Эпилог

Когда я открыл глаза вновь — меня вновь окутывал всё тот же самый знакомый туман. Я сидел на траве, одетый в ночное, под сердцем и под глазами ужасно что-то ныло. Я расстегнул свою рубашку и увидел огромный след от шрама. Я не осознавал, что сейчас вообще происходит, и что со мной случалось в прошлом. У меня имелись большие доводы полагать, что Глаз, пропажа людей, Лорелайн, и прочее — всего лишь дурной сон, но, в своё время, как объяснить огромный, уродливый шрам у меня под грудью, ведь я получил его во время смерти!? В моей голове была и версия о том, что Глаз — сон, а проснулся я сейчас в том Мире, где до сих пор исчезают люди, от которой меня буквально всего передёрнуло, и я пожелал ещё раз лечь на железный прут, торчащий из-под земли.

Лежал я на свежей, покрытой росой траве. Вокруг меня был густой туман, который походил на то, что сами облака спустились с небес на землю, дабы прогуляться. Воздух был свежим, и прохладным. Мне, в моей ночной рубашке и белых трико — было довольно холодно. Конечности были ватными, а как позже выяснилось — руки и ноги мои страшно затекли, поэтому, я мигом поднялся на ноги, дабы размять их. От резких движений у меня моментально закружилась голова. Казалось, будто я очнулся от двухсотлетней комы, и сейчас я чувствую себя просто ужасно сонным. К тому же, кажется, будто за эти две сотни лет, на Землю действительно грянул апокалипсис. Трава, туман, ни души.

Когда, наконец-то, я перестал чувствовать дискомфорт в конечностях, а шрамы перестали ныть — я огляделся, и просто пошёл вперёд, в туман. Во время хождения в нём, я всё время смотрел себе под ноги, наблюдая, как изумрудно-жёлтая трава переливается под моими ногами. Смотреть вперёд и по сторонам просто не было смысла, потому что ничего дальше своего носа увидеть было невозможно. Туман был настолько густым и вездесущим. Я шёл так, примерно минуту, а затем я вышел на асфальт. Остановился, и почему-то, почувствовал дикое смущение внутри себя. Словно бы, всё моё существо одновременно воспротивилось куску цивилизации, а другое — невероятно обрадовалось. Я остановился, всё не понимая, куда я иду. Тем временем, я заметил, что туман стал менее густым.

Я стоял, и сам не заметил, как начал одновременно смеяться и плакать. Даже сейчас, я не могу понять, что же тогда в моём существе происходило. Затем я сел на кусок асфальта и продолжил своё дело, пока туман всё продолжал и продолжал исчезать. Словно бы, всхлипы смеха, извергаемые мной, прожигали туманище. После бурного «взрыва», смех мой всё стихал и стихал, а слёзы всё капали и капали. Часы тикали. Тик-так, тик-так. А я продолжал сидеть. Но вдруг…

— Ох ты ж! Присвятой собачий анус! Нашёл где рассесться! Уходи с дороги! — я услышал резкое торможение, а затем не менее резкий голос старого почтальона. Он объехал меня на велосипеде, неуклюже поворачивая обратно набок сумку, которая сместилась из-за резкого торможения, а я взвизгнул свинкой от радости, встал на ноги, и мигом побежал за ним.

— Я не последний! Я не последний — вопил я, гоняясь за почтальоном

— Да отвяжись ты, окаянный! — злобным тоном вскрикнул почтальон, грозно махая над головой газетой.

И когда я наконец-то выдохся, я остановился, чтобы восстановить дыхание, при этом продолжая неистово смеяться и плакать. К счастью, люди из «жёлтого дома», за мной не подоспели. Я не последний человек на планете, а значит — апокалипсис не сегодня. Туман почти рассеялся, по крайней мере, теперь я видел хотя бы улицу, дома, дорогу, на которой я нахожусь. Находился я на пересечении частного и многоквартирного секторов. Между деревней и городом, так сказать. Таковы были особенности моего района. До дома оставалось совсем чуть-чуть, и я мигом припомнил наказ Глаза о том, что я должен помешать старухе Бо, попасть в квартиру Нормана, поэтому, не отдышавшись, я быстрым шагом поплёл к своему подъезду, совсем не задумываясь о Лорелайн. Глаза мои горели, ибо в моём Мире вновь струилась жизнь: прохожие суетились, транспорт двигался по дорогам, как кровь по венам и артериям, тем временем, как в мою кровь въелся ужас и страх, перед грядущим апокалипсисом. Потому что мне и представить было страшно, что же произойдёт, если всё пойдёт по тому же циклу, что и тогда.

