(без темы)
Говорите полными предложениями.
Прочь из-за щёк намёки.
Я всегда была в окружении –
Хрен вы меня возьмёте.
Я вам брестская крепость и всё такое,
Эко сквозит из брешей!
Между злом и дурью выбираю второе.
Кто это там брешет?
Не по нраву мишень в движении –
Жалы в ножны вложите.
У меня есть полное предложение:
Мир могу предложить вам.
Вышла книга у Лады Пузыревской!
Алина Марк: литературный дневник
Нет, как хотите, а Лада — лично для меня не просто Поэт, а Поэтище…
Это надо читать и читать, вслушиваясь и в каждую строку, и в каждое слово
и совсем без отсебятины, совсем почти: «мне надо на кого-нибудь молиться»©
а тут всё по другому, не «на кого», а «как»
таинство молитвы, мантры, даже и мудры, которая, как каждому известно, просто фигура из трёх пальцев, таинство — главное и первое, что приходит на ум во время чтения, и второе тоже, и третье… это потому что совсем и отнюдь не просто так, вот
_____________
иногда так бывает, что стихи из игры, интеллектуальной, но таки игры, становятся чем-то большим
вчера прошло семь лет со дня смерти поэта, Петра Боровикова (болезнь)
жил в Смоленске, был известен в узких кругах
Родился 14.12.68 г. — Умер 28.08.07 г.
Местожительство: Смоленск
Занятие: литература
Избегая верить в подобных мне
ни о чем
Избегая верить в подобных мне, потому что их априори нет, грустный август вешался на ремне, извивался, мучился, не кончался, как Иуда с пригоршней серебра – неразменной осени младший брат. И вода, что раньше была добра, становилась яростней час от часа, изливая душу бродячим псам, успевая в ангелы записать доходяг без дома и без лица, наполняя грохотом водостоки. А потом плоды её пожинать приходила дикая тишина и была, казалось, поражена, и метала молнии на востоке.
Загрустишь – придумай себе пожар. Для жестокой девочки при пажах это дело плёвое – умножать школоту на сдержанных и брутальных, умножать на крыши цветы в постель, собирая образ из тех и тех, обещав награду – себя хотеть, колесо Фортуны изобретая.
Монолог героя – скорее, дань. Шепоток по дальним бежит рядам. Что услышу – в точности передам той себе, которая лжёт со сцены [леди Бог для мальчиков и мужчин – не присвоить, значит не изучить].
А стихи запишутся в палачи, оттого и станут почти бесценны.
Если осень впору, пора носить – листопад, прохладу, густую синь по утрам, которые для такси – невозможно ранние, молодые. Впереди – рождение сентября. Вот и ясли инеем серебрят, проверяют звёзды: горят? горят! и читают Библию на латыни.
Мини-конкурс стихов «Стиходром»
Условия:
Вашему вниманию предлагается задание: картинка.
Задача авторов — написать по этому заданию СТИХИ (3-60 строк).
Вторник — ведущий выкладывает задание. Работы присылаются ведущему до воскресенья 24 августа 12:00 по Москве. Далее идёт голосование до вторника 26 августа, 18:00 по Москве. Голосуют все желающие. По результатам голосования определяется победитель. Он же ведущий следующего конкурса.
_______________________________________________________________________
Хочу найти хорошую компанию для Круга 
Желающим принять участие, просьба отписаться в топике блога Круг взаимопомощи
Не знаю зачем, но я считаю свои стихи. Представьте, мне случилось написать во второй свой сборник пятидесятое стихотворение, а значит их всего теперь около сотни. Не в числе дело, но сам я чувствую, что труд завершён, страница перевёрнута, теперь только выдохнуть — и начинать сначала.
Да ещё я жажду знать — как получилось? Если кто читал молча, самое время высказать вслух свои мысли. Если не читали — поглядите. Вдруг глянется? А нет, так тоже говорите. Давит тишина.
Есть люди – «закаты» и люди – «рассветы»…
Одни с негативом, другие с «приветом»…
Но те, что с«приветом» – улыбчивы часто…
А те что – «закаты», обычно несчастны…
С одними общаясь, ты чувствуешь холод…
С другими и в семьдесят, кажется, молод…
И ты от одних заряжаешься светом…
С другими его круглосуточно нету…
Но если отдать человеку – «закату»
Кусочек тепла, что исчезло когда-то,
А не обвинять, что тоскливо на сердце,
Он тоже захочет и греть, и согреться…
Ведь людям – закатам, как людям – рассветам,
Хотелось бы к счастью пойти за билетом,
Но просто любить бескорыстно боялись,
Поэтому злились и больно кусались…
И люди – рассветы становятся тоже
Людьми с негативом на тучу похожих…
Когда благодарность в душе исчезает,
То небо рассветы в закат превращает…
Я тоже порою бываю на взводе…
Но знаю, с рассветом печали уходят…
И пусть кто-то скажет: «Она же с приветом…»
Есть люди – «закаты» и люди – «рассветы»…
© Ирина
а чо
— тута принято
свои писки и визги
, ну вы понили
… я эта… тожа:
да-да
идиотов хватает
я люблю а значит я живу…
а чё, кавычки и прочие всякие… а надо?
pevchaya_ptiza
Наследства нет, а мир суров —
Что делать бедному еврею?
