ГЛАВА 17.

Они ехали уже трое суток, останавливаясь только затем, чтобы заправить бак, купить еду и сходить в туалет. Поочередно вели машину, и пока один сидел за рулем, другой отсыпался на заднем сидении. Мэтт держался довольно бодро, стремясь как можно скорее и дальше уехать от ненавистных ему мест, Кэрол была обессилена.

Она спала на заднем сидении, и уже не в состоянии была вести машину. Видя, как она измучена, Мэтт не заставлял ее больше садиться за руль.

Он гнал машину вперед, не обращая внимания на тупую боль в онемевшей спине, на уставшие руки, держащие руль уже восемнадцать часов подряд, на слезившиеся от напряжения глаза и пронзающую его мозг нестерпимую боль.

Понимая, что нужно отдохнуть, что, управляя машиной в таком состоянии, он рискует их жизнями, Мэтт, в конце концов, сдался и, свернув с основного шоссе, поехал дальше по дорожному указателю, который обещал довести до мотеля. Вскоре он разглядел в темноте огоньки и с облегчением вздохнул. Боже, как же хотелось ополоснуться под душем, нормально поесть и растянуться во весь рост на мягкой постели.

Остановившись перед небольшим двухэтажным домом, на котором неоновым светом горела вывеска «Мотель», Мэтт заглушил мотор и обернулся назад. Протянув руку, он слегка встряхнул Кэрол за плечо.

— Котеночек, просыпайся! Приехали.

— Приехали? Куда? — девушка привстала, с трудом подняв отяжелевшие веки, и сонно посмотрела в окно.

Разглядев вывеску, она улыбнулась.

— Слава Богу! Я думала, я так и умру здесь, на заднем сидении. Спасибо, что, наконец-то, сжалился надо мной.

— Не обижайся, котеночек. Ты же понимаешь, что чем дальше и быстрее мы уедем, тем тяжелее ему будет нас отыскать и догнать.

— Думаешь, он будет за нами гоняться? — усомнилась Кэрол, вылезая из машины.

— Я не думаю, я уверен. Не тот человек, этот Джек Рэндэл, чтобы вот так запросто позволил утереть себе нос!

С этим Кэрол не могла не согласиться.

Достав из багажника чемодан, Мэтт свободной рукой сжал кисть девушки и повел за собой к дверям мотеля.

Документов у них никто не спрашивал, поэтому Мэтт смело написал в графе регистрационного журнала вымышленные имена. Дежурный выдал им ключ и вежливо поинтересовался, не желают ли они заказать ужин, который, при желании, может быть подан прямо в номер. Мэтт согласно кивнул и, подхватив чемодан, поднялся вверх по лестнице на второй этаж, где располагались их апартаменты. Кэрол устало поплелась за ним.

Приняв душ, она немного взбодрилась, почувствовав себя значительно лучше. Пока Мэтт купался, она присела возле телефона и набрала домашний номер Куртни. Трубку снял Рэй.

— Привет, это я.

— Кэрол! — закричал он в трубку. — Ты где?

— Я далеко, Рэй. Куртни вернулась?

— Нет еще. Кэрол, немедленно возвращайся домой, ты меня слышишь?

— Нет, Рэй.

— Если вы уехали из-за меня, я готов извиниться перед ним! Черт с ним, буду любить его, как родного, только, умоляю, возвращайтесь!

— Пожалуйста, простите меня, если сможете. Я очень люблю и тебя, и Куртни. У меня все хорошо, не волнуйтесь. Я еще позвоню. Пока.

Она слышала, как он что-то кричит в трубку, но решительно нажала на рычаг. На глаза навернулись слезы. Глубоко вздохнув, Кэрол прилегла на кровать. Разлука с Куртни и Рэем, а также то, как нехорошо она с ними поступила, заставляло ее сердце обливаться кровью. Но если бы она потеряла Мэтта, ее сердце бы разорвалось на кусочки и от него вообще бы ничего не осталось. Она сделала свой выбор, и ни на секунду в нем не усомнилась.

Она вздрогнула, услышав в ванной какой-то странный звук, как будто упало что-то большое и тяжелое.

Вскочив, Кэрол бросилась к двери.

— Мэтт, с тобой все в порядке?

Он не ответил, и тогда она, не колеблясь, открыла дверь.

Он лежал на полу, не подавая никаких признаков жизни. На краю ванны было смазанное пятно крови, а из раны на разбитом лбе Мэтта струйкой сбегала на пол кровь.

— Мэтт! Мэтт, ты жив? — Кэрол прижалась ухом к его груди и, расслышав равномерные удары, облегченно вздохнула. Поднявшись, она открыла кран и, набрав в ладонь воды, плеснула ее в лицо Мэтта. После третьей попытки привести его в чувства, он, наконец-то, приоткрыл глаза. Непонимающим взглядом он посмотрел на склонившуюся над ним девушку.

— Мэтт, что с тобой? Тебе плохо?

— В глазах потемнело, — рассеянно отозвался он.

— Ты ударился головой о край ванны, когда падал. Сильно болит?

— Не знаю…

— Попробуй встать.

Он послушно поднялся на ноги, поддерживаемый девушкой и вышел из ванной. Подведя его к кровати, Кэрол осторожно уложила его на белые простыни.

— Сейчас, подожди минутку, — она бросилась к чемодану и торопливо его раскрыла. Выхватив оттуда маленькую аптечку, она вернулась к Мэтту и присела рядом. Он молчал, смотря куда-то перед собой усталыми покрасневшими глазами, пока Кэрол обрабатывала его рану.

