Рождение Венеры

Мое дежурство подходило к концу. Пока напарник принимал объект, пока вместе составляли рапорт, прошло целых полчаса. Для меня это имело значение, потому что надо будет решать куда ехать отсыпаться: в общагу, или к любимой девушке. С Вероникой я встречаюсь давно, но ключ она пока не доверяет. Какой-то альфонс ее раньше обнес, а я — расплачивайся. Ладно, по любому я не успеваю к ней. Работает она с восьми в больнице. Поеду храпеть в свою каморку папы Карло.

Наше общажное братство состоит из трех человек: Витьки Сорокина, Пахи Васькова и меня, Михаила Мосягина. Все мы работаем в охранных структурах, все прошли десантуру и все примерно одного возраста в четверть века. Витек и Паха заметно закабанели, мясом обросли. Ко мне же мясо с жиром не пристает. Нет, в драках мое тело меня не подводит. Но, при всех прочих равных условиях, легкость веса для бойца становится минусом. Для дел с женщинами мой сухостой более привлекателен. У друзей рейтинги в этой сфере жизнедеятельности заметно проседают.

Вот так мы и продираемся вместе сквозь джунгли жизни. Если где-то у кого-то что-то налаживается, то и другие к нему пристраиваются. Если на кого полоса черная наваливается, то ему всяческую помощь оказываем без вопросов. Клубимся тоже вместе. С Вероникой я познакомился через Пашку, вернее, его девушку Маринку. Вероника дружила с ней и пришла вместе за компанию. Не сказать, что я — рохля и боюсь знакомиться с девушками, или что очень такой разборчивый. Внешне даже наоборот, весь из себя романтишный. Девчонки не обделяют вниманием. Вот только с младых ногтей вбита деликатность. Чтоб ее! Боюсь причинить неудобство любому человеку.

С Вероникой долго к друг другу присматривались, прежде чем в постельку залечь. Вот так, по нарастающей. От уровня к уровню. Как в аркадной игре. Сначала вздохи на скамейке. Потом поцелуи по подъездам. Я уж сам не чаял добраться до высшей стадии. И в какой оранжерее такие экземпляры выращиваются только! Собирался даже расстаться. Ее шикарная фигурка, своя квартира в центре города и неплохая готовка все же перевесили. Квартира ей досталась по наследству от бабушки со всем антиквариатом. А голубцы, которые она умеет готовить, просто сказочными получаются.

Целый месяц я вился вокруг нее голодным псом, пока не пришлось затаскивать телевизор из ремонта к ней в квартирку. Там уж я не упустил подаренный шанс. Сладенького винца подливал, музычку танцевал, в губки целовал. Даже стихи какие-то читал. Блин, всю жизнь их ненавидел. Не думал, что что-то вспомню. Чего только не вытворял. Сам не заметил, как стриптиз сделал под медленную музыку. Где только научился так выгибаться, как последняя шлюшка. Из одежды на мне остались тогда только носки.

В итоге, мой суворовский натиск привел к крушению бастионов. Сначала я обнаружил перед своей мордуленцией голую грудь. Не хилая такая грудь. Зачетная. Я ею понаслаждался всласть. Голодный пес добрался все-таки до косточки. Эмм…, не та аналогия. Скорее до вкусной грудинки. Вероника делала все, что я хотел. Я играл на ее теле, как на музыкальном инструменте. Мои поцелуи и покусывание грудок, шейки, маленьких восхитительных ушек, позволило добраться до более сокровенных мест. Я зубами стянул трусики и утонул в живительной росе. Возбуждали звуки, издаваемые девушкой помимо своей воли. О, мы были страстны! И дарили друг другу ласки, не скупясь. Вероника целовала меня всего. Шаловливо играла с моим зверьком, осторожно покусывая, шутливо мстя за мои надругательства над ее прелестями. Подготовив ее к основному действию, я пристроился сверху и осторожно вошел в нее. Мда… По ее поведению думал, что девственница.

Не будем привередничать. Все было классно. Она целиком отдавалась мне, отвечала на каждое мое действие. Мне раньше не было так легко и хорошо. Кончив, полежали, прижавшись друг к другу телами.

О, эти ненасытные женщины! Вероника через несколько минут снова начала лазить по мне, ласкать и покусывать в разных местах. Где только она научилась всему? Мои предположения о ней летели к чертям. Она такое вытворяла, что волосы дыбом вставали. Короче говоря, бойтесь монашек, ибо они непредсказуемы! Не заметил, как она оседлала моего зверька и принялась бешено скакать на нем, как мы кувыркались на кровати, потом на полу. Это кино с песнями! Потом долго лежали, приходя в себя.