Потеря Лорелайн, одиночество, убийства, привидения… Дальше можно было даже не продолжать. Ибо каждый на моём месте начал, глотая воздух, отчаянно бежать к роковому месту встречи всех обстоятельств во Вселенной. Меня всё так же интересовала судьба Лоафа, мой мозг, отчаянно подключался к телу. Воспоминания хлынули с каждым вздохом. Я жадно глотал воздух, пытаясь спасти Вселенную. Сколько смешного пафоса в этих словах!

На улице, как я понял, стояло очень раннее утро, ибо я видел лишь только парочку машин, проехавших вдали от меня, и больше ничего не было. Но уже ходили автобусы. Всё-то время, что я бежал к дому, я думал о том, что будет с Лорелайн, после того, как всё уляжется, ещё меня так же интересовал вопрос о том, где же я всё-таки буду жить, если меня в жизни Лорелайн никогда не произошло.

И вот, свернув через пару улочек, пробежав немного по опустевшим улицам — я оказался у того самого рокового подъезда многоэтажного дома. Почему-то, сразу подбежав к нему, я заметил отсутствие обломков балкона, что моментально согрело мне душу. Запыхавшись, я раскрыл дверь подъезда и залетел в него. У лифта никого не было. Но всё же, вспомнив, как же медленно он едет — я вскочил по лестнице, и, жадно хватаясь за перила, начал покорять свой «Эверест». Лестничные пролёты летели один за другим, в конечности отдавала тонная усталость, я уже совсем не чувствовал ног, но голоса, которые я слышал на этажах выше — буквально мотивировали меня. Я не знал, за что сражаюсь, но знал, что сражаться было нужно. И так, я бежал, даже не считая этажей, ибо в голове пульсировали все мысли, которые только возможно себе представить, казалось, будто ко мне в голову загнали целый рой разгневанных пчёл. От головокружения и усталости, казалось, буквально на бегу, словно лестница отдалялась от меня всё дальше и дальше.

Сверху я уже слышал голоса, и шарканье ног об бетонную лестничную площадку. Я бежал, не чувствуя ног и лёгких, я бежал, потому что от этого зависела судьба всего живого на Земле. И вот, последний лестничный пролёт длинною в вечность был преодолён, и я увидел спины двух «убийц» Вселенной. Они шли медленно, не торопясь, как и нужно настоящим палачам. Услышав мои беспорядочные движения, и сбившееся дыхание, они оба обернулись, уже почти поднявшись на нужный этаж, до которого их отделяло всего лишь примерно от двенадцати до шестнадцати ступенек.

— Миссис…Бо…Здравствуйте! — говорил я с большими паузами, от того что мне не хватало воздуха, и для того чтобы говорить мне приходилось его жадно, по-рыбьи, глотать.

— Здравствуйте, Тим, — неуверенно заговорила со мной старушка, — Здравствуйте.

— А куда это вы собрались? — немного восстановив дыхание и улыбаясь, спросил я, а затем понял, как же нелепо и дерзко я это спросил.

— Да так, проверить давнего соседа, — вмешался незнакомец, а тем временем, Бо сделала жест, словно бы придерживающий своего товарища.

— Да, Франц прав, — кивая, подтвердила старушка.

— Ааа, это вы про Нормана? — всё так же натянуто улыбаясь, спрашивал я.

— Да, про Нормана, — сказала старушка, а Франц, тем временем, отвернулся от нас, упорно пряча что-то за спиной. Пряча от меня.

