Па-де-де

***Со стороны***

— Это первый и последний раз, милый мой. Мне не семнадцать, заниматься сексом в машине я больше не буду. Мне нужны нормальные условия, думаю, что тебе — тоже.

Саша хмурилась и, неловко извернувшись, застёгивала молнию на сапожке. Лёша покусывал губы, пытаясь сдержать озорной мальчишеский смешок.

Сегодня все получилось как-то непредвиденно, спонтанно, они не планировали ничего подобного. Но очень необычно. Ощущение опасности, вполне реальная возможность, что их поймают на горячем, застанут врасплох, придавала небывалую остроту и без того ярким ощущениям.

— Что это ты так веселишься? Понравилось что ли?

Лёша спрятался в сложенных на руле ладонях, но смех все равно прорвался, и Саша с чувством смазала его по затылку.

— Эй! Ты чего дерёшься? Больно же!

— Ничего, потерпишь. Смешно ему.

Лёша состроил щенка и потёрся щекой о Сашино плечо.

— Санечка… Ну, Санёша… Санёшенька… Ну, перестань хмуриться. Хорошо же было, а?

— Да, ну тебя! Я чуть не умерла, когда автобус подъехал. А если бы они поближе подошли?!

Лёша притянул Сашу к себе, и, заглядывая ей в глаза, произнес хрипловатым возбуждающим голосом:

— А давай ещё раз.

— С ума сошёл… Ладно, водила, управишься за пять минут, с меня абонемент.

— Десять сеансов эротического массажа?

— Три бесплатных минета.

— Дамочка, что же это Вы такая жадная?

— Но-но, мальчик, не наглей! Бери, пока дают.

Лёша незаметно нажал рычажок, и Санёкино кресло откинулось назад вместе с пассажиркой.

***Саша***

Мне хорошо. Мне очень хорошо и спокойно. С ним очень легко. Если с Искандером я была сама не своя, то с Лёшей я… счастлива, что ли? Мне легко двигаться, у меня всё получается, я не заморачиваюсь по поводу своих слов, внешнего вида, возраста. Он, как солнышко, и светит, и греет, и радует. У меня так не было ещё никогда, ни с кем.

Лёшка умница и очень порядочный. И ещё очень ответственный. Офицер и джентльмен, как говорит моя сестрица.

Он никогда не говорит ничего ненужного, обидного, никаких гадостей или сальностей. Он не обещает того, что не сможет выполнить, а уж обещанное исполняет, будьте уверены.

Он очень естественный, ничего из себя не корчит, не выпендривается. И, как бы мне ни было неприятно вспоминать Искандера, но о Лёше он не соврал: молодой, красивый и страстный, и он мне очень нравится.

***Лёша***

Я только недавно понял, кого она мне напоминает. Меня она мне напоминает. Мы с ней похожи, как самые близкие родственники. И даже характер у неё такой же взрывной, с пол-оборота на воде, вот как это называется. Она совсем не умеет притворяться и не контролирует свои эмоции. А как же она хороша в любви. Вот не технично-опытная, а очень естественная, не считает нужным скрывать свои порывы и желания и так откровенно наслаждается, что даже просто наблюдать за ней — уже удовольствие.

Сашка совершенно не жадная и добрая, к ней тянутся дети, хотя она с ними не очень-то возится. И самое главное — Юрхен. Он души в ней не чает.

Она не любит врать, лучше недоговорит. И если спросить её, мол, ну что же ты не сказала, она ответит, а ты не спрашивал. В общем, эта женщина приводит меня в восторг и трепет.

***Искандер***

Всё получилось, как я и хотел. Нет, были, конечно, огрехи, но, в общем, всё получилось. Они вместе, наслаждаются друг другом, они близки не только физически, но и духовно, и психически. Им интересно одно и то же, они ни капли не стесняются друг друга, и очень легко общаются.

Что же не так?

А то, что им хорошо без меня. Я им не нужен, они обо мне даже не вспоминают. И если бы я не звонил моему мальчику время от времени, то обо мне уже давно забыли бы. Навсегда.

Я не хочу этого. И я не допущу этого.

То, что я собираюсь делать, за гранью не только человеческой порядочности и профессиональной этики. Мои действия вообще нельзя оценить, наверное, это за гранью добра и зла.

Просто в любви каждый сам за себя.