Я продаю своё перо,
И жаль, что пуха не имею © И.Губерман
походная хороводная
где же вы, богатыри, братцы, где же вы
вдоволь небо откровит, станет бежевым
заржавеют речки все – станут мёртвыми
да как вдарит по росе ливней мётлами
лишку сказочных страниц наклепали вам
от скрежещущих границ тянет палевом
жестко спится в мураве, мягко стелется
зря гадает, кто правей, красна девица
будет на ночь обнимать кто теперь её
не вернуть отца и мать, где терпение
досмотреть, как горизонт, будто порами
дышит, да какой резон, сгинем скоро мы
лишь иван наш, ну дела, беса пас пасти
закусил вдруг удила безопасности
ишь, привыкли за «банзай» хороводиться
а чуть что – давай, спасай, Богородица
с огоньком, гляди, палят, с пантомимами
жнут нечистые поля, пашут минные
да с таким, скажу я вам, бредят грохотом
по невинным головам, братцы, плохо там
тока что с почты
ну не тока что — семь минут ходьбы от почты, три минуты получать, пол минуты распечатывать, две с половиной минуты зайти посередине пути в магазин расплатиться и взять бутылочку пива из холодильника, три и три четверти минуты — открыть пиво, открыть книшку, достать телефон, сфоткать книшку, убрать телефон, выпить пиво
восемь и три четверти минуты на — подключить телефон к буку, залить фотки на яндекс, открыть топик, вставить фоты
итого четверть часа и прошла
Когда дорастаешь и пьесу читаешь с листа,
И не до конца, потому что становится лень;
Когда закрывает Луна половину лица
И вдруг ощутима земная тяжелая тень;
И предпочитаешь пророку – того же шута,
Пародию – драме, поджатым губам – анекдот;
И нету сомнений, что в будущем лишь нищета,
А ты ей небрежною ручкой: «Постой у ворот!» –
Без дома, зато без горба; без герба и царя –
Как странно земля троекратно ушла из-под ног –
Пора и тебе постепенно уйти, как струя
Речная не сразу оставит просевший песок.
И мало ли что обнажится – чуть-чуть серебра
И бог весть чего натаскал небрезгливый поток.
Но ты постарайся – и так всё устрой, будь добра,
Чтоб к сумме долгов ни за что не сводился итог.
Вода воде, живая — мёртвой, рознь,
раз аш два о состав кому-то важен,
в такой потоп любую рифму брось —
зальёт стихами из небесных скважин,
но мы не скажем
ни слова в проливной заветный свист —
гони волну, сквозняк, чумной и шалый,
заплечных снов восставший vis-а-vis —
он бьет на пораженье, не на жалость,
не отражаясь
в расширенных зрачках пустых зеркал,
спина к спине, шаманят в зыбком танце
паломники поломанных лекал —
их так учили — не метать, метаться,
так жжет metaxa
сведенную до верхних нот гортань
ночных бродяг, не дочитавших списка
ушедших кораблей — чуть ближе встань
и посмотри — нет, это слишком близко,
и не без риска
забыть проснуться — город, весь в огне,
дрейфует в ночь и, сколько ни тони мы,
не бросят трос — ни зги, ни лодок
вода за стеклом
Тэйт Эш
помнить, в небо как закидывали невод
проверять, что сеть цела и не пылится …
кто-то мчится по спирали, ну а мне вот –
нянчить память, что ясна, как небылица.
время – деньги, говорят, а время – ветер,
кочевой бездомный выморочный воздух.
кем захочет сплин горючий, тем и вертит,
возвращая в свято место слишком поздно.
там пока ты, остальное всё беда ли,
вот уедем, так зубами поскрежещем –
в этом городе навечно пропадали
даже самые надежные из женщин,
даже самые бесстрашные мужчины
преступления не вспомнят тяжелее,
чем покинуть этот город без причины
и без слёз, не оглянувшись, не жалея.
наши боги, кто бы спорил, мореходы,
их ковчеги так привычны к пируэтам,
вот и порт наш побивает все рекорды
по плаксивости по сгинувшим поэтам.
и, пока в иных степях пожары тушат,
льёт за шиворот
и в сумке пляжной свитер
будет к месту, замерзают рыбьи души –
это Питер, ты-то знаешь. это – Питер.
говоришь, у Бога шансов в изобилье?..
это вряд ли –
не капризничай, принцесса.
словно окна в мир открыли – и забили,
не отыщешь даже места, как ни целься.
пусть не знаю толком, кем и спасена я,
но при деле и поэтому не вою:
помнить, что ни лихорадка – то сенная
и любую в мире реку звать Невою.