— Ты просто переутомился. Видано ли, почти четверо суток за рулем! Все, я больше не допущу такого, ты слышишь меня? Мы будем на ночь останавливаться в мотелях и отдыхать столько, сколько потребуется.

Он молчал. Отвернувшись на бок, он закрыл глаза.

— Мэтт, тебе плохо? — взволновано спросила Кэрол.

— Голова болит, — прошептал он так тихо, что она с трудом разобрала его слова.

— Выпьешь обезболивающее?

Так и не дождавшись ответа, она наклонилась и посмотрела ему в лицо. Он спал. Вздохнув, Кэрол поцеловала его жесткие черные волосы, мокрые после душа. Осторожно, боясь его потревожить, она прилегла рядом и, разглядывая красивое измученное лицо, легонько гладила его по голове.

С тех пор, как они уехали, он был сам не свой. Мрачный, молчаливый, задумчивый. И очень грустный.

Он становился все более раздражительным и несдержанным, злился на все и на всех, по поводу и без.

Кэрол объясняла это усталостью и эмоциональным напряжением, не желая признавать настоящую причину его дурного настроения. Она чувствовала, что он так и не поверил в то, что между ней и Джеком ничего не было. Он не поверил ей.

Это приводило ее в отчаяние. Он не задавал больше вопросов, не пытался что-то узнать, даже не спросил о том, правда ли то, что она ночевала у Джека, а он — у нее. Кэрол готова была все объяснить, но сама не решалась вернуться к этой теме. Почему он не спрашивает? Значит ли это, что он уже все для себя решил, и, чтобы она не говорила, он все равно не поверит?

Кэрол хотелось выть от досады. Как, как ему доказать, что она не обманывает его? Будь проклят тот день, когда она пригласила Джека зайти, и он встретился с Рэем, когда она позволила ему подумать, что у нее с Джеком роман! Будь проклята та ночь, когда она согласилась поехать к Джеку и провела ее в его квартире! Будь проклята та ночь, когда Джек остался у нее! Она сама загнала себя в эту ловушку. Будь неладен этот Рэй и его длинный язык!

Ну почему он лезет в ее жизнь? Они с Мэттом были так счастливы, а он пришел и все разрушил! Теперь между ней и Мэттом холодная стена, которой он отгородился от нее, и она не знала, как через нее пробиться. Ведь она ни в чем не виновата, она не сделала ничего плохого. Она не заслужила пощечины, не заслужила недоверия! Она отдала всю душу, так ждала, так боролась, и в результате оказалась предательницей, лицемеркой, обманщицей. Он ударил ее. Она никогда бы не подумала, что он может ее ударить. Он не извинился, значит, все еще считал, что она это заслужила, что поступил правильно. Горькая обида затаилась у нее в душе, хотя она этого и не показывала. Она старалась его понять, оправдать в своих глазах. Было очень больно, что он поверил словам человека, которого видел впервые в жизни, а ей даже не позволил объясниться и сразу поднял на нее руку. Но сейчас она думала только о том, как его убедить, что с Джеком у нее ничего не было. В данный момент это было для нее самым важным.

Ей не нравилось, как он выглядел, но она списывала это насчет усталости. Когда он пришел к ней из больницы, он не походил на того изможденного и нервного человека, которого она оставила в палате, а в день их свадьбы он был таким красивым, и даже, казалось, помолодевшим, что она решила, что все его печали остались позади, он успокоился и пришел в себя от потрясшего его горя. Но теперь он выглядел еще хуже, чем в больнице. Из-за глубоких теней вокруг, глаза казались немного запавшими, а белки с покрасневшими сосудами придавали ему больной вид. Лицо снова как будто осунулось, черты обострились. Усталый больной взгляд, изможденное лицо, и странно смотревшийся на фоне всего этого возбужденный блеск в черных зрачках, как будто внутри он был чем-то очень взбудоражен, а снаружи казался обессиленным и унылым. А еще эти головные боли. Наверное, это из-за них он так измучен и раздражителен. Опять упал в обморок. Так и убиться можно. Шутка ли — головой о ванну! Как бы после этого удара его боли не усилились еще больше. Хотя, в принципе, они же не настоящие, а вымышленные. Это сбивало Кэрол с толку. Как такая боль может быть вымышленной? Как могут быть вымышленными обмороки? Может, врачи чего напутали или не доглядели? Человек так мучается, а они говорят, что с ним все в порядке! Разве такое возможно? Нет, как только они обоснуются где-нибудь — где, они пока еще не решили — она настоит на том, чтобы он прошел повторное обследование.

Принесли ужин. Кэрол не стала будить Мэтта. Он крепко спал, и даже во сне выглядел несчастным и грустным. Поев, она выключила свет и устроилась рядышком на постели. Взяв его крепкую тяжелую руку, она поднесла ее к губам и горячо поцеловала. Потом прижала к сердцу и, удовлетворенно вздохнув, закрыла глаза. Ей ни о чем не хотелось думать. Ни о том, что ждет ее впереди, ни о том, что осталось позади. Ей было хорошо сейчас, рядом с ним, мужчиной ее мечты, а все остальное не имело значения.

Ей снова приснился кошмар. И никогда ей еще не было так страшно во сне, как на этот раз. Случилось что-то ужасное. С ней. На этот раз именно с ней. Настал ее черед. Она это поняла.