Я тогда уснул и проспал выход на работу. Хорошо, что на работе дежурил нормальный кент, он не стал устраивать гейзер из дерьма. Просто дождался меня на полтора часа позже. Я отдарился стекляшкой и ответной услугой.

Странно было другое. После всего, что произошло между нами, Вероника вдруг резко отдалилась, будто устыдившись произошедшего. Чего я только не делал: подкарауливал после работы, цветы дарил, конфеты. Снова сблизились и снова бешеный секс.

Потихоньку приучил девушку к себе. Даже предложила съездить и познакомиться с ее родителями. Я был не против, но некоторые ее странности стали заметно напрягать. Множились всякие условия и требования. Нервная система у любого человека — самое хрупкое звено. Бесконечно напрягать ее опасно. Уже и секс стал каким-то пресноватым.

Мы с друзьями за пивом ничего не скрываем друг от друга. Все выкладываем. И никто не смеется, даже если что-то кажется смешным. У Пашки тоже нескладуха со своей Маринкой. Витек предложил смотаться на природу на несколько дней, собрав отгулы. Отдохнуть от жизненных водоворотов, прочистить мозги. У него в дальнем селе родственники проживают. Места там вокруг великолепные, рыбные. Щука в тихой заводи плещется. Плотва берет хорошо, лещ, судак, окунь. Как раз, второй месяц лета начинается.

Сказано-сделано. На работе договорились, припасами и снаряжением загрузились в пашкин ниссан и покатили. Всего то двести километров. Приехали, нашли полянку на берегу озера. Вода чистая, озеро проточное. А вокруг места сказочные. Холмы укрыты березовыми рощами, перемежающимися сосняком. Вдали виднелся остров. К нему от сосновой рощи тянулась песчаная коса. Хорошо, что Витек позаботился о резиновой лодке. Надо будет сплавать туда, разведать места для рыбалки. Ведь главное в таком искусстве, не процесс извлечения рыбы из воды, а все, что этот процесс окружает и предваряет.

Мы сначала разделись и кинулись в воду. Плавали, орали, как ненормальные. Дельфины волосатые. Устроили еще морское сражение. Знают прекрасно, что у меня с ними разные весовые категории, но все равно глумятся над худеньким мной. Ладно, глумитесь, гады подлые! У меня тоже в арсенале кое-что имеется, только вас жалеючи, применять не хочется. В общем, набегались, набуянились, а кушать не приготовили. Пришлось быстро сооружать костер и варить кашу с тушенкой, подгоняемые муками голода. Маринованное мясо для шашлыка в пластиковом ведре пришлось оставить на другой день. Лодыри ленивые, одно слово!

До чего же здесь хорошо! Можно много раз это повторять. Кажется, что все тревоги и проблемы сползают с души змеиной кожей. От земли и деревьев исходит запах первобытной свежести. Даже голова кружится, или это чудится. Это мы так налопались и валяемся на травке, полные восторженных мыслей. Боюсь, что эти мысли приведут к известному направлению. Нет, нет! Без всяких задних тем. Мы — мужики самые мужикастые, современным веяниям не подверженные. Если подняться на холмик слева, ближе к сосновой роще, то можно увидеть село. То самое, где живут родственники Витька. Стоит сгонять на разведку, проверить личный состав жителей на предмет выявления наличия… Вот у кого первого зачешется, пусть и гонит. У Витька уже пузо в двадцать пять лет растет. Бегать ему полезно.

В итоге никто не пошел. Предались счастливому ничегонеделанию. Бродили по лесу, катались на лодочке, посещали остров. Нашли поляну, на которой располагались особым порядком каменные валуны. Возможно, здесь наши предки проводили свои жертвенные ритуалы. Многое знали наши предки, чего теперь мы никогда не узнаем. Каждый из нас проникся особым настроем, какой бывает у человека, сталкивающегося с чем-то величественным, непознанным. Может быть, еще чего ощутил? Лично я загадал кое-что для себя. А если исполнится, то и вечная слава всем предкам, и их богам, вместе взятым.

Пашка забеспокоился насчет оставленной машины и шмоток. Мы спешно вернулись к нашему лежбищу. Вечером проводили солнце под гитару, поели остатками обеда и залегли спать в свои палатки.