***Саша***

Кажется, я сглазила. Он стал какой-то нервный, дёрганый. Сегодня наорал на Юрочку, просто потому, что тот вечером захотел подольше посидеть за столом вместе с нами. Господи, ну какие у мальчика радости? Ну и посидел бы, поболтали бы, ну занялись бы мы сексом попозже, или сегодня вообще не занимались бы, подумаешь — трагедия. Но Лёшка распсиховался, накричал на него. А у ребёнка сердечко едва работает, он посинел весь, задыхаться стал. Я нарычала на Лёшку, что, мол, вытворяет, а он задергался, "скорую" вызвал.

Потом стал лупить кулаком в стенку и приговаривать, какая он сволочь. У меня давно уже все печёнки в пятки провалились от страха, а тут стоит молодой красивый мужик и руки себе об стену мочалит. Я не выдержала и посоветовала лучше головой.

Я не знала, что можно так. Он на секунду замер, потом повернул так медленно лицо ко мне, глаза сумасшедшие, незрячие, и тут же обернулся опять к стене и шваркнулся лицом об эту самую стену.

Из разбитой брови сразу кровь ручьем, а он развернулся и на выход.

Я первой подскочила к столику в прихожей и зажала в кулаке ключи от машины.

***Со стороны***

— Отдай.

— Лёшка, ты никуда не поедешь в таком состоянии!

— Отдай ключи.

— С ума сошёл? Убиться хочешь?!

Лёша хватает Сашу за руку железной хваткой и бьет её кулачок о стену до тех пор, пока она не выпускает ключи.

— Идиот! Придурок!!! Псих ненормальный!!!

Саше больно, кожа на косточках ссажена, на запястье наливаются синяки от Лёшкиных пальцев.

Лёша забирает ключи и уже на пороге оглядывается на Сашу, взгляд проясняется. В его глазах отчаяние и сожаление, он выходит за порог и захлопывает за собой дверь.

Саша плачет, глянув, спит ли Юрочка, вызывает такси и едет к сестре, пролить слёзы в жилетку.

Они помирились через четыре дня. Лёша целовал Санёкины колени и просил не бросать его, хотя бы сейчас. Саша гладила его по голове и плакала от жалости к нему, к Юрочке, к себе.

Ещё несколько дней спустя она пришла к Лёше домой, открыла дверь своим ключом и увидела кое-что странное и пугающее. Лёшка с пустым взглядом прижимал к уху трубку телефона, он не обратил на Сашу никакого внимания, он был весь обращен в слух.

Саша подошла к нему вплотную и приложилась к трубке с другой стороны. Там слышался низкий бархатный, обволакивающий голос. … Мальчик мой, мой сладкий мальчик...

Сашу затошнило. Вот значит как. Он не отпускал Лёшу ни на минуту, никакой свободы, просто автономное плаванье, а потом — вернуться на линкор.

***Искандер***

Я могу работать с ним просто во время телефонного разговора, у него большая аудиальная составляющая, хотя первично я определил его, как кинестетика. Только всё равно это не сравнить с личным контактом. И ещё могут возникать непредвиденности. Ну что ж, будем пользоваться тем, что у нас есть.

Когда я попробовал воздействие первый раз, его реакции были настолько неожиданно сильными, что я обрадовался и испугался одновременно.

Я хорошо помню.

Он пришёл ко мне сам, возбуждённый, горящий желанием, невозможно красивый, мой...

Для него это было откровением, рушились все его представления и выстраивались новые, не до конца понятые и принятые.

Он был беззащитен и открыт. Я мог делать с ним всё, что пожелаю. И я делал.

Он выдыхает через намертво сжатые зубы. Выдохи становятся всё громче, превращаются в стоны, затем — во всхлипы.

Глаза закрыты, он двигается со мной в унисон, всё жёстче и сильнее.

Запрокинутая голова, судорожное дыхание, на горле проступила бьющаяся жилка. Он подо мной, рыдания сотрясают его. Так оплакивают потерю самых близких.

Он кричит в самом последнем яростном движении и почти теряет сознание, рыдания сменяются всхлипами, потом и они затихают, и он отключается, забывается на несколько минут.

Я гляжу на его усталое лицо и расслабленное тело, страстное желание обладать им опять захватывает меня. Я снова беру его, очень медленно, очень осторожно. Он не открывает глаза и не сопротивляется, только просит:

— Хватит, Искандер, не могу больше.

— Спи, мой мальчик, отдыхай, я буду нежен.