Она стояла и не могла пошевелиться, а со всех сторон на нее наступал ненавистный черный туман. Он медленно окутывает ее, с ног до головы, она кожей его ощущает. Впервые она почувствовала его, до этого она его только видела. Холод и озноб. Темно. Трудно дышать. Черная пелена забирается в глаза, ослепляя ее, в нос и рот, и душит. Ее охватывает паника. Она пытается закричать, и не может. Пытается вырваться, но он держит крепко. Словно она попала в большой кокон, как муха, и он держит ее, чтобы отдать на растерзание приближающемуся кровожадному пауку.

Она чувствовала, что к ней приближается что-то ужасное. Она знала, что это. Она уже видела это много раз, только никогда оно ее не трогало. Оно забирало других. А теперь оно приближается к ней. Две светящиеся точки.

Чьи-то страшные глаза. Как она ненавидела и боялась этих глаз, которые мучили и пугали ее всю жизнь.

Она не сразу поняла, что это. Теперь она знала.

Это смерть. Это боль. Страх. Отчаянье. Тьма. То, что она называет черным туманом. А кокон, в который она попала — это могила.

Глаза приблизились и налились кровью. Пусть они ее убьют, но только не забирают с собой туда, откуда пришли. Пусть исчезнет этот удушливый холодный туман, она не хотела в нем оставаться. Она хотела к Эмми. Она мертва, но она в другом месте. Светлом и чистом.

И вдруг она почувствовала, что свободна. Кокон исчез.

А напротив, прямо перед ней застыли кровавые глаза. Они смотрели на нее, не отрываясь, не мигая.

— Беги!

Она вздрогнула, узнав голос Эмми. Ей было очень страшно, хотелось повернуться и бежать. Бежать, что есть сил, чтобы спастись. Но почему-то она стояла на месте и продолжала смотреть в глаза своей смерти.

И, вместо того, чтобы бежать, заплакала. Горько, отчаянно, истерично. Завыла, как воет собака, почувствовав свою смерть.

Она проснулась в слезах. Вскочив, бросилась в ванную и там, опустившись на холодный пол, разрыдалась. Тело била мелкая дрожь. В груди пульсировала страшная боль, словно ее душу пытались вывернуть наизнанку.

Хотелось корчиться и громко кричать. Это не сон. Это беда.

На пороге появился взъерошенный и перепуганный Мэтт.

— Котеночек! Что случилось?

Подскочив к ней, он упал на колени и схватил ее за плечи.

— Что с тобой? Что-то болит? Кто-то обидел?

Она бросилась ему на шею и обняла со всех сил.

— Мне плохо! Мне никогда не было так плохо! Беда, Мэтт, беда! Я чувствую!

— Какая беда? О чем ты? Домой звонила? Там что-то случилось?

— Нет, не там! Здесь! Она здесь!

Мэтт прижал ее голову к груди и ласково погладил светлые мягкие волосы.

— Все будет хорошо, мой котеночек. Я с тобой. Я никому тебя не дам в обиду. Я убью любого, кто захочет причинить тебе боль. Тебе, наверное, что-то приснилось? Что-то очень страшное, что так тебя напугало?

— Да, — простонала Кэрол жалобно.

— Ну-у, моя маленькая, разве можно так реагировать на сны? Успокойся, это же просто сон. Твое воображение. Все хорошо. Пока я с тобой, тебе нечего и некого бояться, а я с тобой буду всегда. Я смогу тебя защитить.

— Да, ты очень сильный, — протянула девушка с восхищением в голосе.

— Да, — улыбнулся он, — когда я злюсь, я очень сильный. И мой маленький нежный котеночек не должен ничего бояться.

Взяв ее на руки, он с легкостью поднялся и вышел из ванной.

— Ты очень сильный. И очень красивый, — серьезно сказала девушка.

Он засмеялся, ужасно довольный ее восхищением.

— Меня никто никогда не носил на руках, — заметила она. — Я даже не думала, что это так приятно. Ты держишь меня с такой легкостью, что я на самом деле ощущаю себя маленьким котенком.

Опустив ее на постель, он лег рядом и, обняв за талию, притянул к себе. Его теплые губы прижались к ее губам.

— Тебе уже лучше? — лукаво спросила Кэрол.

— Нет. Моя голова раскалывается пополам. Но в твоих силах отвлечь меня от боли. Заодно, и сама успокоишься и выкинешь из головы всякие глупости.

— Не понимаю, о чем ты? — игриво удивилась она.

— Все ты понимаешь, маленькая хитрая негодница! Меня не проведешь!

Он защекотал ее бока, и Кэрол засмеялась, забыв о страшном сне и обо всех своих страхах.

Мэтт прав. Пока он рядом, ей нечего бояться. Он оказался таким сильным и отважным мужчиной, что бояться рядом с ним было бы просто глупо. Если за ней придет смерть, он поставит ее «раком» и спустит штаны…

Утром они заправили машину, и отправились дальше.

Ни отдых, ни «сексотерапия», как он выразился ночью, не заставили его выглядеть хотя бы немного лучше. Он был очень бледен, кожа вокруг глаз, казалось, потемнела еще больше. На лбу красовался пластырь, любовно наложенный на рану заботливыми руками Кэрол. На ее вопросы он отвечал однозначно — все нормально. И опять был не в духе.

Кэрол не трогала его, равнодушно разглядывая однообразный пейзаж за окном. Шел дождь. В груди застряла тупая боль. Между ними снова холодная стена, которая ночью, вроде бы, исчезла. Так она подумала. Это становилось невыносимым.

— Мэтт, что с тобой?

— Я же уже сказал — все нормально.

— Нет, не нормально. Давай поговорим, прошу тебя. Я не могу так больше.

— Давай поговорим. О чем?

