще.

Мысль со стороны казалась гранитной скалой: требовательная к себе и другим, она не позволяла себе поддаваться слабостям; даже без телепатии одно только ее присутствие в доме вселяло уверенность. С другой стороны, она, казалось. вообще разучилась что-нибудь чувствовать, ее интересовала только работа, изящные и изощренные игры ума. Она хоть кого-то способна любить?

Такой друг весьма странен, но часто очень необходим.

Элли смотрела старинный кожаный альбом, в котором нашлись фотографии конца ХХ века. Вот крошечная еще девочка с необычными, слишком умными для такого возраста глазами — фотография черно-белая, и нельзя увидеть, какие они на самом деле голубые, но можно это представить. У нее еще нет сверхспособностей, это обычный человеческий ребенок.

Вот на фотографии смеющаяся девочка в нарядном платьице, ее соболиные брови еще не потемнели, но прекрасная форма уже угадывается, а вот внешность совершенно обычная. Вот та же девочка, только уже школьница — скромная, стеснительная и замкнутая. Вот уже молоденькая девушка, она сияет как солнце, хотя стеснение никуда не делось, но очевидно, что она влюблена, и это делает ее, в целом просто миловидную, настоящей красавицей. Снова она, чуть старше, в трауре, симпатичная, но некрасивая, с совершенно потухшим взглядом — все безразлично, все ненужное, все потеряло смысл. Да, пожалуй, телепатия не очень-то и нужна, личность человека видна и без нее.

Элиана невольно вспоминала фотографии и сравнивала нынешний облик Мысли с тем, который был у нее от природы. Наталия Сергеевна Стреленко согласилась на эксперимент по улучшению тела сознательно, иного смысла она не видела — хотелось быть умнее, лучше, эффективнее… только вот счастливее ли? Несчастной она не была, но и счастливой не назвать, эдакая Одинцова, которая отказала Базарову лишь потому, что не хотела терять спокойствие, что было ей дороже всего. Так уж ли она неправа? Скорее всего, самой Элли следовало бы взять это на заметку.

Жаль, что они мало разговаривают, Мысль, похоже, способна открыться, если сочтет нужным. Не может же она быть такой гранитной скалой, будь она хоть трижды Козырная Дама.

И однажды вечером разговор все-таки состоялся.

Стоящая на подоконники крошечная, но звонкая магнитола примерно начала XXI века (любит она антиквариат) крутила самую прекрасную эстраду в истории музыки — песни, написанные в СССР. Сочный, пусть и немного хриплый голос самой девушки вторил нежным голосам великих древних певцов и певиц, и она ни разу еще не ошиблась в тексте.

Сейчас Ната с улыбкой вторила знаменитому в своем столетии Михаилу Ножкину:

— А на кладбище так спокойненько,

Ни врагов, ни друзей не видать.

Все культурненько, все пристойненько —

Исключительная благодать!

С непривычки подобный текст мог шокировать, но Элли уже прослушала песенку и искренне ее полюбила. Было странно слышать, как возмущаются ее содержанием недалекие люди — разве не видят они, что автор смеется? Очевидно, что не все могут читать между строк.

Стоя под окном, Куин мягко тронула смутно белеющие в темноте пальцы; Мысль это совершенно не напугало, она только кивнула, приглашая Элли присоседится. Бывшая капитан была уже в отличной форме, а потому она просто-напросто подпрыгнула и села на подоконник со стороны двора.

— Ты все пропадаешь в рубке, и Варда все время там — что происходит, Эль, расскажешь?

Будь Наталия лидером, люди пошли бы за ней не колеблясь, если бы она уделяла им столько же внимания, сколько и Элиане (даже запомнила, что у гитары есть имя, хотя сама Куин и не помнила, почему именно такое). Всплывшая мысль показалась телепатке нелепой, но она все же ответила на вопрос:

— Я не знаю… то есть, что именно происходит.

Музыка сделалась едва слышной, но не умолкла совсем, Ната же нахмурила сросшиеся брови:

— А ведь Ментор предупреждал… извини, я буду жестока, но это для твоего же блага. Ты хочешь домой?

Магнитола ожила одновременно — началась новая дорожка:

— Домой!

Там так сладко бьется

Сердце северных гор.

Домой!

Снова остается

Бесконечный простор за спиной…

Сердце пропустило удар: эту песню она знала, любила, похоже, даже играла! Неужели они родом из одного и того же измерения, просто из разного времени? Если это так, что же делать? Голову пронзила настолько сильная боль, что она едва не выпала из окна, перед глазами потемнело окончательно. Элли едва чувствовала, как необычно сильные для женщины руки схватили ее за плечи:

— Эль? Элька! — ее легонько потрясли.

Все нормально, подруга не дала упасть и покалечиться, хотя нано-машины исцелят ее в два счета, а кости уже невозможно сломать, как кости Странников. Всхлипнув, Куин прижалась гудящей головой к ее плечу:

— Голова…

— Сиди спокойно, не шевелись… Рекс!

Как внес ее в комнату киборг девушка не запомнила, она немного пришла в себя лишь когда лба коснулось нечто мокрое и холодное, тотчас ощутив спиной кровать. Элли перехватила Натино запястье, чуть сжав.

— Ты как? Жива? — голос был тих и спокоен, словно она просто действовала по обстановке.

Ни тени эмоции, так мог бы говорить робот, если бы ему вложили такую программу…

Из глаз сами по себе хлынули слезы, она рыдала как получивший двойку ребенок, пока не осознала, что уже сидит на кровати, а лицо раздражает промокшая ткань ситцевого домашнего халатика на плече строгой молчаливой хозяйки. Элли вцепилась в нее как в спасательный круг и, сбиваясь, начала лихорадочно выговариваться.

Сначала Ната сидела как статуя, затем ее рука пришла в движение, удивительно тонкие для ее сложения пальцы запутались в густых, практически белых локонах плачущей подопечной. Вот оно как… они все же недооценили силу стресса, а ведь Элли не просто капитан звездолета, она еще и живой человек. У всех есть свои пределы, а она держалась просто прекрасно, и в данный момент она не представляет никакой опасности, а вот в помощи нуждается отчаянно.

— Прости, сейчас мы ничего не можем сделать, — сказала она вслух, — а вот отвлечься тебе просто необходимо. Немедленно.

Прекрасная Снежная королева тяжело всхлипнула:

— Что же делать?

— Узнаю завтра у Ментора, — пообещала капитан, — ему виднее.

Она все еще продолжала машинально гладить подопечную по голове, хотя собственная была уже занята многими проблемами, связанными с реабилитацией несчастной телепатки. Вспомнит ли она хоть что-то? Известны случаи, когда память так и не возвращалась, но собирать осколки и жить новой жизнью все равно надо.

Будем жить.