не тронь
потерявший надежду свой дом превращает в склеп
и, цепляясь за стены, то молится, то матерится –
и зовёт к себе осень, что каяться-то мастерица,
и подходит к окну, и не видит людей – он
Где твоя хата, детка, с какого краю?
Ветер, играя, с крыши сорвал солому.
Где-то был мостик, чтобы пешком – до рая,
уж не в Дону ли тонет его обломок?
Где твоя хата, детка? Шажок до края –
и ни ловца во ржи, лишь ковыль да ветер.
Камень – с души – да в руку, в ладонь вонзаясь, —
и под косою месяц уже не светел.
Ты говоришь, мы листья от разных веток,
ты говоришь, отныне судьба иная…
Я понимаю, ты не хотела этак.
Я не хотела тоже,
ты это знаешь.
и бессонных себе самому сторожей.
Это будет иной – невозвратный – поход
по щербатой брусчатке очнувшихся улиц,
где бредут пехотинцы, от ветра сутулясь,
будто бредя об участи прежних пехот –
безымянных, безвестно пропавших. И там
им глухая зима, занимаясь настройкой
всех своих духовых, оглашающих сроки,
усмиряюших смутных времен тарарам,
обещает сыграть, наконец, тишину.
Там, конечно, иная война приключится.
И почувствуешь холод колючий в ключицах.
И нельзя проиграть будет эту войну,
как нельзя победить в ней, добравшись до дна
тишины, неизвестной тоски, снегопада
и внезапного бога… Нельзя и не надо…
И мерещатся – бог, снегопад, тишина…
Помнится, в начале прошлого века выбирали «Короля поэтов».
Это во всех хрестоматиях и тп прописано.
В подробностях ковыряться лениво, кто захочет, тот найдёт.
А вот в конце… а вот в конце… на излёте перестройки такое точно мероприятие прошло в Свердловске (который в дальнейшем Екатеринбургом стал)
Перипетии я тоже опущу, много чего интересного…
Коронован же был семнадцатилетний Александр Зиниград
Это тоже есть в сети, кто захочет -найдёт, пост, собственно, не об этом.
вот
бесценный балласт
10 июн, 2014 в 12:15
И ты умрёшь, спускающий собак,
на мальчика, пустившего титаник
в чужой ручей
ванюшек, санек, танек, –
где не с кормы ныряющий слабак.
Как стопки книг, которых не читал,
как сладкой ваты связки кучевые,
жизнь раздаёшь, как раньше чаевые –
привык платить по гамбургским счетам
за всё-всё-всё – густой горячий чай,
и нежность контрафактную вакцины,
за абрис скул, сведённых от рицины,
мандраж рукопожатий невзначай –
всё, что в миру имеет мелкий прайс.
Как ни юли, а ведь не стать никем нам,
уставшим притворяться манекенам,
дрейфующему племени «не айс».
Не айсберг в океане – челн свобод,
не раненых везущий, но ранимых,
любимых так, что вовсе не храним их,
балласт бесценный взятых на «слабо».
Когда… когда…
когда я вдруг натыкаюсь на нового интересного мне поэта
Ленфильм
Ничего не жди, никого не бойся, успевай знакомиться и прощаться. Человек – не помесь говна и бога, не черта от ужаса и до счастья, не момент погоды от шторма к штилю, не здоровый день и усталый вечер. Человек – большой павильон Ленфильма, перспектива жизни от вещи к вещи.
Все неважно: стол, зажигалка «Зингер», чемодан и шуба, пакетик сока. Потому что это – часть реквизита, разнородный перечень для массовки. Вот же страх животный: копить пожитки, обрастать материей, метить метки. Ничего звучнее и громче жизни, ничего объемней и шире смерти.
Замирает слово, дрожат ладони, мысль растет стыдливо и виновато: я останусь здесь, задержусь подольше, потому что шмотки, кредит и хата, я расставлю сеть и закину невод, уцеплюсь руками, вгрызусь зубами:
Но куда ни плачешь – повсюду небо охраняет каждого, прет сквозь камень, полыхает сердцем, гремит костями, обнимает зябнущих, греет птицу.
Если смерть течет, то она настанет.
Ничего ужаснее не случится
Читал ребёнку книжку в выходные, встретил чудные стихи. Как раз любителям вздыхать о прошлых счастливых временах, когда трава зеленее и вода мокрее.
— Эх, – вздыхали рыбаки, —
Разве это судаки?
Раньше вытащишь, бывало,
Хвост, бывало, в полруки!
— Эх, — вздыхали судаки, —
Раньше были червяки…
Червяком одним, бывало,
Наедалось полреки!
— Эх, — вздыхали червяки, —
Раньше врали рыбаки!
Мы послушать их, бывало,
Сами лезли на крючки!
Андрей Усачев
Я равнодушна к Олди-писателям, но Олег Ладыженский как поэт порой пронзителен:
Правды строятся поротно,
Правды маршируют в ногу,
Правды ходят с автоматом,
Правды носят камуфляж.
На обочине в кювете
Догорает труп неправды –
Бесполезной, безоружной,
Одинокой, в пиджаке.