— О том, за что, по твоему мнению, ты меня ударил.

— О Джеке, значит. Нет, о нем я не хочу разговаривать, — он помолчал. — У меня только один вопрос.

— Какой?

— Когда он заходил справиться о твоем здоровье, ну, когда еще розочку подарил, он заходил в спальню?

— Нет. Зачем ему заходить туда? Мы выпили чай на кухне, и он ушел.

— Тогда еще один вопрос. Зачем ты уткнула меня мордой в полку, точнее, мою фотографию, которая стояла в рамочке в твоей спальне? Надоело любоваться на мою физиономию?

— Как это — мордой в полку? — ничего не поняла Кэрол. — Твоя фотография стоит на месте.

— Нет, она не стоит, она лежит. Что ж, если это сделала не ты, то значит Джек. Только его может до такой степени раздражать мое лицо. Как же он мог опрокинуть мою фотографию, если не был в твоей спальне?

— Мэтт, ну зачем Джеку твоя фотография? Не был он там, не был! — чуть не плача воскликнула Кэрол.

— Но не могла же она сама упасть. Ее кто-то перевернул. Если не ты, то кто?

— Может, это я задела ее, когда пыль протирала, и не заметила.

— Хорошо, понятно.

— Что тебе понятно? — в отчаянии вскричала Кэрол. — Не было у меня с ним ничего, не было! Останови машину, я выйду!

— Что?

— Домой я поеду, вот что! Не веришь — не надо! Тогда нам нет никакого смысла ехать дальше.

— Ты не поедешь домой, — спокойно и твердо сказал он. — Ты поедешь туда, куда я тебя повезу.

— Мэтт, я так тебя ждала, так мечтала о том, как мы будем вместе, я сделала все, чтобы этого добиться! Для чего, ты думаешь, я все это делала? Для того, чтобы спать с Джеком?

— А почему бы нет? Я в тюрьме, и не известно было, выйду ли я оттуда вообще, а он вот, рядом, молодой, симпатичный.

— Как ты можешь? — проскулила Кэрол, и глаза ее заблестели от слез.

Она не могла найти слов, слишком сильно раненная тем, что происходит. Раненная им. Разве не доказала она свою любовь? Что еще нужно, чтобы доказать? Она нашла его, она освободила его, вышла за него замуж — почему он не подумает об этом? Почему слова Рэя разом перечеркнули все, что она сделала ради любви, ради него?

— Я верила в тебя, — тихо сказала она, отвернувшись. — Верила, когда никто тебе не верил. Я пришла к тебе и отдала свое сердце, когда все от тебя отвернулись. Ты сказал — я не виноват, и я поверила, несмотря ни на что! Я думала, что ты ответишь мне тем же доверием. Только теперь я поняла, что если бы со мной случилось что-то подобное, как с тобой, ты ни за что бы мне не поверил, как я поверила тебе. Сказал бы кто-то — она виновата, и ты даже не стал бы меня спрашивать, так ли это. Ты ударил меня — а за что? За что?! Ни за что. Спасибо, Мэтт. Больше мне нечего тебе сказать.

Она смотрела в окно, и слезы бежали по ее лицу.

— Ты обманываешь меня. Зачем? — грустно спросил он. — Зачем ты так стараешься выглядеть невинным ангелочком в моих глазах? Это так нелепо. Ты хочешь, чтобы я поверил, что ты любишь меня всю жизнь. С шести лет. Что тебя никогда не интересовали другие мужчины, что ты никогда ни с кем не встречалась. Это же полный бред. Да, я готов поверить, что ты запомнила меня тогда, а потом решила отыскать, может из любопытства, может просто так, от нечего делать, может действительно затем, чтобы поблагодарить — но за что? Я же ничего такого особенного не сделал. Ничего, что можно запомнить на всю жизнь и привязаться ко мне до смерти! Это все похоже на плохо выдуманную сказку для детей. Я готов поверить в то, что сейчас что-то действительно для тебя значу, потому что ты меня спасла в полном смысле этого слова, я вижу, что ты меня любишь, что ты готова ради меня на все. Но будь со мной настоящей. Расскажи о том, что было раньше на самом деле, как рассказала о том, что с тобой произошло в четырнадцать лет. Я не верю, что ты не встречалась с мужчинами. Это невозможно. Ты красивая, ты бросаешься в глаза, выделяешься среди остальных. Я влюбился в тебя, как пацан. Даже этот бессердечный надменный Джек, который считает себя выше всех, удостоил тебя великой чести стать его возлюбленной. Из-за тебя он губит меня. А ты ничего не видишь, ничего не слышишь, ничего не замечаешь! Может, ты просто не заметила, как он затащил тебя в постель? И других мужчин тоже просто не замечала, а?

В Кэрол начал просыпаться гнев.

— Я с детства ненавидела мужчин, потому что моя мать им продавалась, потому что они сновали повсюду как тараканы в доме, где я жила, они смеялись надо мной, обижали! А после того, как меня изнасиловал один из них, я испытывала перед мужчинами только страх и отвращение. А ты мне показался тогда таким добрым, таким хорошим. Я знала одно — ты бы никогда меня не обидел! Я так думала. Да, я полюбила тебя сразу, потому что была ребенком, который очень хотел кого-нибудь любить, да некого было! Появился хороший дядя, который очень мне понравился. Я так ждала, когда ты снова приедешь. Сначала я мечтала о том, чтобы ты был моим папой. Потом стала думать о тебе, как о мужчине. Да, если бы у меня были другие мужчины, если бы я могла с ними встречаться, я бы не стала искать тебя. Зачем? Я не притворяюсь недалекой дурочкой, наверное, я такая на самом деле, раз моя жизнь и мои чувства похожи на нелепую, плохо выдуманную сказку для детей! Только почему ты говоришь мне об этом только сейчас? Зачем делал вид, что веришь и понимаешь? Ты, наверное, не мог понять, кто я — лицемерка или глупая дурочка? Смеялся надо мной про себя?