— Погодите-ка, но ведь Норман съехал к своей девушке как месяц назад! — сделав очень хитрый ход, провозгласил я, и словно бы, расслабившись, оперся об перила.

— Да? А мы то думаем, куда он пропал. Но всё равно, родители Нормана попросили нас принести кое-что из его квартиры… — уклончиво продолжала старушка.

— Франц, а что это вы так упорно прячете за спиной? — начал дерзко допытываться я, почувствовав, как инициатива в разговоре оказалась полностью в моих руках.

— Не твоё дело, парень, — и тут, Франц вновь повернулся лицом ко мне и свету, доносившегося из окна, сейчас, его физическая комплекция показалась мне очень нехилой, но это лишь меня раззадорило.

— Моё! Ведь Норман мой близкий друг! Вы не имеете права вламываться в его квартиру, ничего мне толком не объяснив! Я имею право задавать вам вопросы! — отойдя от перил, провозгласил я. По-крайней мере, оттянуть время у меня получается.

— Ну, давай-ка посмотрим, — тут, Франц начал спускаться по лестнице, задрав, поочерёдно, рукава, всё так же скрывая что-то за спиной, намерения его были мне ясны, и я это полностью одобрял.

— Да ты со своими глазами дальше вытянутой руки ничего и не увидишь. Давай же, подойди ко мне поближе и скажи что хотел! — и как ни странно, ноги мои сами начали идти к нему на встречу. Здоровяк промолчал, и когда мы подошли вплотную, я смог заглянуть ему прямо в глаза. Миссис Бо, тем временем, стояла в сторонке и, кажется, на неё напал ступор. Безмолвная сцена продлилась недолго, ибо я на своём не остановился, — А что если мне позвонить своему другу из полиции?

— То вот что случится! — Миссис Бо моментально вскрикнула и бросилась к Францу, а тот резко взмахнул монтировкой из-за спины, и прогрёб ею вдоль воздуха, где находился бы я, если бы не смог вовремя отреагировать. Тяжёлая монтировка моментально загребла стену, отломив знатный кусок краски и бетона. Я, в свою очередь не растерявшись, заехал по лицу Франца локтём, после чего, отпрыгнул. Как оказалось, я попал локтём прямо в его глаз. Когда громила вытащил монтировку, Миссис Бо мигом начала оттаскивать его, и отговаривать от связи со мной. Но он и не думал продолжать, наверное, он заметил, какой спектакль здесь я развёл, и понял, зачем это. Мне же, в свою очередь, было важно, чтобы Бо перепугалась. В глазах Франца я увидел некое понимание.

Затем вновь немая сцена. Все смотрят друг на друга, а карты в рукаве у меня кончились. Я не собирался кидаться на Франца, дабы продолжить сцену, ибо мне это может стоить парой поломанных рёбер. Затем мы услышали, как ещё чьи-то шаги приближаются, поднимаясь по лестнице на наш этаж. Это была девушка, что уверенной походкой, даже не смущаясь нас, поднималась на этаж выше. И она остановилась на том самом этаже, где всего две квартиры, где живёт всего лишь Бо и Норман. Взгляд старушки медленно провожал девушку. Я же, ничего не видел, а лишь слышал лязг ключей, полностью завороженный дальнейшим развитием событий. Затем я услышал, как дверь распахнулась, девушка ахнула.

— Норман, боже, как же я соскучилась! Почему ты не отвечал на мои звонки? Ты ведь знаешь, что я тебя никогда просто так не оставлю! — завопила девушка, кажется, бросаясь в объятия Нормана. Наверное, это была та самая девушка в свадебном платье, только сейчас она была одета весьма типично для города. Наверное, она не впервые посещала квартиру после убийства Бо Нормана. И в тот день, она пришла в свадебном платье, чтобы свести все счёты с жизнью и воссоединиться со своим возлюбленным.

— Любимая…Боже, я так боялся тебя потерять! Пожалуйста, давай уедем из этой квартиры как можно дальше? Я позже всё объясню!