Утром я встал до восхода солнца. Пора отдавать долг рыболовному богу. Решил осмотреть места для рыбалки. Меня все тянуло в сосновую рощу, где Витек разведал родник. Вода там прямо из земли особо вкусная струится. Туман скрывал водную гладь озера, наползал на берег. В местах мелководья обильно шевелились камыши. Деревья вдали влажно чернели неясными силуэтами. Тихая красота приветствовала нарождающийся день. Недалеко от косы угадывался песчаный пляж. Сейчас он был скрыт туманом. Влажная теплота тумана манила ощутить это чувство всей кожей. Захотелось погрузиться в воду.

На мне были только трусы и банные тапочки. Скинув все у берега, я только собрался опустить ногу в воду, как послышался всплеск. Из воды и тумана медленно выходила женская фигура. Я попятился и спрятался за кустами. Меньше всего хотелось, чтобы это прекрасное видение каким-либо образом исчезло. С кустами попал неудачно. Тут в безветрии комары проявили свою гнусную сущность и садистски пялили мои нежные обнаженности своими отростками. Мои трусы валялись далеко и приметно. Чорд! Сейчас их обнаружат, потом меня с торчащим… этим самым. Но девушка, не обращая ни на что внимания, прошла к своей кучке белья и взяла полотенце. Она не торопилась одеться. Медленно и тщательно вытирала волосы и тело. Это была воплощенная богиня! Что там Венера Боттичелли. Этот древний итальянец не видел подлинной красоты. Совершенство в каждом жесте, в каждой выпуклости, в каждой складке. Спасибо вам, предки! Я заказывал именно это.

Боги! Мне это кажется? От нее исходит свечение! Нет, это солнце взошло и осветило ее тело, вызолотило волосы. Я жадно поглощал глазами эту красоту, борясь с ускользающим временем. Красота мимолетна! Она вскоре скрылась за просторным платьем, похожим на сарафан. Волосы величественными движениями были убраны и подвязаны банданой. В кустах у берега оказался велосипед, на котором это видение уехало.

Не знаю, сколько времени я стоял в кустах, будто оглушенный чем-то по голове. Искусанная задница горела и саднила, словно меня высекли крапивой. Погрузился в прохладу озера. О, счастье бытия! Тело стало зудеть чуть меньше. Мир вокруг расцветал красотой. Маэстро солнце касался лучами по живым и неживым предметам, как по клавесину, те в ответ взрывались фейерверками красок, играя и переливаясь светотенью. Блики по воде исполняли загадочный танец под мелодию ветра и птиц. Все вокруг радовалось таинству любви.

Я бродил по лесу в трусах и в тапочках, наслаждаясь предвкушением новой встречи, воссоздавая в памяти каждую тонкость движения, каждый штрих этого дивного тела. Какая рыбалка? Какой шашлык? Ничего мне не надо. Пусть скорей наступит новое утро! Я знаю! Я уверен, что это видение снова придет ко мне!

Витек искал меня с лодки. Говорит, что я бродил по лесу с остекленевшим взглядом и улыбался. Шашлык они с Пашкой умолотили почти весь под Оболонь. Оставили мне крохи. Я с улыбкой предложил им дожрать все и оставить меня в покое. Пошел бродить дальше, наслаждаясь красотами природы. Вечером вернулся к ребятам, к костру, к песням под гитару. Витек и Паха наловили окушков и радовались этому, как дети.

Утром проснулся, когда было еще темно. Светила полная луна. Стараясь не шуметь, оделся и потихоньку потрусил к знакомому месту. Туман медленно колыхался ватными волнами. Полоска неба у горизонта постепенно наливалась светом. Я закурил, осторожно осматриваясь. Если купальщица увидит меня раньше, чем я ее, то может испугаться и исчезнуть. Странное чувство не дает покоя, будто кто-то наблюдает за мной. Немного походил по лесу. Показалось, наверное. Девушка все не приезжала. Полоска уже расширилась в простыню рассвета. Деревья и другие предметы в лесу теперь хорошо различались в насыщенном влагой воздухе. Туман манил погрузиться в себя. В это время я вчера увидел богиню.

На острове загорелась звездочка. Кто-то разжег костер. Я пристально вслушивался в каждый звучок. Девушки не было. Мною уже стало овладевать отчаяние. Мне, мужчине, вдруг захотелось расплакаться, завыть тоскливой собакой. Раздался всплеск откуда-то со стороны, осторожный, тихий, словно случайная волна, погуляв по водным просторам, пришла отдохнуть в тихую заводь. Как мелодично прозвучал этот всплеск, и как сладко забилось в ответ сердце. Это она идет! Мое воплощенное счастье, моя радость, моя судьба! Теперь я не буду рисковать. Я узнаю твою тайну. Если надо, буду бежать хоть сто километров, но не упущу своего шанса. Она вышла в другом месте. Там, где ручей, выбегающий из родника, впадает в озеро.