Кэрол хотелось убежать, исчезнуть, провалиться сквозь землю. Он втоптал ее в грязь. И она вдруг действительно почувствовала себя полной дурой, больной на голову девчонкой. Она могла вынести, когда над ней подсмеивался Джек, она бы вынесла, если бы ее не понимал и смеялся над ней весь мир. Но только не он. Ее могли понять только Эмми и Куртни. Они не считали ее дурочкой. Слова Мэтта — это плевок в самую душу, которую она ему открыла, плевок в самое чистое и светлое, что было в ее жизни, в ее сердце. И то, что столько лет согревало ее, вдруг потухло. Ее мечты, ее память о нем, стремление к нему — это всего лишь нелепость. Ха-ха-ха, как смешно! Может, если она сама над собой посмеется, станет легче?

Уткнувшись в окно, она за весь день больше не произнесла ни слова.

Мэтт тоже не стремился завязать разговор.

Куда они едут, зачем? Когда она уезжала, она знала. А теперь — нет.

И только вечером, когда они устроились в очередном мотеле, перед тем, как заснуть, Мэтт прервал затянувшееся молчание.

— Все это не имеет значения. Думала ли ты обо мне все эти годы, как жила, с кем встречалась, зачем решила меня найти — все это теперь не важно. Мы любим друг друга сейчас, мы муж и жена, мы вместе — вот это главное. Я не хотел тебя обидеть. Прости за то, что ударил. Этого никогда больше не повторится. Обещаю. Только не обманывай меня, никогда. Этого я натерпелся от бывшей жены.

Он обнял ее и поцеловал в висок.

— Ну, что — мир?

— Мир, — тихо откликнулась Кэрол пустым безжизненным голосом.

Он прижался к ней сзади и погладил стройное бедро. С тихим прерывистым вздохом потерся об упругие нежные ягодицы, но девушка вдруг отодвинулась.

— Я устала.

Она чувствовала, как он прожигает ее взглядом, не двигаясь, но все равно не повернулась. Закрыв глаза, она почувствовала, как проваливается в черный пустой сон. Последнее, что она слышала — это как он с силой откинулся на спину, а потом сердито отвернулся.

Утром ее разбудил сильный толчок сзади. Вздрогнув от неожиданности, она распахнула глаза. Бедра стиснули сильные пальцы, предупреждая попытку отстраниться.

— Мэтт!

Он сжал ее в крепких объятиях и еще сильнее прижал к себе, задыхаясь от страсти, с силой и с какой-то яростью вонзаясь в ее тело. Зажатая в его руках, девушка не могла пошевелиться. Но она не стала сопротивляться, лишь, когда он отпустил ее, изумленно посмотрела на него.

— Что ты на меня так смотришь?

— Ничего. Зачем ты так?

— А ты зачем?

— Но я, правда, вчера очень устала.

— А я вчера тебя и не тронул.

Соскочив с постели, он ленивой походкой отправился в душ.

Проводив его взглядом, Кэрол села, озадаченная и шокированная. Ей начинало казаться, что она совершенно не знала Мэтта, ей казалось, что знала. Он становится другим. Или он просто становиться самим собой, открывая перед ней себя настоящего? Образ, который стоял у нее перед глазами столько лет, рушился с пугающей скоростью.

Ей стало не по себе. Очень не по себе.

Может, он просто злится на нее, потому так себя и ведет? Его же как подменили с той самой минуты, когда Рэй сказал, что она встречалась с Джеком! Да, наверное, в этом все дело. Бесится, ревнует. А еще она ему вчера отказала. Обиделся. Не надо его провоцировать, накалять обстановку, вот и все.

И он успокоится. Должен успокоиться… когда-нибудь. И снова станет прежним. Мягким, ласковым, нежным Мэттом с добрыми грустными глазами. Нет, с добрыми, но теперь не грустными, а счастливыми.

Когда он вышел из душа, Кэрол подошла к нему, нежно обняла и поцеловала.

— У нас все будет хорошо, правда… любимый?

Он расцвел и улыбнулся.

— Мне нравится, когда ты так меня называешь. Да, у нас все будет хорошо. Ты не обращай на меня внимания. Это все из-за того, что у меня болит голова. Ничего страшного, я подлечусь, и все будет хорошо. Пожалуйста, достань мне чистую одежду. Ты пока одевайся, я пойду, взгляну на машину. Что-то мне не нравится звук двигателя.

Кэрол открыла его сумку и достала голубые джинсы. Мэтт нетерпеливо выхватил их у нее из рук и поспешно надел. Девушка отыскала рубашку и вынула из сумки. Застегивая «молнию» на сумке, она заметила, как внутри что-то блеснуло. Заглянула и обомлела. Это был пистолет. Протянув руку, она осторожно достала его и повернулась к Мэтту.

— Осторожнее, котеночек, он заряжен, — невозмутимо предупредил он, увидев в ее руках оружие.

— Мэтт, где ты его взял? Зачем он тебе?

— Как это зачем? Во-первых, мы в дороге, а в дороге может случиться все, что угодно. На собственном опыте знаю.

— А во-вторых?