Потом я видел, как наша влюблённая парочка сбегала вниз по лестнице, абсолютно чистая и счастливая. Глядя на них, я почувствовал тепло в душе. Я, Бо и Франц в последний раз переглянулись, а затем, они, забрав монтировку, так же медленно начали уходить вниз по лестнице, не говоря ни слова.

— Да! Ахахах! — вскрикнул я, от радости. Я был уверен, что Мир теперь будет спасён, и апокалипсис не будет иметь места. Ибо истинная любовь и счастье помогут в Нормане побороть его существо. Не существует чувства лучшего, чем любовь.

Когда эхо моего крика исчезло, я почувствовал нахлынувшее одиночество, и, немало рискуя, решил войти в свою квартиру, которая находилась на этаже ниже квартиры Нормана. Я не знаю, почему я это сделал, но, впрочем, мне больше ничего и не оставалось. На моё удивление — дверь была открыта. Не думая, я вошёл внутрь, и сражу же, в коридоре мне бросилось в глаза то, что совсем ничего не изменилось: моя куртка висела рядом с шубой Лорелайн, истрёпанные и убитые кроссовки стояли рядом с босоножками Лоры. Этот список мелочей можно было продолжать вечно.

Только сейчас, все эти мелочи полностью сбивали меня с толку. Может быть, Глаз не стал меня заменять другим мною из этой Вселенной, и сейчас я встречусь с самим собой, что свернёт пространственно временной континуум в бублик? Я нервно засмеялся. Даже несмотря на это, мне жутко захотелось выпить кофе. Какое утро может быть хорошим, когда в нём нет кофе и Лоры? Я поплёлся на кухню, всё чаще и чаще обнаруживая, что Лора живёт не одна.

— Лорелайн?! — не в силах гадать, завопил я.

Но никто не отозвался, значит, дома был только я. Бросив все свои думы, я поплёлся на кухню и сделал себе чашку кофе. Сделал чашку кофе — сделал свой день. Затем, немного прихлёбывая, я поплёлся в гостиную, попал на балкон и сел на своё любимое кресло, стоявшее рядом с креслом Лоры. Да. Мы любили сидеть здесь и наблюдать, как восходит солнце. Я вообще любил её. Рядом с ней я мог бы даже полюбить рыбу, которую я так ненавижу (в качестве еды, разумеется).

Над городом зашло солнце, что яркими лучами освещало город. Не было холода, газетные заголовки не пестрили всякой ахинеей по поводу пропажи людей. Хотелось забыть всю эту историю, и как можно скорее, но до этого мне нужно было всё это записать, чем я сейчас, собственно, и занимаюсь. Я сидел, любовался видом, всё так же волнуясь явлением Лоры, которое очень скоро и произошло, не успел я отпить и половины кружки.

— Тимочка, где ты был всё утро? — я вздрогнул, почувствовав на своих плечах руки Лоры, которые, после, нежно разминали мою шею.

— Бегал, дорогая, — с улыбкой ответил я, — Может, присоединишься ко мне?

— С радостью, затем я взял её за руку, и не отпускал до того самого момента, пока мы наконец-то не пошли за ещё одной чашкой кофе. Я был счастлив, как настоящий ребёнок. Я был счастлив тому, что помимо всего Мира, я спас утро моей Лорелайн.

Мои мозги скрутились в трубочку от всего того, что произошло со мной за эту неделю. Сейчас, я подвожу итог, и понимаю, какая же эта история нереальная. До сих пор спрашиваю себя о том, где же сейчас находится мой рассудок. Но всё же, я написал всё так, как оно со мной и было. Вы спросите, почему же Лора всё же осталась со мной вместе? Думаю, потому что любовь всегда находилась за пределами времени и пространства, и если она настоящая — то буквально весь Мир будет в её руках. Может, Глаз увидел моё расскаивание в том, что я так сильно душил своей любовью Лорелайн, и понял, на какие жертвы я пошёл, дабы Лора наконец-то была счастлива.И теперь, когда мне был дан второй шанс — я его не профукаю. Солнце поднялось над городом. Начинался абсолютно новый день, и лишь только над всеми горело одно солнце, которое очень сильно походило на глаз.

Конец.