Она сегодня была еще прекрасней. Тело сверкало на солнце каплями воды. Я смог лучше разглядеть ее божественное лицо. В нем была мягкость и строгость одновременно, женственность и воинственность, все в каком-то гармоничном сочетании. Длинные золотистые волосы были закручены в винтажный пирожок. На тело напялился тренировочный костюм, синий такой, с красными полосками. Меня даже возмутило такое кощунство: вульгарные спортивки и божественное тело. Зиппер верхнего костюма похотливо захватывал две сладкие дольки. Девушка видимо не признавала лифчиков. От всего увиденного меня будто парализовало. Руки вцепились в ветви кустов, а ноги занемели, как от холода. Пришлось проводить взглядом уехавшую на велосипеде богиню.

Долго ходил по лесу, успокаиваясь. Набрел на родник и жадно пил холодную воду пересохшим горлом. Ополоснул лицо. На краю оврага неподалеку от родника нашел лежку с примятой травой и валяющейся пустой пачкой от сигарет Ротман. Их обычно курил Пашка.

От сосняка до села бежала еле заметная в траве тропинка. Солнце стояло уже высоко. В воздухе накапливалась духота. Боясь комаров, я оделся плотно, теперь приходилось обливаться потом. Не выдержав, скидываю рубашку. Особой волосатости и татуировок пока что не имею, выгляжу вполне прилично. Село нормальное такое, продвинутое. Магазины есть, школа, что-то вроде клуба. Дорога асфальтированная с тротуаром, аккуратные заборы. Дома, если деревянные, то отделанные искусной резьбой, если кирпичные, то тоже каким-либо образом декорированные. Церковь старинная на пригорке, очень красивая в небесно-голубых и белых тонах. Сразу полюбил это село только за то, что здесь возможно живет богиня. Вежливо стал расспрашивать прохожих о девушке в спортивном костюме на велосипеде. Особых примет, кроме невероятной красоты, не было. Все пожимали плечами. Никто ее не видел. Я обошел село несколько раз вдоль и поперек. Пришлось возвращаться обратно не солоно хлебавши.

Витек рыбалил неподалеку. Пашка куда-то умотал.

— Обедать будешь? Я тебе и Пашке там оставил. Вы сегодня оба какие-то странные, ходите неизвестно где, улыбаетесь. Один я рыбу ловлю, — растерянно причитал друг.

Есть не хотелось. Утренняя картина еще стояла перед глазами. Чтобы удобней было ее переживать, улегся на траву.

— Еще один заявился… — послышалось бурчание Витька.

Я приподнял голову и увидел подходящего Пашку. Кивнув мне головой, он улегся радом.

— Ты сегодня утром следил за мной? — прямо спросил я, — Видел твою лежку и пачку Ротман.

— Следил, а что? Интересно стало, куда ты по ночам ходишь?

— Ну и как, выяснил?

— Выяснил… Она моя!

— Она ничья. Если понадобится, сама выберет.

— Хочешь мне помешать?

Пашка привстал и зло на меня посмотрел.

— А то, что сделаешь? — спокойно отвечаю.

— Ноги переломаю…

— Гад ты, Пашка! Насильно не заставишь себя полюбить?

— Посмотрим! Женщины любят смелых и решительных. Не таких как ты, рохлей. Познакомлюсь с ней завтра утром. А ты, если мне друг, больше там не появляйся.

— Я тебе не друг, гнида! Маринка — твой уровень. И не смей касаться своими вонючими пальцами купающейся девушки.

Глаза Пашки сузились. Из них на меня взглянул зверь. Мы оба стали медленно подниматься, готовясь к жестокой схватке. Неожиданно я почувствовал удар по затылку и потерял сознание.

Пришел в себя в закрытом деревянном помещении, похожем на баню. Форма одежды номер ноль. То есть я был абсолютно голым. Голова болела не сильно, но шишка неприятно ощущалась. Из узкого оконца почти под потолком я определил, что нахожусь в том селе, где искал богиню. Голубая церковь приметно громоздилась над резными домишками. Увидел Витька, проходящего мимо с ведром. Позвал его.