— А во-вторых, за мной гоняется твой яростный поклонник с мафией в придачу. Этот пистолет мне пригодится, если они меня догонят — для того, чтобы я мог застрелиться.

— Опять твои дурацкие шуточки!

— Котеночек, я никогда не шучу, это только так кажется. Положи оружие на место, пожалуйста. Я потом научу тебя, как с ним обращаться, а пока лучше не трогай.

Заправив рубашку в джинсы, он обулся и, накинув легкую ветровку, направился к двери.

— Все, Кэт, я жду тебя на улице.

Только когда он ушел, до Кэрол вдруг дошло, как он ее назвал. Почувствовав себя крайне неприятно, она все же решила не заострять на этом внимания. Ну, вырвалось по привычке, сам, наверное, не заметил.

Только раньше он не путался в именах. За исключением одного раза, во время приступа, когда не узнал ее и принял за свою бывшую жену. Кэрол старалась не вспоминать и не думать об этом.

Когда она вышла на улицу, он стоял у раскрытого капота и вытирал руки тряпкой.

— Ну что, у нас проблемы с машиной? — поинтересовалась Кэрол.

— Небольшие, но продолжить наше путешествие мы сможем… пока. Двигатель ни к черту! И как я не заметил, когда мы брали эту колымагу?

— Нас заверили, что машина в полном порядке, — напомнила девушка.

— Надо было заглянуть под капот, не смотря на их заверения!

— Мэтт, а что ты хотел, беря машину на прокат? — Кэрол ласково улыбнулась ему, успокаивая.

— Я хотел доехать на ней куда надо без проблем!

— А починить ты не можешь?

— Знаешь, сколько времени мы потеряем? Нужно будет перебрать весь двигатель, заменить изношенные детали, а может, вообще выкинуть его на помойку и поставить новый!

— Давай поставим.

— Нет, мы поедем дальше. Пока мы будем возиться с этой чертовой развалюхой, твой воздыхатель меня прикончит.

— А если станем где-нибудь в степи?

— Маловероятно. В крайнем случае, бросим машину, и продолжим путь автостопом.

— Как бросим? Мы не можем этого сделать! Мы должны ее вернуть! Разве ты забыл, мы поручились вернуть ее компании в филиале в…

— А мы в «в» не поедем. Мы поедем совсем в другой город, очень далеко, чтобы Джек не смог нас вычислить, и сомневаюсь, чтобы там оказались филиалы этой компании. Не переживай, мы позвоним и сообщим, где сдохла их развалюха, пусть забирают, если им так надо. Они обязались, что до их филиала мы доедем, так вот мы не доехали, и только по их вине. Что прикажете — взвалить их машину на плечи и тащить дальше на себе? Они не выполнили свои обязательства, мы тоже. Я еще в суд на них подать могу!

— Ух, ты какой! Не думала, что ты так хорошо просвещен о правах потребителя! — Кэрол засмеялась и с любовью поцеловала его в щеку.

— А что ты думала — что один твой Джек такой умный? Он не единственный, кто знает закон.

Кэрол промолчала. Похоже, Джек у него просто из головы не выходит!

— Ладно, тебе лучше знать. Ты всю жизнь за рулем, а я в машинах не разбираюсь. Так что вверяю себя в твои руки! Поехали, значит, поехали!

— Тогда садись, Кэт, а то дождь начинается. Будь он не ладен! Надоел уже.

Изменившись в лице, Кэрол села в машину. Когда он устроился в кресле рядом, она тихо заметила:

— Ты назвал меня Кэт.

Он бросил на нее удивленный взгляд.

— Я тебя так не называл.

— Назвал.

— Не мог я тебя так назвать! Тебе послышалось. И, пожалуйста, не упоминай при мне имя этой потаскухи.

Кэрол не стала спорить.

Было уже далеко за полдень, когда они остановились у придорожного кафе, решив пообедать. Кэрол уже умирала от голода и чуть не завопила от радости, когда Мэтт, наконец, сжалился и, недовольно стискивая челюсти, согласился прервать путь на полчаса.

Еда была ужасной, но они съели все, что заказали. Голод не тетка, и не известно, когда удастся поесть в следующий раз. Скорее всего, поздно ночью, в каком-нибудь очередном грязном мотеле. Кофе Кэрол пить не смогла, потому что по вкусу оно напоминало блевотину. Гадая, из чего можно было сделать такой кофе, она купила бутылку кока-колы. Мэтт проглотил кофе, не заметив странного вкуса. И вообще, пообедал он с аппетитом и удовольствием, в отличие от Кэрол. Наверное, тюрьма делает людей неприхотливыми, с грустью подумала она.

— Купи что-нибудь в дорогу, пирожков или там сэндвичей каких-нибудь… не знаю, смотри сама. И еще воды возьми, — распорядился он.

Дождь не прекращался. Все лил и лил. Трасса была скользкой, «дворники» не успевали смахивать со стекла потоки льющейся воды, видимость была ужасной. Но Мэтт даже не сбросил скорость, не обращая внимания на советы Кэрол. Он гнал и гнал вперед, как одержимый. И нельзя было не признать, что, не смотря на плохую погоду, он вел машину уверенно и ловко. Может, кому-то такой дождь и был помехой, но только не ему. Он в дождь и гололед справлялся с загруженными фурами в несколько тонн, а легковой «форд» был в его руках просто игрушкой, даже в такую погоду.

По крайней мере, Кэрол совсем не волновалась за их безопасность и спокойно дремала рядышком, убаюканная шумом дождя. И они действительно без приключений и неприятностей поздним вечером добрались до какого-то придорожного мотеля и, сняв номер, благополучно в нем расположились.