Непередаваемое чувство полного обладания будоражит. Как же истомно и сладко, когда он так зависим, так подчинён, когда он полностью мой, без остатка.

Больше такого не было никогда.

***Саша***

Всё. Всё. Сегодня он превзошел самого себя.

Пару дней назад Наташкина старшая попросила:

— Тёть Саша, мне для курсовой нужно тесты собрать. Я уже всех своих опросила, можно Вы своим на работе раздадите опросник?

— Ну, давай.

— Ой, спасибо! А можно ещё попросить рисунки сделать?

— Что за рисунки?

— Ну, пусть нарисуют человека и человека под дождём.

— Что за человека?

— Ну, просто человека, как они представляют себе, визуализация. Только обязательно на двух разных листах формата А4, вдоль. И дайте им цветные карандаши.

— Обязательно в цвете?

— Нет. Как захотят. Но карандаши дайте и обязательно высыпьте из коробки.

— Ну, хорошо.

— Ой, спасибо, тётечка Сашечка!

— Да всегда пожалуйста.

Мои девчонки на работе увлечённо рисовали и отвечали на вопросы.

Я и Лешку попросила. Он сразу стал чужим и жёстким:

— Зачем?

— Племяшке. Для курсовой нужно.

Он поглядел на меня как-то тревожно и согласился:

— Задавай свои вопросы.

Потом сделал рисунки, а когда я хотела их забрать, вдруг схватил и сжал оба рисунка в кулаке.

— Лешка, ты что делаешь? Отдай!

Я стала разжимать его пальцы, он нехотя отпустил бумагу.

На другой день позвонила племяшка:

— Теть Саш, а чьи последние рисунки?

— Моего… одного знакомого.

— Я так и подумала, что это мужчина. Знаете, с ним непорядок.

— То есть?

— Ну, он загнан в жёсткие рамки, выбраться из них не может, а помощь со стороны не принимает. И ещё думает о смерти. Правда, не о своей. А ещё он думает, что держит себя в руках, но это не так.

— К психиатру пора?

— Зря смеётесь. Не к психиатру. А вот к психологу — не помешает.

Я решила поговорить с Лёшей обо всём этом.

— Ты что, анализируешь меня? Обсуждаешь меня с товарками? Ну, и как им, весело было узнать интимные подробности?

Меня как мешком из-за угла стукнули.

— Лёша!.. Ты что? Я ни с кем тебя не обсуждаю. Я же тебе говорила… Это для племянницы...

— Собирайся. Я отвезу тебя домой.

Он захлопнул за мной дверцу с такой злостью, что я подскочила на месте.

— Пристегнись.

Он довёз меня за три минуты, разблокировал двери.

— Выходи.

— Лёша...

— Уходи. Иначе я тебя ударю.

Я испугалась. Никогда ещё не видела его таким. Даже живот заболел. Я вышла из машины и услышала почти шёпот:

— С-с-сука...

Это мне?! Или просто от злости? На ватных ногах поднялась на крыльцо.

Что же это такое? Что произошло? Почему он так себя повёл? Неужели ударил бы?

Господи, ну почему так? Один раз в жизни встретился хороший мужик и оказался таким… проблемным. Обидно как. И… его жалко, аж в груди болит.

Мне плохо. Мне очень плохо. И плакать хочется всё время. Вот и снова я одна. Прощай, Лёша.

***Лёша***

Я клинический идиот. Я обидел любимую женщину и выставил её из своего дома. Она права, со мной что-то не так, сильно не так. Своими руками...

Чего я задергался? Что она болтает с подругами обо мне? Да и пофигу. Девушки спокойнее и терпимее относятся к сексуальным опытам других людей. Что слухи пойдут? Городок у нас маленький, можно сказать, что все друг друга знают, если не лично, то через друзей, знакомых, родственников. Ну и хрен на рыло, слухи это только слухи!

Зачем я так с ней? Она меня прощала уже дважды, теперь всё, лимит исчерпан.

Как же мне плохо. Выть охота, как бесхозному псу.

***Саша***

Я стала выздоравливать. Через две недели. Почти перестала плакать, втянулась в работу.

Пожилая покупательница тепло благодарила меня за хорошее обслуживание, улыбалась и обещала всегда делать покупки только у нас.

Я улыбалась и благодарила в ответ. Потом обернулась к следующему покупателю:

— Пожалуйста?

Передо мной стоял Лёша.