— Чего вы меня здесь закрыли? Выпускай, давай.

— Сиди пока здесь. В твоих интересах. Павел бы тебя порвал на куски. Я, можно сказать, жизнь тебе спас.

— Спасибо тебе, благодетель! А что с девушкой будет ты подумал, если эта волосатая образина на нее полезет? И не помог ты мне, а предал. Подло ударил сзади. Ударил бы лучше Пашку.

— Короче, мне не в чем перед тобой оправдываться. Пришлось выбирать… Я выбрал Павла. С ним больше шансов по жизни. Жаль, что так вышло.

— Буду орать, пока не выпустите, — убежденно заявил я.

— Не надо. Он тебя убьет. Никто не поможет, — строго сообщил бывший друг.

Понятно, почему голым сделали. Боятся, что убегу. Голым я смущаюсь на людях находиться. Настроение стало никаким. Вернее, оно прыгало от бешеной ярости, когда я представлял сцены жестокой мести бывшим друзьям, до унылой обреченности, когда я понимал, что не смогу спасти красивую девушку. В голове роилось тысяча вариантов, но все они были или нереальными, или авантюрными. Самым оптимальным был план звать кого-либо на помощь, дождаться прихода гниды и сразиться с ним. Какой-то шанс на удачу в драке всегда имелся. Дуракам иногда везет. Вот только Виктор может снова ударить с тыла. Против двоих мне делать нечего. Вылезти через окошко невозможно. По толщине я бы пролез, а вот ширина окна уже моих плеч. Хотя нет. Доски можно расшатать. Ура! Есть решение!

Дождался сумерек. Эти скоты не забыли меня покормить ужином. Забросили в дверь узелок с картошкой и хлебом. Теперь можно приступать к плану «а». Хоть я и худощав, но силушкой бог не обидел. Под моим яростным напором доска крякнула и вывалилась, оставив ощетинившиеся огрызки. Разодрал себе кожу на боках и бедрах в кровь, пока лез через получившийся проем. Потом припустился вскачь по огородам, сверкая в темноте белыми ногами. Нежным подошвам было больно и непривычно наступать на всякие неровности. Прикусил губу, чтобы не орать от боли и бежал как можно быстрее от места заточения. Хоть бы кто белье повесил сушить. Подозреваю, что при такой жаре оно высыхает в доли секунды. Чучельная одежда оказалась необычной. Болтались на жердочках женские трусики, и еще бюстгальтер. Трусики были маленькие и рваные. Ни одни не налезли. Набрал эти штуки. Придумаю что-нибудь на досуге.

Огородами я вышел к маленькой речушке, текущей мимо села. Она мелкая и прохладная. Перешел на другую сторону и попал на картофельные поля. Решил следовать по течению речки и дойти до озера.

Пока совсем не стемнело, решил искупаться, смыть кровь. Сплавал до нашего места. Посмотрел на пустые места, повздыхал горестно. Все-таки жаль терять дружбу, пусть и гадами они оказались. Около полуночи на старое место въехала пашкина машина. Хорошо, что я успел отойти и прилечь в кустах. Сначала подумал, что по мою душу. Но в машине был один Пашка, и он выгружал резиновую лодку. Значит, не проверяли баню.

Созрел план. Нужно не дать проехать девушке к озеру. Тропинок много, за всеми не уследишь. Придется на опушке леса ее высматривать.

Тихонько прокрался мимо врага и поскакал по ночному лесу. Нашел самое удобное место и принялся сооружать из тряпок занавесочку, аналог фигового листочка Адама. Лифчик на мою талию нормально укладывается. Если к нему присобачить эти мелкие трусики, то получится очень даже неплохо в первобытном смысле. Только задница все равно останется голой. Эх, если бы еще лопушков раздобыть. Тогда проблема древнего одеяния была бы решена.

Рассвет только угадывался, когда в свете луны я увидел фигуру девушки, идущей по видимой только ей тропинке. Велосипед она вела по правую сторону. Я заторопился навстречу. Исколотые ноги болели, так что я ковылял как старик. Наконец, я оказался на линии ее движения.

— Милая девушка, не ходите в лес! Там вас поджидают плохие люди! — страшась напугать, мягким тембром предупреждаю ее.

В этот момент моя лифчиковая конструкция предательски падает и обнажает все мое естество. Закрывайся, не закрывайся, все равно тебя увидели. Луна-паразитка светит, как ненормальная.

