Саша задыхался от восторга.
«Она такая… такая… особенная! Таких, как она, больше не существует. Я как увидел Фаю, сразу понял — это и есть моя мечта! Ты веришь в любовь с первого взгляда? Вот и я не верил. А сейчас просто не понимаю, как я мог жить без Фаи и думать, что живу? Она как фея из сказки…»
А сколько радости было, когда «фея по имени Фая» — так Лиза окрестила её про себя — одарила Сашу благосклонным взглядом! Когда же это божественное создание согласилось пойти с ним в кино, он буквально светился от счастья. А потом… прогулки рука в руке, нежные объятия, пылкие поцелуи при лунном свете — всё это казалось парню нескончаемой сказкой.
Саша свято верил, что Лиза как друг всей душой разделяет его чувства. Зная её с детства, он доверял ей целиком и безоговорочно.
Насильно мил не будешь. Эту нехитрую истину Лиза с малолетства знала. Но как ей иногда хотелось, чтобы Саша взял её за руку, как берёт Фаю, обнял, как её обнимает, и коснулся губами её губ! Чтобы назвал её своей принцессой… Но увы, для Прекрасного принца она только друг. Пусть даже самый лучший, но друг.
А Фая хороша собой. Стройная фигурка, смазливое личико, глаза голубые, как озёра, и волосы вьющиеся светло-русые. А какая стильная! По одежде ясно, что модные журналы «по самой сути её друзья и судьи и её наставники». Каждая вещь смотрится на Фаиной фигуре так, словно специально для неё и сшита. Туфли, украшения, аксессуары — всё подобрано с такой тщательностью, ни одной случайной вещи. Когда Фая идёт, она не просто передвигается по земле — она танцует.
А что Лиза? Не принцесса, увы! И не фея. Самая обычная. Хотя, без ложной скромности, вовсе недурна собой. Длинные вьющиеся волосы, густые и чёрные, как воронье крыло. Глаза большие, цвета горького шоколада. Ну и фигурка вполне себе. Стильная? Наверное. Старается, по крайней мере, одеваться со вкусом. В её гардеробе много кофточек, которые сочетаются с любимой юбкой. Красная — солнце-клёш. Мама сама её сшила — для себя. Поэтому эта вещь была дорога Лизе как память о ней. Папа говорит, вкус у неё был отменный.
«Я ни о чём не жалею, — говорила с телеэкрана длинноволосая блондинка — Ксения, как участники программы и зрители уже успели узнать. — Вы же знаете: в любви, как на войне — все средства хороши. А я Сергея любила. И сейчас люблю».
Аудитория не замедлила напомнить, что сидящий в той же студии Сергей теперь её ненавидит. И впереди — развод. Ксения, немного подумав, призналась, что есть одна вещь, о которой она всё-таки жалеет. О том, что её давний обман раскрылся.
А ведь мог и не раскрыться. Если бы не случайная встреча Сергея с давнишней её соперницей. Он бы до сих пор смотрел на жену с нежностью и верил, что она его никогда не обманет.
Лиза слушала и не знала, осуждает ли она Ксению? Вернее, вправе ли она осуждать ту, которая так любила Сергея? Конечно, это подло — путём фотомонтажа «доказать», что его ненаглядная Наташенька изменяет ему направо и налево. Но с другой стороны в каком отчаянии должна была быть несчастная Ксения, каждый день видя равнодушный взгляд Сергея. В этом плане она для Лизы была вроде товарища по несчастью.
«Нет, не совсем, — подумала девушка в следующую минуту. — Ксения не была Сергею другом, он ей не доверял, как Саша — мне. Мне было бы проще, гораздо проще его обмануть, сделать так, чтобы на Фаю и смотреть не мог. Осталось только придумать — как…».
Как? Да никак! Лиза отлично понимала, что не сможет врать тому, кто верит ей, как самому себе. Да ещё и сохранять при этом естественное выражение лица. А если даже и сделает над собой усилие, поставив на кон их дружбу, что потом? Постоянный страх, что обман раскроется, дрожь в коленках при виде тех, кто сможет её разоблачить? Сашин скорбный взгляд, упрёк: а ведь я тебе верил. И разлука. Навсегда, навечно, с презрением во взгляде.
«Нет, Саша, люби свою «фею по имени Фая», женись на ней, рожайте деток. Но оставайся моим другом».
Неожиданно зазвонил телефон.
— Алло, — отец первым успел снять трубку. — Да, дома… Лиз, это тебя. Саша.
— Привет, Саша, — Лиза бегом кинулась в прихожую и взяла трубку из папиных рук.
— Привет, Лиз. Как дела? — от девушки не укрылась грусть в голосе друга.
— Да нормально. А у тебя как? Что-то случилось?
