Письма на кленовых листьях

Письма на кленовых листьях

1

Мы жили в доме, подле маленькой весны,

такой что незаметна если смотришь

с холмов, которые, когда-то —

пару лет тому назад,

а может быть столетий

вдруг выросли у изголовья речки.

Мы просто жили, зажигали свечки

под вечер и читали: «Все снежит,

все сыпет, как не сыпало доселе,

а впрочем нет, я вру, как и всегда —

вот той зимой — той самой — в ней спасенье

мы с вами чаяли, тогда, да-да, тогда

все было так же — было вдоволь снега…

Все снег, мой друг, все снег, дороги нет

но без дороги я хожу в селенье,

прошу читать старинный ваш ответ —

отнюдь не постарел, ослеп чуть-чуть,

но память так же верно песьей службой

мне служит.

А тело, право,

не такие беды сдюжит.

Вы только напишите!

Столько лет…»

Конверт надписан, адрес, имя, дата,

неровный почерк, капельки чернил.

Он, кажется, нам был когда-то братом,

конечно, если он вообще на свете был.

И мы читаем: «Я прошу сеньора

Эрнесто Барагвеля почитать

то старое письмо и он читает,

хотя почти совсем не понимает

он наш язык. Он очень-очень добр,

таких, как он

мир первым делом губит,

посредством одиночества. Теперь мы

с ним очень сблизились. Мечтаю познакомить

и вас с ним вскоре,

может, этим летом?..»

2

«…может этим летом?» Точку ставлю.

Сворачиваю лист, кладу в конверт,

и подхожу к окну. Сто тысяч верст

нас разделяет. «Друг мой, мир отравлен,

отравлен одиночеством, разлукой

избит он, смертным боем били мир наш

и он теперь свалился на колени

и больше не поднимется, Эрнесто.

Я в этом убежден…. Скажи-ка, друг мой,

поедешь ты со мной? Да — этим летом»

Эрнесто поднимает веки, смотрит,

почти что не мигая за окно,

и переводит взгляд на мой конверт.

«Да, да, мой друг… Когда наступит лето…»

3

Когда наступит лето, друг,

мы выйдем

из дома и пройдем дорогой в город,

мощеной голубыми валунами.

Там снова все откроются кофейни.

Тогда, когда наступит снова лето.

Но лето не наступит никогда,

мы оба знаем — что зима растает,

туман растает, сгинет холод внешний,

но тот неутолимый страшный холод,

который полонит, смыкает, давит,

кнутом каленым рубит наши души…

«Да, да, мой друг, когда оно наступит…»