Концерт. Армант, Илинар

Конкурс. Проза

Люблю природу. И вокруг себя и её в себе. Доверяю ей без остатка. А она? Пользуется моей доверчивостью — обманывает, подшучивает.

Нет, сначала не шутила, привела нас к местечку своему заповедному, скрыла от любопытных глаз, шепчет: «Смотрите, какую траву вырастила. Не трава — перина мягкая…отдыхайте!»

И, впрямь — перина. Только едва сели и глянули друг на друга, как голова закружилась, жаром обдало — и костра не надо, и дрожь пробежала по телу. Вот тебе и трава-мурава — как есть дурман-трава. Обманула!

— Какой-то взгляд у тебя странный…

— Какой?

— Будто вина выпил.

Так и есть! Дурман-трава. А, может, напрасно грешу на природу? Не на траву же смотрю — на любовь свою.

— Ты сыграть мне обещал, — и гитару протягивает.

Ах, да. Я же взял и гитару. Природа большая любительница концертов — ночью сверчки слух ублажают, днём — птицы… но, видно, надоедает ей их пение, хочет новизны, вот, и заманивает нас на гастроли. Правда, для гитары траву не расстилают — трава для иной музыки сценой служит.

И желание от мыслей этих такое, что какая там игра? Какие песни? И пальцы дрожат, и голос…

— Не строит… по ладам… — оправдываюсь я, отбрасывая гитару в сторону, — или… я сегодня с ней не в ладах?..

На ином инструменте сыграть хочу — том, что напротив. Разве тело не инструмент, разве душа не имеет струн?

— На скрипке, на арфе?.. — смеётся, манит синим взглядом.

— На тебе… — шепчу я, придвигаясь ближе.

— О, я знаю лишь одни струны — нервы. Не на них ли решил сыграть? — снова смеётся, а глаза уже не смеются, не иначе плеснул я в них немного своего вина — чуть хмельным стал взгляд, туманным.

— И помимо нервов есть струны. В каждой клеточке.

— И что же хочешь сыграть?

— Начну, конечно, с прелюдии… — подвигаюсь совсем близко. Лёгкий поцелуй, и ласки лёгкие. Не игра пока — лишь настройка. Прислушиваюсь… дыхание чуть прерывистое — значит, нет фальшивых нот. Было бы ровным, тогда бы искал ту струну, что подтянуть нужно.

— А потом…

— Блюз… Томительный, страстный… ты любишь блюзы?..

— А потом? Рок-н-ролл и реквием?

Что?! Сфальшивил! И поделом! Играть нужно, а не разговоры вести.

— О, нет… — шепчу я, ловя губами смешинки с губ, — после блюза танго и только танго…

Танго. То самое, настоящее, первоначальное, не извращённое паркетом… И не реквием — песнь Любви!

Ты знаешь, как любовь поёт?

Без слов, лишь вздохом или стоном, где музыкальная основа — душа. Но если есть слова, что лишь прошепчутся едва, то смысл такой есть в слове каждом, что мудрецу не ведом даже. Постичь он сможет глубину тех слов, когда придёт к нему…

Любовь.

А пока…

Снова блюз… полушёпотом, полувздохом, когда музыка и голос лишь смакуют друг друга, пробуют на вкус, где каждый ведёт свою партию, но оба сливаются в единой гармонии…

А природа аплодирует, хлопая листьями-ладошками. Когда закончится концерт — призовёт ветер, пусть взъерошит примятую траву. Место заповедное — вдруг, надумают опять приехать на гастроли?