Искупавшись и поужинав, они в прекрасном настроении расслабились в мягкой уютной постели. Мэтт выглядел бледным и уставшим.

— Мэтт, так куда мы едем?

— Пусть это будет для тебя сюрпризом.

— Но я не хочу сюрпризов. Я хочу знать, долго ли ты еще собираешься ехать?

— Я остановлюсь только тогда, когда почувствую себя в безопасности.

— И где это будет?

— Где-нибудь на краю земли.

— Может, тогда лучше сменить машину на самолет?

— Нет. Так нас будет слишком легко вычислить. Ведь в аэропорту мы не сможем воспользоваться фальшивыми именами. Вот если бы у нас были документы на другие имена… Но их нет.

Кэрол не разделяла его уверенности в том, что Джек будет их преследовать. И она не понимала, почему Мэтт так в этом уверен. Если, конечно, призадуматься, вспомнить некоторые детали и сопоставить их, вполне возможно признать, что Джек действительно немного к ней неравнодушен, хоть Кэрол и верилось в это с трудом. Но даже если это так, Джек не из тех мужчин, которые гоняются за женщинами, а тем более, за женщиной, выбравшей другого мужчину. Он гордый и надменный.

Чем больше Кэрол об этом думала, тем больше в ней появлялось сомнений, что Джек из-за нее хочет уничтожить Мэтта. Ну не могла она поверить в то, что все, что сделал для нее Джек, было направлено на то, чтобы добиться ее расположения, или чего там еще, в общем, ее, одним словом. Для нее это было невероятным. Зачем Джеку прилагать столько усилий ради какой-то девчонки, самой обыкновенной, когда он запросто и без труда может найти себе намного более красивую, умную и интересную женщину, достойную его внимания? Кэрол еще могла бы допустить, что Джек в нее влюблен, если бы считала себя неотразимой красавицей, такой, как Даяна, например, рядом с которой любой мужчина может просто потерять голову. Но она таковой не была. А потому все, что сейчас происходило, приводило ее в полное недоумение и смятение.

— Мэтт, как ты себя чувствуешь? — неожиданно для себя самой спросила она, вглядываясь в его странно нездоровое лицо.

— Нормально, Кэт. И перестань меня об этом постоянно спрашивать, меня это раздражает. Спокойной ночи, — неприветливо и резко отозвался он, отворачиваясь от нее.

Кэрол помолчала, чувствуя, как тревожно сжалось сердце.

— Мэтт, я не Кэт.

— Что?

— Я — не Кэт!

Он повернулся, удивленно приподняв бровь, и раздраженно хмыкнул.

— А кто же ты?

Челюсти у Кэрол отвисли от изумления.

— Мэтт, если это опять твои нелепые шутки, то скажу тебе — они мне не нравятся все больше! — разозлилась она, сердито отодвигаясь от него на край кровати.

Он продолжал недоуменно смотреть на нее, и Кэрол с ужасом поняла, что он не шутит.

— Я Кэрол, — растерянно прошептала она. — Ты что, опять меня не узнаешь?

Подняв руки, он потер виски, болезненно сморщившись.

— Мэтт, — позвала девушка дрожащим голосом.

— Что, котеночек? — он бросил на нее нежный взгляд, мгновенно преобразившись в ласкового и мягкого, и Кэрол поняла, что на этот раз он ее узнал.

— Что с тобой? — стараясь не показать своего страха, спросила она.

— Я очень устал. Пожалуйста, давай поговорим завтра.

— Голова болит?

— Да, немного.

Повернувшись на бок к ней лицом, он закрыл глаза и мгновенно уснул. Кэрол долго не двигалась, не отрывая от него широко раскрытых глаз.

Потом вдруг резко вскочила и поспешно оделась.

Бросив взгляд на Мэтта и убедившись, что он спит, она бесшумно покинула номер. Как только за ней закрылась дверь, Мэтт открыл глаза и тоже встал. Неторопливо натянув джинсы и накинув рубашку, он вышел следом.

Кэрол подбежала к стойке портье и нетерпеливо огляделась.

— Эй, можно воспользоваться телефоном? — тихо окликнула она для очистки совести и, не дожидаясь ответа от хозяина, который, судя по всему, уже спал где-нибудь в комнате, схватила телефон и торопливо набрала номер. Руки дрожали и не слушались.

Ей ответил автоответчик, и на мгновенье Кэрол растерялась. Когда это Джек успел поставить себе автоответчик? Ей не нужен был автоответчик, ей нужно было поговорить с ним!

— Джек, пожалуйста, если ты дома, возьми трубку! — взмолилась она дрожащим голосом. — Это я, Кэрол. Мне очень нужно…

Она вскрикнула от неожиданности, когда трубку грубо вырвали у нее из рук. Обернувшись, она встретилась со злыми глазами Мэтта, побагровевшего от ярости. Она сжалась, испугавшись, потому что ей показалось, что он сейчас ее ударит прямо зажатой в сильных пальцах трубкой. Но он сгреб со стойки телефон и в бешенстве швырнул его о стену. Аппарат с грохотом разлетелся на кусочки.

— Ну? — Мэтт угрожающе наклонился к перепуганной девушке. — И что же тебе нужно?

— Я просто… — Кэрол не успела ничего сказать, потому что на шум прибежал хозяин мотеля и, увидев разбитый телефон, закричал от негодования и возмущения, набросившись на Мэтта с ругательствами. Тот медленно повернулся к нему и, схватив за голову, резко, с силой повернул в сторону.