— Ой! Вы только не подумайте… Девушка, простите меня…

Какой же я невезучий. Прав был Пашка. Девушка не отворачивается, а продолжает смотреть на меня. Вернее, сквозь меня.

— Там кто-то есть!

Я оглядываюсь и вижу бегущего к нам Пашку в трусах. На его морде прочитывается желание съесть меня со всем моим дерьмом. Говорю:

— Девушка, вам надо уезжать в обратную сторону. Здесь сейчас будет опасно. И, вообще, смотреть на голого мужчину непорядочно.

Девушка хмыкает и садится на велосипед. Я вынужден следить за приближающимся врагом. Пашка добегает и с криком:

— Ну, падла, сейчас я тебя на куски порву!

Набрасывается на меня. Оба знаем рукопашку. У него преимущество в весе. У меня — в скорости и ловкости. Ну и в выносливости. Я и ставку сделал на выматывание противника. Дрались с ним уже… час, не меньше, по ощущениям. Я тоже стал уставать.

Внезапно Пашка замер и упал. Внешне выглядело, будто у человека приступ приключился. Оказалось, камень ему в голову прилетел. Девушка умеет пращей пользоваться. Вот, засада! Мало того, что опозорился, так еще и защитить как следует не сумел. Говорю всякие благодарности, стыдливо зажимая причиндалы руками.

— Пустое. Меня Весняной зовут, Лаурой по-вашему. А тебя как?

— Мося…, тьфу Мишей. Очень приятно. Вы давайте отвернитесь, чтобы я мог за машиной сходить. Надо эту тушу транспортировать.

Сгонял за машиной. Там раздобыл пахины шмотки и нацепил их на себя. Хватит позориться перед девушкой. Скота загрузили в багажник, а машину загнали в кустарник. Девушка вознамерилась посетить остров и пригласила меня:

— Не бойся! Я тебя всего уже видела. И ты меня, скорее всего, тоже. Там, на острове, меня ждет суженый Олелько. Теперь можно завершить мое прощание с ним. Его душа упокоится.

Я предложил лодочку резиновую найти, но Лаура строго на меня посмотрела и сказала:

— Раздевайся!

Что же ты делаешь со мной, Лаура? У меня же гирек нет!

Понуро скидываю с себя пашкины шмотки и пытаюсь сразу залезть в воду. Девушка, уже разоблаченная, идет за мной следом. Мы плывем рядом. Я любуюсь ее точеным профилем. Та тоже посматривает на меня и улыбается. Чтобы не было скучно, я рассказал ей немного о себе. Лаура рассказала о трагедии с ее любимым парнем. Они оба учились в архитектурном, и оба увлеклись родноверием. Прошлым годом пьяные гопники напали на группу студентов в расшитых одеяниях, возвращающихся со старинного праздника. Этим мерзавцам везде пидарасы чудятся. Вот так погиб Олег, или Олелько по-старославянски. В морге выкупили правую руку и ритуально сожгли, а пепел здесь схоронили.

На берег острова девушка вышла первой. Пощадила мое состояние. Я хотел кое-что сказать, но она пальцем запечатала мне рот. Потом мы разожгли костер посреди камней. Нагая Лаура сидела у огня и напевала что-то непонятное. Вроде бы как заклинания. Мне такие расклады не очень по душе. Понимаю всякие заумные заморочки, ведьм там разных, экстрасенсов. Людям скучно жить, вот и играют во всякие дурацкие игры. Надеюсь, что эта красавица не слишком в эту тему погружена.

Лаура встает и идет ко мне. Берет за руки и, смотря в глаза, спрашивает:

— Дорогой мой защитник, стань моим суженым!

Вот так все просто? Торопливо, даже лихорадочно киваю. Голое тело снова сотрясает озноб. Потом ласковое тепло обнимает его. Девушка прижимается ко мне всем телом, обхватывает руками лицо и нежно погружается в него губами. Я ловлю губами ее губы, нежно и ласково захватываю их. Жаркий поцелуй наполняет меня всего огнем желания. Я целую ее всю, наслаждаясь бархатистой кожей, запахом росы, трепетом мягких линий. Милая богиня нежно отвечает мне, лаская мое тело. Наши движения напоминают загадочный танец под стук сердец. Мы отдаемся своим желаниям, радуясь их выполнению. Мы сплетаемся руками, ногами, каждым волоском и клеточкой, вбираясь друг в друга как можно сильнее, наслаждаясь этим состоянием. Мы соединяемся в нечто новое, единое, чтобы остаться в этом состоянии навсегда.