— Случилось. Ромку арестовали…
Ромку Лиза выносила с трудом. Хулиганистый балагур! Хотелось схватить его за уши и хорошенько оттаскать, чтобы впредь неповадно было класть ей в туфли живых лягушек, пугать большими жуками и цеплять в волосы пауков. А потом с невинным видом говорить: а я тут причём? Само заползло, запрыгнуло, залетело. Повзрослев, Ромка перестал так делать, но всем своим видом показывал: он терпит Лизу лишь потому, что подруга старшего брата.
А уж сколько тётю Галю с дядей Петей вызывали в школу! Учителя то и дело ставили в пример тихого Сашу. Ромке же предсказывали колонию для несовершеннолетних — за хулиганство.
И вот в восемнадцать лет его, уже остепенившегося, арестовывают. За что? За то, что решился высказать своё мнение публично — на митинге. А также за то, что вырывал у полицейского дубинку, которой тот лупил демонстранта. Мало того, что за это он был жестоко избит, так ему ещё и статью пришили. Сразу две: участие в массовых беспорядках и насилие к представителю власти. Полицейского, который избил Ромку, перевели в Смоленск, дали квартиру.
Всё Ярцево разделилось на тех, кто поддерживали Ромку и его семью, и на тех, кто злорадствовали: так ему и надо! Лиза долго не раздумывала, к кому присоединиться. Она приходила на каждое судебное заседание. Никогда она ещё не видела Ромку таким бледным и измученным, с кругами под глазами. По всему телу синели следы жестоких пыток. От него требовали признания, публичного раскаяния. Но ни того, ни другого так и не добились.
Лизина неприязнь сменилась уважением. Смогла бы она держаться так стойко, если бы её стали пытать? Или, не выдержав, призналась бы и в беспорядках, и в заказных убийствах, и в гибели «Титаника»? Впервые в жизни она улыбалась Сашиному брату.
Впервые в жизни озарялось неподдельной радостью лицо Ромки, когда он видел Лизу. Иногда он, правда, в шутку кривлялся. Лиза кривлялась ему в ответ, пока судья не сделает замечание.
Саша сидел между ней и матерью. Иногда он, словно забывшись, искал взглядом ту, которая могла бы даровать ему утешение во всех горестях. Но чуда не происходило. Да и стоило ли ждать оного? Фая достаточно ясно дала понять, что всё кончено. «Отвали, урод! Не желаю тебя видеть. Ни тебя, ни твоего братца-уголовника». И вроде даже плюнула в его сторону. Фея по имени Фая…
Но бросить Сашу ей было мало. Надо было ещё и унизить, и уколоть, и опозорить перед всем городом. Какой только грязи ни рассказала про него Фая подругам, соседкам да и просто знакомым!
— Значит, я волочусь за каждой юбкой, граблю по вечерам старушек, что ещё… ах, да, совращаю малолеток, курю гашиш, — горько усмехался парень. — Не страшно тебе, Лизка, с таким дружить?
— С таким было бы страшно, — отвечала девушка. — Но я-то знаю, что ты не такой.
— Вот скажи, Лиз, может, ты знаешь, зачем это всё?.. Ну, вся эта любовь, фея… А ведь нет её, никакой феи! — воскликнул Саша почти с яростью. — Я её выдумал! Выдумал!
«Действительно, зачем? — думала Лиза. — Вот я бы тебя никогда не бросила. Даже если бы расстреляли всю твою семью, а самого тебя в Сибирь сослали. Да я бы за тобой поехала. Лишь бы быть рядом».
Несколько раз ей казалось, что сейчас самое время признаться Саше в своих чувствах. Но снова и снова девушка одёргивала себя: нет, не стоит. Для Саши она лучший друг. Захочет ли он сейчас увидеть в ней нечто большее?
К Фае же у неё отношение было двойственным. Стерва, предавшая любимого человека. Вцепиться бы этой криводушной дряни в волосы, как в ток-шоу, и оттаскать хорошенько, так, чтобы, визжа, приползла к Саше на коленях — просить прощения. Но с другой стороны, она ушла, исчезла из Сашиной жизни. А она, Лиза, рядом. И фея по имени Фая ей больше не соперница. Саша свободен. Значит, теперь есть шанс…
«Нет, всё-таки я плохой друг», — корила себя Лиза за подобные мысли.
Может ли хороший друг радоваться, когда его товарища жестоко предали?
«Впрочем, если Саша меня не любит, я буду ему другом. Не взгляну на него как на мужчину, не скажу ни слова о любви. Только бы быть с ним рядом. Особенно сейчас, когда я ему так нужна».
Комментарии закрыты. Я не могу следить за вами каждую секунду, дорогие мои. А ругань сильно не люблю, и предупреждение выписываю только одно.