Раздался страшный хруст, и гневные ругательства оборвались.

— Помолчи, пожалуйста, — невозмутимо сказал ему Мэтт, все еще держа за голову. — Не видишь, я с женой разговариваю?

Он разжал руки, и безжизненное тело тяжело рухнуло на пол.

Кэрол в шоке уставилась на мертвого мужчину, парализованная ужасом, не в силах поверить в происходящее. Это просто сон, очередной кошмар, потому что этого не может быть на самом деле. Нужно просто проснуться.

Мэтт схватил ее за руку и грубо поволок к выходу.

— Что ты делаешь? Отпусти меня! Мэтт! — пришла в себя Кэрол и попыталась вырваться.

Открыв дверь, он подтащил ее к машине и грубо затолкал внутрь.

Пока он обходил машину, чтобы сесть с другой стороны, Кэрол выскочила и отбежала на несколько шагов. Обернувшись, она посмотрела на Мэтта и в истерике закричала:

— Ты убил его! Ты его убил! Убил!!! Ты спятил!

Он направился к ней, скривив губы в такой ненависти, что Кэрол, недолго думая, развернулась и со всех ног бросилась прочь. Но сильные руки впились в ее тело в следующее же мгновение, и она закричала от страха, подумав, что он сейчас свернет ей шею, как хозяину мотеля.

Мэтт зажал ей рот и понес к машине. Кэрол забилась в сильных руках, задыхаясь от ужаса. Впихнув ее в машину, он приподнял рубашку и вытащил из-за пояса пистолет.

Кэрол замерла, когда черное дуло заглянуло ей в глаза. Дыхание ее остановилось, она не могла оторвать взгляд от маленькой дырочки, из которой в любую секунду могла вылететь пуля и оборвать ее жизнь.

— Двинешься — убью!

До ее сознания с трудом дошел смысл его слов. Он обошел машину, продолжая целиться в девушку, сел рядом и заблокировал замки на дверях.

Сунув пистолет обратно за пояс, он включил зажигание. Взвизгнув колесами, машина резко рванулась с места.

— Куда?! — в отчаяния закричала Кэрол. — Мэтт, остановись, умоляю тебя! Да что с тобой?!

Не слыша ее криков, он надавил на газ еще сильнее и вылетел на трассу, не заметив проезжающую мимо машину. Его реакция была молниеносной, и только это спасло их жизни и жизни тех, кто сидел в той, другой машине. Ударив по тормозам, он резко вывернул руль. «Форд» занесло на скользком асфальте, но Мэтт справился с управлением и твердой рукой выровнял машину. Спокойно развернувшись, он направился по трассе вслед за удаляющимся автомобилем, быстро набирая скорость. Обогнав его, он проигнорировал яростные гудки, посланные вслед возмущенным водителем, а тем более не заметил, как тот выразительно крутил пальцем у виска, высказывая о нем свое мнение. Пустым взглядом Мэтт смотрел перед собой на дорогу, и если бы Кэрол сейчас заглянула ему в глаза, она бы подумала, что он отключился от мира сего, а машину ведет автоматически.

Но она не могла посмотреть на него, потому что без чувств обмякла на сидении, ударившись головой о приборную доску, когда Мэтт неожиданно и резко затормозил, пытаясь избежать столкновения.

Мэтт этого даже не заметил, как будто вообще о ней забыл.

Он просто ехал вперед, смотря на черный мокрый асфальт, освещенный светом фар, ни о чем не думая.

Он не понимал, куда он едет и зачем, и не хотел понять — его это нисколько не интересовало. Перед ним была дорога, и больше ничего. Всю свою жизнь он видел перед собой дорогу, этот асфальт.

Дорога — это его жизнь. И раз он видит перед собой дорогу, значит, все в порядке, так, как и должно быть. Значит, он все еще жив, и куда-то опять едет. Куда — не важно. Главное — едет.

Он молод, дорога — это его работа. И он любит свою работу.

Он, машина и серый асфальт. Как только доставит груз, он займется поисками подарка для своей возлюбленной. Он любил дарить ей подарки.

Она всегда так радовалась, и ее радость согревала ему сердце, заставляя его плавиться от любви. Он обязательно на ней женится, только заработает денег на свадьбу. Эта будет роскошная свадьба, предел мечтаний каждой девушки. Его Кэт тоже об этом мечтала, он знал об этом, хоть она никогда ему и не говорила.

Она была лучшая из женщин, самая красивая, самая милая и нежная. Она достойна только самой лучшей свадьбы. Он сделает все для этого, будет работать на износ, чтобы потом, когда они поженятся, она ни в чем не нуждалась. И они будут счастливы.

Они встречаются уже два года, ему уже двадцать два, ей двадцать три, и время пришло завести семью. У них будет куча ребятишек. Единственное, что его огорчало — это то, что маме не нравилась его избранница.

Он не мог понять, почему. Просто мама не понимала, что эта женщина сделает его счастливым, что другой ему не надо, что Кэт — чиста и невинна, как ребенок. И их любовь такая же. Ничего, со временем мама поймет, что ошибалась в ней, что была неправа, согласится с тем, что его решение связать свою судьбу с этой девушкой — самой верное решение в его жизни.

А теперь надо подумать, что ей подарить. Через неделю у нее День рождения, ей исполняется двадцать три года.

Мэтт улыбнулся, смотря на дорогу.

Надо поспешить. Кэт ждет его. Чем быстрее он вернется, тем быстрее сможет ее обнять.

И он прибавил скорость.